| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Что?
— Можно кое-что спросить? — в полумраке, к которому глаза привыкли далеко не сразу, было заметно, что девочка привстала со своего лежбища и теперь внимательно смотрит на крестную.
Вместо ответа Лариса немного подвинулась и приподняла одеяло. Девочка тут все слезла со своего спального места и уже через пару секунд заворочалась, устраиваясь под боком Лары.
— Так что ты хотела узнать? — женщина дождалась, когда Мартышка перестанет ворочаться и прижмется ступнями к её икрам. Эта привычка была у малышки ещё с самого детства.
— Мама с папой разводятся, да?
В принципе, Лариса ожидала почти любого вопроса. Не ей ли выпала честь объяснять ребенку, откуда берутся дети, и что такое месячные? Марта не скрывала, что любит маму, но спрашивать у неё почему-то стеснялась, хотя Лара, припоминая себя в её возрасте, понимала девочку, тоже не могла набраться смелости уточнить кое-какие моменты. Правда, сверстники быстренько просветили на этот счет, но собственную неловкость прекрасно помнила. Но вот, что Марта спросит сейчас именно об этом, не ожидала...
— С чего ты взяла? — не то, чтобы этим она пыталась потянуть время, но хотелось иметь хоть минутку на обдумывание ответа.
— Я уже не маленькая и вижу, как мама по ночам запирается в ванной и там плачет, — судя по тому, как скривилось личико Марты, прижатое к плечу Ларисы, девочка могла и сама последовать примеру родительницы. — И папа снова целыми днями не бывает дома...
— Ну, он же работает, — как ни не любила она Валерку, но настраивать дочь против отца... Это низко. Да и не таким уж плохим отцом он был. Что кобель, гуляющий направо и налево — другое дело, но Марту он любит, это заметно.
— Теть Ларис. Ну, хоть ты меня совсем за дурочку не держи! — это прозвучало с таким апломбом, что Лара едва удержалась от смешка, несмотря на всю невеселость ситуации. — У меня в классе есть Машка Смирнова, у неё папа ушел к любовнице, а Машку с её мамой бросил... А потом меня отправили вместе с тобой сюда. Нет, ты не подумай, мне тут хорошо!
Да уж, как тут не научишься раньше времени тому, чего ребенок видеть вообще не должен, когда вокруг одни наглядные примеры...
— Мартыш, — Наумова подгребла девочку поближе, прижавшись щекой к пушистым волосам, собранным на ночь в две свободные косички. — У всех людей иногда бывают проблемы. Вроде, все хорошо, но постепенно накапливаются какие-то обиды, неразрешенные вопросы. И тогда нужно дать им время разобраться между собой, — она на секунду коснулась губами гладкого детского лба. — И мама с папой никуда тебя не отправляли, даже думать о таком не смей. Они тебя очень любят и скучают, но сейчас уже почти лето, чего тебе сидеть в городе?
— А это точно не потому, что я им мешаю?
— Точно. Зуб даю, — Лариса щелкнула ногтем большого пальца по верхнему клыку. Надо же, как быстро всплывают, казалось бы, давно забытые привычки. — Просто они боятся, что ты можешь начать чувствовать себя в чем-то виноватой, если увидишь, что они ругаются.
— А зачем они будут ругаться?
— Затем, что даже взрослые люди иногда делают ошибки и поступают неумно. Затем, что невозможно жить рядом с другим человеком, и никогда не поссориться. Это только в сказках так бывает. А в реальной жизни люди ругаются и мирятся, о чем-то спорят, а потом соглашаются. Это не потому что они не любят или надоели друг другу, просто вот так все и происходит. И родители не хотят, чтобы ты обижалась на кого-то из них за то, что они в чем-то ошиблись. Потому что очень дорожат твоим мнением и твоей любовью.
Марта немного помолчала, переваривая то, что сказала крестная.
— А все взрослые такие загонные?
— Это побочный эффект взросления.
— Отстой.
— Это да. Только при маме так не говори, а то обвинит меня, что я порчу тебе речь, — Лариса на секунду прижала к себе Мартышку. Пусть в последнее время это уже и меньше ощущалось, но от девочки пахло именно ребенком. И Лара чувствовала себя в чем-то токсикоманкой, тайком вдыхая этот запах.
— Не скажу. Теть Ларис, а почему у тебя нет детей?
Спроси это кто-то другой, она бы просто перевела тему или попросила не лезть не в своё дело. Но это же Марта. Едва ли не единственный человечек, с которым Лара была предельно откровенна, пусть и с поправкой на возраст ребенка.
— Потому что не встретила человека, от которого мне захотелось бы родить ребенка. Это же не так просто, как кажется. Вот ты любишь своего отца?
— Да.
— А он тебя?
— Тоже.
— Вот и я хочу, чтобы отцом моего ребенка был человек, который будет любить и заботиться о своем ребенке. Который его интересы будет ставить, если не выше собственных, то хотя бы наравне, — Лариса тяжело вздохнула, не зная, как ещё в доступных выражениях донести до девочки свою мысль.
— А он должен быть красивым? — Марта явно о чем-то задумалась.
— Это не обязательно. Он должен быть хорошим человеком.
— Например?
Лара уже успела раскаяться, что вообще начала отвечать, от Мартышки так просто не отвяжешься, так что придется теперь описывать мужчину своей мечты.
— Например, он должен быть добрым и надежным. Не пытаться переложить ответственность за свои поступки на кого-то другого. Уважать меня и мои решения, так же как и я буду отвечать тем же. У нас должны совпадать интересы. А ещё он обязательно должен любить вот таких Мартышек, — Лариса резко отодвинулась и, поймав ножку Марты, начала щекотать гладкую розовую пятку, вызвав тихий смех и попискивание крестницы.
— Ой, не надо, пусти! Все, я пошла спать, — кое-как вывернувшись, все ещё хихикающая девочка юркнула на свой диван. — А вообще я придумала — тебе надо родить ребенка от дяди Саши. Он подходит по всем пунктам.
После этого Марта спряталась под одеяло и отвернулась к стенке. А Лариса очень понадеялась, что она поперхнулась воздухом от неожиданности незаметно для крестницы.
О том, что завтра выходной, Александр Александрович Чернышов помнил. Гипотетически. Но какой-то это несерьезный повод, чтобы заканчивать работу раньше времени. Тем более что и в субботу он предпочитал трудиться, чему не особо радовались некоторые подчиненные. Такие унылые, неспособные углядеть в подобном положении определенные плюсы (как правило, выраженные в денежном эквиваленте), у него не задерживались. Остальные и не вякали, намекая, что нынче пятница и уже, вроде как, половина восьмого вечера.
Сам себя сатрапом Александр не считал. Ну, если только очень-очень глубоко в душе. Так глубоко, что и сам туда заглядывал крайне редко. И недовольство тех, кто не способен понять, что хороший начальник это не тот, который сюсюкает и по головке гладит, а правит сурово, но справедливо, не разделял. Может, потому что на заре карьеры вкалывал по шестнадцать часов в сутки, чтобы выбиться в люди. А может, потому что такая привычка осталась и сейчас.
Нет, про то, что от работы даже кони чувствуют себя весьма плохо, он тоже знал, потому следил и за здоровьем, и за тем, чтобы вовремя передохнУть, чтобы не передОхнуть.
Но сейчас, видимо, как раз настал такой момент, и то, что он никак не мог соотнести, казалось бы, элементарные вещи, это только подтверждало.
— К вам Юрий Семенович, — по интеркому голос секретарши звучал немного гнусаво. Или это ему так показалось, потому что отказывающаяся от сотрудничества голова начала потихоньку подло ныть.
— Пропустите, — Чернышов почти с довольствием закрыл папку, которая больше путала и напрягала, чем проясняла ситуацию. — И можете идти домой, на сегодня всё.
— Спасибо, Александр Александрович, — видимо, скрипучесть в голос Татьяна добавляла специально, потому что прозвучало это почти нормально. Но даже если и так, Чернышов готов был простить секретарю мелкие грешки, потому что более въедливого и подходящего для этой должности человека просто не знал. Мало того, что бумаги всегда в порядке, не забывает про назначенные встречи и скрупулезно проверяет бронь в гостиницах и прочие важные мелочи, так её все сотрудники боятся едва ли не больше, чем самого начальника. С чего такой трепет, он так и не понял, но в этот аспект отношений подчиненных не лез, ещё с этим не хватало разбираться.
Гостя он поприветствовал не то, чтобы на пороге кабинета, но заранее встал. Они оба хорошо знали, кто кому и чем обязан, поэтому ломать комедию не собирались, особенно, учитывая, что рандеву намечалось почти интимное.
— Вечер добрый, СанСаныч, — Хворостов, коротко, но крепко тряхнув кисть Чернышова, прошел к столу и устроился в одном из кресел. — Чего сотрудников неволишь, по домам не пускаешь?
— Я никого не держу, если кто-то считает, что переработал, дверь всегда открыта.
Гость понимающе и даже одобрительно хмыкнул, явно разделяя мнение по этому поводу.
— Ну как, узнал что-нибудь? — растягивать прелюдию Юрий Семенович не стал. И дело получалось мутным и неприятным, да и просто хотелось уже уехать домой. Не факт, что там получится отвлечься и забыть, но можно хотя бы расслабиться.
— По мелочи, но основное пока нет, — хозяин кабинета тоже решил заканчивать с расшаркиваниями и перешел к сути. — Прямых связей у неё там нет.
— А кривые?
— А их сразу не увидишь, — отброшенная чуть ранее папка снова оказалась открытой. Вот только яснее от этого не стало. — Ищу.
— Ищи, — Хворостов поднялся, на секунду поморщившись, когда в шее, которой он дернул, что-то захрустело. — Тимофею ничего не говори.
Этого он мог и не добавлять, не такой уж дурак, чтобы так лохануться.
— Естественно.
— Вот и хорошо, — мужчина кивнул, полностью разделяя это самое "естественно" . — Когда снова туда собираешься?
— С начала недели смотаюсь на несколько дней, — поняв, что больше на созидательный труд он не способен, Чернышов прихватил уныло повисший на спинке кресла пиджак и махнул в сторону двери. — Проводить?
— Ну, окажи честь, — Хворостов снова чему-то улыбнулся, отчего тонкие губы на секунду изогнулись, а глаза сощурились, подчеркнув хоть и мелкие, но заметные морщины. — Как сам?
— Да всё отлично.
Переговариваясь о повседневных и даже отчасти рутинных делах, они оказались на парковке.
— Ну, бывай, СанСаныч. Если что-то прояснится...
— Я сразу сообщу, — Чернышов ответил на короткое рукопожатие и, не оглядываясь, пошел к своей машине.
Но оттого, что рабочий день, вроде, закончился, мысли не перестали крутиться вокруг всей этой истории.
Лет семь-восемь назад, когда он только начинал, так сказать, расправлять крылья и делать деньги сам, без помощи и присмотра Юрия Семеновича, можно было бы предположить, что это своеобразный тест на профпригодность. Ну а что, и не такие проверки ему устраивали. И за многие из них Чернышов был благодарен, потому как ничто так благотворно не действует на умение включать мозги, как побудительный пинок под зад.
Вот только то время уже прошло, и теперь он с Хворостовым, конечно, не на равных — до такого уровня ему расти и расти — но и не так, чтобы сильно отстает. И дело не в деньгах, а в способах, на которые готов пойти. Нет, чистоплюем он тоже не был, да и, вращаясь не в самом законопослушном в смысле финансов обществе, все равно во что-нибудь да замараешься, но и в совсем уж мутные дела не лез.
"Кайен" завелся тихо и мягко, как проснувшийся дикий зверь, довольно урча мотором и уже перебирая лапами, собираясь рвануть с места. И все-таки Лариска не права, ну, какой же это лупоглазый уродец, а?
Александр мотнул головой, невольно улыбаясь, когда вспомнил, как она на него посмотрела в той приемной. Смесь обреченности, недоумения, немного злости. И даже капелька испуга. Но потом ничем это не проявила, молодец, значит, смогла повзрослеть.
Ладно, не о бывшей думать надо, а о том, что важнее в данный конкретный момент. Может, он что-то упускает? Так, вроде, уже все прошерстил, нет у Ольги там ни друзей, ни родни. Ни, тем более, каких-то деловых интересов. Правда, их у неё и тут тоже нет, живет в своё удовольствие, так не в том суть.
Началось все с того, что Юрий Семенович ненавязчиво попросил его просмотреть финансовые дела своей невестки. Не то, чтобы он ей не доверял, но и горячей любви к жене сына тоже не испытывал. Как говорил сам Хворостов, не он на ней женился, не ему теперь и плешь проедают, но из виду не терял. Как впрочем, и всех, с кем имел дела.
Просьба была пустяковая, это мог бы сделать кто-то и из ближнего экономического окружения просителя, но если обратился к Чернышову, значит, причины были.
И вот что странно — последние полгода Ольга каждый месяц перечисляла деньги. Суммы относительно небольшие, Александр бы и внимания на них не обратил, случись это раз или два, но вот регулярность настораживала. Как и то, что отправлялись они на счет небольшой фирмы, занимающейся строительными подрядами. Хотя никакой недвижимости там не было, да и желания ею обзавестись ни Тимофей, ни Ольга не изъявляли.
С Тимом он поговорил сам, аккуратно намекая и задавая наводящие вопросы — глухо. Он явно не при делах, и об этом городе знал только то, что сам Чернышов родом оттуда.
Расспрашивать же Ольгу не только бессмысленно, но и опасно, этим можно её насторожить. Вот и пришлось разыгрывать явление нового клиента благодарному народу.
А ведь о том, что Лариса одна из совладелиц, даже узнал не сразу. Да, знакомую фамилию видел, и инициалы подходили, но как-то не соотнес Лорика с техническим директором. А когда все-таки сложил два и два, не особо расстроился, все же не чужие люди, и если она не при делах, то вполне можно рассчитывать на помощь. Но это, конечно, на совсем крайний случай, если других вариантов просто не останется. Хотя то, что она когда-то была замужем за своим компаньоном, существенно всё усложняло. Или упрощало, тут многое зависит от того, как именно они расстались и были ли трения насчет совместно нажитого.
При этой мысли Чернышов поморщился, сразу вспомнив свою бывшую жену. Угораздило же... С другой стороны, теперь точно будет умнее и осторожнее, нахрена ему нужны такие проблемы.
А если вернуться к тому, с чего всё началось, то получается два варианта — либо шантаж, либо деньги Ольга перечисляет добровольно. Но вот то, что делает она это втайне от мужа, гораздо хуже, потому что ничего хорошего по поводу причины такой благотворительности в голову не приходило...
Глава 8
"Мы к Вам, профессор, и вот по какому поводу"
М. А. Булгаков "Собачье сердце"
Двор, как двор. Обычный, с аркой, сейчас забранной коваными воротами. Ну, это и не удивительно — в соседнем квартале стадион, кому же хочется после любого мероприятия материться, перепрыгивая через лужи и напевать: "Текут ручьи, бегут ручьи"... Хорошо хоть калитка оказалась открыта, не пришлось раньше времени предупреждать хозяйку о своем визите.
Чернышов, расплатившись с таксистом, ещё раз огляделся, повертев головой по сторонам. Неплохой район, да и сам дом тоже вполне ничего. Судя по высоте — "сталинка", но тщательно ухоженная и недавно выкрашенная в темно-бежевый цвет. Мощные старые тополя во дворе, следы буйства которых виднелись в ещё не до конца смытых дождем ошметках грязно-белого пуха возле бордюров.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
