— Возвращаемся домой, Джион, — нехотя сказала она. — Сейчас. Давай, вызывай наш тарантас.
Вечером того же дня, когда Джион уже собрался домой, в комнату охраны зашел Фриско Амантарелла.
— Ты точно запомнил номер автомобиля? — спросил начальник службы безопасности, испытующе глядя исподлобья.
— Который нас преследовал? Да.
— Пойдем. Шеф хочет с тобой поговорить. Лично.
Джион поежился. Хозяин вызывал рядовых служащих только в двух случаях: похвалить или устроить разнос с далеко идущими выводами. Увольнением, например. Ни того, ни другого он сегодня вроде бы не заслужил. Тогда зачем же?
— Идем, — поторопил Фриско.
Вдвоем по тихим пустым коридорам и лестницам огромного дома они поднялись на четвертый этаж, где располагался рабочий кабинет главы семьи. На улице сгущались сумерки, и в коридорах уже неярко горели светильники, разгоняя полумрак. Хавьер Деллавита встретил их, сидя за столом.
— Вечер, дэй Айдари, — поприветствовал он Джиона. — Присаживайся.
Понять по его бесстрастным серым глазам, что он думает, казалось невозможным. Джион осторожно присел на край глубокого кресла. Фриско устроился в кресле напротив.
— Запомненный тобой номер автомобиля, дэй Айдари, — без предисловий начал хозяин, — принадлежит одной любопытной организации: Службе сопровождения и охраны. Что-нибудь говорит название?
— Да, босс. Охрана и спецсвязь высших должностных лиц государства начиная с премьера, а заодно расследования по фальшивомонетчикам, розыск особо опасных преступников и тому подобные дела. Очень серьезная контора.
— Ты уверен, что точно запомнил номер? Абсолютно уверен?
— Да, босс, — кивнул Джион. — У меня прекрасная зрительная память.
Хавьер и Фриско переглянулись.
— Воспроизведи точно слова той девочки о бегстве и спецслужбах. Настолько дословно, насколько сможешь.
— Э-э... да, босс, сейчас попробую.
Джион прикрыл глаза и сосредоточился.
— Мне приходилось убегать... нет, жить беглянкой от спецслужб много лет. Я ничего не забыла, и воспоминания весьма неприятны. Примерно так, босс, с точностью до нескольких слов.
— Походили ли ее слова на ложь? На наигрыш с целью произвести впечатление?
— Нет, босс. На меня она вообще не обращала внимания, а перед дэйей Фуоко ни капли не робела. Я не думаю, что она лгала, тем более вот так вскользь, в разговоре. Подростки обычно не способны на настолько тонкую игру. Если уж изображать из себя героя, то на всю катушку: бить кулаком в грудь, расписывать подвиги, все такое.
— Вот так вот, Фриско, — медленно проговорил Хавьер. — Девочка лет четырнадцати, которая не только бегала от спецслужб, причем успешно, но и сохранила полноценные воспоминания. Значит, происходило это не более трех-четырех лет назад. Пять максимум. Дэй Айдари, у тебя есть какие-то мысли на сей счет?
— Нет, босс. Только одно соображение: если она действительно скрывалась от спецслужб, то не у нас в Кайтаре. Скорее, где-то за границей. Она иностранка, да и не отпустили бы ее одну гулять по городу, если она действительно так важна.
Хозяин медленно побарабанил пальцами по столу.
— Фриско?
— У меня нет контактов в ССО, — покачал тот головой. — Ни у кого нет.
— У меня есть, — все тем же безразличным тоном произнес Хавьер. — Но я не стану их использовать, пока не решу, что дело того стоит. Но что спецслужбам, о ком бы ни шла речь, могло потребоваться от десяти— или двенадцатилетней девочки? Заложница для давления на родителей?
— Как вариант, — согласно качнул головой начальник службы безопасности. — Но тогда непонятно, как она оказалась в Кайтаре. Нет, второй вариант более правдоподобен.
— Эйлахо... — медленно проговорил Хавьер.
— Да. Эйлахо.
Джион почувствовал, что желудок сжался холодным комом. Для широкой публики эйлахо оставались полумифом даже после Удара. Но когда он еще работал частным детективом, он знал много любопытных вещей, публике не известных. И из вполне надежных источников он знал как минимум о двух подтвержденных эйлахо, исчезнувших в неизвестном направлении под тяжелой завесой государственной тайны.
— Насколько я знаю, босс, — сказал он, — после Удара эйлахо не осталось совсем.
— Именно, — согласился Хавьер. — Хотя статистика по ним засекречена, я знаю совершенно точно: половина эйлахо с подтвержденными талантами сошла с ума или просто умерла в день Удара, а вторая половина превратилась в обычных людей. Фриско, что заставляет тебя думать, что девочка неизвестного происхождения, ходящая в обычную школу, может оказаться эйлахо? Только ее загадочная связь с ССО и случайная обмолвка?
— И ее выдающиеся таланты, продемонстрированные сегодня. Если, разумеется, ваша дочь правильно описала происходившее. Она казалась не очень-то настроенной на разговор, а, Джион?
— Фуоко вообще отказалась говорить о девочке, — поправил его телохранитель. — Мне удалось лишь вытянуть из нее несколько случайных слов. Но, судя по ним, дэйя Серенова действительно много знает.
— Если девочка в самом деле эйлахо, я могу понять интерес к ней со стороны ССО, — задумчиво проговорил шеф. — Тогда ее разработка стоит любых затрат. Но прежде чем я обращусь к своим источникам, мне нужна хотя бы тридцатипроцентная уверенность. Фриско, есть идеи, как проверить ее предварительно?
— Разумеется, босс. В ССО работают высококлассные специалисты по охране, но они не занимаются внедрением под прикрытием, не их область. Документы для девочки наверняка готовили совсем другие службы, и я даже знаю, откуда начать копать. В течение одного-двух дней я могу собрать по ней информацию по другим источникам, в том числе в столице.
— Превосходно. Займись. С затратами не считайся. Дэй Айдари!
— Да, босс?
— Я знаю, что Фуоко не хочет твоего присутствия в школе. Однако с завтрашнего дня используй любую возможность наблюдения за Рисой Сереновой за ее пределами. Запоминай каждую мелочь, каждую незначительную деталь. В конце каждого дня — отчет непосредственно Фриско.
— Понял, босс.
— И еще одно.
Хавьер Деллавита наклонился вперед, облокотившись о стол, и его глаза блеснули.
— Если девочка действительно эйлахо, она может стать чрезвычайно ценным приобретением для дома Деллавита. Если она окажется в опасности, попытайся ее защитить. Но только ненавязчиво и незаметно, чтобы у других не возникало ненужных вопросов: я совсем не хочу привлечь к ней чужое внимание. Однако не забывай, что твоей основной обязанностью является охрана моей дочери. И если с ней что-то случится, я самолично пристрелю виновных. Ты понял?
— Конечно, босс, — Джион нервно сглотнул. — Я понял.
— Если вдруг окажется, что угроза исходит от Сереновой, убей ее, не колеблясь.
— Да, босс.
— Хорошо. Теперь иди. И не вздумай обсуждать девочку с другими, даже с Массимом или другими телохранителями.
— Да, босс.
Джион поднялся, поклонился и вышел. Он чувствовал, что спина покрыта испариной. Спускаясь по лестнице, он прокручивал в голове только что состоявшийся разговор. Эйлахо? Такая мелкая пигалица? Ну и ну. Невероятно. Хотя с чего он решил, что все эйлахо обязательно великаны-силачи? Чтобы зажечь взглядом свечу или стрелять молниями с кончиков пальцев, физическая сила не нужна.
Непонятно, почему эйлахо такие ценные — приписываемые им способности к мелким фокусам могут, на взгляд Джиона, заинтересовать только зрителей в цирке. Но хозяину виднее. Сейчас дело в другом. Бывшему детективу, полицейскому и сотруднику частной охраны семьи Деллавита не раз приходилось убивать людей, и призраки мертвых ночами его отнюдь не беспокоили. Но вот сможет ли он заставить себя выстрелить в девочку-подростка — совершенно отдельный вопрос. Не привык он стрелять в детей, знаете ли.
02.36.1231. Ставрия, Эйград
— Сергей, а я вчера вечером падающую звезду видела. Говорят, если желание загадать... Ой, доброе утро, Ваген Эйлович! — Таня Каварова встрепенулась, увидев входящего в учительскую директора.
— Доброе утро, коллеги, — поздоровался Ваген, осматривая комнату.
До начала уроков оставался почти час, и присутствовали только Таня и господин Дратаев. Таня являла собой классический образец ранней пташки, сонной вечером и бодрой утром, и всегда являлась задолго до остальных, чтобы подготовиться к урокам. А вот к какой разновидности пернатых относится Дратаев, директор пока что так и не сумел определить.
Замаскированный иностранец вписался в преимущественно женский коллектив на удивление органично. Не прошло и дня, как он со всеми, кроме директора, перешел на общение по именам, и учительницы в нем, похоже, души не чаяли. Всегда сдержанный и корректный, он умел вовремя улыбнуться или коснуться руки так, что любая женщина просто таяла. Кто знает, что случится в будущем в тесной компании, где сошлись трое незамужних, двенадцать замужних (четверо явно несчастны в браке) женщин и один холостой привлекательный мужчина средних лет, но пока все шло ровно. Если повезет, иностранец исчезнет восвояси до того, как начнутся проблемы на эмоциональном фронте. Вот как бы молодая, только что из института, Танечка не решила по уши влюбиться не вовремя и исчезнуть вместе с ним...
В профессиональном плане иностранец тоже оказался на высоте, безропотно взяв на себя занятия в обе смены. За прошедшую декаду Ваген три раза исподтишка слушал, как он ведет уроки, стоя в коридоре за прекрасно пропускающими звук дверями, и еще раз открыто присутствовал на занятии. Во всяком случае, ученики сидели тихо всегда, даже в классе восемь-три, куда в свое время собрали отстающих, лоботрясов и хулиганов со всего потока. Вот с учебником он, похоже, не слишком ладил, постоянно неся какую-то отсебятину, ну да ладно. Возможно, так и нужно в рамках эксперимента. Главное, чтобы контрольные проводил и оценки ставил, не нарушая отчетность. И обработку внеплановых министерских тестов он полностью взял на себя. И появлялся в школе за час-полтора до уроков, в семь-полвосьмого, и по нескольку часов в день засиживался в библиотеке...
В общем, хороший школьный педагог из тех, что почти перевелись в последнее время. Настораживала только его странная активность по контактам с учениками. В первый же день он взял у завуча список адресов учеников старших классов и принялся ходить по домам. Знакомиться с семьей и родителями, как пояснил он директору. Зачем вдруг ему потребовалось такое знакомство в домашней обстановке? Если хочется, всегда можно устроить родительское собрание в школе...
— ...она пролетела вот так вот, наискосок через все небо, яркая, просто ужас! — тем временем продолжала рассказывать Таня. — Никогда такой не видела. Жаль, что фотоаппарат достать не успела.
— Ну, снять падающую звезду не так-то просто, — рассудительно заметил иностранец, не отводя взгляд от тетради. — Нужна пленка с очень высокой чувствительностью, камеру неплохо бы заранее на штатив поставить, на нужное место нацелить... Да и ночное небо съемкам не способствует. А вы, Таня, всегда с фотоаппаратом ходите?
— Да нет, — смутилась девица. — Просто вчера у нас показательный семинар в секции проводился, из-за границы учитель Танада приезжал с учениками. Вот и я и принесла аппарат, чтобы на память поснимать.
— А что за секция? — рассеянно поинтересовался Дратаев. Он черкнул в тетради карандашом, закрыл ее и взял следующую.
— Да я немного фехтованием занимаюсь, — Таня покраснела, словно признавалась в чем-то неприличном. — Историческим фехтованием, на мечах. У нас клуб...
— Ролевые игры?
— Ну, что-то вроде. Да ничего серьезного, на природу изредка выбираемся, спектакли устраиваем, иногда на экскурсии ездим...
— На экскурсии? — внезапно иностранец оторвался от тетради и с острым любопытством взглянул на молодую учительницу. — И где же вы успели побывать?
— Коллеги, можно, я перебью? — Ваген вытащил из-под мышки объемистый пакет. — Сергей Мираевич, сегодня утром я заехал в гороно, прислали очередные внеплановые тесты. Займетесь рассортировкой?
— Да, конечно, — кивнул тот, протягивая руку. — Давайте...
Внезапно он осекся и медленно поднялся, почему-то глядя в окно, где только начинал брезжить поздний осенний рассвет.
— К-ссо... — сквозь зубы прошипел он. — Боюсь, Ваген Эйлович, не судьба сегодня.
— Что случилось? — Ваген почувствовал, что по спине ползут мурашки.
И тут в городе взвыли сирены. На фоне долгих заунывных басов быстро тараторили высокие свистки, и им в такт у директора заколотилось сердце. Он глянул в окно и только теперь разглядел над еще темным утренним морем слабые переливы мертвенно-бледного света.
Кольчон.
Директор быстро шагнул к стене, отбросил пластиковую крышку и резко вдавил ладонью большую красную кнопку. Из коридора донеслась пронзительная трель тревожного звонка. Вряд ли сейчас в школе могли оказаться ученики, слишком рано, но случается всякое.
В убежище, в убежище, в убежище! — настойчиво требовали сирены. — Немедленно в убежище!
— Я пройду по третьему и четвертому этажу, чтобы проверить классы, — резко сказал Ваген. — Сергей Мираевич, возьмите на себя второй этаж, а вы, Таня Владимировна, первый. Проверьте все классы, даже запертые, чтобы никакому юному идиоту не пришло в голову посмотреть на схватку из окна. Возьмите универсальные ключи на вахте. Быстрее!
— И спортзал, — бросил иностранец, лавируя между столами. — Я его проверю.
Выскочив из учительской, директор через две ступеньки побежал на четвертый этаж, на ходу нашаривая в кармане свой личный универсальный ключ. На лестнице и в коридоре пусто. Хорошо. Десять кабинетов здесь, десять внизу. Десять секунд на то, чтобы открыть дверь, заглянуть, закрыть и добежать до следующего. Сто секунд. Ровно две минуты. Четыре минуты на два этажа плюс сколько-то, чтобы спуститься на этаж, плюс добраться до подвала. А кольчон еще очень далеко. У тебя масса времени, не нервничай. Первая дверь пошла...
Пять минут спустя он, запыхавшись не столько из-за усталости, сколько из-за кипящего в крови адреналина, ворвался в подземное убежище. Большой гулкий зал, бывший тир времен до Удара, способный вместить все шесть сотен учеников школы, пустовал. Только на лавочке индифферентно сидел не успевший смениться ночной сторож, да у самого входа стояла, ломая руки, Таня.
— Где Дратаев? — отдуваясь, осведомился директор.
— Не знаю, — пролепетала та. — Он заглянул, сказал, что все в порядке и что он пойдет на крышу наблюдать.
— Идиот! — Ваген повернулся. — Я за ним.
— Я боюсь одна! — почти на грани истерики взвизгнула Таня, хватая его за рукав. — Я не хочу здесь!
— Успокойтесь! — Ваген ухватил ее за плечи и как следует встряхнул. — Таня, вы не одна, — он кивнул на вахтера.
— Я... с ва-ами!
Чтоб ее гхаши взяли, истеричную девчонку! Вроде бы не в первый раз кольчон приходит, но раньше такого с ней не случалось. Или она просто в толпе себя чувствовала уверенно?
— Отстанешь, пеняй на себя, — предупредил он — и бросился обратно по лестнице навстречу по-прежнему тарахтящему звонку, прыгая уже через три ступеньки.
