Малыш Гарри сразу помчался за подмогой, а более рассудительный и выдержанный Аптекарь догадался обратить свой взор к ящику с песком и деревянной лопатке на стенке над ним — простейший пожарный щит, каких у нас несколько, оказался уместен и роль свою сыграл.

Аппарат в ремонт, ребят похвалить, объяснить самыми простыми словами произошедшее и продолжать работы по плану. Ничего страшного не случилось — все молодцы.

Что у нас сегодня в плане? Молот, подвешенный через блок к потолочной балке. Ворот у стены, на который наматывается верёвочный трос, поднимающий груз, запорное устройство из кольца и чеки, чтобы отпускать ударный снаряд. Одним словом — приспособление, заменяющее мистера Смита с кувалдой в руках. Даже превосходящее мистера Смита, поскольку бьёт сразу по двум пробойникам — один удар, и в заготовке звена цепи образуются две продолговатых проушины-пробоины. Хотя, конечно, бьёт он не только по заготовке, а еще и по ушам — звуком... Неприятно, но терпимо. В дальнейшем надо бы что-то с этим сделать.

Мы продолжаем оснащать процесс изготовления якорной цепи. Нам их ещё три штуки делать для всё того же папиного флейта. А это очень много работы, которую хочется облегчить и ускорить. Теперь взрослому сильному мужчине остаётся только пропихивание очередного звена в отверстие предыдущего и сгибание, после чего подмастерья молотками "добивают" новое звено, прижимая "уши" друг к другу.

Операции проходят за один нагрев заготовки и идут подряд — мы за четыре часа укороченного "детского" рабочего дня собираем по десять футов цепи. Наловчились. Да и получается не слишком утомительно. В этом процессе даже маленькие участвуют на отдельных операциях. И задействуются не все поголовно, как было у нас летом с первым отрезком.

В "чистом" углу начато создание макета шестерни. На будущее я планирую выполнять их из бронзы, которая имеет наиболее прогнозируемые свойства и обладает достаточной прочностью. А пока на столе изображена окружность, на которой строятся зубцы — плоские вершины и провалы уже намечены, а мы вырисовываем эвольвенты, катая диск по поверхности окружности. Это поверхности, соприкасающиеся при взаимодействии шестерёнок — очень ответственное место.

Чертёж шестерни у нас большой, но мы его уменьшим вчетверо при помощи пантографа — как раз на уроках прошли параллелограммы. Так что двигаем науку сразу в жизнь. Вместо бумаги лист олова, вместо карандаша — штихель, вместо ластика — паяльник. Зато щуп копира пойдёт по желобку. А на другом конце иголка прорежет пластину воска. Лишнее мы осторожно удалим и зальём оставшееся жидкой глиной, которая потом будет очень долго высыхать там, где её никто не потревожит.

Рецептуру нам предложил всё тот же горшечник, что живёт выше по реке в старинной деревеньке с серьёзным названием Клейдон. То есть, конечно, предложил, когда я поинтересовался. Этот дядька нам без конца печёт точильные круги с тремя размерами зернистости абразива и пятью вариантами толчёного камня. Самый деручий из них тот "песок", что мы возим из Лондона — его там из белой глины вымывают и выбрасывают... в мешки, которые мы покупаем. Предполагаю, что это корунд, но в точности не уверен. Второй — кремень. А еще два мне неведомы, но на карандаш взяты. Пятый — самый мягкий — горшечная керамика, где пилящим компонентом работает песок.

Такая вот небольшая отрасль керамической индустрии, потому что инструменты стачиваются. А, чтобы её не утерять, я с гончаром сговорился — на будущий год примем его сына в нашу школу вместе с семейными рецептами и тайнами мастерства. На казарменное положение примем, а то каждый день в такую даль из дома и домой он слишком натопается.

Так про шестерню. Когда глина затвердела, мы её нагрели, вытопив воск — дорогой он, зараза. Обидно жечь. А потом осторожно, боясь дышать, на руках отвезли опять тому же гончару. Всё-таки обжиг с его режимами и печи с их особенностями слишком специфическая область, чтобы ещё и в неё погружаться.

Обожженная форма обещала стать постоянной — кокилем. Но не стала. Отлитая шестерня наши ожидания оправдала только отчасти, зато центральный штырь формы хрупнул — его при остывании сдавила сжавшаяся бронза. У неё коэффициент температурного расширения оказался больше. Это благоприятно сказалось на наружной поверхности — изделие "отошло" от стенок, но формирователь осевого отверстия погиб.

Консилиум пришёл к выводу, что этот короткий цилиндр следует вставлять в кокиль отдельно — пусть гибнет. При следующей отливке новый вставим. И мы впервые сверлили своей точилкой отверстие с нуля, от поверхности. Грубо говоря, протёрли дырку в днище формы. А новую ось выточили из обычного кирпича.

Следующую отливку выполнили из чугуна. Бронза дорогая, да и мало её у нас. Боковые поверхности зубцов обработали на наждаке — придали точильным кругам нужную форму и прошли сверху вниз. Для этого пришлось делать подъемный столик. Ну и сами круги менять на каждом проходе до тех пор, пока не добились прохода абсолютно нового без касания обрабатываемых поверхностей.

Кондукторы, калибры, шаблоны — за этот год ребята научились делать оснастку, делить окружность на различное количество частей, пользоваться циркулем и транспортиром. Они вообще на глазах превращались в пролетариев — передовой отряд рабочего класса. Ножиков себе наковали, серпы матерям зубрили и прочее по хозяйству. Опять же литьё из чугуна. Из сплавов железа с углеродом он самый легкоплавкий. Зато чистое железо становится жидким при температурах градусов на четыреста-пятьсот выше — нам такого жара не нагнать. В эту эпоху из чугуна отливают непрочные тяжёлые пушки и превосходные тяжелые ядра. Зато сковорода на всю округу одна-единственная — на кухне господского дома — диковина, однако.

Сковороду эту парни видели и попытались повторить. Не считал, со скольки попыток, но справились. Это я к тому, что на отдельные процессы развития производительных сил моего внимания уже не хватает. Конкретно по чугунолитейному направлению я тайком хихикал, потирая руки — мне нужен котёл для перегонки тяжелых фракций нефти. И теперь, не прилагая к этому особых усилий, я его получу. А чугун привезёт из Ипсвича Джон.

Зачем мне соляр? Да ни к чему пока. Интересен остаток, который для простоты считаю мазутом. В какой-то мере это аналог машинного масла, которое в виде отработки я использовал для защиты от гниения множества деревянных деталей, соприкасающихся с землёй. А соляр постоит в бочках, пока до него не дойдёт черёд. Зато "окраску" мазутом досок обшивки проверять уже пора. Для начала лодок.

Ещё одна внеплановая неожиданность произошла. Гарри по моему указанию проверял, как растворяется в бензине сера. И в дело это ввязался Аптекарь. Я застал их за процессом взвешивания остатка после испарения растворителя из того, что не растворилось.

Оказывается, ребята уточняли рецептуру состава забавного варианта резинового клея. В растворённый в бензине каучук они добавляли бензина, в котором "полежала" сера. После размешивания, которое проходило легко, эта масса схватывалась до гелеобразного состояния, если в закрытой бутылке. А на воздухе из-за испарения бензина становилась эластичной, но довольно прочной субстанцией, не желающей отдираться от того, на чём лежала.

Кстати, парни пробовали добавлять в замес и всякую муть вроде соды, муки, сажи, песка, извести... Чёрная резина у них получилась вполне чёрной и даже слегка резиной.

* * *

Всё-таки маленькая служанка Мэри в этом доме находится в привилегированном положении. В строгости её держит только мать — Бетти. Остальные же, не скажу, что балуют, но держатся как-то уж очень дружелюбно. Вот нынче матушка моей реципиентки сообщила Софи, что юные леди должны уметь скакать на лошадке. На подворье появилась пара смирных кобылок здешней крестьянской породы, и начались уроки верховой езды сразу для двух девочек — Софи и Мэри. Сначала в штанах в мальчуковом седле, а вскоре и в дамском. Это когда обеими ногами налево. К этому моменту были готовы и платья для верховой езды с широкой расклешенной юбкой. Софочка пришла в восторг, а Мэри смущённо потупилась и сказала:

— Спасибо, крёстная, — это она нашей маме!

— Сонь, а у тебя крёстная есть? — полюбопытствовал я, уже предвкушая ответ.

— Бетти, — как о само собой разумеющемся откликнулась моя несносная носительница. Вот тебе и оксюморон! Выходит, благородное семейство Корнов покумилось с четой простолюдинов. Ну да то их выбор. Просто маменька наша крестницу не то, чтобы балует, но явно желает ей лучшей доли и понемногу к ней готовит.

— Если кто не понял, уроки скакания маменька проводит лично, сама при этом восседая на лошади существенно лучших статей. Раньше-то она примерно через день эту кобылу "прогуливала", разъезжая по окрестностям в сопровождении грума, которого изображал Джон. А иногда и одна выезжала, но тогда уже в мужском платье при шпаге и пистолетах. Не ездила к кому-то, а носилась туда-сюда, переходя с рыси на галоп. Есть у этой дамы интересные особенности. Например, раз в месяц она стреляет по мишеням, разряжая при этом полудюжину пистолетов и четыре мушкета, которые после этого старательно чистит, смазывает и снова заряжает. Отсюда вывод — в доме хранится десять единиц стрелкового оружия, готовых к немедленному применению. Его регулярно проверяют на исправность и не отсырел ли порох в стволах.

Кажется, на Ямайке девушек воспитывают в стиле "милитари".

Сегодня мы втроём выбрали новую для себя дорогу, потому что ездить одними и теми же путями скучно, по мнению Софи. Ну и выехали к соседской усадьбе. Это не про жилище трудящегося земледельца, а про господский дом.

— Леди Агата! — послышался приятный баритон, — откуда-то справа появилась тройка всадников — взрослый джентльмен и двое джентльменов-подростков. — Наконец-то вы выкроили время, чтобы заехать к нам не церемонясь, по соседски.

— Сэр Генри! — кивком поприветствовала мужчину мама. — Оскар, Ричард, — обозначила она знакомство с мальчиками. — Моя дочь Софи и крестница мисс Мэри Коллинз, — Сонька с Машкой тоже благородно кивнули, а пацаны приподняли треуголки. Все в перьях и дурацкой бахроме, как у эсквайра Трелони из "Острова сокровищ". И вообще в камзолах этих людей чересчур много галунов и блестяшек.

— Сам ты чересчур! — буркнула мне прямо в разум Софи.

— Прошу в дом, — тем временем продолжил общение с дамами этот самый Генри. — Вы не находите, что в нашем захолустье невыносимо скучно? — если бы он только знал, как расхохоталась прямиком ко мне в мозги Софочка! Тем временем наша кавалькада подъехала к крыльцу, где лакеи приняли поводья, а кавалеры помогли дамам покинуть сёдла. По дороге в гостиную удалось рассмотреть богатое убранство помещений и несколько показную роскошь. Мягкие диваны, просторные кресла, разговор о погоде и всё той же провинциальной скуке — интересных тем решительно не находилось.

— А я вскоре пойду на флот юнгой! — высказался младший из мальчиков, Ричард, кажется.

— Как здорово! — немедленно вскинулась Мэри. — Вероятно, вы усиленно готовитесь к этому важному шагу? Изучаете судостроение, навигацию, устройство парусного вооружения и управление им?

— Меня обучают латыни, — чуть смутившись признался парнишка. Ричард, точно.

— Как интересно! — захлопала глазами Софочка. — Это же язык науки! А нельзя ли и мне брать уроки. Скажите, как зовут учителя и где его можно найти?

— Он живёт здесь же, в Клейдоне, — улыбнулся сэр Гарри. — Приезжайте к нам по понедельникам, средам и пятницам к девяти часам. Ричарду будет веселее в компании.

— Язык науки, говоришь, — обратился я к своей неугомонной носительнице.

— Аптекаря придётся выдавать за личного лакея, — ничуть не смутившись продолжила планировать Софи. — Нам его нужно в Кембридж посылать учится на врача. А там без латыни делать нечего. Пилить или ковать и без него найдётся кому. Или ты передумал создавать команду для завоевания мира?

Вот такая она, эта дочь джентльмена. То ребёнок ребёнком, то как сказанет в стиле будущей потрясательницы Вселенной!

Глава 13. Башни под флагами

— Сонь, мне скучно, — взываю я к хозяйке нашего одного на двоих тела.

— Ты делаешься невыносимым, когда тебе не о чем подумать. Терпи. Это для пользы дела нужно.

— Завоевания мира? — захлопнулась. Явно рассердилась на меня за нытье. А мне-то каково! Представьте себе, что я должен чувствовать на уроке латыни! В момент, когда дома ученики в ожидании начала уроков что-то там куют без меня. С учётом дороги туда и сюда, выброшено по полдня трижды в неделю коту под хвост. Занятия в нашей школе перенесены на вторую смену, а я начинаю терять нить событий, развернувшихся с моей подачи. Ума не приложу, что натворит группа начинающих Эдисонов без присмотра опытного инженера. Они ведь сплошные исследователи и изобретатели просто в силу возраста. Хорошо, что мистер Смит присматривает за их творческими потугами.

А я вынужден присутствовать здесь, поскольку никуда из этого тела не денусь. Кстати, Сонька какие-то слова из этого мёртвого языка знает. Кажется, латыни её учить начинали, хотя преуспели в этом несильно. Присоединившаяся по настоянию матери Консуэллка — ноль без палочки. Машка здесь больше не отсвечивает, зато Аптекарь на редкость неуклюже исполняет роль слуги. Сначала тыкался ко всем с подносом, где стоит графин... нет, графины стеклянные... кувшин компота, который считается лимонадом. В конце концов главный ученик — младший сын хозяина дома — усадил этого недотёпу рядом с собой, чтобы больше не мельтешил. Ну, и чтобы иметь напиток под рукой.

Так вот — Аптекарь этому самому Ричарду слегка подсказывает. Потому что каких-то крох латыни за время служения в аптеке нахвататься успел. Но отвечать на вопрос преподавателя ему не по-чину. Сам-то он парень борзой, хотя и с тормозами. Но мне это изучение языка Вергилия, как серпом по... ладно, чего нет, того нет.

— Ты лучше придумай, как сделать лучше папин флейт, — прерывает поток моих возмущённых дёрганий Софи. — Чтобы он стал крепче.

— Крепче? То есть как?

— Не ломался.

— В каком месте не ломался? — продолжаю вредничать я.

Пауза, в течение которой хозяйка общается с преподавателем, путая формы слов и структуру фраз, за что огребает фунт презрения с довеском замечаний. Исправляется, любуется на недовольную мину учителя и добавляет мне прямиком в ход рассуждений:

— Я читала, что мачты частенько ломаются, — на этот раз ужасно вредным голосом.

Мачты. Стволы деревьев, самой природой созданные для того, чтобы торчать вверх и не ломаться от ветров, воздействующих на естественные паруса — кроны. Хотя, ломаются. Но чаще их целиком выворачивает из земли вместе с корнями. Стоп! Задача поставлена. Чтобы мачты не ломались. Напряжённо вспоминаю, как вообще переламываются палки, ветки, сучья, жерди, рукоятки лопат. С треском, вот как. Потому что лопается та сторона палки, которая находится снаружи изгиба — наружные слои волокон рвутся. Да, разрыв волокон обычно начинается на выпуклой стороне, что особенно хорошо заметно, если древесина не слишком сухая. Точно, прочность на разрыв всегда намного меньше, чем прочность на сжатие.