Автократор Второго Рима

— Нет! — покачал головой генуэзец. — Ты предлагаешь слишком мало.

— А еще сверх того я могу предложить тебе вот этот дорогой меч-акуфий.

Как хорошо что я захватил подарок Ангела с собой! Мне хотелось сделать ему приятное, поэтому пришлось нацепить эту железку на пояс, хоть она и здорово мешалась. Я и подумать не мог что меч может пригодиться, причем в такой нестандартной ситуации, но жизнь распорядилась иначе.

— Нет, я не согласен, — задумчиво произнес Ломеллини, рассматривая меч. — Впрочем, есть у меня прекрасная идея как ты мне можешь помочь.

— Какая идея?

— Понимаешь, твоя мать, достопочтимая матрона Анна Савойская предпочитает закупать для своего двора благовония у венецианцев.

— И ты хочешь чтобы она теперь покупала их у вас, генуэзцев?

— Совершенно верно! — обрадованно воскликнул Ломеллини. — Если ты уговоришь Анну Савойскую чтобы она покупала благовония у нас, то я соглашусь на все твои предложения. Более того, я не возьму с тебя проценты по займу, да и меч-акуфий ты сможешь оставить себе.

— А почему она не покупает у вас благовония? Генуэзские товары хуже венецианских?

— Нет, что ты! — возмущенно замахал руками подеста. — Ароматы и благовония мы привозим из восточных стран, а венецианцы их делают сами. Вот и вся разница.

— Хорошо, уважаемый. Я поговорю об этом со своей матерью.

— Ну вот и славно. Через два дня я пришлю к тебе нотариев для оформления бумаг и людей с деньгами.

— А если у меня не получиться ее уговорить?

— Тогда наша сделка не состоится.

Такие условия были вполне приемлемы. Разумеется, я не был уверен что у меня получиться убедить Анну Савойскую пойти на соглашение с генуэзцами, но Ломеллини выразился вполне конкретно — либо такая сделка, либо вообще никакой. В любом случае я ничем не рисковал. Ангел с самого начала дал понять что не верит в мою затею с отсрочкой его долга, следовательно и обижаться на меня в случае провала этой затеи он не будет. Конечно, в случае провала я не получу у Ломеллини кредит, но куда мне торопиться? Рано или поздно я все равно начну получать деньги на свое содержание и организую на их какой-нибудь бизнес. Самое главное — я молод и здоров, а финансы дело наживное.

Обратно во дворец получилось вернуться только когда на улице уже начало темнеть. Попрощавшись со спутниками, я не стал тянуть время и сразу же пошел в генекей к матери. После того как отец перевел меня на жительство в мужскую половину дворца, встречаться с Анной Савойской мне доводилось довольно редко. У нее были свои чисто женские интересы и свой круг общения, а у меня большинство времени уходило на учебу. Поэтому, едва я переступил порог ее покоев, императрица сразу же стиснула меня в объятиях.

— Мама, у меня к тебе есть маленькая просьба.

— Какая?

— Я хочу чтобы ты покупала ароматы и благовония у генуэзцев, а не у венецианцев.

— Какая тебе разница у кого я их покупаю? — удивилась августа.

— Подеста Галаты обещал отсрочить долг Иоанна Ангела если ты будешь покупать эти товары у генуэзцев.

— Сынок, а зачем ты заступился за этого архонта?

— Я просто хочу иметь друзей, которые будут мне благодарны.

— Да, это неплохо, — кивнула Анна Савойская. — Только есть одна проблема. Венецианские благовония стоят дешевле генуэзских, поэтому мой двор их и закупает. У меня нет денег на слишком дорогие товары.

— А что тебе мешает покупать генуэзские товары всего одну неделю, а потом опять обратиться к венецианцам?

— Тогда генуэзцы могут на меня обидеться.

— А ты найди в их товаре какой-нибудь изъян или просто объяви всем вокруг что они поставляют тебе некачественный товар. Тогда на совершенно законных основаниях договор с генуэзцами можно будет расторгнуть, и они не смогут тебе ничего предъявить. Ну а я к тому времени уже успею получить у них отсрочку по долгу Ангела.

— Какой ты умница! — улыбнулась августа. — Пожалуй я могу себе позволить покупать генуэзские товары в течении такого короткого срока. Хорошо, так и сделаем.

О своем желании занять у генуэзцев крупную денежную сумму я матери рассказывать не стал. Едва узнав об этом она растрепала бы такую новость по всему дворцу, а любой огласки я всеми силами стремился избежать. Кроме того, пришлось бы ей объяснять зачем мне понадобились такие большие деньги, и неизвестно как бы она отнеслась к моей затее организовать собственный бизнес. А вот от отца что-то скрывать не имело смысла. Харальд и его варанги наверняка уже доложили ему о каждом моем шаге. Поэтому я совершенно не удивился когда на следующий день слуга вызвал меня в кабинет к василевсу.

— Я знаю что ты ездил в Галату, — заявил хмурый Андроник. — За желание помочь Ангелу осуждать тебя не буду, наоборот это был достойный поступок. Но скажи, зачем ты стал просить деньги у генуэзцев?

— Я хочу вложить эти деньги в ремесло и торговлю.

— Не о том ты думаешь! — озадаченно покачал головой василевс. — В твоем возрасте дети в игрушки играют да кошкам хвосты крутят, а ты слишком серьезен, задумчив и мыслишь как взрослый. Чудно мне это.

— А что тут такого, батюшка? Другие дети играют в солдатиков и в куклы, а я буду играть в торговлю и в ремесло. Мне так интереснее.

— Вот я и говорю что чудно это, — вздохнул Андроник. — Не такой ты как все остальные дети. Хотя, и плохого в этом не вижу. Чем раньше дите за ум возьмется тем лучше.

— Вот я и мыслю о серьезных делах вместо того чтобы ерундой заниматься. Когда-нибудь я стану василевсом ромеев, а это большой долг и ответственность за судьбу нашего народа. Потому и радею о благе отчизны.

— Отрадно это слышать, сынок, — улыбнулся Андроник. — Но скажи, почему ты не захотел попросить деньги у меня, а обратился к презренным генуэзцам?

— Батюшка, а вот скажи честно, ты бы мне дал деньги на торговлю или ремесло?

— Нет, не дал бы! — ответил василевс после долгого молчания. — Если бы ты попросил деньги на куклы или еще на какие забавы, то золота я бы не пожалел. А вот коммерция — это не детское дело. Впрочем, после того что ты учудил, отправившись к генуэзцам, даже не знаю что и думать. Озадачил ты меня сильно, сынок.

— Вот и получается, батюшка, что ты бы мне денег не дал, а генуэзцы — дали.

— Неужели так просто взяли и дали?

— Я им пообещал что смогу убедить маму покупать у них благовония.

— Ну и что, убедил?

— Да, она согласилась. Генуэзцы уже завтра дадут мне займ, причем без всяких процентов. Они даже не подозревают что мама будет покупать у них благовония всего лишь неделю, а потом пошлет их восвояси.

— Кто бы рассказал, не поверил! — восхитился Андроник. — Ребенок надурил хитрющих торгашей и заядлых коммерсантов. Если тебе такое оказалось по плечу, то можешь взять у них деньги и использовать их по своему усмотрению.

— Спасибо, батюшка.

— Только не царское это дело — заниматься ремеслом и торговлей. Поэтому о твоих забавах должны знать как можно меньше людей.

— Отец, разреши мне выходить в город чтобы заниматься делами?

— Хорошо, но только в сопровождении Харальда и его варангов.

Никаких проблем с получением денег не возникло. Чтобы засвидетельствовать сделку отец прислал в мое подчинение грамотного нотария, который внимательно изучил составленный генуэзцами договор о займе. Этот же юрист проверил подлинность переданного мне золота. Отныне я стал обладателем немалого по местным меркам богатства.

Повернув сделку с генуэзцами я задумался о возможности 'срубить бабла' и с венецианцев за 'возвращение' в их руки торговли благовониями. В венецианский квартал был отправлен слуга, который пригласил ко мне в гости самого байло. Когда глава венецианцев соизволил явиться, я обрисовал ему ситуацию и предложил походатайствовать перед матерью в том чтобы она вернула свое расположение венецианским товарам и отвергла услуги презренных генуэзцев. Разгорелся упорный торг. Итальянец торговался за каждый флорин, но в итоге мы ударили по рукам, и я стал богаче на целую тысячу золотых.

Проблема отсутствия стартового капитала была окончательно решена, но одно дело просто получить деньги и положить их 'под подушку', а совсем другое — выгодно пристроить капитал таким образом, чтобы он приносил прибыль. Поскольку я совершенно не разбирался в реалиях местной коммерции, было решено вызвать к себе на консультацию уже знакомого мне купца Касианита. Конечно, можно было бы попросить соответствующего консультанта и у батюшки, но я не хотел лишний раз напоминать василевсу о моих странных для ребенка наклонностях по ведению бизнеса. Андроник мужик резкий, милость он может легко сменить на гнев и ввести запрет для своего сына на подобные игрушки. Провоцировать василевса не хотелось еще и по той простой причине что у меня была возможность справиться с этой проблемой и без его участия благодаря помощи так вовремя повстречавшегося мне купца. Я уже хотел было отправить к Касианиту кого-нибудь из слуг с предложением встретиться, но произошло событие, очередной раз доказавшее что строить планы это одно, а реальная жизнь — это совсем другое, ибо существует еще 'его величество' случай. Мои планы изменил обычный школьный урок.

— Сегодня мы будем изучать 'Илиаду' Гомера, — Григора показал нам книгу в роскошно оформленном переплете. — Посмотрите на этот великолепный кодекс, за него я заплатил целых 93 иперпира.

Учитель повертел книгой перед нашими глазами, а потом погрозил розгой.

— Кто тронет эту книгу своими грязными руками, или не дай Бог, порвет ее — получит розог! Этому негодяю будет больно! Очень больно!

— Учитель, объясни почему эта книга стоит так дорого?

— А как же иначе, отрок? — Григора усмехнулся и начал загибать пальцы. — Пергамент стоит 13 иперпиров, услуги переписчика — 18, фронтиспис, а также золочение глав и заголовков — 44, услуги златописца — 8, стоимость переплета — 10 иперпиров.

— Неужели все книги такие дорогие?

— Нет, не все. Цена книги зависит от богатства ее оформления и стоимости потраченных на нее материалов. Есть книги и более дешевые, но дешевле 50 иперпиров ты в столице книгу не найдешь. Это довольно низкая цена, учитывая то обстоятельство что Константинополь издавна славиться искусством своих книжных дел мастеров и у нас работает много скрипториев.

— Но ведь книги из бумаги должны стоить дешевле?

— Бумагу-бомбициану делают итальянцы и продают нам за большие деньги, а пергамент мы, ромеи, производим и сами, поэтому наиболее часто используем именно его.

— Тогда нам следует наладить производство своей бумаги.

— Не все так просто, отрок. Бомбициану делают из хлопка, который растет в восточных странах, а торговлю этим сырьем монополизировали итальянцы.

— И здесь они отметились!

— Да, — печально вздохнул Григора. — В этом ты прав.

После урока учитель позволил мне подержать в руках эту столь дорогую и ценную книгу-кодекс. Довольно тяжелая и большая, она представляла собой связку из сшитых вместе тетрадей-тетрадионов, каждая из которых имела по 16 страниц-дипломов. Обложка была сделана из древесины и покрыта кожей с застежкой и золотыми наугольниками. Буквы, нанесенные золотой и серебряной краской, были прописаны крупным, четки и красивым подчерком что вкупе со множеством разноцветных рубрик, иллюстраций и орнаментов делали книгу настоящим произведением искусства.

Покрутив эту книгу в руках и внимательно ее рассмотрев, я задумался. Почему бы мне подобно Гутенбергу не изобрести книгопечатание? Создание даже самого примитивного печатного пресса позволит мне сэкономить на переписчиках, и главное — значительно ускорить процесс создания книг, а как итог — неплохо заработать. Конечно, через несколько лет книги начнут печатать все кому ни лень, патентного права в Средневековье нет, однако на первых порах я заткну за пояс любых конкурентов. Остается только найти грамотных работников и помещение под издательство, изготовить оборудование и организовать процесс работы, а дальше дело само пойдет на лад.

— Учитель, в монетном деле для получения оттисков издавна используют штампы. А что если штамповать таким же образом страницы книг?

— Не думай что ты такой умный, отрок, — развеял мой оптимизм Григора. — Этот способ давно известен в восточных странах и называется 'ксилография'. На деревянной доске в зеркальном порядке вырезается изображение или текст, на этот рельеф наносится краска, накладывается лист бумаги, он прижимается и приглаживается подушечкой, набитой конским волосом, а затем помещается под пресс. Листы, отпечатанные на одной стороне, называются анопистографическими, а на обеих сторонах опистографическими.

— Если такой способ известен, то почему тогда у нас в столице книги пишут от руки?

— Дело в том что ксилография — это очень кропотливый процесс ибо для каждой страницы нужно делать свою резьбу, а дерево довольно недолговечно, оно легко трескается и стирается. Можно, конечно, делать резьбу на металле, то это еще более трудоемкий процесс чем изготовление деревянных досок.

— Все эти проблемы легко решаемы, — заявил я. — Нужно просто по отдельности отлить из металла буквы эллинского алфавита и набирать из них текст страниц в особые формы, а потом эти формы помещать под пресс и печатать либо на бумаге, либо на пергаменте.

Григора 'завис'. Его лицо налилось краской, он выпучил глаза и попытался что-то сказать, но из горла донесся лишь сдавленный хрип.

— Это так просто и так гениально! — произнес наконец учитель, когда дар речи к нему вернулся. — Почему до такого еще никто не додумался?

— Может просто никто не задавался такой целью? — пожал я плечами.

— Господь даровал ребенку премудрость свыше, — благоговейно прошептал Григора. — Ибо сказано в Святом Писании: 'Всякая премудрость — от Господа и с Ним пребывает вовек'. Давай помолимся, отрок, ибо сказано: 'Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе'.

Несколько минут мы усердно молились. За это время Григора полностью оправился от удивления и обрел былое самообладание.

— Учитель! — обратился я к нему. — Если Господь даровал мне премудрость, то ею нужно распорядиться для прославления имени Его.

— Истинно так ты мыслить, отрок. Ибо сказано: 'Благословлю Господа во всякое время; хвала Ему непрестанно в устах моих'.

— А что может послужить прославлению имени Господа лучше, чем богоугодная книга? Используя придуманный мной способ печати можно сделать очень много богоугодных книг.

— Да, это благая цель.

— Вот поэтому ради такой благой цели мне следует организовать скрипторий где будут печатать богоугодные книги.

— Мысль, конечно хорошая, — почесал затылок Григора. — К сожалению на создание скриптория требуется много денег.

— Деньги у меня есть и их вполне хватит на организацию собственной мастерской.

— В таком случае могу предложить тебе приобрести адельфат на монастырь и стать его адельфотарием.

— Это как?

— Ты пожизненно возьмешь в аренду земли монастыря и будешь получать большую часть его доходов, а также приобретешь возможность изменять типикон обители. Таким образом монастырь почти полностью отойдет под твое покровительство.