— Вот так съездили на торжище за гостинцами, — просипел тысячник пересохшим горлом. — Ну что, други, хотя бы умрем достойно!
С чавканьем три сероперых стрелы вонзились в изготовившихся к новому броску волколаков. Незвери, подвывая от боли, закружились на месте, щелкая зубами в воздухе, а с другой стороны щелкнули тетивы еще трех луков. Два волколака свалились на землю, остальные, мгновенно приняв решение, прянули в заросли падуба, оставляя на колючках клочья серой шерсти.
Из-за деревьев не спеша выехало семеро всадников в странной одежде. Шестеро носили кованые нагрудники, стальные наручи и поножи; начищенные до блеска серебристые кольчуги спускались почти до колен. Каждый держал длинный черный лук, у пояса висели длинные узкие мечи, у седел — короткие копья, а за спиной — колчаны и небольшие круглые щиты. На головах воины носили полушлемы со стрелкой, спускающейся на нос.
— Мир вам! — поднял руку седьмой, с длинной седой бородой и в долгополом халате колдуна. — Мы рады, что успели вовремя.
Теомир обессиленно опустился на землю. Перед глазами плыли черные пятна, ныла разбитая голова. Из рассеченной на затылке кожи текла струйка крови. Страшно хотелось закрыть глаза и уснуть. Остальные Всадники последовали его примеру, лишь Телевар да Хлаш остались стоять на ногах.
— Благодарю за нежданную помощь, — поклонился Телевар. Только сейчас он почувствовал саднящую боль в боку и левой ноге. Краем глаза он заметил, что от голенища сапога остались одни клочья. Тысячник пошатнулся и вынужденно оперся на тролля, чтобы не упасть. — Мы ваши должники. Я — Телевар, темник Всадников. Мы идем с обозом в Хамир, ведем лошадей на продажу. Кто вы и как оказались в здешних краях?
— Я — Боршугал, боевой маг по найму города Хамира, — приложил руку к сердцу колдун. — Они — мой эскорт из Лютой сотни, — он обвел своих спутников рукой, и те коротко кивнули. — Приезжие рассказали, что здесь объявились варги. Вижу, они не ошиблись. Из вашего Столеграда в Хамир идет большой обоз с кирпичной глиной, и городской совет отрядил нас навстречу, чтобы усилить охрану. Мы услышали охотничий вой варгов и поспешили на помощь нашему, как думали, каравану. Но скажите мне, доблестные Всадники, как вы смогли противостоять воплощенному злу в образе зверей? Я не вижу среди вас ни одного мага. Да и немногие ваши маги, не в обиду будь сказано, вообще способны на такое.
— Нам помог подобранный по дороге раненый орк-шаман, — ответил Хлаш, осторожно поддерживая Телевара под локоть. — В момент нападения он пришел в себя и нашел силы защитить нас от черного колдовства волколаков. Сейчас он, боюсь, снова без сознания, как и помогавшая ему целительница.
— Воистину говорят — делай добро, и оно окупится, — пробормотал Боршугал. — А ты, могучий тролль, как я вижу, наемник? С каких пор гордые Всадники нанимают ваших бойцов для защиты обозов?
— Я — Хлаш Дэрэй, уважаемый Боршугал, — поклонился тролль. — Я продаю свои услуги за деньги, но сейчас просто иду в Хамир со случайно встреченным обозом. Так уж получилось.
— Случай — рука Судьбы, — улыбнулся маг, — и уже тебе ли о том не знать, доблестный Хлаш Дэрэй! Думаю, без тебя им пришлось бы худо, да и ты в одиночку не выстоял бы. Судьба свела вас вместе и тем самым спасла. Еще бы знать — зачем?.. Но нам пора, уважаемые. Я бы порекомендовал провести с убитой нечистью необходимые ритуалы до заката. Впрочем, времени еще много, и вы вполне успеете передохнуть. Чуть к северу отсюда я видел ясеневую рощу. Но прощайте, храбрецы, нам пора. Могу дать бесплатный совет: дождитесь нашего обоза здесь, вместе безопаснее. Он должен подойти еще до ночи.
Маг по найму снова прижал руку к сердцу, повернул коня, и спустя минуту цокот копыт хамирского отряда затих вдали.
Оскальзываясь в волколачьей крови и опираясь на ручищу тролля, тысячник с трудом добрел до ближайшей телеги и несколько секунд неподвижно стоял, ожидая, пока утихомирится бешено стучащее сердце.
— Хлаш, — тихо сказал он. — Взгляни, пожалуйста, что там с девочкой... и с орком. Похоже, мы им по гроб жизни обязаны. Если бы не они...
Следующие несколько часов отряд отходил после битвы. Ольга так и не пришла в сознание. Ее устроили на телеге, завернув в одеяло и влив в рот укрепляющее зелье из голубой глиняной бутылочки в ее мешке. Остальным же пришлось лечиться, полагаясь лишь на собственный опыт да на указания тролля и орочьего шамана Заграта Тргахи. Последний, казалось, чувствовал себя заметно лучше и, очухавшись, снова терять сознание не собирался.
— Не особенно полагайтесь на нас с Загратом, — чуть виновато пояснил тролль. — Я — боец, не лекарь, могу лишь перевязать рану да кости вправить. А вот в травах да настоях не разбираюсь, и колдовством Народ не занимается. Заграт же хоть и шаман, но стихийный, волшба тела не по его части. Придется ждать, пока не очнется ваша целительница.
— Или не подойдет обоз, о котором тот маг-наемник упомянул, — проворчал орк. — Только сдерет тамошний лекарь, если такой есть, с вас три шкуры не хуже волколаков. Купцы мягкосердием не страдают, обдерут как липку. Да и я лажанулся, слишком много сил у девчонки взял. Ну да к завтрашнему утру оклемается...
Левую руку ему крепко прибинтовали к груди, правой же орк осторожно ощупывал шкуру своего драгоценного волка. Тот повизгивал, но даже позы не менял, глядя на хозяина преданными глазами.
Наконец кровь с грехом пополам остановили, раны промыли и перевязали чистым тряпьем. Громобой с Теомиром, как наименее пострадавшие, поковыляли собирать порвавших привязи и разбежавшихся коней. Хлаш отправился к ясеневой роще за кольями. Лошадей пострадало на удивление мало. Лишь Длинногривая валялась на земле с порванным горлом, да Рыжик, тяжеловоз, сломал себе шею, когда бился в оглоблях. Труп коня выпрягли, но оттащить его в сторону сил уже не оставалось. Вскоре вернулись охотники за лошадьми, нескольких они вели в поводу, остальные вышколенно сами трусили следом. Кое-где шкуры животных покрывали царапины, но Телевар, бегло осмотрев их, махнул рукой — мол, заживет до продажи. Учуяв мертвых волколаков, лошади снова начали храпеть и косить глазом, так что пришлось тратить остатки сил на то, чтобы передвинуть обоз вперед на полверсты, под сень небольшой дубовой рощицы. Затем несколько Всадников вернулись на место битвы, где их уже ждал тролль с огромной охапкой ясеневых кольев, и тщательно пригвоздили к земле тела мертвых волколаков.
— Не оживут за ночь-то? — озабоченно осведомился Теомир, пробуя рукой, крепко ли сидит кол. Тело болело, как избитое дубиной, но хотелось сказать что-нибудь умное, взрослое. — Вон какие здоровые...
— Ничего, — сплюнул Телевар кровавую слюну. Кровь из рассеченной губы у него не унималась. Требовалось копаться в котомках, искать нужные травы, а целительница до сих пор лежала без сознания. От трупов, пронзенных добрым деревом, поднимался тонкий дымок, отвратительно воняло паленой плотью. — До завтрашнего полудня точно не оживут, а там вороны о них позаботятся. Надо бы знак рядышком вкопать — теперь место долго нехорошим останется. Ну да конь с ним, со знаком, сил никаких нет, на ногах еле стоим... Место неудобное, на ночевку народ здесь не встанет, а днем неопасно. И вообще, собачьи это сказки про оживающую пакость. Поехали отсюда.
На ночь тысячник хотел выставить двойные посты, но Хлаш отговорил его.
— Не надо, — сказал он. — Волколаки ошиблись, не напав внезапно. Даже днем они могли бы легко разделаться с нами, но понадеялись на легкую победу и проиграли. Во второй раз они нападут внезапно, и тут уже неважно, стоят на часах трое или никого. Нас порвут в клочья прежде, чем мы поймем, что происходит.
— Так что же теперь, не защищаться? — окрысился на него тысячник. — Лапки кверху и ждать, пока нами не поужинают?
— Не придут они больше, — вмешался орк со своей телеги. — Сам-то не чувствуешь, вождь?
— Не чувствую чего? — буркнул Телевар, рассерженный, что ему указывают.
— Птицы. Ветер. Деревья, — нетерпеливо пояснил орк. — Позволь миру войти в себя, сам поймешь.
И в самом деле, тягостная тишина предыдущих дней закончилась. Пичуги весело щебетали в дубовых кронах, где-то стрекотала белка, монотонно бубнила под нос кукушка. Свежий ветерок ерошил волосы, пробираясь под одежду, тихо шелестя листьями и постукивая ветвями. Огненный закат раскинулся на полнеба, окрасив багряно-желтыми цветами редкие перистые облака, огромное красное солнце медленно уходило за горизонт. На западе над деревьями уже мерцала Белая звезда, мирно плывущая навстречу заходящей вслед за солнцем Красной. По травяному ковру степи пробегали легкие волны, и старый тысячник внезапно почувствовал странное умиротворение. Все дурные предчувствия минувших суток растаяли в окружающем великолепии, и Телевар махнул рукой.
— Ладно, уговорили. Обычные посты, по двое. — Он критически окинул взглядом потрепанных обозников. — Да-а... Кореш, освобождаешься от дежурства, от твоей покалеченной руки все равно проку мало. Броша, Чеготар — первая смена, Перевой с Теомиром — вторая, Любоконь с Громобоем — третья, ну, а мы с тобой, брат Хлаш Дэрэй, последние.
— Что значит "проку мало"?! — вскинулся Кореш. — Я и левой рукой саблей машу неплохо!
— Тихо! — оборвал его Телевар. — Хлаш, ты как, согласен? Ты не наемник, не Всадник, я тебе приказать не могу.
— В каждом отряде есть старший, — пожал плечами тролль. — Ты опытный воин, я с удовольствием подчинюсь тебе... до Тхул-Д'зибара.
— Вот и ладушки, — кивнул Телевар. — Еще вот что. Заграт, твой волк может караулить? С его носом да глазами вернее врага обнаружим...
— Громом его зовут, — буркнул орк. — Он боевой волк, не собака цепная, как у людей, брехать попусту не приучен. Меня охранять станет, я на него Слово наложил, а насчет вас сомневаюсь. А Слово лишь к хозяину верность дает, остальных он рядом терпит, не более.
— То есть про волка можно забыть, — подытожил тысячник. — Ладно, переживем...
— Почему — забыть? — забывшись, пожал плечами орк, и тут же скривился от боли. — Тиксё агга'ххаш! И как той скотине в меня ночью на ходу попасть удалось, да еще из арбалета корявого? Не иначе колдовством помогал... Да, о Громе. Он — зверюга умная, сам себе голова. Если попросить его хорошенько, может, и согласится.
— Попросить? Согласится? — удивился тысячник. — Ты о чем, шаман? Он разве человечью речь понимает, чтобы его просить?
— Насчет человечьей не знаю, — скривился Заграт. — Вот меня понимает, зуб даю. Он тебе не простой волчара, в чащобе за хвост пойманный. Мы с нашими зверями столетиями бок о бок рядом живем, чем можем друг другу помогаем.
— Ну да, помогаете... заклятьями верности, — насмешливо отмахнулся тысячник. — Тут хочешь — не хочешь, а поможешь.
— Не рассуждай о вещах, которых не понимаешь! — пришел черед орка обижаться. — Слово указывает, с кем волк в паре ходит, кого на себе повезет да за кого драться следует. Звери они все-таки, не орки и даже не голожопые вроде вас, им все четко растолковывать надо. Для того Слово и служит. А орку такое Слово без надобности, он и сам знает, кто ему в товарищи попался. Не рабы они нам, на такое только люди способны. Друг и раб — разные вещи!
— Ладно, друг так друг, — миролюбиво пожал плечами Телевар. — Не хватало еще из-за волка ругаться. Да и прав ты, я думаю. Не появятся сегодня волколаки. Сейчас ужинаем — и на боковую. Всем досталось, всем передохнуть надо. — Он махнул рукой, завершая разговор. — Тёмка, лежебока, волколак тебя дери, где костер? Полчаса назад сказал огонь разжигать!..
Сумерки уже почти превратились в ночь, когда вдали послышался стук копыт и громыхание деревянных колес.
— Эй, уважаемые! — весело окликнул их знакомый голос. — Как дела? Не съели вас еще злыдни серые?
— Приветствую тебя, Боршугал, — устало откликнулся Телевар, с трудом выдираясь из дремы. — Живы пока твоими заклятьями. Что скажешь хорошего?
— Мой обоз цел. Вы на себя, похоже, всех чудищ в округе стянули, — рассмеялся наемный маг. — Мне хорошо заплатят почти ни за что, спасибо вам. Доберемся до Хамира — с меня угощение да выпивка. Скажи, темник, есть тут где местечко усталым путникам притулиться?
— Ох, да располагайтесь где хотите, — широко зевнул Телевар. — Места невпроворот, тут десять таких обозов поместится. Телеги только закрепите получше, а то за ночь под укос скатятся. Вода неподалеку, наши часовые покажут. А про Хамир завтра поговорим...
День пятый, а заодно и шестой. Степи к северо-западу от Хамира
Волколаки больше не показывались, даже воя не слышалось. Малый обоз Всадников пристроился к большому каравану с кирпичной глиной. Караван охраняли Лютые: глаза раскосые, взгляд бешеный, кони взмылены, гарцуют без нужды, седоки покалывают шпорами, горяча. Всадники неодобрительно поглядывали на них, но помалкивали — не лезли в чужой кабак со своей брагой. Ольга пришла в себя еще ночью, выпила полкорчаги воды, с трудом пожевала какой-то сушеный гриб, подсунутый Загратом, потом откинулась на подложенный под голову сноп сена и снова намертво уснула. Не проснулась она, даже когда ее переносили в телегу. Могучий Хлаш очень осторожно поднял ее на руки, цыкнув на путающегося под ногами и страшно переживающего Теомира. Тот сначала обиделся, но потом, увидев, что вреда подружке не причинят, сунулся к телегам — помогать собираться. Пришел маг Боршугал, пощупал лоб девушки, постоял с закрытыми глазами.
— Много сил она потеряла, — сказал он, неодобрительно поглядев на лежащего в той же телеге орка. — Мог бы и поаккуратнее сработать.
— Ага, нашелся советчик! — ощерился Заграт. Теперь он восстанавливал силы буквально не по дням, а по часам. Толком ходить шаман еще не мог, все время кривился от боли, но ругался уже так, как и положено добропорядочному орку. — Некогда про аккуратность было думать. Не запели бы серые зверюшки хором — вообще бы в себя не пришел, в этом мире, во всяком случае. Тебя мы на мое место — небось вообще досуха девчонку бы высосал! Спасибо вон той орясине, что поддержала, — он невежливо ткнул пальцем в стоящего рядом тролля, ухмыляющегося одной стороной рта. — В крокодилах Силы — что вони в сортире, за всю жизнь не вынюхаешь. Ладно бы пользоваться умели, а то ведь зазря пропадает, ажно обидно...
— Ладно, ладно, не кипятись, — примирительно поднял вверх руки наемный маг. — Я ж так, к слову. Посмотрел я место драки. Защиту ты поставил очень грамотно. Не уверен, что в той ситуации сам бы справился так же хорошо. Прими мои поздравления.
— Нужны они мне, твои поздравления, — голос орка оставался сварливым, но похвала ему заметно польстила. — Ты бы лучше полечил котенка. А то я привык к нашему костоправству, еще искалечу ненароком.
— Не нужно ей лечение, — пожал плечами Боршугал. — Отоспится — и ладно. Поите ее только побольше, раз в пару часов или даже чаще. А я пришел сообщить, что через полчаса трогаемся.
Он задумчиво покопался где-то в глубине необъятного кармана, извлек на свет непонятную серебряную луковицу и почесал кончик носа, внимательно ее разглядывая.
