— Ах ты, наглая соплячка! — Тамара сделала шаг ко мне и попыталась схватить за руку. Я уже прики-нула, как вывернусь из захвата и добавлю ей по болевой точке, но помощь пришла неожиданно.
Глеб, отнеся чемодан, вернулся к машине. И сейчас он просто перехватил поднятую Татьянину руку и заломил ее за спину. Женщина согнулась и взвыла.
— в следующий раз я сломаю руку, — проинформировал оборотень, отшвыривая ногой Васисуалия, который бросился на помощь жене. Приподъездные бабушки на лавочке с упоением наблюдали за спектаклем.
— Глеб!!! — взвилась мама. — Прекратите немедленно!!!
— Простите. Не могу.
— Что!?
— Юлия Евгеньевна, вы не пострадали?
— Нет. Все в порядке, — я улыбнулась оборотню.
— Может, все-таки сломать ей руку?
— Она не злая. Просто дура. Я думаю, этого урока ей хватит.
— Юля прекрати это немедленно! — топнула ногой мама. — Это твоя родная тетя!
— Я эту тетю сто лет не видела! И еще бы столько же не глядела! — показала зубы я. До общения с вам-пирами я бы так себя не вела. Но сейчас... сейчас зверюга в моей душе скалила зубы, женщина со зве-риными глазами ухмылялась, а я осознавала, что НЕЛЬЗЯ позволять вытирать об себя ноги. Никак нельзя.
— Юля!
— Прости мама. Я согласна принять ее у себя. Я даже селю на своей территории ее отпрысков. Но я НЕ СТАНУ терпеть ее высказывания в адрес моего деда и в твой адрес. Либо пусть смиряется, либо заткнется — и катится домой. Деньги она у тебя брать не брезгует!
— ЮЛЯ!!!
На этот раз в голосе мамы звучало отчаяние. А я жесткими глазами глядела на тетку.
— Я внятно выразилась!?
— Ты... ты просто малолетняя хамка, — резюмировал Васисуалий. На большее рядом с Глебом он не решался. Было видно, что оборотень и так едва сдерживается.
Я пожала плечами.
— Лучше быть мелкой хамкой, чем старым алкашом.
— Не оскорбляй моих родителей! — топнула ногой Лелька. Я фыркнула.
— Но они оскорбляют МОИХ родителей. И мне это тоже не нравится. Короче! Вы не трогаете мою се-мью. Я — вашу. И сосуществуем на этих условиях. Есть вопросы? Если нет, я пошла к себе. Глеб, уда-чи. И терпения. Мам, не шипи, они же тебя первую достанут до печенок.
Я развернулась и потопала в подъезд.
Дома было хорошо, тихо и спокойно. Шарль встретил меня у порога.
— Как дела, сестренка?
Я скорчила рожицу.
— Не слишком хорошие. А у тебя?
— А у меня отлично. Как нам — ожидать визита родственников?
— Увы, мой друг...
— Ну, не расстраивайся, не надо. Хочешь, я их уроню с балкона?
Я фыркнула.
— Хочу. Но пока не надо. Может, я их сама уроню.
Шарль обнял меня за плечи и притянул к себе.
— Ладно, не расстраивайся. Все будет хорошо.
— А я думала, что драконы — не провидцы.
— Но с математикой у нас все в порядке....
Выяснить, при чем тут математика, я не успела. Позади раздался гнусавый вопль:
— Я же говорила! Она обязательно будет мужиков водить!
Шарль зашипел сквозь зубы. Отпустил меня и выпрямился во весь рост.
— Позвольте представиться. Милославский. Александр Данилович. Юлин друг.
— Знаем мы таких друзей, — противным тоном начал Васисуалий...
— Откуда бы? — наивно удивилась я. — Алекс, ты же вроде у пивного ларька не прописывался?
— я вообще не пью, — поморщился дракоша.
— Вот видите! Вы совершенно не могли с ним нигде столкнуться! — заключила я. Потом чмокнула Шарля в щечку. И подмигнула. — Зайка моя, сходи, купи пару надувных матрасов?
— Зачем? — удивился дракоша.
— Какое-то время с нами поживут мои двоюродные. Не будут же они на полу спать? Раскладушки — не-удобные, да и хранить их негде. А матрасы еще пригодятся. Только выбирай потемнее цветом, лад-но?
— Я знаю, что нам нужно, — заверил Шарль. Проверил телефон и кредитку, послал мне воздушный по-целуй — и просочился к лифту мимо ошалевших Тамары и Васисуалия.
Мама чуть улыбалась.
— Юля! Ты с ним ЖИВЕШЬ!? — возопила Тамара.
— Нет. Это он со мной живет, — поправила я. — Алекс мой хороший друг. А что?
— Я не допущу никакого... — Тамара хватала воздух ртом, как рыба стервлядь.
— Оголтелого разврата? Не волнуйтесь. Разврата не будет. Мы с Алексом найдем и время и место. А что ваши дети до сих пор не знают, как люди размножаются? Вроде как анатомия сейчас в девятом классе проходится? Или они проходили мимо?
— Юля, придержи, наконец, язык, — возмутилась мама.
Я фыркнула.
— Ладно. Я им потом все расскажу. Приватно.
— Не волнуйся, Тома, ничего она рассказывать не будет, — успокоила мама свою сестрицу. М-да. Вот так и поверишь, что в семье не без урода.
— Ты уверена?
Я закатила глаза. Тяжелый случай в медицинской практике.
И удалилась на кухню, малодушно бросив гостиную на растерзание. Достала из холодильника копче-ный сыр и впилась зубами в палочку. Да, вот такие плебейские у меня вкусы! А не нравится — не ло-пайте! Самой мало!
В комнате шумели, гремели и что-то двигали, но хотя бы меня не трогали. И то хвала Аллаху. Шарль вернулся с матрасами, отдал их маме — и удрал ко мне на кухню. Пакетик с сыром закончился подозри-тельно быстро — и мы перешли на колбасу.
Потом мама вызвала меня в коридор, погрозила пальцем — и выпихнула за дверь Тамару с Васисуа-лием в одной руке и изрядно похудевшим чемоданом в другой руке. Я подмигнула ей в ответ. Типа, не волнуйся. Все будет в порядке, спасибо зарядке.
И опять удрала на кухню. Наслаждаться колбасой и тишиной. Ненадолго.
Пока призраками совести на пороге не возникли Леля с Лешей.
— Сидим? Лопаем? А делиться? — открыл рот двоюродный братец.
— С делением — к простейшим*, а у нас другие механизмы размножения, — огрызнулась я.
* Господь заповедовал делиться, — сказала амеба — и поделилась пополам, прим. авт.
Ребята захлопали глазами. Я вздохнула.
— Значит так. На обед у нас борщ и макароны по-флотски. На ужин поджарю картошку. У меня как раз симпатичный кусок сала есть, шкварки будут — класс! Возражения есть?
— Есть, — тут же нашлась Леля. — Я веганка. А жареное на ночь — вредно.
— Тогда тебе точно можно колбасу, — отмахнулась я. — Ты же не думаешь, что в нее мясо добавляют?
— Зато как ароматизируют, — поддержал меня Шарль.
— Глупости, — фыркнула девчонка. — И вообще, если есть всякую дрянь — потолстеешь.
Я с сомнением перевела взгляд на свои кости. Безусловно, Леля права. Но она забыла вторую часть утверждения. А именно 'если есть всякую дрянь и мало двигаться...'. Потом посмотрела на Лелю. М-да. Копия своей матери в молодости. Монументальная фигура настоящей русской красавицы. Её много, да. Широкая кость, объемная высокая грудь, крепкие бедра, попа в два обхвата, но все это плотное и подтянутое. Не болтается и не лежит жировыми складочками. Просто она так сложена. И что теперь? Повеситься? Трижды ха!
Кстати, Леша был сложен примерно так же. Объемный, с широким костяком... такой крестьянин пропадает!
Рядом с ним Шарль с его худобой и тонкими, почти девичьими запястьями просто не смотрелся. Но я-то знала, где истинная мощь. Мощь ядовитой и смертельно опасной змеи. Спорить готова, даже сей-час, дома, в уюте и спокойствии, у дракоши где-нибудь припрятана пара ножей. Или хотя бы бритвенных лезвий — страшное оружие в умелых руках. Как Шарль признался мне однажды — ему проще умереть, чем попасть в рабство к вампирам второй раз. И я поверила.
— Ладно, и что ты предлагаешь? — поинтересовалась я у Лели.
Девушка запыхтела.
— Можно готовить и что-то без мяса.
— Можно, — согласилась я. — Твой брат — тоже вегетарианец?
— Нет. Это они с мамой дурью маются, — буркнул Леша.
Я улыбнулась. А потом встала и щедрым жестом распахнула дверцу одного из шкафчиков.
— Отлично. Значит, поступаем так. Мы втроем лопаем то, что приготовлю я. Леля, ты готовишь на себя сама. Здесь крупы и вермишель. Овощи и фрукты — в холодильнике. Кастрюли — внизу. Столовые приборы — в этом ящичке. Здесь — специи. Ваяй! Кухня в твоем распоряжении.
— Но... — попыталась вякнуть сестрица.
Я покачала головой.
— Леля, даже из долга гостеприимства ты не заставишь меня питаться одной травой. У меня весьма напряженный режим жизни. И я не стану наживать себе истощение. В конце концов, ты была у стоматолога?
— Д-да...
— Зубы свои видела?
— Да.
— Вот! Резцы! Клыки! Прямые коренные зубы! Если бы мы были созданы вегетарианцами, нам бы и прямых коренных зубов хватило, как у лошади.
— Глупости ты говоришь, — обиделась Леля. — А ты знаешь, что мясо переваривается в организме до десяти часов? И даже не переваривается, а разлагается. И отсюда возникают все гастриты, колиты и прочие болезни!
— Лель, — поморщилась я. О разложении как-то слушать не хотелось. И представлять его воочию — то-же. Особенно внутри себя. И за столом. — Главное — мера. И правильный режим питания. Если помнить об этой простой вещи — тебе не будут страшны никакие колиты. Если ты навернешь девять беляшей за раз, тебе понятно, будет плохо. А если ты съешь в день не больше пятидесяти грамм мяса — ничего страшного не произойдет. Между прочим, если на голодный желудок налупиться плюшками, даже самыми веганскими, что будет? Помрешь, факт, и без всякого мяса. А если на тот же голодный желудок выпить куриного бульона — будет намного лучше. Раньше врачи даже прописывали куриный буль-он и красное вино. А еще есть наука диетология. Чтоб ты знала, половина диет ограничивает расти-тельную клетчатку. В силу того, что для ее переваривания нужен здоровый кишечник. А так — именно — бывает не всегда. Не веришь мне — читай учебники. Считаешь, что мясо плохо переваривается — лопай котлеты. Их уже так перемололи, что дальше некуда. Ясно?
Леля примолкла. Но потом нашлась.
— Но ни одна диета не советует на ночь — жареную картошку!
— Леля, — вздохнула я. — У меня самый пик активности — по ночам. Отсыпаюсь я во второй половине дня. И советую меня не беспокоить. Поэтому я как раз питаюсь правильно. Съем суп — и на бочок. Проснусь, слопаю картошку, подзаряжусь энергией — и вперед.
— Куда это — вперед? — удивился Леша.
Я покачала головой.
— сие есть военная тайна.
А ведь надо Мечиславу позвонить, чтобы не явился ненароком. Ни к чему моим родственничкам такие сексуальные видения.
* * *
До вечера мы с Шарлем дожили с большим трудом. Ладно. Можно как-то поделить на четверых один санузел, благо тот — раздельный. И можно даже предоставить в распоряжение родственничков свой комп. Только пароль поставить на свои папки — и пусть играют. Или в и-нете висят. Создать вход для пользователя, обрезать права по самые плечи — и нормально. А самой — спать. Ночь была бурная, утро тоже, а поспать удалось всего-то часа четыре. А что еще этой ночью будет...
Я зажмурилась, припоминая самые выдающиеся моменты прошлой ночи.
Ага, щас!
Дадут мне предаваться приятным воспоминаниям, когда в доме — родственнички. Уже вытащили из-за шкафа папку с моими рисунками, и раздался вопль:
— Юлька, это чё — твое?!
Не знаю, говорила я или нет, но зверски не люблю слово 'чё'. Нет такого слова! И меня коробит это чеканье. Противно становится. Еще бы прибавили 'в натуре' или 'ваще'.
Пришлось выдернуть из цепких Лелькиных ручек свои папки и провести разъяснительную работу.
— Это — мое. Трогать — запрещается. Телевизор — смотри. Комп — мучай. И отвалите. Спать хочу.
С этими словами я завалилась на кровать — и отключилась.
Где-то посреди сна я почувствовала рядом Шарля, который обнял меня за плечи и ткнулся носом в волосы. Но не проснулась. Хорошо, когда есть такая грелка. Большая, родная и теплая.
* * *
А вечер пришел незаметно.
Я открыла глаза — и первое, что услышала — это матерщину.
— Я ...!!! Его... !!! Сейчас.... !!!
Не поняла? Это что еще за митинг в моем доме?
Шарля рядом не было. Я кое-как сползла с кровати, натянула халат и потопала в гостиную.
Аааааааааааа.....
Я-то думала. А это Лёша расстреливает какого-то монстрика и при этом комментирует процесс. Пфи! Леля сидит рядом и перелистывает какую-то книжку. Шарля нигде нет. Странно...
— Доброе утро? — вякнула я.
— Добрый вечер, — ядовито ответствовала сестрица.
— Хорошо, что добрый, — резюмировала я. — Господа, не могли бы вы выражать свои эмоции менее бурно? Я бы еще часок подремала... Минутку, а сколько времени?
Твою рыбу!
На часах было уже около девяти вечера. Я взвыла и схватилась за телефон. Хорошо хоть Шарль ответил сразу.
— Ты где!?
— Я в клубе. Ты проснулась?
— Да.
— Тогда одевайся и приезжай сюда. Мы тут с твоим вампиром сидим, размышляем о жизни...
Я перевела дух. Хвала Аллаху, Мечислав сюда не явится. И не увидится с этой частью моей семейки. Я знаю, вампиры могут заставить человека забыть о чем угодно. Но — пока нельзя. Только не когда рядом бродит ИПФ...
— Хорошо. Скажи Славке — оденусь и приеду.
— Привет, любовь моя...
Голос Мечислава растекся вокруг сладким сиропом. Я задрожала и едва не выронила трубку. Нельзя же так, внезапно...
— П-привет...
— Я вышлю за тобой машину. Приезжай.
— Хорошо.
— Я буду тебя очень ждать... целую...
— И я т-тебя...
— До скорой встречи, пушистик.
Мечислав нажал на кнопку отбоя, а я так и осталась стоять дура дурой. Почему его голос оказал на меня такое воздействие? Странно! Раньше так не было... а сейчас я просто с ума схожу, стоит только услышать его голос...
— Юля?
Услышав голос двоюродной сестрицы, я осознала, что стою с телефоном в руке и глуповатым выражением на лице. Пришлось улыбнуться — и удрать в ванную. Оттуда я вышла проснувшейся, довольной и веселой. На кухне восхитительно пахло жареной картошкой со шкварками. Если кто не знает — при правильном приготовлении это почти пища богов. А еще с солеными огурчиками, маринованны-ми грибочками и квашеной капустой — фантастика.
* * *
Как и пару дней назад, Мечислав сидел за столом и что-то писал. У меня появилось стойкое ощущение дежа вю. Тем более, что одет он был почти так же. Обычные джинсы, простенькая рубашка... пусть она и стоит дороже чугунного моста, но я-то в одежде не разбираюсь. И в упор не отличу 'Версаче' от 'Дольче и Габано'.
— привет, — произнесла я с порога.
Зеленые глаза взглянули на меня — и веселые слова сами замерли на губах. Какой же он все-таки красивый! Потрясающе красивый.
— Добрый вечер, Юленька. Иди ко мне...
Голос скользнул по моей коже теплым южным ветерком, прошелестел по комнате, оставляя после себя дурманящий запах акации — и заставил меня чуть пошатнуться.
— Раньше я относилась к тебе спокойнее...
— Это было раньше, девочка моя. Теперь, когда мы вместе, — Мечислав упруго, но в то же время и плавно, как огромный кот, поднялся из-за стола и медленно направился ко мне. — Теперь ты будешь намного острее реагировать на меня, а я на тебя. И это естественно...
— а я думала, что наоборот? Я буду более устойчивой к твоему обаянию?
