| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Федор, давай ныряй вовнутрь, подашь ее нам сюда, мне не развернуться там, а ты сможешь! -распорядился Александр и сам помог сослуживцу опуститься в недра кареты.
-Ну почто возишься с бабой, тебя послали тащщить вверх ея, а не тараканить! -торопит посланца потерявший терпение Григорий.
-Сам сперва попробуй! Оне башкой вниз туточки лежат! -глухо точно из бочки, доноситься изнутри.
-Не поломалась ли она часом? Голова, руки, ноги, ребра в порядке?
-Не-а цела вроде, тока тяжелуща зараза, пудов на семь, али восемь тянет. Лександр Васильич, не развернуть мне ея, мочи нет!
-Тогда ноги наверх подавай! -командует Александр, и вскоре в проеме двери появляются сперва грязные голые пятки, а затем и остальные части могучего женского тела. Его обладательница поминутно стонет: "Ой милые, ой, смертушка, моя, ой помираю! Ой полегче родимые!"
К великому сожалению нашего Сашки эта мощная бабенка, мало что вверх ногами извлекается, так еще и ее платье системы "сарафан" зацепилось подолом, за что-то там внутри кареты, равно как и нижняя рубашка, а другого нижнего белья в народе в ту далекую пору не носили... Быстро возле опрокинутого экипажа собралась целая толпа солдат, привлеченная невиданным редким зрелищем.
-Вот энто жопа, нешто таки бывают! Не иначе на барских харчах отъеласи? Гришка, Сашка вертайте ее, надо для порядку сиськи глянуть и передок! -настойчиво требуют соскучившиеся по бабам воины, -Во Матрена попа едрена, едрить ее в кочерыжку скоко добра!
-Ого-го! С такой спать — и перины не нать! -острит мелкий солдатик, записной "штатный" весельчак из третьей роты, а народу вокруг все прибывает — на дороге возле экипажа уже не протолкнуться, вот уже и второй батальон показался. Все спешат словно на пожар, когда еще такое представление увидишь, люди в серых шинелях стриптизом явно не избалован.
-Она тя Ефим поди заспит, задавит пузом як кутенка, али утопнешь в эдаких телесах? -подначиваю его остальные, бесплатный цирк да и только.
-Смирна-а-а! -неожиданно, точно из пушки, раздался могучий бас. В момент смолкли смешки и прибаутки, нижние чины заученно замерли на месте. Театр закончился, на сцене появилось наконец начальство в лице командира первого батальона.
С точки зрения устава происходящее выглядело жутким нарушением, нет даже глумлением. Поручик, напрочь забывший о своих служебных обязанностях, под ручку с какими-то девками, солдаты беспорядочно толпятся на дороге и смеются, а там вверху точно знамя гордо реет та часть женского тела, которую обычно прикрывают юбками.
-Яковлев!!! Господин поручик, извольте доложить, что это за б...? Барышни... -едва успел ввернуть нужное словечко капитан разглядев наконец с кем имеет дело. Кто этих девиц разберет, может генеральская дочка попалась, или еще какая знатная особа? Не судите читатель его строго, когда человек всю жизнь начиная с 10 лет живет в казарме, он матом не просто разговаривает, а скорее даже думает и по другому выражать свои мысли не может. Александру довелось встречаться в жизни с одним таким экземпляром, тот правда был уже полковником, но в наше время чинопроизводство идет быстрее чем двести лет назад, обычное явление во все времена и во всех армиях. Так и этот старый служака, сколько уж раз попадал впросак, иной раз и хочется ему комплимент молодой прелестнице сказать, а выходит, как всегда на плацу... Поручик между тем сумел наконец преодолеть узы женских чар и немедленно доложил о происшествии, так мол и так — но нижние чины первой роты не виноваты.
-Унтер, да прикрой эту ж..., хм иллюминацию, мундир свой сыми и прикрой. Нашли священную хоругвь черти... -смягчился грозный капитан, прикинув, что ничего страшного определенно не произошло. Несчастную Матрену к тому времени выдернули из экипажа точно морковку из грядки, перевернули и привели в 'божеский' вид. Ничего оказывается женщина совершенно без комплексов, разве что на лицо немного рябая, следы перенесенной в детские годы оспы не иначе. Истерик кухарка не закатывала и по морде спасителей не лупила как госпожа.
Тотчас посыпались дельные распоряжения, первую роту с поручиком погнали дальше, вторая занялась устранением последствий ДТП. Дело нехитрое, когда под рукой такая масса людей: раз-два-три и с помощью 'дубинушки', жердей и такой-то, непонятно чьей, матери карету вернули в исходное положение. А тут и обоз полковой подоспел, подошел как раз вовремя, теперь осталось только кузнецу постараться, надо восстановить шарнир, которым крепиться дышло, работы примерно на полчаса от силы.
-Дубовая ить, рассейская значиться работа как на духу, сносу нет! Смори-ка ниче ей не сделалоси, немецкая карета поди непременно развалилась! -восхищенно щупают солдатики облупленные бока повозки, вслух сожалея, что такую аппетитную Матрену потискать не довелось, не дал проклятый их благородие Петр Николаевич... Этого Александр уже не видит, его первая рота уже давно скрылась за очередным изгибом дороги. О необычном событии в походной колонне судачили еще полдня, дальше усталость в очередной раз взяла верх. Нижние чины с тоской вспоминали своих прежних подружек и возлюбленных и предавались мечтаниям: 'Вот дойдем эта до земли немецкой, там говорят бабы до солдатиков шибко жадные, сами де кидаютси!'. Александр с большим трудом подавил приступ смеха когда это услышал, солдатская байка, почти дословно повторяла точь-в-точь старый военный анекдот рассказанный после ста грамм фронтовиком-дедом. Как там было? Вроде так: 'До чего у немцев бабы до мужика охочие. Как зайдешь бывалоча в фатеру ихнюю, как саданешь вверх из автомату для порядку... Они и стоят, трясутся — знамо дело мужика ХОТЯТ!'. Дед тогда много чего интересного рассказывал под хмельком, в основном из разряда, что в мемуары по вполне понятным причинам не попадает. Времена идут, а оказывается, что люди совершенно не меняются.
Смоленск, Смоленск... -это слово точно заклинание все участники похода, солдаты и офицеры, повторяют уже вторую неделю, там им обещан долгожданный длительный отдых. Короткие передышки, так называемые 'дневки' уже давно не восстанавливают потраченных сил, люди продолжают идти 'на износ' на последнем дыхании. Немногочисленные обозные повозки давно забиты под завязку больными, 'обезножившими' нижними чинами и более девать их некуда, а кое-кто этот марш и не пережил, таких впрочем ничтожное меньшинство — по одну идва человека на роту. Командиру полка приходиться постоянно изыскивать возможность для того что бы пристроить хоть куда-нибудь своих пострадавших солдат. С медицинскими учреждениями в российской империи далеко не все в ажуре, строго говоря в провинции их нет совсем. Приходиться уповать теперь лишь на помощь сердобольных местных жителей, обычно служивых выхаживают женщины из числа вдовых купчих и богатых мещанок, один раз с десяток больных нижних чинов пристроили в мужском монастыре. Хваленая система войсковых продовольственных магазинов на проверку оказалась идеальна только на бумаге, но не на практике. В реальности же пожалуйста, всегда в наличии для вас солдатики гнилые сухари с червями пополам и овес вместо крупы... И буквально каждый пуд продовольствия и фуража приходиться выбивать, или выпрашивать у "экономных" интендантов. Тыловые крысы стоят, что называется, 'на смерть' и неохотно сдают позиции, еще бы здесь ведь как — что зажал и не отдал, то и твое, не воровство, а так называемый 'безгрешный доход'. В ход идут старые, веками испытанные способы воздействия: доброе слово, полновесный серебряный рубль с портретом царской особы, ну и как не трудно догадатся, его величество кулак — главное средство убеждения людей в пределах матушки России. Последний аргумент применяется чаще всего, поскольку деньги уже давно на исходе и на дне полкового денежного ящика, подпрыгивающего на дорожных кочках, бренчат лишь жалкие медные гроши, даже пост для охраны отряжать перестали. Красноречием Цицерона старый полковник не владеет, академий генерального штаба он не кончал, учился в свое время, как тогда говорили 'у дьячка на медные деньги'. Вот и приходиться вспоминать теперь уроки блаженной памяти Александра Васильевича, последний немало времени и сил уделял снабжению вверенных ему войск. Более того оказывается Суворов и сам был в свое время снабженцем, что позволило ему в совершенстве изучить все приемы и трюки этого славного гадюшника. И если многочисленные уловки придуманные великим полководцем для обмана или запугивания чиновников обычно срабатывали, то к величайшему сожалению, в борьбе с обнаглевшими гражданскими барыгами-перекупщиками безбожно вздувавшими цены на мясо тень Александра Васильевича совершенно не помогала: 'против лома нет приема'...
Опять куда ни глянь сплошное очернительство, но что поделаешь, это наша с вами страна, только примерно двести лет назад... 'век золотой' или серебряный. Так утверждают некоторые наши современные историки, жаль мы не узнаем, что скажут о нашем времени двести лет спустя.
-Соизволите ваше высокоблагородие получить недостающее в Смоленске... Здесь в уезде отпуски более делать не велено, согласно последнему распоряжению его императорского величества! -велеречиво пыхтит толстая чиновничья харя, спрятав хитрые крысиные глазки за толстым кожаным переплетом приходно-расходной тетради. Хорошие у них тетрадки, удобно прикрываться точно щитом, когда потерявшие терпение просители начнут бить по морде.
-Пошли отсюда б...! Пехота вшивая! -с нижними чинами разговор на казенных складах уже другой, смотрители и сторожа выражений не выбирают, -В Смоленске получите, ходют тут всякие, вон!
Серая от пыли и от благоухающая едким запахом пота колонна давно живет только одной мыслью, добраться бы туда... Там есть мясо, там баня и бабы, и главное — долгожданный отдых, пусть хоть всего на неделю. День, еще день и еще и вот на горизонте среди лесов и полей точно мираж возникает большой город, блики отражаются от многочисленных его куполов...
Какой великолепный, просто эпический облом... такого в жизни Александра еще не было ни разу, если не считать провала в прошлое и последующей за этим насильственной вербовки в рекруты, происшедших несколько лет назад. В город 13-й егерский полк не пустили, власти категорически потребовали встать на бивак в десяти верстах восточнее старых городских стен. Буквально за пару суток до них в Смоленске случилось небольшое такое ЧП местного масштаба: проходившие через город драгуны учинили на местном рынке форменный погром. Действовали лихие кавалеристы по всем правилам военного искусства, с отвлекающими маневрами и устрашающими криками 'ура' и соответственно с захватом ценных трофеев, прекрасному полу опять же перепало на орехи, что поделать, 'на войне как на войне' — так кажется французы говорят. Не от большого ума видно, местный градоначальник кинул на борьбу с беспорядками казаков. Получилось как в одном голливудском боевике: 'Потуши мой пожар бензином' и вот теперь трясется высокопоставленный чиновник как осиновый лист опасаясь, что дважды ограбленные обыватели устроят настоящий бунт. Сколько его не убеждали, что егеря в 13-м дисциплинированные и благонадежные, ну разве когда выпьют лишнего, то подерутся, а грабить или девок обижать упаси бог — эффекта никакого. Хорошо хоть место удачное для временной стоянки было выбрано, рядом река и тракт под боком. Местные торговцы не иначе обладают даром предвидения, еще не развернуты палатки в лагере и не вбиты колья растяжек, а уже слышны крики шустрых разносчиков-коробейников и снуют кругом разбитные простоволосые бабенки приветливо подмигивая солдатикам: 'А вот пироги горячие... Сбитень, сбитень, поспешай-налетай служивые...'. Из города приехала целая толпа торгашей за отдельную плату у них можно добыть все, от водки до женской ласки. Одна только проблема, нет их родимых даже мелких и медных, поиздержались наши нижние чтны в долгой и трудной дороге. Выдача жалования обещана здесь, в Смоленске, а значит придется ждать как минимум сутки, сегодня поздно — после обеда ничего получить уже не светит в принципе, господа чиновники в казначействе утруждать во второй половине дня работой себя не привыкли. Приходиться пока нашим бойцам выскребать из карманов последние чудом завалявшиеся копейки, на чарку этого хватит, а продажная любовь до получки отменяется. Только и разговоров кругом, что о бабах все словно свихнулись на них, народ воспрянул духом и кое-чем еще, откуда только силы взялись после долгого изнурительного пути?
-Слышь Васька, почем тут девки гулящие берут, часом не знашь?
-Я с одной милкой уговорился за полтину, завтра опосля отбоя обещалась подойти, в кустах у речки ее родимую и покрою.
-Чей-то дорого, за двоегривенный не согласны чай?
-За таки гроши токмо соплюхи малолетни, да перестарки тебя уважат. Стоящая девка тут за полтинник идет, а грудастая таки за рупь!
-Эх-х-х кода же господа жалованье дадут? Страсть как бабу охота, моченьки нет, любую бы счас поял, прям здеся!
У офицерских палаток, где пыхтит паровозом спешно разведенный денщиками самовар, разговоры как ни странно, вертятся вокруг да около того же вечного, только расценки немного иные, и здесь тон задает безусая молодежь.
-Господа, нам лучше всего к мадам Боннэр сходить, там говорят девицы милые и экзотические от самого барона Пферда на любой вкус!
-Сдался поручик вам этот поганый сводник-барон, как только такой сволочи дворянство пожаловали, купил подлец не иначе? Я лучше в трехрублевое заведение подамся, чем к пфердовским девкам. Вот ведь скотина, скупает у помещиков молоденьких пригожих девок и перепродает в бордели сбольшой выгодой.
-Как угодно сударь, но за три рубли там одни толстые ленивые немки, что себе на приданное у нас зарабатывают, мне сие доподлинно известно. У барона же девицы искусные, человек почитай всю Россию столько лет ими снабжает. А еще знающие люди говорят у него еще и травка прямо волшебная есть... покуришь сие зелье немного и ровно на небеса попал.
-А по мне все по х..., одним словом — едино, я к тому времени надерусь поди-ка так, что не отличу дочь Рейна от чорной Ефиопки, ха-ха. -встревает в разговор третий любитель "экстремальных развлечений".
Александр на секунду вздрогнул, промелькнула знакомая фамилия "Пферд", подобные хорошо запоминаются. Кажется, он ее уже не раз слышал, вот только где и когда? Пришлось порыться в памяти и припомнить события последних лет. Оказывается как минимум дважды, в первый раз, ну конечно же по поводу той бумаги из уездного города N, где его загребли на базаре во время облавы на бродяг и беспаспортных. Серьезное тогда было обвинение, вооруженной нападение и разбой как-никак, но удалось удачно выкрутиться, не сошелся возраст подозреваемого, правда другие приметы были один в один. Очень странная и необъяснимая история, ведь ничего такого криминального он натворить в 19-м веке еще не успел, да и не планировал, если честно. Второй раз с субъектом по фамилии 'Пферд', а может это имя, кто этих нерусских чертей разберет, он столкнулся на прошлой неделе, еще бы не вспомнить — весь полк материл этого представителя сексуальных меньшинств, снабдившего по подряду интендантство совершенно неугрызимыми "дубовыми" сухарями. Что они тогда с ними только не делали и варили в кипятке и пытались размачивать, все тщетно... словно не из муки хлебопродукт испечен, а из цемента слеплен. И вот теперь проституция, оказывается этот хмырь неплохой бизнес тут поднял, наш прострел везде поспел. Надо будет постараться хотя бы одним глазком взглянуть на этого местного 'нового русского', если возможность такая появиться.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
