Снова смеясь, Реена заискивающе сказала: — Трен...
— Молчи, сучка. — Он поманил к себе Дорина. — Слышно, ты мастак орудовать ножами. Выстоял даже против Иона Волнолома.
Дорин оглянулся на Реену. Волнолом? Наверно, тот здоровяк из переулка. Реена глядела умоляюще. "Ох, девка. Твоя болтовня не добавила мне фавора..."
— Ну, поглядим, как ты хорош?
Глазки Лоора наполнились страхом, он почти сполз по стенке, сказав: — Может, в другой...
Трен ухватил его за волосы и подтащил назад. — Я говорю, сейчас. Хочешь или нет?
Парень готов был зарыдать. — Да, точняк, — едва выдавил он.
Дорин огляделся. Никто из "команды" не готов был вступиться. Почти никто и не смотрел, уставив глаза в столы. Трусы. Совершенно забитые. Увы, такое он уже видел. Власть грубости и злобы.
Трен послал Дорину улыбку, полную издевательской радости. — Ну, воткни прямо рядом с ухом. Вон с тем.
Промолчав, Дорин вынул лучший метательный кинжал. На мгновение решил вонзить его Трену в глотку, но тут же передумал. Он ведь хочет подобраться ближе к Пангу, по крайней мере, к треклятому магу. Убийство воровского лейтенанта делу никак не поможет...
Он взвесил клинок, устремив взгляд на Лоора. К счастью, мальчишка затих, хотя и неслышно плакал. Слезы блестели на щеках. Ни жалоб, ни обмороков. Смелость и преданность — кому? Чудовищу, не готовому дать медный грош за чужую жизнь.
Дорин поднял лезвие на уровень глаз, прицелился. Ему казалось загадкой, что хоть кто-то готов идти за таким дураком. Увы, в Тали и других странах он слишком часто видел, как нормой становится власть самых отъявленных негодяев.
Он пытался не встречаться взглядами с испуганным Лоором, но словно не мог оторваться. Подмигнул как можно более ободрительно и отвел руку... Все застыли, едва он взмахнул рукой, распластав клинок у пальцев. В один миг он заметил широко раскрытые от ужаса глаза Реены; почти комически разинутый рот Шрета, пальцы побелели на краю стола; губы Трена, готовые скривиться в улыбке торжества; взоры остальной команды — почти все хотят зажмуриться...
И метнул кинжал. Лоор с воплем отдернул голову, хватаясь за ухо.
Деревянная стенка была слишком узкой, Дорину пришлось метить вплотную, зацепив мочку.
Улыбка Трена погасла. Реена вскочила со скамьи, вопя от радости и облегчения. Шрет подбежал к другу и хлопнул по плечу, поздравляя. Многие из команды тоже подошли, приветствуя новичков в банде.
Среди шума поздравлений Трен приблизился к Дорину, почти прильнул нечистым лицом. — Итак, ты можешь попасть в доску, — пробормотал он неслышно для других. И предостерегающе постучал себя по носу. — Доски не отбиваются. — Отвернулся, подошел к Лоору и устроил представление, хлопая по плечу и снова ероша волосы.
Дорин подумал, что на месте Лоора он врезал бы ублюдку.
Трен наконец-то поднял руку, требуя тишины, и торжество Лоора закончилось. Вожак кивнул Реене, будто король, дарующий высочайшее соизволение. — Ладно, — признал он, — может, для вас есть работа.
Реена улыбнулась — весьма неискренне и уныло.
* * *
В первую ночь осады Ли Хенга Шелку выпал дозор на северной стене. В таких случаях он предпочитал ходить по длинной галерее взад и вперед, всю ночь, дабы никто не знал его точного местонахождения. Не будучи солдатом и не имея малейшей склонности к этому поприщу, он предоставлял командующим офицерам производить любые приготовления и отдавать любые нужные приказы.
Сегодня офицер оказался особо старательным. Отряд хенганской пехоты встретил Шелка на вершине башни северных ворот. Юноша сдернул шлем и поклонился: — Лорд Шелк, я капитан Глениллен. Привет вам.
— Благодарю, капитан. — Шелк сразу же начал проход по стене; капитан удивился, но тут же поймал его ритм. Остальной отряд — телохранители Шелка на этот вечер — плелись сзади. — Есть активность?
— Пока нет.
— Но вы дадите знать, если что произойдет?
— Непременно, господин.
— Спасибо. Не сомневаюсь, у вас есть иные обязанности. Не позволяйте мне вас отвлекать.
Капитан сглотнул и поклонился. — Разумеется.
Шелк тоже склонил голову, показывая, что аудиенция окончена, однако капитан продолжал идти рядом.
— Ну? — сказал Шелк.
Парень кашлянул. — Сэр... вы были и на прежних кампаниях, верно?
— Да.
— Защитница... вы когда-нибудь видели, что она... вмешивается?
Шелк резко прекратил шагать и прямо взглянул на молодого офицера. — Нет, капитан. Молите всех известных богов, чтобы ей не пришлось.
Капитан снова согнулся в поклоне. — Да, господин.
— Посылайте гонцов.
— Слушаюсь, господин.
Шелк пошел дальше. Капитан остался, но телохранители тяжело топали следом. Шелк знал: к утру тут будет три, а то и четыре группы солдат со стертыми ногами.
На ходу он мельком обозревал окружающие поля. Черные как ночь, ибо фермеры спалили посевы по приказу Защитницы. Походные костры канезцев светились, словно линия расположившихся дугой звезд. Он удивлялся, что же они жгут — привезли запасы дров? Впрочем, можно спросить Дымокура — тот наверняка знает гораздо больше.
Перемещения солдат не были для него тайной. Усиленное Тюром зрение заставляло все теплокровные существа гореть, подобно светлячкам. Но он постоянно терял преимущество, оказавшись около факела или фонаря, позволявших освещать укрепления. Впрочем, пока что он был рад выжидать, гадая, что приготовил Чулалорн Третий на первую ночь.
Мысли перешли на тему гордыни и самоуверенности. Даже дед нынешнего короля, Чулалорн Первый, не дерзал выступить против Ли Хенга. Какие новые преимущества, какое тайное оружие получил внук, чтобы рискнуть войной?
Возможно, все же самоуверенность. Упивается недавними успехами. Все земли юга подчинились его хватке, в его армии тридцать тысяч опытных воинов с победами за спиной. Почему же не рискнуть ради главного приза в центре Квон Тали? Почему не встать на середину игральной доски, имея возможность по любой прихоти ударить на запад и восток?
А может, он попросту испытывает свои пределы, как свойственно молодым людям? Они жадно тянут руки все дальше, пока не получают по рукам. Этому еще не досталось. Шелк надеялся, что учить юнца придется не Шелменат. Не потому, что это приведет к крупным людским потерям, но потому, что ныне народ Ли Хенга любит и даже боготворит ее.
Ему не хотелось, чтобы ее боялись.
Попытка, знал Шелк, будет предпринята после восьмого звона, за два звона до проблесков зари. Для его зрения подготовка была весьма заметной. Канезские солдаты, считая себя невидимыми, собирались в массу, как и положено добрым пехотинцам. У Шелка оставалось время, чтобы занять облюбованный участок стены.
Там он подозвал самого высокого по рангу офицера. — Гасите факелы, — велел он.
Уголки широкого, типичного для хенгезцев рта опустились. — Зачем? — спросила женщина.
— Гасите все огни по линии стены.
— Зачем?
Шелк вздохнул, успокаивая себя. — Потому что готовится атака.
— Не вижу ничего.
— Именно из-за факелов, понимаете? — скрипнул зубами Шелк.
Женщина перенесла вес на другую ногу и склонила голову набок, заново вглядываясь в него. — А знаете, — сказала она, растягивая слова, — вы такой милый, когда злитесь.
Шелк понял, что столкнулся с женщиной — таких, вообще-то, немного — вовсе не очарованной и не потрясенной его персоной. Он вздохнул, разжимая челюсти. — По приказу Защитницы, от имени коей я говорю. Гасите факелы.
Офицер нехотя кивнула. — Ну, раз вы так... — Она махнула ближайшему дозорному. Факелы, фонари и жаровни начали гаснуть по обе стороны. — И что нам делать, а?
— Встаньте по стене, чтобы вас видела вся армия Кана.
— А. Хотите получить в харю?
— Нет, я... Слушайте — как ваше имя?
— Лейтенант Вералафель.
— Что ж, лейтенант, вы не выказываете должного уважения к старшим.
Женщина понимающе кивнула: — Ага. Потому что я инженер.
— Инженер?
Она склонилась к нему и доверительно пояснила: — Сапер, диверсант, минер...
— Я знаю, что такое инженер! — Едва контролируя голос, он продолжил: — Но я не знал, что всё это сочетается в одном... одной...
— А. Именно так, сэр. И бумаги имеются.
Шелк сжал пальцами виски. — Отлично. Как ни восхитительна беседа, я должен сорвать атаку и преподать урок.
— Вся внимание, сэр.
— Хорошо. Когда я велю, прикажите подчиненным присесть и зажмуриться.
— Странный способ отражать атаку — если позволено сказать, сэр.
Шелк, уже взбиравшийся на зубец, помедлил, горбясь. — Просто выполняйте, — зашипел он и продолжил карабкаться. Резкий ветер угрожал сбросить его с опасного выступа, но маг думал, что недавняя перепалка была приятнее обычного раболепия или презрения, выказываемых ему офицерами.
Оглядев поле, он обнаружил строй канезцев. Довольно близко. Важно, что он мог их видеть, а значит, и они его — будь здесь свет. А свет вскоре точно будет. Даже в избытке.
Он сжал руки и сосредоточился, призывая садок. Потратил известное время, чтобы собрать как можно больше энергии. Атакующие шагали медленнее, озадаченные исчезновением факелов на стене и башне. Шелк едва удерживал громадную, желающую выплеснуться силу. Ждать дальше означало превратить собственное тело в пепел.
— Сейчас, — проскрипел он лейтенанту сквозь зубы. Дал три удара сердца на выполнение приказа и выбросил ладони в сторону предместья.
Всплеск белого света, ярче любого дня, залил поле медленным потопом. Крики раздавались со всех сторон, нарастающие вопли паники. Он, кажется, на миг потерял сознание, но успел опустить руки и удержался. Моргая, он понял, что смотрит на лейтенанта, а та смотрит на него, зажимая лицо руками и тоже моргая.
— Могли бы предупредить, — зарычала она.
— Я предупредил.
— Мы тут не так организованы, чтобы прыгать по первому слову.
Шелк кивнул, признавая горестную истину. — Ну, мне мешала женщина-офицер, не умеющая вовремя заткнуться.
— Но я уберегла вашу харю...
— И теперь я должен вам свидание?
— Вы должны мне бутылку антанского черри-бренди.
— Будет.
Офицер кивнула в сторону поля, где продолжали звучать крики и панические вопли.
— Сегодня ночью не вернутся.
— Считайте, никогда.
Широкое лицо отвердело. — Никогда? Вы сказали... никогда?
Он отрицательно повел плечами. — Ну, я не столь силен. Может, через пару лет зрение начнет к ним возвращаться.
Суровый рот лейтенанта искривился от негодования. — Боги, мужик. Годы слепоты? Кто будет о них заботиться? Как они прокормятся?
Во второй раз за ночь Шелк воздел глаза к ночному небу. Неужели безрассудство стало всеобщей болезнью? — Умоляю. Они солдаты врага. Пусть все упадут в Идрин и утонут, я не пророню слезы.
Женщина качала головой в открытом осуждении. — Можете оставить бренди себе, маг. Выпейте. Вдруг найдете на дне человеческие чувства.
Шелк привык скрывать эмоции. Его оскорблял в лицо любой, испытывавший неприязнь и зависть при виде внешней красоты. Но почему-то осуждение этой женщины уязвило куда сильнее прочих насмешек. Он постарался принять особенно беззаботный вид и дружески ей улыбнулся, склоняя голову. — Тогда можете идти, лейтенант.
Женщина молча повернулась и ушла.
Желание донести на лейтенанта командиру хенганских сил овладело им лишь на миг. Не только потому, что лорд Плюнгет презирал его и мог бы повысить ее в чине, только чтобы досадить магу. Прежде всего ему не хотелось показать, что она пробила его шкуру.
Возможно, лучше будет ее раздразнить. Когда вскоре выпадет дозор на северной стене. Что маловероятно. Он мельком глянул за зубцы, проходя дальше. Усиленное Тюром зрение показало хаос, светящиеся фигурки кишели внизу, будто червяки, будто муравьи в развороченной куче.
* * *
После первой ночной прогулки и беседы с магом Айко сделала обыкновением гулять каждый вечер, иногда задерживаясь далеко за полуночный звон. Предусмотрительно пользовалась помощью ночных слуг, завела вежливое знакомство с дворцовыми стражниками.
Но сегодня она была не одна. С Ивонной. Шумное присутствие сестры напомнило об иной причине предпочесть свежий воздух ночи переполненным покоям: там жарко от слухов, соперничества, интриг и вечной пустой болтовни.
Сегодня настроение в городе стало иным. Она ощутила сразу. Скажем, стало слишком тихо, будто по молчаливому согласию все три сотни тысяч обитателей заперлись в жилищах.
Айко застыла на мощеной дорожке сада и вслушалась. Ивонна продолжала болтать. — Знаешь, пошли сплетни о тебе и твоих прогулках, — провозгласила она со смехотворно фальшивой заботливостью.
Айко нахмурилась. С юга нарастал странный шум. — О?
— Да. Кое-кто говорит... — Ивонна помедлила, ожидая. Когда Айко промолчала, принялась снова: — Ну, может, мне не следовало бы...
"Сама раззвонила, дура" . Айко вздохнула и приняла наживку. — Что же они говорят?
Ивонна приблизилась, оживленная темой сплетни. — Ну, кое-кто... не могу даже сказать кто именно...
"Ты одна из них".
— ... говорит, что ты завела любовника среди хенганской стражи! — Девица довольно загоготала. — Можешь поверить?!
"Боги, да ты наслаждаешься. Жалкая сучка".
— Что прогулки лишь оправдание для встреч с...
— Понятно, — бросила Айко. Она смотрела на юг. Там явно слышался шум нападения, раздавался громовый голос отбивающегося Королла. Братья и сестры умирают на приступе стен Хенга, а эта вялая корова суетится, распуская пошлые слухи. Каждая мышца Айко горела, желая пробить путь из дворца и броситься на стену.
— Ты даже не слушаешь! — заныла Ивонна. Ее откровения явно не вызвали желаемого эффекта.
— У него далеко торчит?
Ивонна недовольно наморщила нос, пытаясь понять. — Чего?
— У моего любовника. Торчит как у жеребца? Знаешь, я не отказалась бы.
Крылья носа Ивонны гневно раздулись. — Тебе плевать, что думают все?
— Мне не интересны мысли идиоток. Нам пора доложиться Халленс. — Она побежала, не заботясь, следует ли сестра по оружию за ней.
В покоях кипела активность. Вооруженные сестры охраняли каждый вход, другие собирали вещи. Она подскочила к Халленс и поклонилась. Наблюдавшая за приготовлениями Халленс кивнула, показывая, что слушает Айко.
— Атака на южную стену, — доложила Айко. — Мы к ним?
Снисходительная улыбка показалась на губах начальницы. — Нет, Айко.
— Но неожиданное нападение с тыла может изменить ситуацию — мы могли бы взять ворота и ждать, пока не подойдет помощь.
Улыбка стала шире, ближайшие сестры разинули рты, некоторые улыбнулись от недоумения. Командир лишь покачала головой. — Это лишь пробные попытки, Айко. Чулалорн должен испытать стены... нет... — Она замолчала, имея привычку поправлять себя на средине фразы. — Скорее король испытывает хенганцев. Он должен измерить степень готовности, верно?
Айко, сжавшая губы и переполненная возражениями, помотала головой. — Когда же мы будем готовы к драке?
Тонкие губы старшей женщины поджались. — Есть другие новости, Айко. Сестры обнаружили покои посланника пустыми и начали спрашивать о его местонахождении. Пришла весть, что он перешел к Защитнице. Без сомнения, куплен хенганским золотом. Он предал доверие короля.
