Книга вторая

Ильм даже дыхание затаил от удивления. Такое ощущение было, что храмовник постиг премудрость книжной грамоты только вчера и то с превеликим трудом. Пришлось немного подождать, пока благостный справится с немудреным текстом подорожной. Наконец тонкие, крепкие пальцы скрутили документ в тонкую трубочку.

— Насколько я могу судить, этот свиток принадлежит тебе.

— Так и есть,— подтвердил Ильм.

— Свиток есть искусная подделка.

— Да, благостный,— тихо согласился некромант.

— Причины?

— Прошу меня простить, но это вопрос для светской власти.

— Я для тебя власть и светская и церковная, ибо служу я рабом Единого и воином короля.

— Я понял. Причины просты. Настоящий документ я утерял, а обстоятельства сложились так, что иного, чем тот, что ты держишь в руках, выправить не смог.

— Твой ответ услышан,— настоятель взял в руки перстень с черным самоцветом,— скажи, этот знак принадлежит тебе по праву?

— Да,— твердо ответил Ильм,— я костяной мастер четвертого класса. Я окончил высшую магическую школу в вольном торговом городе Туров.

— Тебе понятна суть предъявленного обвинения?

— Да. Нарушение ношения цеховых знаков и документов их подтверждающих. Для некромантов сие нарушение находится полностью под рассмотрением Ордена Единого.

— Где твой патент?

Ильм замялся. Где он мог слышать этот голос?

— Глаголь, сын мой. Глаголь правду.

— Да, настоятель, — Ильм прокашлялся, — мне пришлось бежать из Турова. В спешке. Патент остался в городе.

— Твой ответ услышан,— медленно проговорил слуга Единого и взял двумя пальцами баронское кольцо,— теперь настала очередь вот этого украшения. Это твое по праву?

— Да.

— Ты знаешь, что это такое?

— Да, это баронское кольцо. Я направлялся в столицу, чтобы предъявить свои права на наследство.

В темнице вновь повисла тягостная тишина. Храмовник замер с кольцом в руке, но из-за низко опущенного капюшона было совершенно непонятно, смотрит ли он на него или занят чем-то совершенно посторонним.

— Братья, оставьте нас одних, — голос настоятеля прозвучал неожиданно глухо.

Оруженосцы буквально на цыпочках, стараясь лишний раз не греметь оружием и доспехами, дружно покинули пределы темницы.

— Это кольцо принадлежало советнику короля, графу Кашу Жаготу,— так же глухо продолжил рыцарь храма, — ты, некромант, назвался сыном Нотара. Где истина?

— Я узнал о том, что мой отец барон Каш совсем недавно. До того момента почитал своим отцом того, кто указан в подорожной,— Ильм прервался, пытаясь правильно сформулировать свою мысль. Я бастард.

— А сыновья по чистой крови?

— Их нет в живых.

— Точнее,— потребовал храмовник.

Ильм мысленно проклял и себя и его и необходимость импровизировать прямо на ходу.

— Насколько я знаю, старший сын графа Нимтор скончался по прошлой осени от скоропостижной легочной горячки. Средний сын Кейт служил в гарнизоне Турова и был убит при странных обстоятельствах.

— Еще бастарды в семье были?

— Да. Гор сын Каша. Он живет в Турове. Наше знакомство было случайно.

— Он не пожелал владеть кольцом?

— Нет,— Ильм пожал плечами,— причины мне не известны.

— А ты пожелал?

— Я пожелал.

— Хорошо,— бесстрастно произнес настоятель,— как ты узнал, что являешься частью семьи Каша?

— Случайный разговор с Гором за бутылкой доброго вина. Он расспросил меня о моем прошлом и вот.... Гор хорошо знал историю своей семьи. Я понимаю, что все решит испытание крови, но.... Все сложилось очень точно.

— Как звали твою мать?

— Ронга.

— Она жива?

— Нет, она мертва, как и мой приемный отец. Я сирота с малых лет.

— Кто тебя приютил?

— Добрые люди.

— Где это место? — настоятель задавал вопросы методично, словно гвозди забивал.

— Селение Гнилуха на западной границе.

— Отчего так далеко?

— Мою маму туда отправил барон Каш,— Ильм потряс головой, — то есть мой отец. Во владения барона Ружа, его друга. Обстоятельства мне неизвестны. Я тогда совсем грудным ребенком был.

— Что было дальше? — голос храмовника едва заметно дрогнул, но это не ускользнуло от чуткого слуха некроманта.

— В самом конце войны, или почти сразу после ее окончания, не могу сказать точно, Гнилуху уничтожили эльфы каратели. Кажется, я остался в живых один.

— Поясни.

— Наш дом стоял почти у самых ворот...., — Ильм вздохнул, заново переживая события той страшной ночи,— когда стало ясно, что на улицах идет бой, я, как и все схватил оружие и бросился на улицу. Видят боги, я не струсил и не отсиделся за чужими спинами.... Одного эльфа, того, что застрелил из лука мою названную младшую сестренку я достал топором. Он не видел меня.... Он стоял ко мне спиной.... А моя сестра была пришпилена к дому стрелой.... Сил у меня было достаточно. Злости и отчаяния тоже. Я ударил его в спину и прорубил доспех. Он упал и больше не пошевелился. Я вытащил из него оружие и побежал дальше и тут меня заарканил скакавший мимо конник. Он протащил меня по проселку за пределы тына. Там его нашла чья-то стрела..... Когда я пришел в себя, вся Гнилуха была одним большим пожарищем. Жар был такой, что трудно было близко подойти. Я побродил вокруг, никого не нашел, потом увидел издали эльфов и решил убираться подальше.

— Сколько тебе было тогда?

— Шестнадцать зим.

— Почему тебя не забрали в армию?

— Был подмастерьем кузнеца.

— Что было дальше?

— Я долго блуждал без всякой надежды. Однажды, совершенно измотанный, я набрел в лесу на странного человека.....

— И?

— Он очень меня напугал, но голод был сильнее. Он, как и ты, придирчиво расспрашивал меня, а потом накормил. Да.... А потом предложил поискать судьбу на тракте. Точнее постараться ее догнать. Успеть догнать.

— Успел?

— Да. Я повстречал своего первого и самого главного учителя.

— Как его имя?

— Магистр Хонв. Он рекомендовал меня в магическую школу. Только это было гораздо позже.

— Выходит тот странный человек оказал тебе медвежью услугу,— заметил настоятель,— не будь его, твоя судьба сложилась бы иначе, и ты не сидел бы здесь в ожидании казни. Так?

— Нет, благостный. Я очень благодарен тому человеку и ничего не стал бы менять в своей судьбе.

Храмовник медленно поднял капюшон и откинул его за спину.

Ильм вытаращил глаза и попытался подняться. Без особого успеха, впрочем. Перед ним как наяву предстала заснеженная поляна в лесу, костер в окружении камней, нелепо одетый незнакомец.... Низкий лоб, горбатый нос, выступающий вперед подбородок..... Метательный нож в руке....

— Не может быть,— просипел он,— не может быть.....

— Выходит, что может. — настоятель развел руками.— Неисповедимы пути у Единого. Много раз в этом убеждался. Убеждаюсь и сегодня..... А ты изменился, мальчик. Очень изменился..... Пожалуй, я должен сказать тебе кое-что. Я был духовником графа Каша и очень хорошо знаю про его жизнь. Мне было известно многое из того, о чем ты мне поведал. Сердце мне говорит так же, что еще больше ты не захотел мне рассказать. Но.... Повторюсь — неисповедимы пути у Единого. И еще. Я отпущу тебя.

— Как же....

— Не волнуйся, я найду, кого сжечь завтра на площади. Никто ни о чем не догадается. Ты можешь изменить свое лицо?

— Да, настоятель.

— Измени его. Тебя развяжут и накормят. Завтра после заката мой человек сведет тебя с одним купцом. Он следует в столицу и ему нужны люди для охраны. Все тряпки с себя сними. Дам тебе чистую одежду. И, одна просьба.... Когда получишь дворянство, загляни ко мне. Хочу быть уверенным, что совершил благое дело.

— А если не получу?

— Что ж, — брат-настоятель встал и направился к двери,— по всякому в жизни случается. Тогда сам решай, как поступить. Прощай.

— Подожди,— встрепенулся Ильм,— корчмарь из "Старого лиса" он.....

Брат-настоятель предупреждающе вскинул руку.

— Ни слова больше, чадо. Их и так было сказано слишком много. Небеса все видят лучше нас, а мы испытываем их терпение, полагая, что можем изменить этот мир к лучшему. Прощай.