Солнца трех миров

— Вроде бы это те самые крысолюди! — сказал он. — Рожи мерзкие, вытянутые. Уши остроконечные. Ростом в среднем пониже нас. Набедренные повязки из травы... ну и ожерелья еще, вот и вся одежда.

На лодках снова залаяли и завизжали, уже по-боевому, и налегли на весла. Вскоре мы хорошо видели крысолюдей без всякой оптики. Они были вооружены луками и копьями. А еще — каменными топорами. Ну или чем-то похожим.

— Пугнуть их? — спросил Витя. — Огнестрельного оружия-то поди не знают.

— Только пугай сразу насмерть, — посоветовал я.

— Не жалей их, Витя, — сказала Инга. — Вечно ты всех жалеешь.

— А кого это я жалел? Помимо вас с Борей?

— Да вот этих крысомордых ты сейчас жалеешь. Давно пора стрелять.

Витя неуверенно поднял карабин. Дикарей, даже такого звероподобного вида, убивать ему явно не хотелось.

— Если сомневаешься, отдай карабин Валере, — сказал я. — Или перекидывай мостки — я возьму.

В двадцати метрах за нами в воду плюхнулась первая стрела. Витя выстрелил, и лучник, отброшенный пулей с носа лодки, свалился на головы гребцов. Звук выстрела заставил крысолюдей бросить весла, но ненадолго. Кое-кто из них испуганно заметался, один даже прыгнул за борт, но остальные дикари пришли в себя удивительно быстро. Самый рослый заскакал по лодке, что-то выкрикивая и размахивая над головой каменным топором. Он указывал то на нас, то на небо, то на берег, и его речь произвела впечатление. Крысолюди на всех лодках забесновались, яростно загавкали, пустили в нас тучу стрел с небольшим недолетом и принялись отчаянно грести.

— Стреляй, Витя, мать твою! — заорал Лысый. — Их там больше сотни, они же сожрут нас, как большеногих!

Витя аккуратно выстрелил четыре раза, результатом чего стали четыре трупа. Но дикарей это, кажется, не взволновало.

— Стреляй по рулевым! — крикнул Валера.

— Да вообще по всем! Ты чего тянешь?..

Витя пятью выстрелами снял всех рулевых, но их места тут же заняли другие крысолюди. Стрелы уже вонзались в щиты плотов и проносились над нашими головами. Витя сменил магазин и продолжал методично расстреливать дикарей на всех лодках по очереди.

— Разворачиваем плоты! — крикнул я. — Разворачиваем!

Когда плоты развернулись носами к течению, передовая лодка оказалась уже в полусотне метров от нас. Машка выстрелила из арбалета — дротик пробил насквозь продолжавшего орать предводителя и еще двух крысолюдей сразу за ним. Валера выстрелил по другой лодке — с тем же результатом, так была плотна толпа на носу. Лысый и Таня без остановки крутили пращи, мы с Дашей стреляли из луков, непрерывно грохотал карабин. Валера и Машка, растянув тетивы арбалетов, выпустили каждый по второму дротику. Две лодки из пяти потеряли управление — на одной вообще не осталось никого, кроме раненых и убитых, а на соседней — почти никого. Витю ранило стрелой в плечо, Лысого — в ногу, зато крысолюди на трех лодках стали поворачивать.

Мы тоже повернули плоты и подняли паруса.

— Отбились, — сказал Лысый, когда между нами и разгромленной флотилией дикарей было уже метров триста.

— Давай я тебя перевяжу, — предложила Инга. — И плоты сводим, мне надо потом Витю перевязать.

— Я сделаю! — сказала Таня.

— Спасибо, Тань, но ты так не справишься, — прокряхтел Витя. — Пусть Инга лучше.

Меня, Машку и Валеру тоже поцарапало, но то были именно царапины. Мы повыдергивали из щитов и насобирали на плотах больше сотни стрел и шесть копий — четыре с обожженными наконечниками и два с великолепными костяными.

— У них все оружие двух сортов, — заметила Даша. — И один гораздо хуже второго.

— Повезло, что они плохо стреляют, — сказал Лысый.

— Они и плавают хреново, — отозвался со своего плота Валера. — Кто так рулит?

— А это не их лодки, — догадался я. — Они плавать на таких и стрелять с них не привыкли. Лодки — они ведь качаются, особенно если так погано грести. Наверно, захватили их у большеногих, как и хорошее оружие.

— Чего делать будем? — спросил Витя.

— Посмотрим, что они делать станут, — ответил я.

Две лодки дикарей шли за нами на почтительном расстоянии, а одна обгоняла вдоль берега.

— Решили нас окружить? — спросила Машка.

— Скорее, хотят предупредить своих ниже по течению, — сказал Витя. — И если их там много, нам труба. Надо что-то придумать.

— Тростник на лодках сухой, — сказал я. — Подожжем их.

— Главное, чтоб самим не сгореть.

— Ну, с этим проще.

Впереди на реке был остров, и мы направили плоты к нему. Лодка дикарей к острову пристать не попыталась, и можно было надеяться, что там чисто. Однако мы все равно соблюли все мыслимые меры предосторожности на подходе, а когда пошли искать смолистые деревья, снарядились как на битву.

Горючей смолой прибрежный лес оказался не богат, и собирать ее пришлось по капле, а из сухой растительности в местном парнике нам удалось найти единственную тощую лиану. Зато я подстрелил жирную водяную крысу рекордного веса, килограмм на шестьдесят пять, а еще мы нарубили огромные охапки лопухов. Меж тем Лысый и Витя, несмотря на раны, готовили грубые дротики для арбалетов. Наконечники даже не предполагалось обжигать — древки просто заострили.

Трофейные копья — те, что похуже, — тоже пошли на дротики. Машка разделала крысу и вытапливала жир, а мы с Дашей сняли с навесов старые кровли, успевшие высохнуть под солнцем, и накрутили из этого материала жгутов. Эпштейн с Ингой под руководством Тани заново покрыли навесы принесенными из джунглей лопухами.

Все работали упорно и сосредоточенно, понимая: не справимся с крысоподобными ублюдками — пощады не будет. Витя выдохся первым, и Инга загнала его отдыхать под навес. Лысый, подготавливая дротики, заодно смастерил себе костыль. Эпштейн учился стрелять из лука — поглядев на него, мы решили, что в мишень размером с лодку он попадет.

Когда Машка покончила с крысой, мы стали тренироваться в стрельбе из арбалетов и луков горючими снарядами. Обмотанные жгутами у наконечников, дротики и стрелы летели немного не так, как им полагалось, но сделать необходимые поправки было несложно. Труднее оказалось с самими жгутами — даже пропитанные жиром или смолой, они часто гасли в полете. Нужную толщину и плотность обмотки долго подбирали путем экспериментов, однако в итоге добились, что горящими до цели стали долетать восемь — девять снарядов из каждого десятка.

К вечеру мы спустились до нижней оконечности острова и встали на ночевку так далеко от берега, как только позволяли якоря. На правом берегу горело несколько костров — там остановились наши преследователи. Утром они двинулись за нами, держа приличную дистанцию. К полудню к двум лодкам присоединились еще две.

— Много же их на реке, — сказала Машка. — И что, Инга, в верховьях вы их не видели?

— Нет. Сразу бы сказали. И никаких большеногих там не было тоже.

Река впереди поворачивала влево, огибая поросший лесом мыс. Лодки сзади нагоняли и заходили справа, прижимая нас к нему.

— Вот за мысом они нас и ждут, — сказал я. — Сводим плоты, готовимся.

Мы убрали рулевые весла и поставили плоты корма к корме, связав их лианами, чем обеспечили себе возможность перебежек с плота на плот и круговой обстрел из арбалетов. Маневренность в предстоящем бою для нас была не важна, так как мы все равно не могли соревноваться в этом с лодками. Карабин у Вити я забрал.

— Ты что, Серега, я же из лука со своим плечом стрелять не смогу! — попытался воспротивиться он

— Но из карабина ты тоже не сможешь стрелять точно. А кто победит, будет решать именно он и горящие стрелы. Так что сегодня тиром заведую я. А ты будешь поджигать дротики.

Плоты несло в обход мыса, медленно разворачивая их поперек течения. Мы черпали воду из реки и обливали помосты, стойки навесов и циновки на щитах. Инга и Витя развели огонь в обоих очагах. За поворотом оказалась большая бухта, на берегу ее стояла деревня и лежали лодки — шесть, восемь... двенадцать. Едва завидев нас, бродившие рядом крысолюди закричали, завыли и принялись сталкивать их на воду. Четыре лодки на реке круто повернули и пошли на наши плоты.

— Упорные, сволочи, — пробормотал Лысый.

— И бесстрашные, — добавила Инга. — После вчерашней-то бойни — и столько решительности.

— Значит, сегодня надо устроить им бойню покруче, — сказал я, поднимая карабин. — Такую, чтоб навсегда запомнили.

Как только первая из четырех лодок справа от нас оказалась на расстоянии выстрела из арбалета, Машка выпустила по ней первый горящий дротик. Выстрел оказался удачным: острие глубоко вонзилось в задранный нос, а жгут съехал дальше по древку, продолжая гореть, как и было задумано. Бормоча похвалы в адрес собственной меткости, Машка быстро растягивала тетиву, лязгая рычагом и механизмом из шестеренок. Инга подала новый дротик, и Машка пустила его в следующую лодку.

Подождав, когда отчалившая от берега флотилия окажется в пределах досягаемости дротиков из арбалета Валеры, я принялся расстреливать крысолюдей из карабина. Оптика у 'Тигра' была отличная, расстояние — небольшим, ни одна пуля не пропадала даром. В жизни мне не случалось выполнять такой тошнотворной работы. На тридцатом выстреле я уже сильно жалел, что забрал оружие у Вити. На пятидесятом отупел, и мне стало все равно. Эпштейн, присев рядом, заряжал мне магазины. Таня и Даша подруливали боковыми веслами, чтобы плоты не кружило.

Крысолюди бессильно орали в нашу сторону, однако их стрелы нас пока достать не могли. Справа пылали две лодки — третья поначалу хорошо занялась от Машкиного дротика, но дикарям удалось ее потушить. Валера тоже поджег две штуки, и тут мы наконец сплылись на выстрел из лука. Теперь дикари смогли по нам стрелять, чем тут же воспользовались; зато и сами оказались под ливнем огненных стрел, которые можно было пускать куда быстрее дротиков. Вскоре им стало ясно: если не хотят поголовно сгореть, пора поворачивать.

Уцелевшие лодки принимали пловцов с тех, что потушить не удалось, и отгребали к берегу. Плоты несло течением вместе с шестью кострами на воде; один подошел слишком близко, но нам удалось оттолкнуть его от себя, просунув шесты между щитов. Лысый сидел на помосте, прижимая ладонь к лицу: стрела выбила ему левый глаз. Валера лежал у своего арбалета с двумя стрелами в животе и одной в шее. Даше проткнуло руку, Машке — тоже руку, мне оцарапало голову и порвало ухо. Всех остальных крысолюди тоже попятнали. Даже Мартышку зацепило, и она жалобно поджимала пораненную лапку.

— Вот суки! — сказал Лысый, не отрывая ладони от лица. — Как я теперь без глаза?

— Второй же целый, — утешила его Машка. — И левый ведь выбили, не правый.

— А левый, он что — не мой был, арендованный?

— Ты выдержишь, Лысый, ты сможешь, ты у нас железный, — сказала Машка, готовясь вырвать стрелу у себя из руки. — И я выдержу...

Витя сидел у стойки навеса весь серый — драка ему тяжело далась. Я помог избавиться от стрелы Даше. Инга перевязывала всех нас по очереди. Таня глухо, по-звериному, выла над Валерой. Он умирал, и помочь ему было нельзя.

Глава 8

Через час после боя плоты обогнала набитая крысолюдьми лодка. Какие вести она повезла вниз — совет держаться от нас подальше или призыв к новому нападению, — оставалось только гадать. Еще через час умер Валера. Таня сложила ему руки на груди и закрыла глаза.

— Зачем мы уплыли из поселка? — спросила она ни к кому не обращаясь. — Не надо было плыть. Валерка был бы сейчас жив.

— Ты же видишь, что творится на реке, Тань, — сказала Даша. — Крысолюди были от поселка всего в нескольких днях пути. Рано или поздно они нашли бы его. И если я хоть что-то понимаю, никто из нас не уцелел бы в схватке с ними на суше.

К вечеру плоты нанесло на торчавшую из воды скалу и едва не разбило об нее. Обогнув препятствие, мы обнаружили с другой стороны удобный заливчик меж двух утесов из песчаника, решили, что места удачней нам не найти и стоит остановиться здесь, чтобы подлечить раны.

На плоской вершине скалы росли кусты с крупными зелеными плодами, которые понравились Мартышке. Топлива вокруг оказалось достаточно, а кроме того, отсюда было удобно кидаться большими камнями по всему, что задумает заплыть в залив или пристать к островку сбоку. Ближайший берег находился в сотне метров слева — там тянулась широкая песчаная отмель с остатками очередной сожженной деревни.

Ночью на нас никто не напал, а утром мы поймали проплывавшее по реке дерево, прибуксировали его к скале и поставили на якоря поперек входа в залив. Валеру похоронили на вершине одного из утесов, сложив небольшую гробницу из плитняка. Остаток дня отдыхали, а всю следующую неделю кто мог — работал, кто не мог — отлеживался.

Инга дважды с сутки промывала наши и собственные раны лечебными отварами и меняла повязки из сухой травы. По-настоящему плохо себя чувствовал только Лысый: пустая глазница у него воспалилась, вся левая сторона лица опухла, и он только лежал, часто теряя сознание.

Через несколько дней жизни на островке я впервые увидел, как Инга находит лекарственные травы. Знакомые она просто рвала целиком или собирала с них соцветия. А незнакомые...

Я пошел поискать дров и увидел Ингу, опустившуюся на колени возле каких-то метелок, похожих на низкорослую полынь. Она перебирала стебли пальцами, оглаживала метелки ладонями, а потом ее глаза закатились под лоб, лицо побелело, рот приоткрылся, и по подбородку потекла слюна. Инга начала раскачиваться вперед-назад, дышала она прерывисто, хрипло, со стонами и всхлипами, и походила вовсе не на исследователя информационных потоков, а на шамана в трансе. Мысленно плюнув на дрова, я аккуратно сдал назад и пошел обратно в лагерь, чтобы ей не мешать. Да и не до дров мне уже было.

В заливчике неплохо клевала рыба, а на утесах жили птицы, которые нас на свою беду не боялись и гнезда которых никто раньше не грабил. Трижды мимо проплывали лодки с крысолюдьми, а одна даже сунулась к скале, но сразу повернула назад, как только главарь на ней схлопотал пулю.

Мы думали, что заходить в протоки и узкие боковые рукава, с риском там застрять, для нас в текущем положении смерти подобно, а потому решили связать плоты насовсем. Их опять свели корма к корме, заостренными носами в разные стороны. На одном конце установили оба рулевых весла, соединив их подвижной поперечиной. Арбалет оттуда пришлось убрать и для него сделали двухметровую вышку. Второй так и остался на треножнике. Вместо навесов построили настоящие хижины из доставленного с берега бамбука. Фальшборт усилили, щиты дополнительно укрепили, одну из мачт убрали.

На вторую неделю Лысому стало лучше, а к ее концу он пошел на поправку. Даша смастерила ему повязку на глаз — совсем как в фильмах про пиратов. Отощав за время болезни, Лысый теперь отъедался рыбой и птичьими яйцами. Машка наставила бурды из зеленых фруктов и умеренно пьянствовала, не теряя трудоспособности. Таня долго ходила как зомби, едва откликаясь, когда с нею заговаривали, но потом сдружилась с Витей вплоть до полного взаимопонимания. Она только что потеряла любимого человека, а он не мог добраться до женщины, которую хотел, и эти двое быстро нашли общий язык. Глядя на очередное Танино счастье, я не выдержал и наехал на Дашу. Сколько уже можно ждать? Давно пора разобраться.