Орбита для Сталинских соколов

Федосей машинально почесал ногу.

— Оглушил его, благо свой наган не потерял, да за кольцо дернул. Так вдвоем на его парашюте и спустились. Потом две недели в лазарете отлеживался, синяки сводил.

Малюков по привычке пошевелил плечом, на которое тогда приземлился. Боли уже не чувствовалось, но воспоминания остались.

— Вот собственно и все...

— Везучий ты, чертяка! — с хорошей завистью сказал Деготь, вполне осознавая, что везение товарища напрямую касается и его самого.

— Летучий, — поправил его Федосей.— Не везучий, а летучий...

Позади послышался ровный топот. Техники развернули-таки тележку и теперь нагоняли.

— Да уж как это не называй, а не зря тебя Ульрих Федорович для первого полета дожидался.

Оба не сговариваясь, вздохнули. Пропал профессор. Пропал, как и не было... Так и не нашелся — не объявился благородный немец, давший Революции возможность смотреть на весь мир свысока. Деготь хлопнул товарища по плечу.

— Ладно. Нечего горевать. Пошли сызнова в Историю записываться.

СССР. Москва.

Сентябрь 1929 года.

... Циферблат настольных часов, отражая солнечный луч, светился золотом.

Иосиф Виссарионович посмотрел на часы. Время. До обнародования заявление ТАСС оставалось не более двух минут. Щелчок выключателя вдохнул жизнь в добротный пятиламповый "Телефункен" и радиоапарат загудел, прогревая лампы. В тишине кабинета негромко зашуршали динамики и, набирая силу, в комнате зазвучал голос диктора.

Часы все-таки отставали почти на минуту, и самое начало Сталин пропустил, но это не важно. Человеку, который лично правил текст заявления ТАСС отсутствие несколько заглавных фраз никак не могло помешать воспринять все сообщение целиком, без чьей-либо подсказки.

"... Советское Правительство заявляет, что сегодня. 12 сентября 1929 года в Советском Союзе на орбиту вокруг Земли выведен первый в мире космический корабль-спутник "Иосиф Сталин".

Старт космической ракеты прошел успешно, и после набора первой космической скорости корабль-спутник совершает свободный полет по орбите вокруг Земли.

По предварительным данным, период обращения корабля-спутника вокруг Земли составляет 89,1 минуты; минимальное удаление от поверхности Земли (в перигее) равно 175 километрам, а максимальное расстояние (в апогее) составляет 302 километра; угол наклона плоскости орбиты к экватору 65 градусов 4 минуты.

Вес космического корабля-спутника составляет 4725 килограммов.

Советским Союзом планируется запуск еще нескольких искусственных спутников с целью создания на орбите исследовательского комплекса, обеспечивающего нужды народного хозяйства. Наблюдать движения ИСЗ можно в лучах восходящего и заходящего солнца...".

Генеральный дотронулся до рубчатого эбонитового верньера и бегунок медленно плыл по шкале настройки Через мгновение голос диктора сменился на треск грозовых разрядов, потом на писк морзянки, потом кремлевский кабинет на несколько секунд заполнили плавные такты классической музыки.

Наткнувшись на итальянскую скороговорку, он замер, впустив в комнату голос диктора. В скороговорке проскакивали знакомые слова — "большевик", "коммунист" и "космос". Сталин приглушил звук. Мир активно обсуждал успехи Советской власти.

— А какова реакция на сообщение ТАСС наших европейских соседей?

Поскребышев выложил перед Сталиным несколько листков.

— Политической реакции, товарищ Сталин, пока что нет... Все серьезные газеты перепечатали заявление ТАСС, однако политики молчат. По нашим сведениям ни одна из значимых политических фигур не выступила в прессе.

— Хорошо... Это понятно.

Сталин качнул головой, подтверждая правильность поведения западных политиков.

— А неофициальная реакция?

На стол легли новые листы.

— Восторженный отклик Французской академии Наук... Шведы... Королевское научное общество Великобритании...

— Неужели только восторги? — нейтрально переспросил вождь. Не могло же такого быть в самом-то деле. Его бессменный секретарь чуть улыбнулся.

— Не только... Ватиканская "Оссерваторе Романо" вышла с передовой "Безбожники у Божьего престола".

— Что еще?

— Большой интерес к личностям первых космонавтов.

Сталин несколько минут думал. Поскребышев стоял рядом, не решаясь отвлекать Вождя. Несколько секунд Генеральный словно плыл в потоке слов чужого языка.

— Хорошо.... Страна должна знать своих героев. Дайте сообщение ТАСС о том, что первыми космонавтами стали члены ВКП(б) товарищи Деготь и Малюков...

САСШ. Вашингтон.

Сентябрь 1929 года.

...Морской бинокль оттягивал шею Госсекретаря словно камень, но он не снимал его. Появления большевистского спутника ждали с минуты на минуту. Солнце уже село, и вечер раскрашивал небо в оттенки темно-синего. Редкие облака закрывали звезды, но все-таки увидеть спутник надежда была. Вместе с Госсекретарем её делили еще двое — мистер Вандербильт и мистер Линдберг. Острые глаза авиатора первыми углядели космический корабль. Маленькая словно соринка в глазу, звездочка бежала среди неподвижных небесных огней.

— Вон он, "Иосиф Сталин"!

Звезда не более яркая, чем другие, но куда как более быстрая, мчалась по американскому небу. Разрывы американских облаков не могли скрыть большевистский спутник. Рукотворная звезда промчалась над городом и скрылась за грозовым фронтом. Госсекретарь медленно опустил бинокль. Он словно только теперь поверил, что это правда.

— Мы действительно проиграли... Как они смогли? Как, черт побери? Где их стартовая площадка?

— Наука, мистер Большой Государственный Чиновник! Наука! Видно тот немец и вправду знает нечто такое, что пока не знает никто в мире.

— Кроме большевиков!

— Да, разумеется, — не стал спорить миллионер. Он запахнул борта легкого кашемирового пальто и уже другим голосом добавил:

— Радует другое. В этой жизни нельзя ничего утаить. Наши ученые рано или поздно...

— Вот именно "поздно"!

Сжав зрительные трубки руками, чиновник сдвинул их со стуком.

— Никто не даст нам гарантий, что уже на следующем витке коммунисты не ударят по Капитолию своим чудовищным оружием!

— Еще совсем недавно вы сомневались, что оно вообще есть у большевиков.

— Я и сейчас не уверен, что оно у них есть. Я просто предполагаю наихудшее. Тем более что они объявили на весь мир, что начали строить станцию!

Госсекретарь говорил так, что мистер Вандербильт ощутил себя виноватым.

— Вам никто не мешал обратить внимание на деятельность большевиков раньше... А что сделали вы?

— Мы следовали вашим советам. Эверест разрушен, Арарат — разрушен! По вашим же выкладкам получалось, что им неоткуда запускать свои корабли?

Глаза миллионера сузились.

— Не хотите ли сказать, что мои советы оказались плохи... — вкрадчиво переспросил он. Госсекретарь раздраженно засопел и вновь поднял бинокль к глазам. Смотреть было не на что, но это избавляло от немедленного ответа. Он не мог быть виноватым. Государство не может быть виноватым никогда. Миллионер молчал. Молчал настолько вызывающе, что ответить все же пришлось.

— Если б вы потрудились убедить меня и Президента в реальности всего этого, то мы задавили бы это все в зародыше...

В голосе его жил упрек, что в свое время миллионер струсил, не поступил так, как следовало бы, не настоял...

Миллионер, закипая, спросил.

— Не вы ли говорили мне о том, что такие дела — прерогатива Конгресса и Правительства САСШ?

— Не я! — холодно парировал выпад Госсекретарь. Мистер Вандербильт умолк. Оба знали, кто это сказал, но ни один из них не хотел вмешивать в эти дела Президента.

— Жаль, что я не заслужил благодарности, — жестко сказал миллионер. — Вообще-то я и не рассчитывал на неё и все же...

— Мы проиграли, — отозвался Госсекретарь, запахивая пальто на груди. Казалось, бинокль гнет его к земле все сильнее. — Какая тут может быть благодарность? За что?

— За то, что если б не я, вы до сих пор так и не поняли, что проиграли! — взорвался миллионер. — Вы бы до сих пор сидели и думали — не подать ли большевикам еще чего-нибудь — спичечный завод или фабрику карандашей.

Он задохнулся от злобы, закашлялся и уже спокойнее сказал.

— За то, что вы, наконец, прозрели, черт вас дери!

Госсекретарь хотел ответить жестко, но простая мысль, что теперь надо не ругаться, а искать союзников отрезвила его.

— Ладно, — проворчал он, проглотив гнев и обиду. — Нет смысла ругаться над общей бедой. Поговорим о другом. Не менее важном... Скажу честно, что последние несколько недель у меня складывается впечатление, что большевики отчаянно блефуют.

— После этого?

Линдберг кивнул в небо, пропаханное большевистским спутником.

— Именно.

— Почему? Вы не верите в эффективность наших действий?

— Напротив. Только они и являются реальностью. Такое впечатление, что мы ведем бой с тенью. Конфликт в Турции...

— Не было в Турции никакого конфликта.

— Ну хорошо.. Тогда события в Турции, Джомолунгма... Это наши действия. Они видны и являются реальностью. Но что делают большевики?

Госсекретарь посмотрел на своего визави, словно надеялся, что тот что-то скрывает. Тот молчал. Пришлось отвечать самому.

— Ни-че-го! Нам приходится верить слухам и донесениям одного — двух ваших шпионов. Разве наша разведка привела хоть какие-нибудь вещественные доказательства того, что большевистское оружие существует вне нашего воображения?

Миллионер отмахнулся.

— Вы не верили моим рассказам о стремлении большевиков в космос. И только что убедились, что оказались неправы. Теперь вы верите в реальность их оружия и у вас нет права отвергать те сведения, которые я собрал для вас.

Госсекретарь пожал плечами.

— Вам, мистер Госсекретарь, придется верить моим людям, ибо больше некому верить... Боюсь, что вы сочтете меня занудой, но я повторюсь — у вас нет разведки! А что касается моих людей... Я доверяю им...

— Вы им платите...

— Именно потому, что я плачу им немалые деньги, я им и доверяю... Им есть что терять...

— Это не страхует их от ошибок. Ваш Гаммер и этот, китаец... Возможно, их банально перекупили?

Вандербильт чуть наклонил голову и ничем более не отреагировал на слова. Несколько секунд он смотрел на Госсекретаря, подбирая слова.

— Главное не в этом, — наконец мягко сказал он, — мои люди могли ошибаться, я сам также мог сделать что-то не так.

Он энергично, взмахнул рукой, отметая самою возможность этого.

— Но мне поверили правительства! Правительства Великобритании и Французской Республики! Они не просто поверили словам. Они наверняка получили подтверждение от своих секретных служб. Вот это — главное!

Но Госсекретарь не сдался.

— Разве наша разведка привела хоть какое-то доказательство того, что показанный вами большевистский сюрприз есть у большевиков в более крупном размере?

— Я устал повторять... У вас нет разведки. А у британцев она есть! Кроме того, я и сам знаю, что установки такого типа есть и у нас и французов.

— Но есть ли они у большевиков? — гнул своё Стимонс.

Миллионер иронично усмехнулся. Вот ведь политик. Только что, буквально минуту назад, сам говорил о большевистском оружии, а теперь вот так легко отыграл в обратную сторону...

Мысли Госсекретаря лежали на поверхности. Даже сейчас он думал о том, как оставить все как есть, продолжить торговать... Непростительная для политического деятеля такого масштаба наивность. Неужели он всерьёз надеется, что с Советами можно выстроить более-менее нормальные отношения, как с другими странами? Нет, не думает Госсекретарь о своем классе... Разиня или предатель?

— А вам бы хотелось, чтоб мои люди приволокли вам многотонную махину в упаковочной бумаге?

— Во всяком случае, это выглядело бы более убедительно, нежели их бумажные донесения... — проворчал Госсекретарь остывая.

— У вас плохое настроение, мистер Стимонс.

— Да, -согласился чиновник. — Поверьте мне, что поводов для этого предостаточно. Этот сталинский спутник, экономика рушится и торговля с СССР могла бы нас серьезно выручить... Вместо того, чтоб вступить в конфликт...

Он отрешено махнул рукой.

— Так торгуйте! — не сдержался миллионер. -Торгуйте, пока есть возможность! Торгуйте, черт вас дери, потому что скоро, совсем скоро, ваше желание увидеть это оружие в действии исполнится.

Госсекретарь заинтересованно посмотрел на миллионера.

— Только вряд ли вы будете этому рады....

— Каким образом? О чем вы?

— Как только большевики посчитают, что готовы к Большой Войне, они обязательно покажут его миру. И теперь уж вы поверьте мне, что это случится скоро. Очень скоро!

САСШ. Аламогрдо.

Сентябрь 1929 года.

... Большевистский аппарат давно пролетел, и они посматривали на небо без необходимости, а так, для души, из-за красивого вида. Облаков не осталось ни одного, Луны сегодня также не было и желающие могли посчитать звезды или загадывать желания, разглядывая следы сгоревших аэролитов, только вместо этого Линдберг вернулся к старому разговору.

— А в чем сложность? Неужели мы с нашей установкой не сможем достать станцию? Ей, по-моему, и Луну распилить можно...

Тесла протянул руку, щупая воздух. Ладони коснулась легкая изморось. Дождь закончился, но в темнеющем небе еще сновали ласточки, выклевывая из воздуха насекомых.

— Луну, конечно, вряд ли, а вот станцию... Теоретически... Хотя... Включите-ка фонарь.

— Зачем?

— Для наглядности... Включите и попробуйте вести лучом любую из птиц.

Чарльз направил рефлектор в небо. Птицы не обратили на них никакого внимания. Они преследовали мошек, хаотически меня направление полета. Если б они оставляли след в сыром, насыщенном дождем воздухе, то над головой повис бы перепутанный клубок.

В луче свете на мгновение появлялись птицы, сверкали белой манишкой и тут же пропадали из виду. Луч фонаря, беспорядочно обежавший половину неба, высвечивал то силуэты птиц, то ветки, стену дома. Он хоть и метался, но за движениями птиц не успевал.

— Поняли? В этом-то и состоит проблема. Станция слишком подвижна. Они несутся в пространстве со скоростью не менее девяти миль в секунду... Мало того. В любой момент они могут свернуть в сторону. Единственный способ достать их лучом — это подобраться поближе.

— Ваша установка срезала гору, Бог знает за сколько тысяч миль отсюда, а тут всего сотня — две.

— Не забывайте, что это все-таки гора! Кубические километры камня! Ну и, конечно то, что он стояла на месте и целых двадцать секунд мы могли резать её как именинный торт. Все это время луч упирался в одно и то же место! Большевики нам такой возможности не предоставят. Едва они почувствуют, что мы их поджариваем, как они постараются увернуться...

— То есть у нас не будет времени?

— Да...

— Но ведь есть и другой путь.

— Вы имеет в виду увеличение мощности установки, чтоб сжечь их в одну секунду? Может быть, это вас и разочарует, но сейчас мы и так работаем на пределе возможностей.

Линдберг хотел что-то добавить, но Тесла остановил его