В глубине души я не хотел убивать прыгуна, несмотря ни на что, вспышка гнева уже прошла. Глупо так тратить свою жизнь — на потеху публике, но дурацкие местные традиции предопределили наш выбор, к тому же Бигман вызвался добровольно. Жаль, что так все получилось...
С этой мыслью я позволил себе отключиться.
Глава 6. ЗАМЕНА
Когда я очнулся, день уже переваливал за середину.
Над площадью стоял легкий сумрак — солнце скрывал слой серых клубящихся облаков, предметы отбрасывали короткие расплывчатые тени, что, впрочем, никому не мешало. Жизнь вокруг по-прежнему шла полным ходом, разве что толпа продавцов и покупателей чуть поредела. Мимо все так же деловито сновали шелтяне, не обращая на меня заметного внимания.
Вот это да. Долго же я был в отключке. И что самое интересное, похоже, никто за это время меня не тронул. Как оказалось, я сидел все на том же пластиковом ящике, прислонившись спиной к стене. Целитель не соврал, я заслужил уважение местных. Хоть какое-то достижение.
А кстати, где коротышка? Я поискал его взглядом, но, увы, не смог разглядеть в толпе приземистую, пухлую фигуру. Зато теперь представилась возможность присмотреться к толпе шелтян повнимательнее, проверить сведения, полученные от толстяка. Целитель и тут не соврал. Уже после краткого осмотра удалось обнаружить среди местных несколько лиц, принадлежавших уроженцам с других планет, — красноречивое подтверждение тому, что немало бедолаг-инопланетников попалось до меня шелтянам в лапы, немало личных историй было переписано шептуном... короче, слова толстяка следовало принимать всерьез. Так что нужно хорошенько обдумать, как отсюда смыться. И как можно скорее. А это непросто, ведь Город нашпигован эмпатами... Подозреваю, что и телепаты тоже найдутся, не исключено, что прямо сейчас за мной кто-нибудь следит. А мне вовсе не хотелось, чтобы мои мозги спалили подручные Доса Пламя и Шерифа — дорриксы, когда я задумаю дать деру.
Кстати, вы заметили — память пока при мне. Это радует. Время замены еще не наступило, но она могла начаться в самый неожиданный момент — а это уже удручает. Или... Операцию по замене личности уже отменили, пока я находился без сознания. Хорошо бы, но не стоило слишком обольщаться, да и от новых поползновений шептуна это не предохраняло. Вдобавок тревога по провалу в памяти, связанному с моей работой на Почтовую Корпорацию, гнала меня из Города сильнее, чем все остальное.
Стараясь не делать резких движений, я осторожно подтянул ноги, меняя положение тела на более удобное (что-то мне говорило о необходимости этой осторожности). Так, уже получше. Кровь побежала веселее, по ногам распространилось острое покалывание.
Здорово я их отсидел...
Да, неплохо бы очутиться подальше от этой вони, грязи и шума, царивших вокруг. Пора завязывать с этим паршивым приключением — охоты и Бигмана мне хватило по самое горло. При мысли о прыгуне злость вспыхнула сухим хворостом. Будь проклят этот шелтянин, я одолел его, но одолел после того, как он меня покалечил...
Я замер, пораженный этой мыслью. Холодок страха и паники быстрой змейкой скользнул внутри, свившись в клубок в солнечном сплетении. Где же боль? Я ничего не чувствовал. В конце драки только ключ удерживал меня от крика... Я осторожно коснулся пальцами лба, затем еще осторожнее — паха. Прощупать сквозь брюки было труднее, а вот кожа на лбу, где должна красоваться глубокая рана, оказалась гладкой, даже без шрама. Лишь корка высохшей, шелушившейся под пальцами крови напоминала о том, что мне это не приснилось. О небо, какое облегчение, какое громадное облегчение... После удара Бигмана я уже и не рассчитывал, что останусь мужиком в должном смысле этого слова... Я даже думал, что вообще не выживу, и меня вполне можно понять за эти панические мысли, учитывая плачевное состояние тела...
Целитель! Хвала Целителю!
Это как-то само собой пришло в голову. Прошло ведь всего несколько часов, сам я не умею так восстанавливаться, значит, этот человечек и залечил меня, пока я был в отключке. Вот в чем смысл его способностей. Силен же коротышка! Тем лучше для меня, и этим исцелением следовало воспользоваться немедленно. Я задумался. Хотелось бы знать, каким временем я располагаю, прежде чем мной займутся всерьез. Вряд ли мне дадут здесь рассиживаться вечно. Но как улизнуть незаметно? Я же выделяюсь среди местных, как белая ворона среди наглой черной стаи. Злоклятье, как подумаешь, какие у меня шансы, так зубами скрипеть хочется. Голодный, избитый, под наблюдением целого Города. Драка, использование Мобра — все это наслоилось друг на друга и вытянуло прорву сил. Чтобы нормально двигаться, нужна пища. Где ее взять, я понятия не имел. Чтобы ее отыскать, опять-таки надо двигаться и иметь информацию о том, где искать. Круг замкнулся.
Помощь коротышки нужна позарез. Знай я о местных порядках столько же, сколько он, я сообразил бы, как отсюда выбраться наверняка. Ладно, допустим, в ближайшие несколько часов он не появится, а меня никто не тронет... Сомнительно что-то, но надо же из чего-то исходить...
Пожалуй, лучше всего смыться этим же вечером, ближе к ночи. Ночью передвигаться непросто, у Шеты, насколько я помню, нет лун, зато и обнаружить меня будет сложнее. Естественно, во время бегства нужно постараться думать как можно меньше, чтобы труднее было засечь по мыслям или эмоциям, тут мне поможет ключ Мобра... Плохо, что путь до космопорта неблизкий — часов восемь бега, перемежающегося с ходьбой... Самочувствие и так никуда не годится. И путь всегда получается дольше, чем рассчитываешь, особенно в темноте.
Банкос... Банкос пуст, и это тоже плохо, но не фатально. Договориться с капитаном какого-нибудь корабля о проезде способы есть — например, за счет Почтовой Корпорации. Главное — добраться до самого корабля.
Я шевельнулся, снова меняя положение тела.
Да, тут еще и проблема с ментатами, об этом тоже забывать не стоит. Шелтяне могли прямо сейчас вычислить, что я замышляю, но приходилось рисковать... Глядя на царивший в Городе упадок, у меня складывалось справедливое подозрение, что горожане живут за счет средств путешественников, попадающих в их лапы, и ничего своего у них нет. У залетных торговцев, к примеру, у тех же проныр-кассионийцев, у которых я покупал 'сторожа', на деньги от грабежа можно приобрести многое: одежду, оружие, транспорт и так далее. Так что за мной определенно кто-то должен сейчас присматривать. Если попытка пленника вырваться на волю увенчается успехом, то уже никто не помешает рассказать о том, что здесь происходит. И приток незаконной прибыли иссякнет...
Не хотелось думать о последствиях, если побег сорвется. За такое дело можно заработать и удавку на шее. Здесь это наверняка в порядке вещей... Информация, позарез нужна информация. И где это Зло Целителя носит? Кроме него и спросить больше не у кого. Гнусный город с гнусными порядками и не менее гнусным населением... И что, собственно, с заменой? Отменена она или нет? По-моему, я сегодня неплохо выложился, демонстрируя свои возможности, и хотелось надеяться, что эта грязная процедура по замене памяти отложена, а еще лучше отменена...
Именно с этой мысли все и началось.
Словно я нажал на невидимую кнопку, которую ни в коем случае не следовало трогать. В глазах внезапно потемнело, а в голову словно проникла холодная невидимая лапа, ощупывая мозг. Ощущение, мерзкое до судорог... Зубы сцепились, как челюсти сработавшего капкана, я напряг всю волю, стараясь вытеснить чужое вторжение из своего сознания. Толчок, другой. На минуту эта дрянь замерла, словно оценивая результаты разведки, потом толчки возобновились, слабые, но настойчивые, и сила их быстро нарастала. Холод обволакивал мозг, гасил мысли. Шептун?! Адское пламя, это и есть замена?! Значит, я выкладывался на испытании зря? Будьте вы все прокляты, подонки...
Взгляд в панике метнулся по толкучке, выискивая Целителя. Тщетно. Кругом — лишь узкие равнодушные лица шелтян, погруженных в свои заботы. Давление на мозг непрерывно возрастало, черепную коробку уже словно распирало изнутри. Что же мне делать? Как мне справиться с этой дрянью, Зло ее задери?..
Но больше я ничего предпринять не успел.
Невидимая преграда разрушилась, и в мозг скользким холодным потоком хлынуло нечто настолько чуждое, враждебное и омерзительное человеческому сознанию, что только огромным усилием воли я удержался от крика. Я еще помнил, что нахожусь на виду у большого скопища людей, и условности поведения, среди которых я вырос на Нове-2, никуда не делись.
Я обхватил ладонями виски, концентрируясь на сознании, и в тот же миг тактика нападения — ледяной холод — резко сменилась. В виски впились раскаленные спицы. Стрела попала в десятку и выбила из меня вопль боли, но крепчавший с каждой секундой жар успел превратить мышцы в дрожащее желе раньше, чем из горла вырвался звук. Я мог не опасаться, что привлеку к себе чье-либо внимание, — нечто тоже старалось разделаться со мной без шума.
Свет перед глазами померк окончательно. Боль нарастала и нарастала, невидимые спицы погружались в череп, выжигая мозговую ткань. Мука была нестерпимой, а я не мог даже пошевелиться — я окончательно потерял контроль над своим телом, оно начало растворяться. Никогда не испытывал ничего хуже этой пытки. Жестокая боль рвала разум на части, выкручивала внутренности и ломала череп... Я сходил с ума от невыносимого страдания, и страстно желал потерять сознание, но мерзкая сила не позволяла мне этого.
Пытка длилась долго. Страшно долго. Тело растворилось бесследно, остался лишь обнаженный, беспомощный мозг, терзаемый демонами Зла в кромешном мраке.
Прошла вечность...
Когда боль стала неотъемлемой частью моей сущности, нечто, наконец, выпустило из своих страшных когтей мое измученное 'я'. Но ненадолго. Мрак растаял, стек грязными потеками талого придорожного снега, обнажив серую стену из безликого абсолюта, еще более жуткого, чем предшествовавший ему мрак. Я погрузился в него целиком. Голый разум, подвешенный в пустоте на ниточках повиновения. Мысли без образов, света и красок, уходящие как вода сквозь песок, — это все, что во мне осталось после сита боли и страдания.
Но самое невероятное — после убийственной атаки обжигающего мрака я начал медленно приходить в себя. Будто алгоритм замены где-то дал сбой, и я получил краткую передышку. Этим следовало воспользоваться. Нужно как-то пробиться сквозь это... защитить себя тем, что у меня еще осталось, — силой самой мысли, противопоставив ее враждебной силе серости. Ведь сейчас, когда боль отпустила, я мог мыслить... Но...
Что-то внутри меня изменилось. Ощущение это пришло вдруг, и я лихорадочно пытался понять — что... Все происходило слишком быстро, мысль не успевала за процессом.
Щелчок. Вспышка света. Мрак. Новый удар адской боли.
После могильной серой тишины ощущение тела обрушилось лавиной — рев крови, струящейся по артериям, громовые удары сердца, спазмы мышц. Оглушающий грохот собственной плоти.
Еще щелчок. Хлынул ослепительный свет, краски, образы. Прожитые годы замелькали перед глазами ярким калейдоскопом. Странный шепот окружил, окутал со всех сторон: 'Подготовка... чистка... инсталляция...'
Программа, заложенная в мозг шептуном, набирала силу. Образ мышления и жизненный опыт, за двадцать пять прожитых лет закрепившиеся в психологической матрице, вымывались мощным форматирующим потоком из отведенных под них ячеек мозга, нейронов, и уносились прочь, поглощаемые монолитной серостью. Воспоминания блекли и исчезали, а на их месте возникали новые, чуждые мне, быстро укоренявшиеся в подсознании, торопливо пускавшие вглубь личностной ткани ростки странных образов и ассоциаций...
Моя картина жизни безжалостно переписывалась заново. Борьба еще не закончилась — внезапность нападения уже миновала, и мозг, оправившись от потрясения и шока, напряженно искал пути защиты.
Мазок серой кисти: 'Родился на Шелте, в грязных трущобах западных окраин Города...' Нет! На... Мучительное усилие. На... Нове-2! Еще мазок. Еще несколько — торопливых, липнущих намертво: 'Шелта, Город, пандемия, мутация, галты, галты, галты...' Ощерившийся мрак, пожирающий сознание... 'Координатор, осевые, портовики, охотники, кровники-фрайдены... слухачи, шептуны, банконосцы, профи...'
Бред!
Изменение охватывало память все сильнее, обнажая более глубокие слои личности: 'Нова-2, лорд-архитектор Никсард-старший, замок Роз, слуги, чемпион Красного года, имплантация, ферма...'
Разум взбрыкнул.
Это еще что?! Что-то странное, но как будто мое...
Вымывающий поток не дал мне это обдумать, вырвал и унес. 'Ложь, ложь', — настойчиво шептала серость. Если... Если я сейчас не придумаю, как с этим справиться... Злоклятье! Мысль давалась с трудом, ее все время приходилось создавать заново. Карточный домик, рушащийся под дуновением легкого, как вздох, ветерка... карта за картой, кирпичик за кирпичиком... Если я сейчас не придумаю, как с этим справиться, то не придумаю этого уже никогда...
'Отгородиться...'
Серая кисть накинулась на новорожденную мысль, стремясь отодрать, растворить, унести с собой, но я вцепился в нее изо всех сил и отбил, сотворив из нее фундамент для спасения. Вот она: 'Отгородиться. Поставить барьер, за которым я смогу укрыться'. Я бросился лепить мыслеобраз нового ключа Мобра. Серая кисть рвала мыслеобраз со всех сторон, как взбесившаяся собака, поедая контуры и краски, отрывая куски, я же упорно восстанавливал крупицу за крупицей и укреплял, уплотнял, подгонял. Через нескончаемо долгие мгновения кропотливой, упорной, изнуряющей работы дело было сделано. Мозг превратился в терминал визосети, обычный визор, без которого не может обойтись ни одна семья на Нове-2, коротая время по вечерам.
В воображении я выглядел теперь так: светлый полированный пластик плоского прямоугольного корпуса, одна из сторон — темный экран, внизу располагалась панель сенсорной настройки, почти никогда не используемая в быту из-за засилья дистанционок, но необходимая мне сейчас. Кажется, я сказал 'обычный визор'? Нет, визор был очень необычным, даже странным — экран его был обращен внутрь. И мое 'я' схоронилось в тесном промежутке между двумя плоскостями — экрана и задней стенки, оставив серую кисть мелькать снаружи в виде калейдоскопа информации. Неужели получилось?! Я боялся вздохнуть, чтобы не нарушить хрупкого равновесия. Давление на мозг еще не прекратилось, но ослабло на порядок, фильтруясь сквозь выставленный ментальный барьер. Теперь я мог получить нужную мне информацию не столь насильственным способом, программу шептуна удалось сделать пассивной, и все, что мне оставалось теперь — просмотреть ее. Ну что ж, назвался визором — соответствуй. Приступим. Осторожное мысленное прикосновение к сенсорной панели управления... Ага! Бледные беззвучные видения неслись по экрану с быстротой молнии, но когда я наткнулся на нужный кусок, мое внимание мгновенно обострилось и замедлило кадры. И сразу стало ясно, что информация пошла по новому кругу, так как эти образы уже пытались внедриться в мозг.
