Водяной

Вот его-то Хилола и цапнула, красиво так, элегантно. Вылетев из воды как атакующая белая акула, почти вертикально, вцепилась работорговцу в глотку зубами и блокировала руки с оружием и светильником. И сдернула свою жертву в воду. На каюке вопли ужаса, пальба в воду во всех направлениях. Все в дыму, война в Крыму. Правильно, так и надо, пока вы свои кремневки перезарядите...

Я набрал скорость, вылетел с одного борта, перелетел через каюк и сшиб еще одного охранника в воду, сразу свернув ему шею. А Хилола в прыжке пробила своей изящной ручкой доски борта, и разорвала бедро еще одному. Нормально так, через несколько минут кровью истечет. Моя очередь — и брошенный мною тяжелый мушкет пробил грудь еще одного работорговца, выйдя из спины на пару локтей.

Над водой прям стелился дикий, запредельный ужас. Ну а что вы хотите — не надо было выбирать такую профессию, сопряженную с серьезными профессиональными заболеваниями.

Впрочем, хватит. А то и рабы от страха помрут. Так что на лодку лег тяжелый, липкий туман. А когда он спал, то от работорговцев остались кучки праха, в колодки одного из рабов воткнулся тяжелый нож, перерезав стягивающие веревки. Ну а мы с моей ученицей мчались дальше. У нас сегодня большая охота, эту ночь запомнят надолго. По крайней мере, те, кто сейчас в рабских колодках сидит. И расскажут об этом в меру своих художественных возможностей.

Поохотились мы с Хилолкой славно. Еще восемь корабликов с работорговцами догнали. И экипажи трех резали на глазах у соседей, все ж таки по Дарье движение весьма активное. Как шарахнулись от воплей купцы, любо-дорого посмотреть было. Хоть на королевскую регату в Лондоне на Темзе выставляй. Но их я трогать не стал, ибо рабами они не торговали.

Восьмую плоскодонку мы забрали с собой, и особо не шумели там. Ибо живой товар составляли девочки и девушки, целых двадцать семь душ. В основном узбечки, уйгурки и китаянки, плюс три русские, кто-то здорово наловчился воровать девиц. И бросать таких на реке нельзя, они совершенно беззащитны. Потому охоту и прекратили. Теперь буду думать, каким макаром этих девиц доставить до родителей. С мусульманкими особых проблем не будет, правоверных в рабство обращать нельзя. За это на голову укоротят сразу. Так что их просто доставить до властей, несмотря на все грешки, в этом случае они работают неплохо. Русские пойдут обратно с моими закупами, это не проблема. С китаяночками что делать, без понятия, может, Ёркин их тоже в мусульманки определит? Ладно, посмотрим. Самый край, их вместе с русскими отправлю. Как мне помнится, дома их вряд ли особо ждут, китаяночек в это время даже в Штаты контрабандой продавали, все бордели на Диком Западе больше чем наполовину из китаянок состояли. Дам девицам по кой-какой денежке, не обеднею. Будут невесты пусть с небольшим, но приданным.

На базе нас встретили дервиш, играющий в шахматы с лисой-оборотнем, Аяна, внимательно инспектирующая капсулы с моими будущими подчиненными, и просыпающиеся люди. Судя по всему, сон под воздействием алкалоидов не самое лучшее, что может быть в жизни. Народу было явно плохо и точно не до нас. Разве Михаил стоял и пялился на каюк, с которого на берег спрыгивали молодые особы жеского пола. Ёркину, Аяне и ее подруге мои новые гостьи были явно не интересны. Дервиша женщины уже особо не интересовали, а пустынницы за столетия и тысячелетия насмотрелись всякого-разного, и фиг их чем теперь удивишь.

— Ну, доброе всем утро. Ёркин, Михаил, этих друзей человека распределите, приглядите и озадачьте. — Я шагнул к своей аккуратно сложенной на пирсе одежке, и принялся одеваться, игнорирую любопытные взгляды особей женского пола. Ничего во мне страшного или особенного нет, обычный гуманоид. Просто ну очень красивый.

— Итак. Знакомимся снова. Я водяной, хозяин здешних вод. — Подойдя к киценэ, коротко поклонился я.

— Пустынная дева, хозяйка степи. — Изящно поклонилась китаянка. И она точно кицунэ? У китайцев вроде как по-другому называется. Впрочем, не суть важно.

— Учениц возьмешь? Вон, две девчушки. — Я показал на двух зевающих и трущих кулачками глазенки малышек. — Только учить и смотреть за ними на совесть. За обучение каждой — горшок золота, вот такой.

Хилола принесла мне довольно приличный кувшин с золотым песком. С пуд золота в нем точно есть.

— Почему это для тебя так важно, водяной? — Лиса внимательно глянула мне в глаза.

— Потому что это маленькие девочки. И попали в руки негодяям. Недоглядели за ними нормальные мужчины. За недогляд надо платить. Раз эта доля выпала мне — я и оплачиваю. Тем более, это всего-навсего золото. — Я забрал у русалки кувшин, ссыпал на руку часть рыжья, и медленно высыпал обратно в кувшин.

Однако, не зря я слышал, что золото на кицунэ примерно как на сорок действует. Вон как глаза заблестели, и хвосты взъерошились.

— Согласна! — Лисица-оборотень требовательно протянула руку к кувшину.

— Э нет, дорогая. Сейчас составим договор, честь по чести. Подпишем его, и тогда заберешь и золото, и девочек. А пока — позавтракать не желаешь? Я пару хороших осетров поймал, добротная ушица выйдет.

И кивнул на кукан, где на шелковом шнуре медленно колыхались туши местных осетров, то есть шипов. Здоровые и красивые рыбки, и вкусные. На раз на всю мою возросшую компанию хватит. А потом припашу Хилолу, пусть обеспечивает рыбой. Жаль, пока еще андатр и нутрий не завезли, хорошее мясо. Впрочем, на рыбной диете поживут, никуда не денутся. Да и парочку верблюдов прирезать можно, не хуже говядины выйдет. Так что проблем нет. А на той стороне пусть сами о себе заботятся.

Договор составляли всерьез, ибо девочкам я беды не хотел. И потому старался отсеять сомнительные пункты, оставляя только четкие и недвусмысленные формулировки. Часа три потеряли. Но подписали, оставили себе по экземпляру, и пошли обедать. Лисица, любое имя которой я раньше бы фиг запомнил, была усажена по левую от меня руку, как почетная гостья. Ну а что, на самом деле, после меня она здесь, в нашей компании, сильнейшая. То что данная хвостатая особь пыталась меня атаковать, то дело прошлое, пусть я про него никогда не забуду. Кстати, Аяна предложила было в качестве платы вернуть кицунэ ее побрякушки, но я не стал. Золото это золото, его я наберу хоть десяток тонн совершенно без проблем и особой мороки просто мимоходом, а вот артефакты, которыми была буквально нашпигована кицунэ — это совсем другое. Это серьезные штучные вещи, я их с огромным удовольствием изучаю, учусь на них. Нет, хватит ей простого рыжья, вот из него она пусть что хочет, то и творит.

После вдумчивого поглощения пищи (нифига се лисицы рыбу лопают), кицунэ с девочками ушли. Причем хитрая лиса сразу повела их каким-то пространственным схлопом, я сразу и не нашел это место. А уж для простого народа они просто исчезли с тропинки. Даже казаки перекрестились и молитку прочитали короткую, больше на матерную тираду похожую. Что уж про простых крестьян и баб говорить. Ничего, расскажут попам, пусть у тех головы болят. Надеюсь, особых репрессий со стороны церкви для них не будет, я их с веры не сбиваю и в ересь не тяну. Ну, словами. Хотя, если разобраться, то мои действия намного круче всяких изящных и хитроумных словес. Но именно это — не мои проблемы.

Все ж таки те пару недель, что мне потребовались для организации перехода нашего небольшого каравана судов на русский берег Арала, чуть не стоили моего душевного покоя. Отвык я от большой толпы, бабьего визга и ругани. Я уже готов был баб и девок жестко шугануть, несмотря на всякие мои установки из двадцатого и начала двадцать первого веков, но бабье и девки достали и казачину. Да и мое недовольство тот четко уловил. И практически мгновенно навел тишину при помощи камчи и добрых слов. Разве негромкий рев и всхлипы слышны.

— Молодец! — я хлопнул по плечу Михайлу, и сыпанул ему в ладонь пригоршню золотых. Чует мое оставшееся в прошлой жизни сердце, что от меня казачина богачем уйдет. Пару неплохих коняг он себе уже подобрал, два штуцера, пяток пистолетов, столько же клинков. Разумеется, с моего разрешения. И злата-серебра я для него не жалею, ибо старается казак, изо всех сил помогает мне. Да и пусть, казачьи сказки тоже надо сказывать.

Светлые моменты этих дней в том, что чешка, пользуясь тем, что я отправил Аяну на охоту за той слинявшей с торга парочкой, вовсю отрывается со мной ночами. Может быть, я ошибаюсь, но эта дворяночка пытается от меня ребенка заиметь. В принципе, как я думаю, это уже возможно, тем более, что ее Мара благославила.

Хилоле суета и сборы не интересны, она продолжает охотиться на новые, меченые мной челны и каюки работорговцев. Никак не успокоятся окаянные, ничего не боятся. Впрочем, уже сильно опасаются, но пока на интенсивность этого бизнеса это не влияет. Видимо, дело в том, что уж больно опасная штука похищение людей в России. Вот и смотался я до торжища, пометил борта под водой, чтоб люди заметить не смогли. Особо далеко против течения эти красавцы уйти не могли, пусть девочка самостоятельность вырабатывает. Правда, больше двух за ночь у ней не получается, но и это просто замечательно. Вот и сейчас, довольная после удачной ночной охоты, моя ученица хвастается своим подружкам. Ну да, она вполне себе подружилась с теми двумя девчонками, Полиной и Альбиной. Обе оказались купеческими дочками, племянницами священнослужителей и ученицами епархального училища( опять попы... похоже, я им на хвост соли одним своим появлением нехило насыпал), и обеих украли не где-либо, а в Гурьеве. Нехилая сеть у людоловов, надо сказать. Я тут набросал точки, где похищали девиц и оказалось, что самая далекая от этого рабского рынка оказалась аж в Красноярске, где дамочка оказалась во время путешествия по Сибири, сопровождая отца. Именно там Анну свинтили, причем средь бела дня. И сработали русские варнаки, которые и перепродали ее этому казахскому хану. Вот этакий бизнес. Хотя, Анне полезно, знать будет, как в рабской шкуре оказаться. Сама-то симпатяжка-дворянка тоже не из бедных, около трех тысяч крепостных под ее семьей в Смоленской губернии обитают. Ничего не поделать, времена такие. Из рабского плена спасаю красавицу-рабовладелицу. Мдас... ладно, буду считать, что занимаюсь просветительской деятельностью, валяя Анну по своему ложу.

Да, а рыжая ведьмочка, которую именуют Василисой Бельской, тоже из дворян оказалась. Ох и ревнует она меня к Анне, чуть не кипятком писает. Но даже не думает проклинать или еще каким непотребством заниматься. Понимает, что весовые категории не сопоставимы. И потому с моего разрешения днюет и ночует в моем хранилище артефактов. Видит девушка плетения, дар у нее такой. Сама плести может, как заклятия так и проклятия, и чужие видит. И в латыни разбирается старой, переписывает какую-то книгу, одновременно для меня переводя вслух. Пусть лучше уж этим занимается, чем пытается мне мозг выносить, ибо ее Михаилу гонять плетью невместно и опасно. Бельская так же понимает, что церковь мимо ее не пропустит, и потому пишет сразу две копии. Впрочем, девчонка ничего против христианского учения не делает, ну заберут у нее попы копии, в памяти все едино много чего останется. Да и нет ничего особо чрезвычайного в этой книге. Какой-то языческий римлянин учит земледелию, и способам договориться с духами земли. Увлекательно, правда некоторые способы Василиса читала красная как вареный рак. Ну да, секс в этом деле здорово рулит. Но опять же, ничего особо криминального. Более того, Михаил краем уха услышал и хмыкнул, что знакомо. Видимо, наши крестьяне и казаки подобное проделывают.

Но всему есть начало, всему есть конец. Сборы фактически закончены, завтра выходим. Ну а сейчас — самая крутая фишка этого сезона. Просмотр сериала "Война и мир" от совместной евро-российской работы.

Народ уже собрался, рассевшись на расставленных под навесом скамьями. Даже китаяночки, узбечки и уйгурки тихими мышками притулились в уголке, что уж говорить про баб и мужиков, которые негромко обсуждают прошлую, третью серию. Даже дервиш сидит, скрывая нетерпение за перебором четок и молитвой. Дворянки сидят чуть отдельно, поближе ко мне, но чуть в стороне от Хилолы в человеческой ипостаси и ее подружек.

— Ну, начнем, помолясь. — Я глянул на потемневшее небо, и пафосно взмахнув рукой, поднял водяное зеркало-экран, и образовал пару воронок, исполняющих роль аккустической системы. Вот попробовал я создать движимые иллюзии, не придумав ничего лучше скопировать киношный опыт, причем успешно. Да подсадил народ на "главное из исскуств". И люди замерли, вместе с героями великой сказки страдая и переживая, не обращая внимания на мелкие наводки и помехи, ибо маловато у меня опыта. Михаил хмурился при батальных сценах, сжимая рукоять сабли, хмыкнул и обозвал "слабаки и дяревня", когда капитан Ростов крестьян построил, барышни ахали и плакали, бабы платочками глаза вытирали, крестились вместе с Кутузовым. Одна из уйгурок шепотом переводит своим товаркам с русского на китайский и узбекский... да уж, подсуропил я Льву Николаичу в этом мире. Сто пудов пересказ пойдет гулять по Руси-матушке, да и не только по ней. Та же Анна или Василиса очень умные, и весьма образованные. Да и купеческие дочки тоже девицы не промах, да еще если комерческая жилка в них проснется... Вполне могут и на бумаге изложить эту историю. Ну да и ладно, поглядим что выйдет. Для графа Толстого, который сейчас еще пехом под стол ходит, это все дела весьма далекие и туманные. С другой стороны, он в любом случае очень талантлив, напишет и что-либо другое. Историй героических и страдальческих на Руси хватает в любое время, где не копни.

Закончилась история, разбрелись по моему стану зрители. Интересно, сколько времени друг другу пересказывать будут, делясь эмоциями? Даже моя русалочка прямо сейчас на охоту не собирается, о чем-то с купеческими дочками секретничает. Дервиш с казачиной обсуждают события той войны. В общем, все нормально...

Если б не тренькул сторожок второй русалки. А потом не заорал диким ором, указывая на рванувшую из кокона преображенную. Конкретно так рванушую. Обдуманно и целеустремленно.

Я подорвался из кресла, и исчез из зрения людей. Фактически, я сейчас раздельные группы управляемых моллекул, несущихся вслед на рвущей все мои шаблоны скорости девицей. Где-то далеко в хвосте изо всех своих сил со скоростью в полсотни узлов режет волны Хилола. Да уж, нашел я ей сестрицу... ведь хотел я показатели для второй русалки на минимум выставить, так решил после ее второго "рождения" этим заняться, не сообразил, что у девочки боли и ярости хватит на десяток обычных девчонок. А то и на сотню. Даже для этого времени.

Перехватил я свою подопечную уже в каком-то доме в Коканде, блокировав ей возможность вырвать сердце у молодого парня. Данный тип мужского рода висел над полом, удерживаемый нежной девичьей ручкой в элегантной перламутровой чешуе. Тонкие пальчики, сжавшие довольно мускулистую шею, были увенчаны великолепными пятисантиметровыми коготочками. Это коготочки вполне себе пробивают борт каюка толщиной в пяток сантиметров не самого гнилого дерева, Хилола доказала. То бишь, само преображение, прошло вроде как штатно, разве волосы у девицы не черные, а практически белые. Седые, точнее. Впрочем, это ни разу не проблема. Поправим со временем, будет платиновой блондинкой. Мозгов-то явно не хватает, кинулась мстю творить, толком не очухавшись и без спроса.