Капкан для "Тайфуна"

В дверях Рокоссовский вскинул руку к козырьку, но комиссар оборвал доклад взмахом руки.

— Здравствуйте товарищ Рокоссовский! Присаживайтесь. Нам нужно с Вами серьезно поговорить.

" Началось!" — с тоской подумал генерал, здороваясь в ответ и направляясь к одному из стульев за столом.

— Что-то Вы не в духе. Наверно переживаете — опять командование в какое-то дерьмо сует. Ничего неизвестно — где наши, где немцы? Все войско — это то, что с Вами. А спрашивать будут, как и положено — с армии. А тут еще особист мораль читать собрался. Не так ли?-

Рокоссовский промолчал. Возражать и убеждать в обратном не хотелось, а соглашаться было неудобно.

— И все же придется. Придется мне Вам напомнить, что для Вас лично и для судьбы Фронта значит этот город.

Товарищ Конев — молодой комфронта. Не смог отстоять свое мнение и противостоять давлению генштаба. Не все у нас генералы как Жуков. Почти нет таких. По крайней мере, мне на данный период они неизвестны. Поэтому ошибся комфронта Конев с распределением своих сил. И когда понял, что его фронт ожидает разгром, он сделал единственное, что мог сделать в этой ситуации. Он снял с фронта своего лучшего командарма и отправил его оборонять позицию, которая может спасти фронт. Вот такое Вам доверие, Константин Константинович. Судьба Фронта в Ваших руках. И командованию важно, чтобы Вы сражались за Вязьму, как за Москву. Потому что, если армии Западного Фронта погибнут здесь — дальше к Москве войск нет. Поэтому в Вашем сердце не должно быть малодушия.-

Рокоссовский встал.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Верю! И со своей стороны окажу, пусть и небольшую в масштабах этой битвы, помощь. Смотрите!-

Комиссар встал и, взяв карандаш, наклонился над картой.

— Противник сегодня взял Юхнов. Его разведка отметилась в Знаменке. Завтра 10-я танковая дивизия начнет марш от Юхнова через Темкино на Вязьму. Далее — немцы еще 3-его октября захватили переправы в верховьях Днепра. И опять же завтра из района северо — западнее Хмелиты двинется на Вязьму 7-я танковая дивизия. Севернее ее на Сычевку двигается 6-я танковая. 8 октября будет атакован и, скорей всего, захвачен Гжатск.

Что у нас? Вот здесь, западнее Жижала развертывается 29-я стрелковая дивизия. В усиление ей передан зенитный дивизион. Далее, мост через Угру у Знаменки и железнодорожный пока удерживаются силами пограничного полка охраны тыла, основные позиции которого расположены вот здесь.

Между Хмелитой и Ломами за противотанковым рвом заняли оборону 87 -ой полк охраны тыла, полк 248-ой дивизии, остатки 143 -ей танковой бригады и зенитный дивизион. Весь день командир погранполка активно подчинял и стягивал все силы, части и подразделения обнаруженные им в этом районе. Ожидается подход частей 242-ой, 140-ой, 248-ой дивизий.

Восточнее, на рубеже станция Александрино — Высокое оборону занимают 16-ый погранполк, части 220-ой дивизии, 203-й запасный полк, зенитный дивизион. Ожидается выход на этот рубеж остатков 18 -ой дивизии.

Завтра, как Вам известно, в город прибудут два полка 50-ой дивизии и 700-ый противотанковый дивизион. Штаб Фронта выделил для их доставки автобат.

Далее, что касается гарнизона города, Вам доложит комендант Вязьмы генерал-майор Никитин.

У меня будет просьба к Вам — я подчинил части своим приказом. Практически самовольно. Полномочий от комфронта у меня на это не было. У Вас же есть приказ оборонять район Вязьмы и на основании этого приказа Вы можете подчинить их себе достаточно законно. Будьте так добры — продублируйте мой приказ.

Ну, вот вроде и все! Я сделал все, что смог и успел. Теперь — все в Ваших руках. Я сейчас уезжаю в Москву и приложу все силы, чтобы командарм-16 генерал — лейтенант Рокоссовский Константин Константинович возглавил все войска, которые сумеют отойти в район Вязьмы уже согласно Приказа из Москвы. Я верю в Вас! И...не подведите меня.-

Все это Рокоссовский слушал с нарастающим чувством удивления. Он не вдумывался в информацию, которую давал Цанава, улавливая лишь основное. На его глазах рушил шаблон этакого генерала — нквдешника, обуянного страстью поиска врагов народа. Он автоматически пожал протянутую на прощание руку комиссара, все еще находясь под впечатлением разрушенного стереотипа. Уже в дверях Цанава, обернувшись добил его фразой:" Да! Совсем забыл! 7 октября выпадет первый снег. Значит, в ближайшее время маневренные возможности немцев очень сильно сократятся. Имейте это в виду!"

И ушел, хлопнув обитой дермантином, дверью.

Из штаба Рокоссовского он заехал в областное управление НКВД. Там его ждало требование наркома немедленно позвонить ему в любое время суток. Разговор состоялся короткий. Берия передал сообщение Цанавы на самый верх. Однако ввиду ее невероятности, он ее передал только после проверки через другие источники. И только после этого доложил Верховному. Тот тоже поставил ее под сомнение и ее снова проверяли. Уже через Генштаб. Сейчас принимаются в срочном порядке все возможные меры. Группа Особого Отдела Фронта в Москву не прибыла. Поэтому Цанаве надлежит прибыть в наркомат не позднее утра 6 октября.

Выходя из здания и садясь в машину, комиссар испытывал досаду. Потеряли целый день! Хотя ему было понятно — по другому и быть не могло. Все в рамках требований. Развединформация такого характера обязательно проверяется и должна подтверждаться из других источников. Еще грызли сомнения — куда пропала его группа? Главное — что с "Источником"? Утешало то, что в его машине лежали материалы, собранные в будущем. Это тоже было бесценной информацией.

Район д. Хватов Завод.

На дороге все обошлось. Первым кто подошел к Воистинову, выпрыгнув из броневика, был один из заместителей Цанавы. Обменявшись информацией и удостоверившийся, что объекту ничего не угрожает, он приказал отвести подразделения, штурмовавшие деревню, в поле. Впрочем, не всех. Часть людей из батальона милиции собрали все трофеи, загрузив в уцелевшие машины, и по убедительной просьбе Воистинова, заодно вывезли убитых немцев подальше от места боя. Нюхать разлагающиеся трупы всю осень, а потом возможно и весну, майор не хотел. А он был уверен, что, по крайней мере, ближайшие месяцы его судьба будет связана с этим местом.

От поездки в Вязьму пришлось отказаться — полковник Дегтярев настаивал на необходимости встречи как минимум со своим руководством Воистинова и Ракутина, справедливо указывая на возможность установления личности не только генерала, но и Воистинова с помощью архивов НКВД-КГБ и почерковедческой экспертизы. И, соответственно, доказательство того, что все происходящее не бутафория. Майор приказал лейтенанту Иванову, когда здесь все утихнет — обеспечить доставку Трофимова в Вязьму и передать его комиссару. Если этого сделать будет невозможно — вернуться на объект.

В сумерках в район Знаменки отправилась группа разведчиков -диверсантов. Перед выходом старший группы поинтересовался у Трофимова как выглядят эти самые "Катюши". Трофимов дал пояснения.

г. Вязьма. Штаб 16-ой армии.

В этот вечер Рокоссовский успел провести совещание со всеми командирами частей Вяземского гарнизона. Присутствовал даже командир 43-ей смешанной авиадивизии генерал — майор Захаров. Дивизия числилась только на бумаге — все полтора десятка разнотипных истребителей и бомбардировщиков, ранее базировавшихся на разных аэродромах, были собраны под Вязьмой, на аэродроме "Двоевка".

В городе и окрестностях находилось четыре постоянных склада боеприпасов и множество временных, куда выгружались прибывающие эшелоны. Имелись запасы топлива, продовольствия, медикаментов и они увеличивались каждый час. Рокоссовский дополнил приказ прекратить отправку эшелонов с грузами кроме Брянска и Калуги так же на Сычевку и Ярцево.

Поздним вечером обзвонил группы войск, занимающие оборону на дальних подступах к городу. Пограничники, контролирующие большак Знаменка -Вязьма и мосты через Угру доложили, что противник присутствует на южном берегу реки только моторизованной разведкой. Серьезных попыток захватить мосты не предпринимает. Собрано около трех тысяч бойцов и командиров, из состава выходящих из окружений частей Резервного Фронта. Из них формируется стрелковый полк. Требуются боеприпасы для обеспечения этого полка. В город автотранспортом полка отправлены раненые из числа окруженцев.

Комбриг Заикин доложил, что дивизия оборону на рубеже реки Жижала занимает. На позициях находится уже два стрелковых полка, противотанковый дивизион, два зенитных дивизиона. Части окапываются.

Рокоссовский для снабжения указал ему ближайший склад боеприпасов в Пыжовке, до которого от позиций дивизии было около двадцати километров.

На большаке Холм — Жирковский — Вязьма, юго-восточнее Хмелиты продолжали укреплять оборону 87-ой погранполк, остатки 143-ей танковой бригады, полк 248-ой дивизии. В течение дня на позиции вышли остатки полков 248-ой дивизии. Пограничниками задержано множество бойцов-одиночек и мелких подразделений, идущих в тыл, общим количеством около двух тысяч человек. Все они направлены на пополнение частей 248-ой дивизии. Расстреляно восемь паникеров и агентов врага, засланных под видом отступающих бойцов в тыл Красной Армии. Установлена связь с 242 -ой дивизией 30-ой армии.

На северном направлении продолжают укреплять позиции запасной полк, пограничники и части 220-ой дивизии. По докладу командира пограничного полка вечером на рубеж начали выходить подразделения 18-ой стрелковой дивизии. Этот участок Рокоссовский считал наиболее уязвимым. Он был самым протяженным, и оборона не опиралась на инженерные заграждения Ржевско-Вяземской оборонительной линии, проходившей западнее и севернее позиции. Но в данный момент усилить его было нечем. Радовало, что командир пограничного полка остановил несколько эшелонов на перегоне Новодугино — Касня и подчинил себе несколько подразделений разных частей Резервного Фронта, следовавших на юг. Таким образом, увеличив численность группировки почти на две тысячи человек. Им так же требовались боеприпасы.

Для доставки боеприпасов Рокоссовский задействовал автомашины городского гарнизона и зенитчиков.

Он с надеждой ждал утра. Два полка и дивизион противотанкистов ему были нужны как воздух. Но еще важнее ему нужны были автомашины автобата. Нужно было максимально ускорить доставку частей из-под Ярцева. У него еще оставалось одно абсолютно неприкрытое направление. Это северо-восток — на Гжатск.

Кстати, Гжатск!

Он вспомнил слова комиссара и решил максимально использовать эту информацию.

Был у него в штабе один майор. Числился штабным, но должностью тяготился. А вот когда Рокоссовский и его штаб летом формировали под Ярцевым сводную Группу, этот майор показал себя умелым командиром, способным сплотить вокруг себя людей, повести их за собой и выполнить задачу, проявляя при этом разумную инициативу и не боясь взять на себя ответственность. Рокоссовский оценил эти качества и представил майора к ордену Красного Знамени. Майор награду получил и просился из штаба в боевые части. Но Рокоссовский тогда почему-то его не отпустил. Как чувствовал, что он ему понадобится.

Когда вызванный майор прибыл, Рокоссовский оглядел его и сказал: — Наступил момент, когда пришло твое время майор. Смотри! —

Он указал карандашом на карте точку.

-Это Гжатск! По развединформации восьмого октября к городу подойдет дивизия СС "Райх". Удержать город у нас сил нет. Но и сдавать без боя нельзя. Противник подойдет к городу с юга, с Юхновского большака.

Твоя задача! Прибыть в город, на основании моего приказа возглавить его оборону. Приказ сейчас будет готов. Подготовить позиции для обороны города с юга. Разрешаю с завтрашнего дня останавливать все поезда, идущие на запад и использовать все ресурсы, которые они будут перевозить. Действовать будешь самостоятельно. Когда возможности обороны иссякнут — отводи войска на Можайский или Волоколамский рубеж. По срокам задачу не ставлю — не знаю, что за силы и средства у тебя будут. Сколько сможешь — столько и держись! Каждый час, выигранный тобой, увеличивает шансы и у нас здесь под Вязьмой, и у войск под Москвой, которые, я уверен, сейчас начнут собираться на Можайском рубеже.-

Уже поздно вечером, перебирая в памяти, что он сделал и не забыл ли чего, он вспомнил один существенный момент.

Подняв трубку и попросив телефонистку соединить его с первым секретарем обкома партии, на что телефонистка ответила, что обком эвакуировался в Можайск несколько часов назад. Положив трубку, тяжко вздохнул — вот теперь уж точно он один будет за все в ответе.

Вечером этого же дня в Вязьму приехал Трофимов в сопровождении лейтенанта ГБ Иванова. Дежурный по управлению НКВД сообщил им, что комиссар убыл или в Москву, или в штаб Фронта. Штаб Западного Фронта находится севернее Гжатска, но по информации имеющейся у него, в ближайшие сутки или даже часы, он переместится в район Можайска.

Задание оказалось невыполненным. Иванов и Трофимов вернулись к порталу.

5 октября 2016г.

Район Вязьмы.

В " Таракане" Трофимовых кроме Ларисы разместились Инна и Ольга. Ольга села сзади, чтобы быть поближе к раненой. Между ней и раненой женщиной посадили детей. Пока стояли у портала успели их немного покормить тем, что оставалось еще у самих "попаданцев". Дети почти сразу как тронулись, заснули. Их накрыли курткой. В машине Богомолова разместились Гладкий и Ракутин. Старшина ординарец сел в " Урал" к Саше Сараеву.

Колонна прошла портал и во всех трех машинах зазвучали на все лады падающими СМСками мобильники. Несмотря на глубокую ночь, минутой позже пошли звонки от абонентов, получивших сообщение о появлении их в сети. Лариса, находясь за рулем машины, ответила только дочерям, после чего выключила телефон. Ольга и Инна не были стеснены подобными обстоятельствами, поэтому могли позволить себе более содержательные беседы, уходя от объяснения причин своего исчезновения. Андрей Гладкий заранее предупредил об этом всех коллег— попаданцев.

Минут через пятнадцать в себя пришла раненая. Ольга поинтересовалась ее состоянием и представила присутствующих в машине. Незнакомка назвалась Верой и негромко поблагодарила женщин, сердцем чувствуя, что они ей и ее детям — свои. И ей не нужно их бояться — за себя и, главное, за детей, которые спали рядом с ней, заботливо накрытые пятнистыми куртками. Машина ярким светом фар пронзала черную осеннюю ночь, глотая колесами километры незнакомой асфальтовой дороги, а внутри было тепло и негромко играла незнакомая музыка. И кошмар, который случился буквально пару часов назад, стал казаться далеким и совсем не из ее жизни. Они остановились на ночлег у одинокой старушки на окраине деревни через которую она с детьми шли в Вязьму, в надежде найти возможность сесть на любой поезд и уехать подальше на восток от грохота догоняющего их фронта. От Москвы до Горького путь ей казался уже не таким страшным и сложным. Кошмар случился, когда на пороге дома внезапно появился солдат в шинели мышиного цвета, с незнакомым автоматом в руках и лающим немецким языком приказавший всем выйти на улицу. А там уже вовсю хозяйничали солдаты в такой же форме. Кто-то тащил кур, где-то визжала свинья, надрывалась лаем чья-то собака, замолчавшая после хлопка выстрела. Вера, схватив детей за руки и выйдя из дома, сразу же бросилась за сараи, спрятавшись в высокой давно не кошенной сухой траве. Дальше было поле, где спрятаться или незаметно перебежать которое днем было просто невозможно. Если бы их начали искать — нашли бы непременно. Вера рассчитывала в траве дождаться темноты и уйти из деревни. Но им не повезло. Недалеко от места, где они спрятались, немцы начали готовить огневую позицию. Было холодно, верхняя одежда осталась в избе. Хотя она и не была зимней, и даже осенней ее можно было назвать с натяжкой, но сейчас и она, и дети оказались практически раздетыми. Она прижала детей к себе, стараясь их согреть, и шепотом уговаривая их молчать и не выдать себя. Ночь бы они не выдержали и, или замерзли бы, или погибли бы пытаясь выбраться из сухостоя, предательски трещавшего при любом движении. Но через некоторое время после наступления темноты, когда, казалось, они окончательно замерзали и силы покидали их, на дороге со стороны Семлева показались фары многочисленной автоколонны. Еще через минуты немцам стало откровенно не до шорохов за спиной. Начался бой. И Вера решила, что это их единственный шанс. Все же опасаясь, она с детьми практически ползком, с трудом двигая замерзшими и затекшими от многочасовой неподвижности руками и ногами, выбралась из травы и двинулась в поле, подальше от немцев и от разгорающегося боя, располосовавшего темное небо пулеметными трассами. Уже отойдя, как ей казалось, на приличное расстояние, она осмелела и поднялась во весь рост, таща детей за руки. Они еще отбежали на некоторое расстояние, когда в небе вспыхнула осветительная ракета и секундами позже, что-то рвануло ее левую руку и она, еще не отошедшая от длительного сидения в неподвижности и на холоде, не удержалась на ногах и упала. И это спасло ее жизнь. Уже падая, она почувствовала и услышала свист пролетающих над ними пуль. Еще не понимая, что с ней случилось, она возблагодарила Бога за то, что ее дети слишком малы и стрелок целился только в нее, видя в мерцающем свете падающей ракеты лишь силуэт взрослого человека. Секундами позже на уже ее лежащую, накатила боль в левой руке и одновременно она почувствовала как по ней потекло что-то теплое и закапало на землю. Она поняла, что случилось, но прежде чем осмотреть себя, окликнула детей и ощупала их, удостоверившись, что их не зацепило.