Зовущий из тени

— Их группа ушла к Ярмарочной площади и потом прочесывать западную часть города, — уточнила Аштея. — Только к ночи вернутся.

* * *

Собак во дворах не было: наверное, разбежались в поисках еды. В дома Орри заглядывать не рискнула. И еще она старалась не смотреть на что-то темное — мусор, просто мусор, или кучи тряпок, или... неважно, мусор и мусор, — валяющееся среди облетевших деревьев и кустов.

Зато на ветках уцелело несколько сморщенных плодов шилги, которые проголодавшаяся девочка с жадностью съела.

А дома сейчас... Орри проглотила слюну, ясно представив отца, пекущего пироги. И большущий котел с горячим онченевым супом. И свежий хлеб. И миску шилгового варенья. И те блестящие разноцветные пряники с ярмарки.

Видения вспыхивали — яркие, почти осязаемые — и тут же меркли, вытесненные тревогой.

— Дома все хорошо, — торопливо прошептала Орри, то ли убеждая в этом себя, то ли прося Создателей, чтобы так и оказалось.

Остался последний забор. За ним — улица, а на той стороне дом Кештиоры. Девочка осторожно посмотрела в щель между досками. Было уже слишком темно, чтобы что-нибудь разобрать, но и подозрительных звуков она не услышала.

Она решительно перемахнула через забор — и остановилась, как вкопанная. Дома не было. Обугленный остов с провалившейся крышей. Ослепшие окна. Торчащие обломки стропил.

Девочка уселась прямо на землю, отрешенно глядя на пепелище. Она не пыталась прогнать этот жуткий сон. Просто ждала, когда он закончится. Было очень холодно, но это почему-то не помогало проснуться.

Где-то неподалеку раздался вой. Орри не вздрогнула и даже не посмотрела в ту сторону. Только подтянула колени к груди и обхватила их руками, лениво думая, не улечься ли на бок: так ведь удобнее спать.

Вой повторился, ближе. Что-то зашуршало по высохшим листьям, устлавшим улицу. Острое чувство опасности вывело Орри из оцепенения. Девочка повернула голову и увидела приближающуюся тень. Крупную, больше собаки. С красновато-оранжевыми светящимися глазами. Потом еще одну, и еще.

— А ну, прочь от нее!

Позади крадущихся к Орри существ возникла еще одна фигура — высокая и массивная.

— Прочь, вы...

Дальше последовало несколько слов, которых благовоспитанные дети обычно не знали. Точнее, не употребляли при взрослых. Что-то грохнуло, с шипением разлетелись ослепительно-белые искры, с визгом метнулись в разные стороны тени.

— Вставай, идем! — скомандовало спасшее Кештиору существо.

Нет, человек.

Женщина.

Противная госпожа Файс с Чесночной улицы! Вот уж страшнее ничего не придумаешь!

— Я не трогала ваши яблоки! — взмолилась Орри, хорошо помнившая вкус хворостины, которая у Ведьмы, похоже, всегда была под рукой.

Право, она предпочла бы встретить стаю стирхоев и парочку буттаков впридачу. Ох, не стоило трогать ту шилгу! Но как Файс выследила Кештиору? Не ее же сад! Откуда она узнала?!

— Идем! — рявкнула Ведьма.

И прежде, чем растерявшаяся девочка успела хоть что-нибудь предпринять, госпожа Файс оказалась рядом, безжалостно ухватила Орри за шиворот и поставила на ноги. После чего перехватила за руку — а пальцы у нее были толстенные, не хуже, чем у городского кузнеца, и такие же сильные. Не вырвешься.

Кештиора обреченно всхлипнула и поплелась за Файс. Точнее, хотела бы поплестись, но когда тебя тащат вперед с такой скоростью, едва успеваешь ноги переставлять, поневоле на бег перейдешь, не ехать же за Ведьмой на пузе.

Что госпожа Файс колдунья, были уверены все дети в городе. Во-первых, у нее наверняка имелась на затылке запасная пара глаз, а слух был острее, чем у иркисха. Она всегда заранее знала, когда кто-то попытается залезть в ее сад, и ловила забравшихся легко, словно кошка неопытных мышат.

И казалось бы, стирх с ней, обходи ее двор стороной, да и дело с концом. Но стащить фрукты у самой госпожи Файс — на это был способен только настоящий герой. На такие вылазки решались лишь самые отчаянные и отважные искатели приключений. И пусть ни одна из них не увенчалась успехом, зато как здорово было рассказывать о своих похождениях приятелям под ахи, охи и восхищенно-недоверчивые взгляды.

Ну, и если честно, очень уж хотелось попробовать, те фрукты, что заманчиво поблескивали разноцветными наливными бочками в саду Ведьмы. Потому что таких не было ни у кого больше, и даже на ярмарку ничего подобного не привозили.

Конечно, внешне госпожа Файс на колдунью совсем не походила. Кто же не знает, как выглядят настоящие ведьмы! Они всегда невысокого роста, тощие и старые-престарые. Ну, еще бывают изредка молодые и такие красивые, что сразу же губят всех мужчин, которые только на них посмотрят. Госпожа Файс то ли не знала, как ей положено выглядеть, то ли нарочно игнорировала освященные веками традиции, а только телосложения была могучего, да и ростом не обижена. А все равно, как зыркнет желтыми своими глазищами — и сразу все ясно: ведьма, маскируйся, не маскируйся.

Некоторое время Орри сосредоточенно семенила за Медведицей — это было еще одно прозвище госпожи Файс. Кое-кто из приятелей Кештиоры клялся всеми Создателями, что дело не только во внешнем сходстве, что Ведьма — самый настоящий оборотень и в Ночь Одиночества убегает в лес и там превращается в огромную черную зверюгу, которую только увидишь — на месте помрешь от страха. Вот потому никто ее еще и не застукал за этим занятием: дураков нет. Зато деревья ободранные кое-кому случалось видеть, и отметины когтей были далеко вверху, куда никакой обычный медведь не дотянется.

В конце концов Орри споткнулась, с трудом удержавшись на ногах, потом еще раз, и Ведьма, которой, судя по всему, надоели заминки, бесцеремонно подхватила девчонку поперек живота и сунула подмышку. Пленница не стала сопротивляться, только поерзала, пытаясь устроиться поудобнее.

Медведица приостановилась, гаркнула на кого-то, кому, видимо, не повезло оказаться у нее на дороге, и помчалась дальше. Никто не пытался напасть на нее, и Орри это не удивляло.

Добравшись до своего дома на Чесночной улице, могучая дама аккуратно поставила похищенную девочку на ноги. Орри готова была поклясться, что дверь распахнулась сама собой, стоило хозяйке посмотреть на нее.

— Можешь войти, — милостиво разрешила госпожа Файс так, словно у пленницы был выбор.

Кештиора вздохнула и переступила порог.

Глава 4. Слепая топь

Дом у Ведьмы оказался неожиданно уютным. Даже слишком. То есть мало того, что не было там внутри никаких атрибутов, совершенно необходимых всякой уважающей себя колдунье: летучих мышей под потолком, страшных деревянных масок на стенах, корзин с травами, горшков с засушенными тушками иркисхов, змеиными головами и еще какой-нибудь восхитительной гадостью, огромного котла для зелий и хотя бы одной ручной ящерицы, желательно говорящей. Так еще все эти кружевные салфеточки, чашечки изящные, занавесочки аккуратные! Посмотришь — обычный дом, как у нормальных людей. Но чтобы так жила Медведица, наводившая ужас на всю окрестную детвору! А ее ведь даже кое-кто из взрослых остерегался. Если бы они знали!

Орри разочарованно оглядела удручающе чистую и скучную комнату и вопросительно посмотрела на хозяйку. Бояться она почти перестала, зато сразу ощутила усталость. И еще вспомнила о том, от чего отвлекла ее госпожа Файс. Почти вспомнила — произошедшее было как будто скрыто призрачной завесой. Кештиора знала: случилось что-то скверное... нет, хуже — невыносимое, непоправимое. Но что именно, разобрать не могла, да, правду сказать, и не очень хотела. Это же все равно, что свежей раны коснуться: страшно, не вытерпеть.

— Сядь, — Медведица показала на крашеный стул.

Орри послушно вскарабкалась на него, отстраненно отметив про себя, что мебель здесь высокая, под стать хозяйке.

— Ешь, — перед девочкой оказалась миска густого супа.

Онченевого! Как дома...

И вместо того, чтобы наброситься на еду, Орри внезапно скорчилась на стуле и разрыдалась.

— Они живы, — неожиданно мягко сказала Медведица, приобняв ее за трясущиеся плечи. — Их не было в доме, когда случился пожар, они ушли раньше. Так что могли уцелеть. Мы поищем их.

Мы?! Кештиора заплакала еще горше: жрицы бросили ее, им было наплевать и на нее, и на ее родных. Она помогла им сделать лекарство и теперь больше не нужна, ее оставили на съедение пробравшимся в город хищникам, на растерзание безумцам. И эта Медведица — чем она лучше?!

Возле губ оказалась глиняная кружка с водой. У Орри не осталось сил сопротивляться, и она сделала несколько глотков. В накрывшем ее черном отчаянии утонули, растворились все мысли, и теперь девочка безучастно сидела, только по щекам еще текли слезы, их оказывается очень много накопилось за последнее время.

— Слушай меня, Кештиора Тхайранги, — очень медленно и почему-то нараспев заговорила Ведьма.

Орри молча смотрела перед собой.

— Ты ни о чем не будешь думать сейчас. Ты должна поесть и отдохнуть. Выспаться. А потом еще отдохнуть. Несколько дней. Потом мы поговорим.

Знакомые слова распадались на слоги, на бессмысленные цепочки звуков, а потом Ведьма заговорила на вовсе уж непонятном языке, отчасти похожем на стихи из книг, которые Орри читала в храме, а может, это только казалось так.

Голова девочки качалась в такт этим словам, словно у игрушки с секретной пружинкой, какие иногда привозили купцы на ярмарку. Глаза начали слипаться. И стало очень тепло и спокойно, и мыслей никаких не осталось, потому что ясно было: все в порядке.

— Ешь, — напомнила госпожа Файс.

Суп оказался очень вкусным, правда, доела его Орри с трудом: челюсти уже едва шевелились.

А потом воздух мягко засветился, окружая девочку радугой, и оказалась та радуга нежной и пушистой, словно кошачий мех, и ароматной, словно цветы сийлимы. И этот ласковый мир был живым, осязаемым, настоящим. Единственным.

* * *

— Коэрви, — Лирсли смотрела холодно и устало. — Ну, здравствуй. Я думала, ты давно покинула город.

Ну, конечно, думала она! Одаренные присутствие сородичей чувствуют безошибочно. Впрочем, об истинной природе Лирсли вряд ли кто-то догадывался. Иначе не бывать бы ей жрицей. Еще и казнить могли бы за святотатство. И ведь не боится, что бывшая подруга ее выдаст! Впрочем, она всегда была смелой. До безрассудства.

— Эта девочка... Кештиора Тхайранги, твоя ученица. Она у меня, — осторожно сказала Коэрви.

Синие глаза Лирсли остро сверкнули.

— Похоже, нам надо поговорить, — отрывисто сказала жрица. — Наедине. В храм не побоишься зайти?

— Вастарне на меня гневаться не за что, — пожала плечами Файс. — А ты, если бы хотела, давно бросила бы мне вызов. И уж точно не в храме.

— Вызов? — презрительно усмехнулась Лирсли. — Ты этого не стоишь. Кроме того, для меня эти игры остались в прошлом.

— Игры? — прищурилась Коэрви.

— Не здесь, — отрезала Лирсли. — Идем.

— Как скажешь.

Коэрви Файс, в девичестве Ротри, тоже предпочла бы никогда больше не встречать кое-кого из прошлого. Но вот пришлось.

Роскошно украшенные помещения храма были заполнены больными, лежащими на расстеленных на полу шкурах, покрывалах и тюфяках. Немногие здоровые и выздоравливающие ухаживали за ними.

Жрица привела гостью в небольшую комнату с несколькими креслами и плотно закрыла дверь.

— Так зачем ты явилась? — спросила она все тем же ледяным тоном, садясь и кивком предложив Коэрви последовать ее примеру.

— Затем, что не собираюсь действовать за твоей спиной, — твердо ответила Файс. — И тогда, в Трайматте... Лирсли, да, мои ученики победили, но они сражались честно.

— Можно было не доводить до смертельного исхода, — в глазах жрицы плеснулась ненависть.

— Ты думаешь, я не пыталась остановить их?

— Значит, плохо пыталась!

— Если ты по-прежнему считаешь меня врагом, давай решим дело поединком, — предложила Коэрви. — Что толку в словах? Наши возможности равны, как и тогда были.

— Я могу надолго лишить тебя силы, — Лирсли задумчиво разгладила на коленях синее жреческое платье. От кончиков ее пальцев струилось едва заметное сияние. — Или даже убить. Но это не вернет Ниреллу и не изменит прошлое. Говори, что хотела, и убирайся.

— Кештиора Тхайранги, — напомнила Коэрви.

— Да, она Одаренная, — Лирсли чуть заметно поморщилась. — Рада слышать, что она жива. Хотя при ее характере это ненадолго.

— Ты собиралась учить ее, верно? — терпеливо уточнила Файс.

— Я хотела защитить ее от нее же самой. И других от нее, что еще важнее.

— То есть ты не против, если я позабочусь о ней? — быстро спросила Коэрви.

— Хочешь снова стать наставницей? — хмыкнула Лирсли. — Ну, давай. Только знаешь что? Уведи эту девочку из Данмары. Как можно скорее и желательно навсегда.

— Уведу, — пообещала Файс, поднимаясь. — Не провожай, я найду дорогу.

— Коэрви, — окликнула Лирсли, когда гостья была уже в дверях.

— Да?

— Ты намерена отвести Кештиору в Трайматту?

— Рано или поздно придется. Лирсли, мне тоже не по душе эта система, из-за которой...

— Не продолжай, — оборвала ее жрица. — Выбор есть всегда, так что нечего сетовать на систему. Но если ты погубишь еще и эту девчонку, я найду тебя. И убью — и за нее, и за Ниреллу, и за... остальных.

— Я подготовлю ее, — Коэрви спокойно выдержала ее взгляд. — И позабочусь, чтобы она не погубила сама себя. По крайней мере до прихода в Трайматту.

* * *

Она бежала по росистой траве навстречу поднимающемуся солнцу, а вокруг распускались цветы. Разжимались кулачки бутонов, призывно трепетали, раскрываясь, блестящие лепестки. Ярко-синие, алые, оранжевые, пурпурные цветы звенели, словно крошечные колокольчики, приветствуя наступающий день.

Сегодня был праздник. Орри не помнила, какой, но ее это не заботило. Она просто наслаждалась мягкостью травы под босыми ногами, нежным ароматом цветов и предвкушением невероятного счастья, которое вот-вот наступит.

— Кештиора.

Голос шел откуда-то сверху, с бездонного утреннего неба. Орри внезапно почувствовала, что сейчас сможет взлететь и тут же вспомнила: она всегда это умела.

— Кештиора!

— Сейчас! — девочка радостно засмеялась, отталкиваясь от земли, и легко взмыла вверх.

Но тут налетел ветер, встряхнул ее и потащил куда-то.

— Пора, — поторопил Кештиору голос.

— Куда пора? — Орри приподнялась на постели, растерянно озираясь. — Где я?

— Теперь еще спроси, кто ты, — предложила внушительных размеров дама, иронично разглядывая девочку.

— Я... — Орри запнулась, и ей показалось, что в золотистых глазах собеседницы плеснулась тревога. — Я... Кештиора, — она потерла переносицу и неуверенно добавила, — Кештиора... э-э... Т-тхайранги.

— Хорошо, — кивнула дама. — А меня ты помнишь?

На мгновение Орри привиделась черная звериная морда... медвежья, кажется, и девочка потрясла головой, избавляясь от наваждения.

— Ты моя наставница, — вспомнила она после недолгой заминки.

— Верно, — дама слегка улыбнулась. — Коэрви Файс. И мы с тобой странствуем по миру. Переночевали здесь, а теперь нам пора уходить.