Союз летящих

Айри и дома-то бывал редко.

Как и предсказывал Бхагаван, он сменил место работы. Шефа. И на этом, новом месте, перспективы открылись куда более интересные.

И главное — совсем ушло беспокойство. Несколько раз Айри ощущал — его ведет отныне по жизни невидимая рука. У него все получится. Все будет хорошо. Ему больше не грозит поражение. Нет, он не чувствовал себя марионеткой. Он по-прежнему боролся, сражался за карьерный рост, за благополучие, за победу на этом проклятом жизненном ристалище. Но... ушел стресс, появилась глубинная уверенность в себе. В том — что получится. Просто не может не получиться.

Вот и сейчас — казалось бы, надо волноваться. Айри даже не предполагал, что когда-нибудь доберется до таких высот, что будет вызван на прием к такому человеку. Более того, до сих пор он и не знал, что этот человек как-то связан и даже является владельцем фирмы, которой Айри теперь руководил. Но почему-то менеджер совсем не испытывал волнения... Все будет хорошо. Несомненно.

Приемная казалась слишком простенькой. Айри раскрыл папку с ноутом на коленях, еще раз просмотрел отчет. Он знал, о чем пойдет речь. О его плане шеф доложил наверх, и вот — аудиенция. От которой зависит очень, очень многое. Наверняка — его нынешний пост. Конечно, на дно не упадешь, но потерять этот пост было бы очень, очень жаль... Секретарша, мило улыбаясь, пригласила его входить.

Стоя в центре просторного кабинета, Айри сглотнул от волнения.

— Присаживайтесь, мистер Айри. Кофе? — радушно предложил Главный.

— Благодарю, сэр.

Главный поражал воображение. Крепкий пожилой человек с чуть обрюзгшими щеками, спокойным, мудрым взглядом выцветших глаз. Какой там мультимиллиардер, какой сенатор, какой приятель Президента? Он напоминал пожилого фермера со Среднего Запада, непонятно как попавшего в этот кабинет. Клетчатая рубашка, простенький свитер, купленный в GAP.

Прямо-таки кадр из голливудского фильма, иллюстрирующий равенство возможностей в нашей благословенной стране.

Если, конечно, не знать — как и все, Айри знал это — что за плечами Главного несколько поколений высокопоставленных предков, одна из самых обеспеченных семей Соединенных Штатов.

Фермер в свитере приветливо улыбнулся.

— Что я вам хотел сказать, мистер Айри... Я слышал немало хорошего о вас. Ваши знания рекламного дела...

Айри слегка отключился. Сосредоточился на том, чтобы сохранять спокойное выражение лица в тот момент, когда хотелось широко улыбаться и даже повизгивать от восторга.

— Вот так... — Главный постукивал по столу широкой холеной ладонью, на его безымянном пальце красовалось не очень дорогое золотое обручальное кольцо, — кроме того, мы произвели проверку. Вы абсолютно лояльны корпорации. Это очень радует — мне нужны преданные честные люди. Вся Америка держится на таких людях!

Он вдруг слегка подался вперед.

— Мистер Айри, я должен вам сказать, что Сьерра-Бланка важна для нас по ряду причин. Во-первых, это источник важного сырья. Это вы знаете. Во-вторых, распространение коммунистической заразы надо прекратить, иначе она опять расползется. В общих чертах я с вашим планом ознакомлен. Не возражаю. Сколько человек будет задействовано? Сколько будет знать об этом?

— Мне предоставили команду из пяти человек, сэр. Мистер Лейвен позаботился об этом, я лично не проверял их, но...

— Хорошо, вам и не нужно беспокоиться, раз это сделал Лейвен. Значит, вы, я, Лейвен — и эти пять человек?

— Им дадут только конкретные деловые инструкции. Но я думаю...

— Да, они могут понять, — Главный чуть нахмурился, — в идеале, конечно, этот след должен затеряться полностью. Ладно, я побеседую с Лейвеном. Вот что, Айри. Если вы сохраните Сьерра-Бланку — в дальнейшем можете рассчитывать... на очень многое.

...Выходя из кабинета, Айри не сдержал улыбки. Он уже получил очень многое.

Такая аудиенция была бы совершенно немыслима еще год назад, когда он был всего лишь топ-менеджером известной рекламной корпорации.

Но вот справится ли он с операцией? Задумано вроде бы неплохо. Но осуществление... Он сам встречался с "командой Ч" — четверо мужчин, одна женщина, все мусульмане, из разных стран Востока, где-то специально обученные. Это выгодно — даже в самом крайнем случае, если партизаны каким-то образом обелят себя, виноваты будут мусульманские террористы.

Айри понимал, что Лейвен связался со спецслужбами, что группу эту ему могли дать только в CIA — или в подобной организации. Об источнике, откуда получен боевой штамм холерных вибрионов, Айри старался даже не думать. Нет, разумеется, фармацевтический концерн, который принадлежит Главному лично, даже не через подставное лицо, делает что-то и для военки. Но это уж слишком! Однако это не его дело.

Его дело — добиться того, чтобы виноватыми в глазах всего мира выглядели именно партизаны.

И он, черт возьми, этого добьется! Ведь сколько всего уже произошло за последний год... И Айри, на миг остановившись у лифта (хорошо, что он был один), по привычке обратился внутрь себя и вновь увидел сияющее улыбкой полное смуглое лицо, обрамленное шаром темных волос.

"Конечно, получится! Ты сможешь!"

И волна божественной любви залила его.

Алейн закончила свой отчет. В эфире какое-то время было тихо, но она ощущала напряжение. Послышался голос Ташени — и Ташени как бы коснулась ее издалека, как бы обняла за плечи.

"Ты очень волнуешься, девочка".

"Но ведь ты сама видишь, что происходит".

Она услышала несколько малознакомых голосов братьев с Виэрела, они говорили примерно одно и то же: это дела людей, ты же знаешь, чего от них можно ждать, и если растрачивать свои силы и эмоции на каждую мерзость, которую они делают, ты вообще не выдержишь этой работы... Они были, наверное, правы.

"Дело не в моих эмоциях. Повторяю еще раз, ситуация критическая. Согласно плану Айри, команда Ч-1 должна распространить в Сьерра-Бланке островирулентный штамм холеры. Далее средства массовой информации сообщат миру о том, что это сделали партизаны. Между тем, именно в Сьерра-Бланке я вижу — и вы это тоже видите — организация не только достигла реальной возможности прийти к власти, но и создала действительно очень позитивный настрой в своих рядах, без обычных склок, без возможности коррупции — это чистые, хорошие люди. И дело не только в потере этого очага прогресса. И дискредитации любого прогрессивного движения. Дело еще в том, что на Земле такие методы информационной войны если и применялись до сих пор, то не так широко и беззастенчиво. Это создаст прецедент. Это на уровне взрывов в Хиросиме и Нагасаки, только хуже..."

"Да, дело не в ее эмоциях, — послышался суховатый жесткий тон Ульвира Черного, — дело в том, что назревает действительно неприятное событие, и нужно выработать тактику обхода. Алейн, твои предложения?"

Алейн собралась. В данном случае холодность Ульвира действовала живительно.

"Я намереваюсь действовать лично. У меня есть два плана. Во-первых — личная работа с командой Ч-1, их всего пятеро, и подходы к каждому найдутся. Во-вторых, при неудаче первого плана, я попытаюсь обезвредить штамм"

"Все это связано с риском для твоей жизни".

"Я знаю".

Она переждала поднявшуюся ментальную дискуссию на тему, не должно ли Сообщество Тайри категорически запретить ей любые действия, связанные с риском для ее драгоценной жизни. Потом усмехнулась мысленно и напомнила, что любая тайри абсолютно свободна в своих действиях, и запретить ей ничего не смогут.

"И все-таки, — осуждающе сказала Лий, тоже забредшая в локальную Сеть, — подумай, у тебя еще тысячелетия впереди... ты же не из короткоживущих".

Все тайри молчали подавленно — никто не считал себя вправе высказаться. Но ощущая их молчаливую поддержку, Алейн сказала.

"В момент, когда мы начнем считать собственную жизнь более ценной, чем жизнь любого обычного человека на любой планете — Союз можно считать мертвым".

Ей показалось, будто сразу тысячи рук обняли ее за плечи. Лий вспыхнула непокорной звездочкой и утихла.

"Наверное, ты права. Я должна это обдумать".

"Твой план я считаю разумным, но следует уточнить детали", — вступил Ульвир. Они стали обмениваться инфопакетами, корректируя и уточняя план дальнейших действий Алейн.

"И вот еще что. Это к вам, Виэрел. Лока-тайри, за которой я наблюдаю, готова к инициации. Кроме того, я прошу вас поторопиться! Здоровье моей подопечной оставляет желать лучшего. Боюсь, что если вы не заберете ее в ближайшие дни, мы можем ее потерять..."

Тайри с Виэрела зашумели, что сейчас невозможно перебросить корабль к Земле — ведь он должен дежурить у системы Матур, это тоже важно! Одна из них, старая и мудрая тайри, по имени Кринн Быстрая, вставила спокойно:

"Не понимаю причин волнения! Мы поступим обычным образом — сейчас же пошлем к земле челнок и инициирующую команду! Челнок доставит лока-тайри на корабль всего за несколько часов".

Восприняв простой навигационный расчет, тайри успокоились и даже несколько устыдились — действительно, решение лежало на поверхности, и сложно было его не увидеть.

Светлана Григорьевна успела доползти до телефона и набрать скорую.

Говорить было уже трудно. Она кое-как прошамкала в трубку свой адрес и потеряла сознание.

Вновь в себя она пришла уже в больнице. И сразу поняла, что случилось.

Все-таки худший исход. Именно то, чего она боялась больше всего.

Вот так это и случается. Прозаически. Широкая трещина в краске через всю стену рядом с кроватью. Желтая казенная краска, пупырышки на ней. Ветхий пододеяльник еще советских времен с веселенькими пестрыми надписями "Минздрав". Голое окно, и за ним — одно только небо, и то серое, затянутое пеленой туч.

Сознание было затуманено — не то болезнью, не то лекарствами, которыми ее накачали. В руке торчала игла капельницы. Отдельная палата, осознала Светлана. Совсем маленькая, отдельная. Это что значит — я умираю?

Умираю, подумала она. И это самое лучшее, что со мной может произойти. Потому что это, дорогие товарищи, инсульт. Вся правая сторона — будто исчезла. Ее нет. Невозможно шевельнуть рукой или ногой, нет и чувствительности. Голова тупо побаливает, и что-то со зрением — все плывет перед глазами.

Говорят, что иногда эти параличи проходят... через сутки вроде. Прошли уже сутки, или нет? Светлана чувствовала, что ничего у нее не пройдет.

Слишком уж сильно все это. Слишком тяжело.

Даже если она не умрет — жизнь кончена. Начинается умирание. Оно может растянуться еще лет на десять... ужас какой! Но жизни больше не будет. А лучше бы, конечно, закрыть глаза и уйти сразу... вот прямо сейчас... Светлана закрыла глаза.

Неужели это все... вот и вся жизнь... а что там — дальше? Как ее уверяли с детства — ничего? Или, как ей рассказывала подруга — Бог? Вдруг резанула несправедливость: почему именно она, именно сейчас должна умереть? Смерть казалась такой далекой... даже когда уже состарилась, уже было ясно, что несколько лет — и все. Так приговоренный к казни не боится, потому что осталось еще целых полчаса... пятнадцать минут. Это время впереди кажется вечностью. Но вот больше нет времени. И над беспомощной шеей — топор гильотины.

Светлана Григорьевна заплакала.

Пришел Ваня. Он был весь какой-то потерянный, напуганный. Посидел, держа ее руку в своей. Что-то говорил, тихо, не очень понятно. Светлана Григорьевна попыталась ответить, но заметила, как сын вздрогнул от звуков ее голоса. Голос изменился, и говорила она теперь непонятно, неразборчиво. Ваня с врачом вышел в коридор, и они там о чем-то беседовали.

Потом Ваня сказал ей, что завтра должен прилететь Олег.

Я умираю, снова кольнул ужас. Поэтому они и... Я умираю! И они не могут помочь. Никто не может помочь.

Светлана Григорьевна проснулась ночью. Состояние было непонятное. Правая сторона все так же не двигалась. Кажется, кровать мокрая. Кожу неприятно жгло. Светлана решила не обращать на это внимания.

Через высокое окно в палату лился лунный свет.

Что там будет, когда я умру, снова подумала Светлана. Вот ведь всю жизнь гадала. Раньше была атеисткой, да и вопрос этот сильно не волновал. Ее слишком занимала жизнь — некогда было думать о смерти. Потом вроде стала во что-то верить. Но сейчас это опять уже казалось глупостью. Бог, ангелы... черти... ей, наверное, по церковным канонам положено попасть в ад. Она и не ходила никогда в церковь. А чувство говорило ей, что ничего этого не будет. Какая там душа, отдельная от тела? Как вообще может что-то существовать отдельно от тела? Ничего этого нет. Просто сон — вечный сон.

Но сейчас это не пугало ее. И вообще ничто уже не пугало.

Старая ведь уже, подумала Светлана. Пожила достаточно. Все умирают.

Почему-то эта простая мысль — все умирают — успокаивала ее. Мало ли людей умирают молодыми... вот как ее мальчики. Умирают даже дети. А она — прожила долгую, хорошую, интересную жизнь. Чего же ей еще нужно?

Она просто смотрела на лунный свет. Как это, оказывается, просто и прекрасно — лунный луч ложится на шероховатый белый подоконник, высвечивает трещины, исчезает в синеватой дымке внизу.

Это было новое, доселе неизвестное ей занятие — умирать. Даже интересное чем-то занятие.

Только хорошо бы все-таки это случилось уже сейчас, подумала Светлана. Лежать годами, мучиться самой и быть обузой для окружающих... и ведь все равно это не что иное, как тот же процесс умирания, только растянутый и мучительный.

И в этот миг от стены отделилась легкая тень.

Светлана перепугалась на миг — сама не зная, чего. Глупым был этот ужас — кто будет нападать на умирающую парализованную старуху? Но это и не был простой страх — а безотчетный мистический ужас... Кто это?!

Перед ней стояли двое. Девушка и молодой мужчина. Обычно одетые, темноволосые, и оба — в темных очках.

Безумная мысль шевельнулась — может, кто-то из воспитанников решил зайти? (ночью?!) Непонятно, как они сюда попали... Но... других-то объяснений вообще нет.

— Не пугайтесь, Светлана, — произнесла девушка спокойным, звучным голосом, — все будет хорошо. Мы к вам.

— Вы... кто? — прошептала она с трудом.

Девушка присела рядом с ней, наклонилась.

— Вы понимаете, что с вами?

— Да, — выдохнула Светлана, — инсульт.

— Вы умираете, — безжалостно сообщила девушка, — мы пришли, чтобы помочь вам.

— Ххто... вы... — прохрипела Светлана.

— Мы — частицы Союза Тайри. Вы позже узнаете, что это такое. Сейчас не время. Вы в очень тяжелом состоянии. Скорее всего, вы не доживете до утра. Поэтому мы должны торопиться. Мы хотим забрать вас с собой.

— Кху... кхуда?

— Вы ведь читали фантастику, Светлана. Много. Вы даже ее пишете. Так вот мы — другая цивилизация. Более развитая, чем на Земле. Несравненно лучше развитая. Почему мы хотим забрать именно вас — вы поймете позже. Но мы хотим вас спасти. Вы готовы на это?

— Вы-ы... мошшете меня выле... вылечить? — выговорила Светлана.