Она приняла всерьез его предостережение и поблагодарила:
— Я ценю ваше понимание, барон.
— Считайте, что я вас предупредил, принцесса. Сейчас вы пойдете со мной. Я провожу вас до ваших покоев, и вы попробуете уснуть. Я не желаю, чтобы вы бродили по замку и прилегающим к нему территориям без присмотра. Надеюсь, мы поняли друг друга.
Лундес выпрямилась и слегка кивнула. Выбора у нее не было.
Трифону повезло. Теперь он был волен действовать на свое усмотрение, ведь Лундес, по сути, сняла с него все обязательства, пообещав в случае чего не сдавать его брату. А значит, даже если он сбежит, не будет преследования.
Ему, в отличие от Лундес, нравилась ночь. Гораздо больше, чем день. В темноте было проще перевоплотиться и сбежать. По правде, мглистый долго мучился. Не знал, как поступить. Сбежать или остаться? Если остаться, то уж не ради сообщницы и ее сомнительного дела. Напротив, ради другой стороны, стражей, которые вроде как и не подозревали, что в мире что-то проявилось. Ведь правда проявилось, в этом принцесса была совершенно права. А Трифон любил пустыню, можно сказать, эпицентр сомнительных событий. Он не был уверен, что перемены не затронут его жизнь вновь, если он сбежит.
Что ж, темные ворота, что вели прочь с замковой территории, были прямо перед ним. Охрана не узнала бы его и даже пропустила бы, ведь Трифон придумал нужный облик, чтобы ускользнуть. И как раз в этот самый момент из-за стены послышались голоса, затем топот копыт и опять голоса. Створки врат поползли в стороны, и взгляду Трифона открылись пятеро всадников. По двое по бокам, один в центре. Их силуэты тускло освещали огни охраны. Мглистый пригляделся, но так и не смог ничего разобрать. Решил подобраться поближе. Его чутье подсказывало, что перед ним был тот самый редкий шанс, решение непростой задачи. Кажется, те всадники были стражами, судя по одеждам, которые так старательно пытался разглядеть Трифон. Уж не Фредрик ли Гаус прибыл в Анатару?
Мглистый дергался из стороны в сторону, выглядывал из-за всевозможных укрытий и молился богам, чтобы его не заметили раньше времени. Старания его были вознаграждены. Вскоре он не сомневался, что всадники были именно стражами, а их предводитель — Фредриком. Тем самым. Мглистый довольствовался обрывками фраз, тенями и прочими мелочами, чтобы разобраться в ситуации. Появление графа помогло ему сделать выбор. Трифон решил остаться. Более того, он вознамерился всеми правдами и неправдами добраться до верховного стража первым и раскрыть ему замыслы Лундес. Предательство? Трифон вовсе не считал, что кого-то предает. Напротив, это решение в тот миг казалось ему единственным правильным. А потому он спешил, лишь бы не упустить Фредрика из виду.
Далее были голые деревья, так плохо укрывавшие его, темнота, одновременно спасавшая его положение и в то же время мешавшая ему. Он то и дело спотыкался, мысленно понося реальность последними мглистыми словами. Граф и его окружение тем временем направлялись к конюшням. Трифон пытался не отставать, наблюдая за ними со стороны. Ему казалось, что на территории замка, у самого основания холма, днем не было столько строений. В темноте они превратились в мрачный лабиринт. Лишь звуки и едва различимые силуэты были его проводниками, да и они то и дело пропадали, словно растворялись в ночной черноте.
Прижавшись к стене конюшни, мглистый притаился. Стражи подступили с другой стороны и вошли внутрь. Трифон засомневался: а граф ли вернулся, ведь можно было и спутать в темноте. Почему Фредрик и его спутники сами занимаются лошадьми? Или у них так принято?
Время шло. Они по-прежнему были внутри, о чем-то говорили, но Трифон, как ни старался, не мог разобрать ни слова. И потом он замерз, зубы стучали довольно громко. Наконец стражи вышли. Четверо. Все, кроме Фредрика. Трифон осторожно выглянул и, убедившись, что граф остался в конюшне один, юркнул внутрь.
Будь у мглистого чуть больше времени и терпения, он бы подумал над обликом, в котором было бы разумно появиться перед верховным стражем, но ему было холодно, и он боялся упустить идеальный шанс на приватный разговор.
— Граф! — начал он, едва не рухнув, споткнувшись обо что-то прямо на пороге.
Теперь верховный страж смотрел на него. В темноте взгляд графа показался Трифону весьма необычным. Зеленые глаза как будто светились, а каштановые волосы были едва видны.
— Фредрик Гаус? — отбросив все сомнения, обратился к нему Трифон. — Э-э-э, простите... — В тот миг мглистый вспомнил, в чьем облике был. Простого охранника со стены. Как полагалось обращаться к таким, как граф?
— Не трать время, — вдруг сказал Фредрик и вмиг оказался возле Трифона, прижав того к стене. — Не выдумывай ложь, мглистый, — добавил граф. В свободной его руке загорелся магический шар. Им он и осветил лицо Трифона.
— Стойте! Прошу! Да, я мглистый, но я здесь, чтобы поделиться с вами информацией. Важной информацией! Мне есть что рассказать вам, прошу, я хочу поговорить...
— Хочешь говорить? — переспросил Фредрик. Он странно смотрел на Трифона. Скорее задумчиво, чем раздраженно. — Я не говорю с анонимами, покажи свое истинное лицо.
Трифон взглядом указал на руку графа, сжимавшую его ворот. Фредрик спокойно разжал пальцы и отступил, ничуть не переживая, что собеседник сбежит. Тот поспешил принять свой настоящий облик.
— Как вы догадались, что я... это я? — спросил он.
— Шутишь? — Фредрик все еще перекатывал магический сгусток между пальцами. — У тебя мглистая магия.
— Однако не все обман чуют. Даже маги.
— Зависит от магов, — заметил граф. — Кто ты такой? И чего хочешь от меня?
— Вот так просто? — Трифон сказал это скорее самому себе. Он ожидал худшего.
— Просто? — Фредрик слегка склонил голову набок. — О нет, просто не будет. У тебя минута на то, чтобы объясниться. Кто такой?
— Меня зовут Трифон. Я прибыл с делегацией короля Астании, но дело не во мне, дело в сестре Рифуса Эверли, принцессе Лундес. Она тоже здесь, и она желает открытия врат.
— Каких врат?
— Бросьте, граф, вы же верховный страж. Вы же их охраняете. Те самые врата, что находятся в самой северной точке графства, в Тредате. Думаю, вы прибыли прямо от них.
Граф отвел взгляд в сторону:
— Бред какой-то...
— Клянусь, я не лгу! — поспешил возразить Трифон. Ему было важно, чтобы граф воспринял угрозу всерьез.
Фредрик же подумал о другом. Когда он был у врат, что-то непонятное творилось с их защитным полем. Для того граф и вернулся в Анатару, хотел узнать, не случилось ли чего в мире. Вдруг его отцу стали известны какие-нибудь полезные новости. И тут вот так сразу! Граф одного пока не мог понять:
— Ты сказал, сестра Рифуса Эверли. Лундес? Принцесса?
— Да, да, граф, вы поверьте мне, она то ли не в себе, то ли...
— Спокойнее, — осадил его Фредрик. — И по порядку. Лундес Эверли, насколько мне известно, никогда не покидала стен астанского дворца. Брат описывал ее исключительной особой, слишком чистой для "грязи" мира.
— Ну, она вовсе не такая, мы-то с вами это понимаем, граф.
— Я не думаю, что такие вообще существуют в природе, но ранее она не приезжала сюда. Я передаю его слова. Не могу понять, как она вообще оказалась здесь. И при чем тут врата?
— Кое-что произошло, — приступил Трифон. — Брат отправил ее три месяца назад в Хискал на переговоры, и корабль разбился. Принцесса оказалась одна посреди пустыни, и там она набрела на небольшую деревеньку Прэт, где охотники за артефактами проводили свои соревнования.
— Ты — охотник? — тут же спросил Фредрик.
— Да, — не стал обманывать Трифон. Все равно лгать верховному стражу не было смысла. Уж во всяком случае, в этом.
Граф кивнул и попросил мглистого продолжить.
— Уверяю вас, принцесса была совершенно нормальной поначалу. Но пустыня и...
— Ближе к делу, — перебил его Фредрик.
Трифон воспринял эти слова по-своему. Он решил выдать все и сразу, а главное — с бешеной скоростью, чтобы граф не успел остановить:
— В общем, она носит платок. И поначалу была совершенно не знакома с миром. Жила только в Астании, и ее вечно оберегали. Лишним людям не разрешали даже приближаться к ней, не то что прикасаться. Еле живая, она забралась в мою палатку. Я нашел ее там, она потеряла сознание. Ее платок был в непотребном виде. Я снял его... — Лицо графа переменилось, Трифон же поспешил добавить: — Но я не видел ее лица.
— Ходил, повернувшись к ней спиной? — Граф скептически покачал головой. — Продолжай, но только по делу.
— По словам принцессы, ее воздушный корабль столкнулся с какой-то прозрачной преградой. Прямо посреди пустыни. Затем Лундес увидела призрака и пошла за ним. Он привел ее в лагерь охотников и растворился. Позже принцесса решила отыскать его и разобраться, зачем он ее преследовал. Мне тоже стало любопытно. Вместе с Лундес мы отправились в пустыню искать то место, ту невидимую преграду — и она пропала. Принцесса пропала, не преграда. Преграды и не было. Я искал Лундес, но не нашел. Меня схватил ее брат и решил, что я убил ее и закопал. Прошло три месяца, принцесса объявилась и рассказала, что тот призрак переместил ее в город под названием Утренний Лик. — Трифон говорил очень быстро, чтобы успеть рассказать все.
Фредрик поднял руку:
— Теперь подробней и спокойней. Утренний Лик?
— Да. Она сказала, что призрак представился Фавластасом — императором какой-то давно исчезнувшей империи под названием Непоколебимый.
Фредрик заметно напрягся, но промолчал. Трифон тем временем продолжал:
— Фавластас сказал ей, что тысячу лет назад стражи... предки ваших стражей засадили жителей империи, в том числе и женщин и детей, за врата и что все там страдают. А он лишь хочет восстановить справедливость.
— Женщины и дети? Так и сказал? Признаюсь, мне известно множество теорий и легенд про тех, кого мы держим за вратами, но это самая...
— Уверяю вас, я тоже считаю, что это безумие. До того как она пропала, она была нормальной, во многом недоверчивой дамой, но после — уж не знаю, что Фавластас ей сказал, да и был ли он вообще, — она только и твердит, что надо помочь ему. Она вытащила меня из темницы своего брата тайно, в обмен на обещание, что я стану ей помогать. Фавластас сказал ей, что она должна найти вас и уговорить помочь.
— Помочь в чем? — тут же уточнил Фредрик.
— Открыть врата. Но Рифус не знает пока, ради чего она прибыла сюда с ним. Он тоже ощутил перемену в ней, но в ее историю не поверил. Решил, что она увидела мираж в пустыне или сошла с ума, но, граф, ее не было три месяца. Она действительно стала другой.
— Насколько?
— Ну... другой. Я же ей не верный братишка, чтобы знать ее так уж хорошо, но она изменилась — это точно. Рифус потому и согласился взять ее с собой, потому что она стала резкой, злобной, постоянно спорила с ним. А у астанских принцесс, как я понял, это не в чести. В общем, он боялся оставлять ее без присмотра в Астании. Взял с собой, но они даже по пути с братом повздорили. Слышал я, что сегодня при вашей семье он назвал ее безумной. Она сейчас с ним почти не общается и боится, что он узнает, ради чего она здесь.
— И она здесь ради того, чтобы уговорить меня открыть врата, — задумчиво проговорил Фредрик. Уж слишком абсурдной казалась ему цель Лундес. — Вот что. Скажи, Трифон, ты видел город?
— Не стану лукавить: нет, не видел. Не было там ничего в пустыне, если говорить честно. Но принцесса пропала — это факт.
— Ее могли переместить куда-нибудь, а затем, если она изменилась, то сотворили с ней что-нибудь. — Фредрик выдержал паузу, кое-что обдумав, а затем спросил: — Она не будет ничего предпринимать, пока не поговорит со мной?
— Уверен, что нет. Но стоит ей узнать, что вы здесь, и она накинется на вас с уговорами. Пока вас не было, она просто сходила с ума оттого, что дело стоит на месте. Она всерьез начинает меня пугать своими планами. И я хочу сказать, что я на вашей стороне в этой войне.
Фредрик объяснил:
— Нет никакой войны. А она, быть может, правда под властью какого-нибудь зелья. Или она действительно могла сойти с ума. Пустыня — жестокое место для неподготовленного существа.
— Думаете, города все же нет?
— А ты, как участник событий, что думаешь? — спросил Фредрик.
— Я не видел. Это все, что могу сказать.
— В таком случае она подождет до утра, — подвел итог граф. — Если она сумасшедшая, то жаль Рифуса. В любом случае, Трифон, спасибо за информацию. Но за тобой будут приглядывать, надеюсь, ты это понимаешь. — Фредрик потушил белый шар и вместе с Трифоном вышел из конюшни.
Мглистый был доволен своим поступком, а Гаус понял гораздо больше, чем его собеседнику могло бы показаться. Граф лишь выглядел спокойным, но, шагая к замку, он снова и снова мысленно повторял: "Фавластас".
Еще никогда прежде Фредрик не передвигался по своему собственному замку с такой осторожностью. Он не хотел, чтобы Лундес появилась на его пути раньше времени. Сначала намеревался все обдумать и решить хотя бы для себя, была ли она ненормальной, или то, что рассказал Трифон, все же могло оказаться правдой. Граф направлялся в хранилище книг, что располагалось в конце того коридора за тяжелой двойной дверью. Такой массивной, что уставший в дороге Фредрик очень медленно открыл одну из створок. Зал был огромен. Казалось, там хранились тысячи книг. Они были повсюду, так же как и полки со шкафами для их размещения.
— Граф, — поприветствовал его невысокий мужчина лет пятидесяти — хранитель книг. Он слегка наклонил голову в приветствии. — Это хорошо, что вы вернулись. — У хранителя был спокойный приятный голос. Фредрик устало прикрыл глаза. Он удерживался ото сна изо всех сил, но голос хранителя был уж слишком неторопливым.
— Уже утро, хранитель Веребер, — сказал страж. Первые лучи солнца и в самом деле тускло пробивались через небольшие окна возле потолка. — Будет лучше, если вы отдохнете и оставите меня здесь одного.
— Как прикажете, граф, — хранитель охотно согласился и медленно выпрямился. Приказы не оспаривались, особенно если они исходили от членов графской семьи.
Когда хранитель покинул зал, Фредрик обогнул стол Веребера и осмотрелся, затем уверенно двинулся вбок между рядами шкафов и вскоре и вовсе пропал среди обилия полок и книг. Он точно знал, что искал и где следовало это искать. Прошло не более двух минут, а граф уже держал в руке старый свиток, такой старый, что, пожалуй, нужно было уметь правильно его касаться. Он мог рассыпаться.
Вернувшись к столу хранителя, Фредрик отодвинул в сторону стопку книг и развернул свиток. Некоторое время он напряженным взглядом выискивал информацию. Усталость давала о себе знать: ему непросто было сосредоточиться. Глаза совсем потускнели. В полутьме они казались то ли серыми, то ли зелеными, пропал диковинный магический блеск, который придавал его радужкам цвет морской волны. Белая магия обладала голубоватым свечением, но в то утро граф был совсем измотан. Магия — энергия, и ее необходимо накапливать и беречь, так же как и физическую силу.
