Директор невербально бросил на себя чары хамелеона и стал ожидать, когда голосистая жрица любви уймется и уйдет отсюда. Ему была нужна лишь пара-тройка минут, чтобы прикарманить мертвого полувеликана, забрать фальшивый камень и вернуться к опушке Запретного леса.

Но на крики девушки прибежала целая стая полураздетых женщин и Дамблдору пришлось смыться в экстренном порядке. Подождав среди деревьев опушки некоторое время, он аппарировал обратно в ту же комнату, прикрываясь чарами невидимости.

На этот раз тут никого, кроме лежавшего с распростертыми руками нагого Хагрида, не было. Альбус бросился к куче одеяний лесника, сразу забрав его огромную, похожую на палатку мантию. Во внутреннем кармане нашелся билет для Хогвартс-экспресса и пакет из Гринготтса, но распакованный и пустой. Не раздумывая, он запихнул билет в собственный карман, затем старый колдун дрожащими руками раскрыл пергамент и с ужасом узрел тот же текст, что и раньше:

"Старого лиса перехитрить захотел? Ф"

Опоздал!

Бросив мозолившую глаза бумажку, Дамблдор поспешно аппарировал к Запретному лесу, не заметив, что она упала на то же место, где он нашел ее здесь при первом своем посещении.

Вернувшись в директорский кабинет, он отправился сразу к сейфу, роясь в кармане мантии в поисках ключа, не заметив, как оттуда на пол упал найденный в борделе билет на поезд. Он надеялся, что времени, которое дал ему хроноворот, будет достаточно, чтобы опередить вора и застать в бочке свой серебряный сверток полным. Напрасно! И здесь он опоздал.

Мерлин, что за день? Что произошло? Каким было то ошибочное, но роковое в своей сути решение, которое вело за собой эту лавину неудач в его жизни?

Альбус Дамблдор рухнул на ближайший стул и схватился двумя руками за голову. Блуждающий взгляд упал на белеющий прямоугольник на полу и сконцентрировался на нем. Это был билет для Хогвартс-экспресса и он нашелся в кармане Хагрида...

Мерлин! Если билет был в кармане лесника, а не в руках Поттера, что там случилось с сопляком? Удалось ли Рубеусу найти магглов, встретился ли он с мальчиком?

Глава 10. Катастрофа.

Взяв себя в руки, профессор Дамблдор немедленно аппарировал на Привит Драйв в Литлл Уингинге. Но там его ждала новая неудача.

Вокруг дома родственников Гарри Поттера собралась толпа не менее, чем из сотни соседей, полицейских из двух машин, скорая, людей с какими-то приспособлениями на плечах, вроде омниноклей, но гораздо больше. Светили яркие лампы, освещали все вокруг сада и входа в постройку. Люди в расстроенных чувствах сновали, высмаркивались и рассказывали небылицы, вроде той, что Дурсли растили своего родного племянника в чулане под лестницей.

Тетю Гарри Поттера допрашивали на месте, но она отбивалась от навязанной ей ответственности, называя его, Дамблдора, имя, говоря всем-всем, что это он приказал им сурово относиться к племяннику.

Директор, Глава Визенгамота по совместительству, аж затрясся от ужаса. Что будет с его репутацией, когда этот балаган завтра выйдет в прессу?

Он осмотрел копошащееся множество и заострил внимание на крикливой дамочке, которая верещала навстречу быстро записывающим ее показания полицейским:

— Говорю вам, они его убили, никак по-другому! Вчера рано утром уехали на машине всей семьей, с племянником, а вернулись сегодня вечером втроем. Где Гарри? Почему он не вернулся с ними? Почему Петуния, эта змея, которую мы приняли в наш круг общения, не скажет где он и что с ним? Повторяю, или бросили на дне океана, или где-то в глубокую дыру, в пещеру какую-то!

Незамеченный никем директор Хогвартса аппарировал обратно в свой кабинет, чтобы обдумать стратегию на завтрашний день. Предстояли раскрытия, равные по силе шторму — изчезновение Героя Магического мира, смерть лесника школы. Это должно было быть предподнесено обывателям как дело рук приверженцев Того-которого-не-называют и отвести внимание Аврората от персоны Альбуса Дамблдора.

* * *

Сегодняшние открытия стали для взрослых представителей семьи Грейнджер эмоциональным ударом с мощностью бомбы. Их дочка, их маленькая одиннадцатилетняя девочка, была в действительности взрослой женщиной и такое им понарассказывала, что хоть стой, хоть падай. Тяжелее всего им далась внезапная помолвка Гермионы с этим маленьким оборванцем, оказавшимся богаче Креза, но выглядевшим нездоровым недокормленышем, которого они должны были сначала вырастить, прежде чем подпускать к дочурке.

Неожиданное родство с выдающейся в магическом мире семьей Малфоев и знакомство с их представителями сулило Грейнджерам дополнительные и немалые переживания, потому что родня оказалась приверженцами Того-которого-не-называли и который убил родителей, боже упаси, будущего зятя. Но какими глазами пялился напыщенный павлин, да-да, кузен Люциус, на маленькую Гермиону — главу своей семьи. Показ Родового кольца Малфоев на пальчике дочки, потерявшее свою силу кольцо — похожее на Гермионино точь-в-точь — посеревшего в лице мужчины произвело впечатление ядерного взрыва.

Не к прибамбасам стремилась мисс Грейнджер, а к тому, чтобы действовать согласно плану, придуманному старым, уже взрослым Драко в прежней жизни.

— Помните, мистер Малфой, я для себя от вас ничего не хочу. Я просто хочу устроить свою жизнь так, чтобы не пожалеть о принятых решениях, — говорила пышноволосая девчонка и все завороженно смотрели на нее. — То, что мои цели совпадают с вашими, это здорово. Как говорил один умный человек — "Цель оправдывает средства", поэтому я повременю с возвращением родовых артефактов. Мы с тем Драко уже все обдумали, вплоть до того, что когда Темный Лорд возродится, вы можете показать ему кукиш, оправдываясь тем, что ваша Леди запретила вам пособничать любым вздорам сумасшедших полукровок, вроде красноглазой змеи Вол..., пардон. Метку вашу надо снять, но сначала я должна восстановиться от темпорального прыжка. Дайте мне недельку-другую и я займусь этим.

Люциус во все глаза смотрел на новоявленную племянницу и мысленно с ней соглашался, поэтому, когда его белобрысый сынишка стал хныкать, что родниться с "грязнокровкой им, Малфоям, не положенно", на его лице выступило суровое и очень раздраженное выражение. Это выражение сменилось на одобрительное, когда его жена, северная красавица Нарцисса, которая оказалась при этом дальней, но в обозримой степени близости, тетушкой Гарри Поттера, залепила звонкую оплеуху Драко.

Теперь, когда после звонка Эммы Дурслям вопрос с родственниками Гарри был улажен, надо подумать, как быть с властями. Самый главный вопрос — как узаконить в маггловском мире помолвку детей. И надо ли? Люциус Малфой по этому вопросу выразился однозначено — придется обращаться, если понадобится, и к королеве, но до конца августа все должно было быть улажено, чтобы связать по рукам бородатого паука в кресле директора Хогвартса.

* * *

Пока Альбус Дамблдор метался по острову, искал в одиночку своего исчезшего ручного героя, а Волшебный мир разпирало от новостей, переговоры по признанию помолвки несовершеннолетных детей шли полным ходом. Но когда за дела взялась адвокатская контора "Стоун, Стоун и Гендерсен", рекомендованная Люциусом Малфоем, признание законности помолвки Гермионы Грейнджер и Гарри Поттера, одиннадцатилетнего возраста, особой трудности не создало.

"Стоун, Стоун и Гендерсен" была универсальной конторой, действие которой распространялось и в маггловском, и в магическом мире. В нее набирались работать магглорожденные, полукровки и сквибы, так что вопрос Секретности не стоял в повестке дня.

Стоило Грейнджерам обратиться к мистеру Говарду Стоуну, возглавляющему работу конторы в Британии, и упомянуть имя будущего зятя, как административная машина задействовалась в ускоренном режиме. В результате к десятому августа им пришло приглашение в центральный офис конторы в Лондоне получить разрешение на брак будущих мистера и миссис Гарри Джеймс Поттер, который вступит в силу при совершеннолетии ребят.

В актовом зале офиса собрался весь персонал конторы и устроил неслыханно молодой паре буквально свадебное торжество с платьями/фраками, цветами, шампанским, музыкой и танцами за счет фирмы.

Эмма Грейнджер была в девичестве Стоун, но даже не предполагала последствия этого совпадения фамилий.

Счастливую будущую тещу, пребывавшую в расстройстве чувств, пригласил в свой кабинет сам старший совладелец конторы, мистер Говард Стоун на приватный, семейного естества, разговор. О чем была тема разговора, д-р Эмма Грейнджер своему супругу не рассказала сразу, пообещав, что они обсудят все вечером, дома, но она вышла из кабинета вся заплаканная, с толстой папкой документов в руках.

* * *

Домой они решили добраться к вечеру, когда пришлось ехать при свете фар. Трафик был жутчайшим в обоих направлениях.

Но домой они не добрались. Их настиг магический откат из-за резкого, всесторонне меняющегося настоящего и будущего.

По пути их машину сбил едущий навстречу грузовик, тормоза у которого отказали и он оказался на полосе встречного движения.

Сидящих впереди родителей грузовик убил на месте.

Слепящие фары ехавшей машины до того испугали заполненного до вершины макушки эмоциями и переживаниями зеленоглазого мальчика, что он не смог, как его маленькая невестушка, заснуть и это спасло им двоим жизнь. Потому что в Гарри сработал спусковой механизм стихийной аппарации и он исчез из машины Грейнджеров вместе с Гермионой на секунду раньше, чем грузовик проехался через нее танком.

Полицейские машины появились тремя минутами позже, застав лежащий вверх тормашками грузовик с мертвым водителем в кабине, горящую, раздавленную в лепешку машину стоматологов и двоих детей в обнимку, дрожащих в стороне, у которых и волосок не упал с головы после этой жутчайшей катастрофы.

— Позвоните моему адвокату, — сквозь стучащиеся зубы выдавила расспрашивающему их полицейскому трясущаяся всем телом девочка и прижималась к своему спасителю, осознавая, что такого от судьбы не ожидала.

— Кому, дорогая, кому нам звонить? — спросил удрученный судьбой детей сердобольный мужчина в штатском.

— Мистеру Говарду Стоуну, моему дяде.

Брови полицейского поднялись вверх настолько, что скрылись под козырьком фуражки. Дети оказались непростые. Озабоченный служитель позвал свою сослуживицу постоять вместе с детьми и удалился, чтобы произвести обещанный звонок.

Через полчаса Гарри и заплаканная Гермиона снова ехали обратно в Лондон, где их ожидала новая судьба.

* * *

Люциуса позвали каминной связью поздним вечером из конторы "Стоун, Стоун и Гендерсен", приглашая его явиться к ним в экстренном порядке.

Старший Малфой не любил менять свой установленный распорядок дня, но голос незнакомого служителя, выпалившего сначала нужную формулу узнавания, чтобы удостоверить свою принадлежность к уважаемой конторе, а затем и слова просьбы, насторожили светловолосого волшебника. Соединяя в единую логическую цепочку все факты, он догадался, что Грейнджеры как-то связаны с этим поздним приглашением.

Обсудив с Нарциссой происшествие, они решили аппарировать в адвокатскую контору вместе, оставив Драко на попечение домовых эльфов.

Слава богу, что он пригласил жену с собой, потому что выяснилось, что вечером, возвращаясь домой, семья Грейнджер попала в катастрофу, родители погибли на месте, а Гарри Поттер сумел спастись — и спасти Гермиону вместе с собой, умудрившись использовать стихийную аппарацию.

Теперь дети сидели на маленьком диванчике под присмотром секретарши Говарда Стоуна, вцепившись друг в друга. Мальчик дрожал как лист — то ли от испуга, то ли от истощения, а девочка обнимала его и тихо шептала ему что-то на ухо, хотя в успокоении нуждалась она. Обильные ручейки слез текли по ее щекам, а она их не замечала.

Увидев Люциуса и Нарциссу, девочка не бросилась им навстречу, как сделал бы ребенок, а внутренне сжалась и как бы стала меньше. Белокурая женщина, наоборот, побежала к детям, обняла их и стала тихо говорить им:

— Гермиона, дорогая, как я сожалею о твоей утрате! Гарри, милый, как ты?

— Я забыла, я забыла... — невнятно стала повторять девочка, вся побледневшая, похолодевшая с круглыми заплаканными глазами.

— Что, что забыла, дорогая? — не понимала леди Нарцисса и стала гладить детей по головам, чтобы как-то успокоить их.

— Забыла... забыла...

Люциуса вдруг осенило, о чем говорит двоюродная племянница и он подпрыгнул на месте:

— Мисс Грейнджер, Гермиона, разве вы не посмотрели заранее последствия наших решений? — спросил он с ужасом в глазах. — Как так можно?

Бледное лицо девочки поднялось, из карих глаз, как из колодцев полных до краев горем, закапали крупные слезы и залили ее уже мокрые щеки.

— Забыла... ничему не научилась... зря, все было зря...

Глава 11. Решительные изменения

Гарри и Гермиону поселили в одну комнату, разделенную на две филигранно выкованной тонкими металлическими прутьями ширмой. В каждой части эльфы поставили одиночную кровать, чтобы дети не чувствовали неудобство сожительства. Близкое соседство, с другой стороны, создавало между ними близость, которая помогала укреплению магической связи помолвки.

В первые дни после похорон Гермиона лишь лежала — спала, плакала, затем снова спала. Эльфы носили ей подносы с пищей в постель, она к ней не притрагивалась, но леди Нарцисса была упрямой женщиной, которая помнила собственные переживания после смерти своих родителей и знала, что вне зависимости от странных обстоятельств девочка поправится.

Это случилось раньше, чем ожидалось.

Гермиона, пробудившись после нескольких дней спячки, посреди ночи услышала сдавленные хлипы с другой части комнаты — оттуда, где была половина Поттера. Бесшумно переступая по толстом ковру, она заглянула сквозь перегородку за ширмой. Ее друг-жених лежал поверх одеяла не в пижаме, а в повседневной одежде и пытался не шуметь.

— Гарри, Гарри, что с тобой? — спросила она, приседая на постель к нему.

— Оставь меня! — неожиданно огрызнулся мальчик. — Зачем ты привела меня сюда, к незнакомым людям, которым мы в тягость?

— О чем ты, Гарри? — не поняла девочка. — Разве мистер и миссис Малфой плохо к тебе относятся? — и тут догадка вспыхнула в ее сознании, и она озвучила ее. — Драко тебя обижает?

Кивок.

— Не беспокойся, я его завтра приструню, напомню ему, кто здесь главный. А ты не плачь...

— Я не плачу, я не девчонка какая-то...

— Да, да! Конечно. Отодвинься немножко, чтобы я могла прилечь рядом с тобой. Давай, я тебе сказку расскажу, про братьев Певерелл и Смерть...

* * *

Утром она почувствовала себя гораздо лучше. Потянув белобрысого хныкающего кузена Дракошку за уши, отчитав его и указав ему, что звать двоюродного брата шрамоголовым сыном грязнокровки не комильфо, она взяла с него обещание вести себя по-взрослому, а не как какой-нибудь оборванец из Лютного.

Люциус, как оказалось, в дни траура Гермионы не спал, а действовал. Он взял у последнего Поттера письменное согласие представлять его интересы, дал ему магическую клятву, что никогда, ни при каких обстоятельствах, кроме угрожающих жизни и будущему членов своей семьи, не станет действовать во вред маленькому мальчику. После чего развернулся.