Волшебник Кеи Захват Хассании

Калигон тоже долго наблюдал за происходящим, что-то обдумывая. Уже давно скрылись в Большом шатре яркие таборы его собратьев — королей, поле очистилось от зрителей, а мы всё стояли в ложе неподвижно.

Дождь, казалось, ушел насовсем. Только сейчас я сумел разглядеть красоту пустоши, тянувшейся до самого горизонта и почувствовал, как боль втекает в ноги, судорожно сжатые во время схватки. Что бы я ни плёл королю, всё могло пойти совсем иначе, а на карте кроме моего тщеславия и самолюбия стояли тысячи судеб.

Расслабляться было рано. Пока мы тут торчали, любой из владык мог отчебучить всё, что угодно, например, взять и тронуться по своим делам, никого не спрашивая, а мне просто необходим разговор, ради которого потрачено столько усилий и денег, набито столько шишек и истоптано столько ног.

И уйти отсюда просто так тоже было невозможно. Пришлось замереть, преодолевая несвоевременную опустошенность и усталость, а потом по неслышной команде и знаку пальца идти в шатры вместе с Калигоном и сопровождавшей его толпой, не имея даже возможности оторваться и похлопать по плечам победителей, всё ещё собирающих стрелы.

Хотя, по правде говоря, им тоже было пока не до поздравлений. Один только Пашка, не участвующий в сборе стрел, недоумённо повёл глазами по расфуфыренной свите, нашел меня и пришлось издалека играть пантомиму, показав пальцами, что я иду в шатры, а руками и нелепым выражением лица, что делать это приходится не по своей воле.

Ещё один жест, оставшийся земным, поднятый вверх большой палец, показал, что сегодня в сражении всё хорошо сработано, но это мой друг знал и сам, подтвердив понимание кивком. Его роль на этом сборище заканчивалась, оставалось только не вляпаться в неприятности по дороге домой и не дать юным героям вовлечь себя в круговорот сомнительных мероприятий, сопровождающихся, как водится, хвалебными речами, заздравными тостами и в финале — пошлой кулачной дракой в не совсем трезвом состоянии.

Пришлось прибегнуть к ещё одному земному жесту. Похлопав себя тыльной стороной пальцев по шее, я угрожающе показал кулак и изобразил на лице отвращение, на что мой командир опять кивнул с пониманием. Ещё один знак схлопывающейся ладонью: "Пока— пока".

— Вам бы, кларон, в театре выступать... Говорить Вы не мастак, а жестами выразили как текстом на пергаменте...

Вездесущий и любопытный Калигон подкрался незаметно, сбив своими словами все мысли, улетевшие очень далеко от Страшного Болота. И свита его застыла молча в ожидании завершения нечаянных капризов своего повелителя, пока он, наконец, не двинулся вперёд, жестом руки приглашая и меня идти рядом... "Высокая честь" — мелькнуло в голове — "Не к добру это".

— А я и выступал... Ну, не в театре, конечно, а на праздниках... На площади... Приходилось подрабатывать... Мой клан не самый обеспеченный в королевстве, одни аргаки и скалы.. Доход невелик...

— Клан Огня?

— Почему?.. Клан Сурка, Ваше величество...

— Значит, я перепутал... На тебе столько нашивок... И как там Карг Обгорелый? Здоров ли?

— Спутать нашивки нетрудно, да и моя жена из клана Огня... А Большой Вождь крепок как и всегда, в горах воздух волшебный, не испорчен городскими миазмами, с чего ему болеть?

— Так и прячется в своей пещере?...

— Такую пещеру я не променял бы на дворец..

Тянулось время... Калигон выдерживал непонятную паузу, то ли не решаясь что-то сказать, что ему было совсем несвойственно, то ли ещё не сформулировав свою речь и теперь мы тихонько двигались рядышком по невысохшей ещё, жесткой, негустой траве, чуть сбоку семенил слуга с подобием зонтика, ожидая сигнала укрыть божественную особу, хотя дождя пока не было.

Он один исполнял свою работу и был искренен в выражении лица, в отличие от свиты, которая сейчас просто не знала, что нужно выражать и выглядела достаточно дебильно, в какой уже раз вызывая у меня жалость... Вскоре движение совсем застопорилось...

— Что означает этот жест? — король хлопал себя по красивому воротнику вывернутой ладонью.

— Сам по себе он означает выпивку, Ваше величество, символ наполнения горла напитками, но я после него показал кулак, в знак того, что этого делать не следует...

— Разве воинам не нужен отдых? Разве они не заслужили маленькие удовольствия своей победой?

— Разумеется, заслужили... Но у нас принят "сухой закон"!.. В смысле, сухое дно в кружках... запрет на выпивку... согревающего! И, кроме того, я больше опасаюсь не одурманивания головы, а возможности втянуть себя в глупую потасовку... Ну, Вы же знаете, как это бывает, слово— за слово, а потом кровь льётся и виновных не отыскать. Сейчас нам такие приключения совсем не к лицу, главная моя цель — Совет Королей и кларон Кайтар это прекрасно понимает...

— Это, конечно, мудро... "Советник", но ведь жестоко отнимать радость у солдата после выполнения своих обязанностей!...

Слово "Советник" (название моей должности) он произнёс с растянутым на первом звуке шипеньем, подчеркнуто пренебрежительно, но у его Величества был повод чувствовать себя раздраженным, а все мои регалии не давали никакой защиты от капризов чужого деспота, пришлось проглотить и эту колкость.

— Обязанности воинов закончатся в Белом Городе... А радость победы согревает ничуть не хуже, чем радость в неуправляемой голове... Так мы у себя считаем и ребята согласились на это добровольно... Почти у каждого из них в памяти стоит мать и дети, избитые нетрезвым отцом... В кланах порядки простые, грубые, Ваше величество.

— Значит твои воины ещё и служители Богов, Мроган?

— Из-за отказа от пьянства?... А разве мы все им не служим?

— Ну, о тебе лично гуляет слава безбожника... По слухам, конечно...

— В каждой сплетне можно найти частицу истины... Во всяком случае я не ставлю себя выше Богов...

— Что не мешает тебе замахиваться на существующие порядки, традиции, правила и выворачивать их мездрой наружу?

— Не вижу здесь признаков безбожия, Ваше величество. Каждый разумный ирит использует то, что дано Богами на пользу себе и своему народу... И если можно с выгодой вывернуть шкуру...

— Вот, именно, что не только себе, а ещё и народу, Мроган! Как это у тебя всё гладко!... Хотя я всё ещё не верю в твоё бескорыстие, вот только не могу придумать, каким способом ты хочешь использовать огромную власть, о которой мечтаешь, для себя.

— Всё очень просто, повелитель. будь я сейчас простым разведчиком в клане, как бы смог делать то, что делаю? Я чувствую в себе силу и пытаюсь найти достойное оружие.

— Силу трёх королевств?! Ого!... Неплохое оружие. Тогда почему бы не взять в руки Хассанию?

— Каждая птица защищает только своё гнездо... К тому же я не люблю Хассанию... Там слишком людно и жарко... А власть падишаха слишком деспотична!

— Любая власть стоит на насилии... Разве не так?

— Боюсь, что не совсем так. Только зачем мне, военному, рассуждать о столь высоких понятиях? Моё дело — создавать войско, способное защитить королевство.

— И всё же, что значит "слишком деспотична"?

— Это значит, как мне представляется, что при жестком управлении есть предел, после которого сделав подчинённых тупыми исполнителями своей воли, любой владыка рискует получить глупцов — управителей, неуправляемое трусливое войско, не способное самостоятельно принимать новые и лучшие решения. И тогда враг сможет найти в нём слабое место и разобьёт даже самую огромную армию как простой глиняный кувшин.

— Ты всё время говоришь про армию, Мроган?

— Что же удивительного, если я ею и занимаюсь и ничего не смыслю в науках, торговле, политике. Моё дело — драться!

— "Защищать гнездо"?

— Ну, да... Я так и сказал.

— И где же границы твоего гнезда?

— Пока что по линии между Сарпанией и Хассанией, так уж сложилось... Но Вы же не это хотели узнать, Ваше величество?...

— Ну, хорошо... Спрошу конкретнее... На кой джардух мне нужно помогать безродному разведчику из далёкого клана и отдавать ему в руки часть своей власти? Что я получу от этого? Сейчас с падишахом мир!

— С каким из них?

— А... Значит ты в курсе событий?.. Но это почти ничего не меняет. Даже если он станет другим, ничего не случится. Послы обменяются грамотами с соболезнованиями и уверениями, а Сияющий покажет свой лик на небе в положенное время.

— Если ничего не может измениться, то Вашему Высочеству нет никакой необходимости вступать в военную коалицию. Даже наоборот, приготовления к войне могут насторожить хассанов.

— Вот именно, лопни твой аргак! Хорошо, что мне это не приходится объяснять!

— Вы можете ничего не объяснять безродному разведчику, Ваше величество, я нижайше приму любое решение...

— Так я и поверил тебе!... Вы, кларон, не зря получили своё прозвище... Юркий и хитрый, готовый оставить врагу свой хвост, чтобы напасть с другой стороны. Действительно, Ящерица!... Если два моих соседа начнут снабжать армию усиленными дугами и обложат мою границу башнями, а там, глядишь, потихоньку шепнут падишаху о несметных богатствах в Иллирии, то события могут повернуться и не в мою пользу. Так, Советник?!

— И не только это, Ваше величество. Если ваши подданные услышат, что в других местах живётся спокойнее и девушек не отдают в рабство, а заработать можно больше...

— Не продолжайте, кларон... Уже бегут... Пока что мальчишки... Но и на границе стало меньше иритов... Бросают дома... Уходят... хотя, какие там дома?.. Землянки... Пытались вернуть их силой, бесполезно... Никто не станет рожать детей, если их можно украсть как скот, сажать зерно, если его вытопчут или отнимут... И Вы отчасти виной этому со своим городом, вокруг которого уже легенд больше, чем сказок о Фалаперге!

— Ваше...

— Нет, уж, помолчите, кларон! Как я был взбешон, когда впервые услышал про беженцев! Будь Вы рядом, мокрых копыт не осталось бы! Была даже мысль смести Ваш город к джардуху! Я бы и сделал это, но не поверил в басни, хотя их распевали на площадях и мне об этом докладывали... В голове не умещалось, что хотя бы часть рассказа может быть правдой!

Мы давно уже не шли, а стояли. Калигон злился и это отпугивало желающих окликнуть его. Все остальные свиты давно разошлись по палаткам, церемонимейстер издалека с испугом и недоумением наблюдал за нашей затерявшейся по столь короткому пути процессией, желая, видимо сообщить, что "Кушать подано". Тучи опять заволокли небо и было на пустыре неуютно и холодно, как и на душе.

Неожиданные вопли со стороны молчаливо стоящих башен показали, что я ошибался насчёт того, что мы остались одни. Любопытный Калигон нисколько не раздумывая, сразу двинулся своей массивной фигурой в сторону группы воинов, зачем-то бегающих по полю. Мне пришлось двинуться следом, правда, на расстоянии, потому что великодержавный мучитель мне порядком надоел со своими расспросами.

А когда через спины его свиты разглядел, что происходит, то расхохотался от души, не в силах сдержаться, видимо, сказалось нервное напряжение этого дня. Мальчишки гоняли кожаный пузырь.

Мячом я это изделие не решился бы назвать. Со времени нашего первого рукотворного произведения в пещерах около Паучьего Замка почти ничего не изменилось, ничто не могло заменить в мяче упруго надутую воздухом резиновую камеру, да и времени на игру у нас на границе почти не было. Но этот шар был, хотя бы, хорошо сшит и весело катался по жесткой траве под ударами твёрдых копыт.

Взрослые воины с любопытством пялили глаза в сторонке, а молодёжь, похоже, разогревалась и, входя в азарт, весело издавала неясные воинственные крики. На короля никто не обратил внимание. Не от невежливости, а просто, находясь в уверенности, что все вельможи уже давно прошествовали в главный шатёр.

Десяток моих героев гонял смешанную команду свободных от дел иритов из разных отрядов, которые, быстро уставая, освобождали место желающим, стоящим в очереди, так же, как это делается в любом дворе на Земле. У большинства традиционная тяжелая обувь мешала бегать, ноги путались, движения были неумелыми и лишь глаза сверкали желанием победить. Всем казалось, что сделать это легко, одним мощным ударом. Только бы добраться до пузыря...

Мелкие детали футбольного боя смешили меня всё больше, пришлось даже отойти от свиты, чтобы не нарушать картину общего чопорного выражения на лицах, но вот, короля заметили, вассалы начали шустро вставать с травы, на которой отдыхали, гомон постепенно затих, а играющие остановились и, наконец, все сложились в поклоне. В какой раз уже я удивился яркому проявлению верноподданичества, хотя, далеко не все тут были из Иллирии.

Король сделал то же, что когда-то Большой Вождь. Поднял и ощупал шар, задал вопросы и один из воинов, посмелее, начал горячо объяснять, интенсивно размахивая руками. Показывая на ноги, на руки, ворота, наскоро сложенные из валунов, втолковывал нехитрые правила, а я сам с собой ехидно делал ставки, полезет Калигон пробовать, или нет?

Ни фигура его, хоть и крепкая, но явно страдающая от изобилия пищи, ни кружевной костюм из тонких тканей и дорогой кожи, ни положение владыки, предписывающее сохранять величественные позы, не позволяли даже на мгновение поверить в возможность авантюрного решения, но я сам у себя выиграл и Калигон, недолго думая, решительно и не оборачиваясь, скинул шляпу, плащ и ажурный воротник на руки подбежавшему слуге, решительно сменил тонкие туфли на солдатские бахилы, правда, без тяжелых каблуков и ринулся в атаку.

Тут я смеяться перестал. Гонять короля — это не аргака дразнить. Вбитые с детства законы повелевали стоять на коленях, футболисты от растерянности еле перекатывали шар, постепенно отступая в сторону своих ворот. У короля мяч никто не отнимал, такой дерзости даже в мыслях невозможно было представить, он терял его сам, не умея бить, нелепо промахиваясь ногой, не понимая еще сути игры и не ощущая прелести мелких и путаных обманных шагов, после чего сам же себе и возвращал, решительно двигаясь на того, кто завладел инициативой.

Ситуацию разрядил Пашка, которому все регалии были до лампочки, кларон бы мог и лежать при стоящем короле. Вывалившись из толпы зрителей, он выгнал часть игравших и встал на сторону Калигона. Давая ему короткие и точные пасы, мой друг сумел взять в руки всю игру, подавая из-за спины своим подчинённым команды знаками. Теперь игра завертелась вокруг фигуры владыки, не понимающего, что его втягивают в развлечение как ребёнка, которому вытаскивают вишенки из торта и кладут в рот.

Вот, прошла серия ударов и, казалось, малыша забыли, как вдруг пузырь неведомой силой сам прикатывается под ноги и королю остается только сделать удар, неважно, куда, можно даже несколько шагов катить шар впереди себя и вот, наконец, он в воротах. Самым трудным было не рассмеяться, но у воинов страх сдерживал эмоции, а у землянина умение лицемерить уже выработалось за годы службы.

Около общего шатра запестрели костюмы придворных, добавившихся в число зрителей, видимо, слух о проказах Калигона просочился вовнутрь, ведь там его ждали. Что можно было разглядеть на таком расстоянии? Не знаю, но сдержанность, предписываемая этикетом и необходимость находиться рядом со своими владыками, стала надёжным прикрытием от любопытства. Иначе все любители "остренького" давно уже были бы здесь.