Дао Аркада

— Что же вы остановились? Продолжайте! Из чего же состоят эти самые мелкие песчинки? Если вы, Юрий, логически продолжите эту мысль, то вы получите следующий результат. Самые мелкие песчинки, в свою очередь, распадаются на все более мелкие элементы. В конце концов, мы с вами дойдем до сути любой вещи, до ее атомов. А дальше мы перейдем уже к невидимым даже современными приборами, но теоретически вычисленным частицам — нейтронам, нейтрино, кваркам и какие еще там названия придумали физики... которые и составляют невидимую человеческому глазу оболочку и в то же время незримое содержание, суть каждой вещи. Ее физическая форма может предстать в нашем зрении в виде такого монолита, как глыба гранита или в виде медузы. Но это совсем не означает сути того предмета, который видит наше зрение, и которое мы называем гранитом или медузой.

— Вот почему люди, исповедующие восточные учения, например из Индии, называют все видимые нашим зрением физические предметы иллюзорными, — в беседу включилась одна из медсестер.

Эрик Мулданов, как руководитель коллектива, приветствовал любые взгляды своих сотрудников, лишь бы они были на пользу человеческому роду. Но для него было новостью, что миловидная молодая медсестра его клиники увлечена восточными верованиями. Поэтому он с интересом стал прислушиваться к беседе.

Между тем Катенька, как ее ласково называл весь врачебный персонал вне зависимости от пола, продолжила свою мысль:

— Не с точки зрения ошибки нашего зрения. Нет, оно не ошиблось; оно увидело монолит и назвало его гранитом. Но наше зрение как инструмент познания ограничено. Оно не может проникнуть за толщу монолита. С точки зрения нашего разума зрение все же ошиблось — оно приняло за неизменяемый во времени монолит вещество, которое может измениться, разрушиться в любой момент времени под действием определенных сил.

— Вот, вот. Именно об этом я и говорю, — поддержал ее мысль Мурат. — Стало быть, каждое видимое нами вещество окружает невидимая нами оболочка этого вещества, состоящая из невидимых элементов, или, как говорят оккультисты, элементалов.

— Мурат, откуда ты все это знаешь? Я не замечал раньше за тобой увлечения оккультизмом.

— Я же в самом начале сказал, что я узнал все это из книг нашей соотечественницы, Блаватской. Но суть не в этом. Логически завершая рассуждение Катеньки, теперь скажите мне, может ли обыкновенный булыжник иметь свою ауру, т. е. какую-то нейтринную внешнюю оболочку, которую мы неспособны видеть? И может ли он иметь свою внутреннюю суть, состоящую из тех же самых элементов, что и мы, которую мы не можем видеть?

Кто-то из темноты, лежавшей за кругом света от костра, бросил реплику:

— Да, в таком ключе мы можем прийти к заключению, что любая вещь имеет свою ауру и даже что она имеет душу и может оказаться разумной?!

Мурата эта реплика не смутила:

— Ну, во-первых, почему вы отождествляете в своих рассуждениях "ауру", "душу" и "разум"? Это все же разные явления. Свечение над зараженным радиацией полигоном — это тоже своего рода аура, но она не подразумевает наличие души, а совсем напротив — ее отсутствие у тех, кто допустил подобное. А во-вторых, о разуме — особый разговор.

Одна из медсестер уже клевала носом, когда разговор ее коллег вывел ее из дремоты:

— Мы вообще-то собираемся спать? Или вы так и просидите всю ночь у костра за философствованием? Лично я уже иду спать. Где мне наши милые хозяева отвели место? Кто-нибудь знает?

— Лола, иди в общую комнату в доме, там постелено. Найдешь какое-нибудь незанятое спальное место, оно — твое. Мы еще посидим. Жалко проспать такую славную ночь. Да и Мурат интересно рассуждает, хочется его еще послушать.

Мурат подбросил в костер еще несколько поленьев и сухих веток, так что взметнулось пламя, в разные стороны полетели искры, заставив сидящих

близко к костру отпрянуть. На мгновение яркие всполохи осветили всех. Когда пламя успокоилось, сожрав тонкие сухие ветки, ночь вновь набросила темный покров на все за пределами небольшого круга, освещавшегося костром. Как будто бы здесь и сейчас, перед их взорами происходила извечная битва света и тьмы. Но ночь брала свое, это было ее время.

— Вначале давайте проясним наше понимание ауры. Одни наблюдатели приписывают обладание аурой только живым разумным существам, т. е. человеку. Хотя по многим религиозным учениям аурой может обладать не только человек, но и человекоподобное существо, не-человек, например, так называемые ангелы или дьяволы. Другие мыслители допускают существование ауры как некоей энергетической оболочки вокруг физического тела животного. Третьи утверждают, что она присуща всему живому и наблюдается, что можно проверить экспериментально, вообще у всякой животной и растительной жизни; т. е. даже у растений есть своя аура.

— Но, Мурат, согласись, что среди современных ученых, которые погрязли в так называемых "измах" — материализме, идеализме — и черпают пищу для своего мозга в них, вы не найдете такого исследователя, который бы утверждал, что камень имеет свою ауру, — в разговор включился Эрик. Он явно заинтересовался.

— К сожалению, большинство современных ученых именно таковы. И, конечно же, они никогда не признают, что и камень может иметь свою ауру. Но и я этого не утверждаю, я только поставил вопрос. Думаю, знанием о структуре духовного и физического миров обладали наши древние предки. Возможно, кое-где это древнее знание все еще сохранилось, хотя бы какая-то часть его.

— В Индии, в Тибете, может быть, в Гималаях, — подала голос Катя.

— Духовный мир! — Юрий обошел всех с бутылкой водки, налив в каждый стакан по четверти. Разливая напиток, он продолжал бурчать:

— Им занимаются религии. У каждого человека свой Господь. У одного Господь предстает в виде фаллоса, у другого — в форме пистолета, у третьего — в виде распятого Христа, у четвертого — в слитке золота. И мы восклицаем: "О, Господи, как ты многолик!".

— Да, здесь, Юрий, я с тобой полностью согласен, — Мурат опрокинул стакан в рот, выдохнул, поискал глазами тарелку, на которой, кажется, оставались кусочки недоеденного шашлыка. Не обнаружив их, он закончил:

— У одних народов, племен, рас, правителей, церковных иерархов он выступает под таким-то именем или в таком-то образе; у других — под другим... И каждая раса молится своему богу или своим богам. Это множество богов есть лишь отражение множества его Я, как в галерее зеркал. Сколько людей — столько и богов. Это значит, что "БОГ" — это внутреннее понимание и восприятие своего собственного Я...

Они еще долго сидели рядом с баней, рассуждая обо всем и ни о чем. Никому не хотелось покидать это уютное пространство, образованное всполохами пламени, которое выхватывало части предметов из непроглядной ночи, чтобы затем опять все погрузилось в темноту.

* * *

Как самому уважаемому члену их коллектива единомышленников, их руководителю, Эрику выделили наиболее приятное место для ночлега, где отсутствовала мошкара, было нежарко и в то же время нельзя было замерзнуть в предрассветных сумерках даже без одеяла.

Он лежал на чердаке, над баней, на топчане. Было тепло. Печка, еще не отдавшая весь свой жар тогда, когда они парились, только теперь стала проявлять свой характер. После парной и шашлыков под водку было так приятно сидеть у костра за неспешным разговором под луной, глядя на огонь. Казалось, пламя костра бесконечно и зовет в темное звездное небо. И сейчас ему не спалось.

Как только компания разошлась по своим лежакам и он забрался на чердак над баней, он включил фонарик и попытался почитать какой-то роман. Оса, которая устроила свое гнездо в полутора метрах от изголовья его топчана, на спуске крыши, забеспокоилась. Для нее свет был неожиданным, возникшим вне ее режима жизни. Покружив вокруг топчана, обнаружив, что появившееся огромное существо и вместе с ним свет не причиняют опасности ее сотам, она вернулась в свое гнездо и успокоилась.

Роман не читался. Он попытался уснуть. В эту ночь ему снились странные сны. В первом он увидел себя наблюдателем в старом российском городе, Санкт-Петербурге, стоящим на мостике через реку Мойку. Он ясно увидел, как по мостику проехала небольшая закрытая карета, остановившись на спуске к мостовой. Из кареты вышел важный господин в костюме XVIII века и вошел в парадную первого углового дома сразу у мостика.

Дальше ничего не удалось увидеть. Сразу же после этой картинки он проснулся. Видение не пропадало, как это обычно бывает со снами; оно продолжало ясно стоять перед глазами и было цветным. Поэтому, покурив, он записал все подробности.

Снова лег спать. И уже другая картинка из прошлого привиделась ему во сне. В том же городе на месте нынешнего Казанского собора ему привиделось какое-то святилище в виде конуса, высотой около десяти метров, которое было огорожено высоким деревянным частоколом. И вдруг он увидел, как пламя охватило это святилище и саму ограду. Все запылало и почти сгорело, когда он проснулся. Ему подумалось, что стоит проверить, что было раньше на месте современного собора и в какие века это было.

Странное это состояние — сон. Иногда во сне проскакивает калейдоскоп различных событий, которые превращаются в конце концов в мешанину из различных фрагментов и картинок. Очень редко, но все же иногда удается, проснувшись, вспомнить почти весь сон. Во время сна наш мозг почти принимает эти видения за реальные и, проснувшись и не замечая этого, мы часто уже в своих сознательных действиях руководствуемся настроем, который был вызван видениями сна. Во время сна человеку можно внушить многое. Так не является ли сон тем инструментом, с помощью которого высшие существа управляют нами и нашими поступками?

Эрик еще долго ворочался, обдумывая свои недавние видения и разговор у костра. "Сегодня Мурат высказал стоящую идею. Надо будет почитать литературу о верованиях Востока и отправиться в экспедицию в те края. Может быть, мы сможем обнаружить там что-нибудь и о природе света или хотя бы какие-то древние учения об этом". С этой мыслью он и заснул.

* * *

Экспедиция продвигалась медленно. В этой части Земли существовало еще множество самостоятельных государств, находившихся под протекторатом того или иного крупного соседа. Чтобы организовать эту экспедицию, от ее руководителя, Мулданова, потребовались неимоверные усилия по преодолению преград, создаваемых чиновниками нескольких стран. Вначале они искали Шамбалу, легендарную страну, в которой, согласно древним записям, должны были бы существовать или сохраняться представители предшествующих человечеству рас. Они были любознательны и пытливы. Но не так, как любопытны обезьяны. Они не доверяли современным им материалистическим обезьяньим теориям о происхождении человека и склонялись к древним экзотерическим учениям о том, что скорее человек является предком обезьян, чем их потомком. Ими правил неутомимый дух исследова-телей, который почти совсем отсутствует в животном царстве.

Почти год прошел в утомительных сборах. Снаряжение, подбор состава группы, текущие дела, оформление документов — все это отняло массу времени.

Им пришлось проделать большой кружной путь через Индию.

Но эта их первая экспедиция оказалась не совсем удачной. Чиновные барьеры между странами не позволили их коллективу попасть в Гималаи, куда они стремились с самого начала. Тем не менее, кое-чего все же удалось достичь. Общаясь с представителями разных школ йоги в Индии, они познакомились с полумистическим понятием, а может быть, даже и явлением — "сомати". В редких высказываниях адептов разных школ восточных религий и философий они тут и там встречали отголоски древнего знания, которое свидетельствовало, что некоторые избранные предшественники современного человечества все еще существуют в этом мире, на Земле, в запечатанных пещерах в состоянии "сомати". И что они пребывают там в анабиозе, как страховой запас человеческого рода на случай всемирной катастрофы.

Вторую экспедицию они смогли организовать только через год. Во-первых, нельзя было оставлять без присмотра слепых пациентов, которые возлагали на них большие надежды. Во-вторых, сама по себе подобная экспедиция требовала больших затрат. Надо было собрать необходимое количество средств для ее осуществления. На этот раз они уже знали свои конкретные цели, и знали пути, которыми к ним лучше всего добраться. Попытаться найти остатки древних знаний о нашем мире и, если удастся, найти пещеры "сомати". К пещерам Гималаев ведут разные маршруты, но не все из них приводят к цели...

* * *

Ровно через год им удалось организовать вторую экспедицию. На этот раз они хотели отыскать Город Богов. Каждый из них вкладывал свой смысл в это название. Кто-то из них мечтал найти легендарную страну Шамбалу. Кто-то хотел действительно узреть страну богов, которым он поклонялся. А кто-то шел из присущего всем людям любопытства — а что же там находится, что за диковинки?

Преодолев множество препятствий, они, наконец, достигли индийских Гималаев. Благодаря сокровенным беседам с одним из йогов они узнали, что недалеко от предгорий, куда они добрались, находится пещера Вашист-гуфа, которую йоги считают сомати-пещерой. Во что бы то ни стало попасть туда — к этому они стремились.

Пещера находилась достаточно высоко и подходов к ней, на первый взгляд, не было. Предстояло пройти альпинистский маршрут, который не был обозначен ни на одной карте. Решили сделать суточный привал, в течение которого попытаться малыми силами исследовать подступы к вершине, на которую надо будет подняться.

Палатки расставили на ровном плато среди невысоких пригорков, которые не заслоняли общую панораму вздымавшихся к небу вершин. Лучи яркого солнца искрились на белоснежных склонах вздымавшихся ввысь вокруг их плато хребтов всеми цветами радуги. Однако эти цвета не могли смягчить резкий контраст между голубым цветом неба, переходящим в насыщенно синий, белоснежным покрывалом гор и ярко-оранжевым цветом прозрачного воздуха, объединявшим эти два резких контраста в нечто единое, первозданное.

"Вот где писал свои картины Рерих, — подумал Эрик. — Вот где увидел он эти цвета".

Картины Рериха, русского исследователя Гималаев, представляли собой контрастные цвета, без плавных переходов. Глядя на них, создавалось впечатление, что они написаны в какой-то новой авангардной манере, не совсем точно отражающей реальность, но передающей некие ее символы. Однако сейчас, глядя на эту красоту контрастов — белый-белый снег, серые пики и скалистые отроги, голубое небо; причем цвета резко очерченные, контрастно отделенные друг от друга, так что между ними нет никаких цветовых переходов, Эрик вдруг понял, что Рерих, как истинный естествоиспытатель, пытался лишь зафиксировать в своих картинах виды, которые ему здесь открывались, ничуть не изменяя их и не приукрашивая.

— Может быть, именно так выглядела легендарная Атлантида несколько тысячелетий назад, — задумчиво произнес молодой член экспедиции Борис, не отрывая взгляда от синевы неба. Сегодня он был дежурным по приготовлению пищи в их лагере. Поставив котелок, наполненный снегом, на походный керогаз, Борис совсем отвлекся от своих обязанностей. Юрий не преминул ему об этом напомнить: