Цветок цикория. Книга Ii. Дом для бродяги

— Жалуйся дальше. И если кто-то вздумает нас подслушивать, я откручу их бессовестные головы, — громко сообщила Юна.

— Мне уже стало легче, — Николо оглянулся и сразу встал. Сделался отчетливым силуэтом на фоне фонарного света. Кивнул гостям, толком их не видя.

— Это я, Яков, — издали подал голос Яков и пошел к свету, придерживая пацана за плечо.

Клим двигался деревянно, рывками переставлял ноги, и получалось так, будто тело его не слушается. Он, без сомнения, уже понял, куда попал и чей разговор подслушал. И он никак не мог уместить в голове — его не убили, его не гонят прочь, от него не шарахаются...

— Николо, вы слишком ответственны, — продолжил Яков. — Не надо так много ждать от себя. После разговоров с Микаэле мне представляется, что ваша семья — жонглеры. Ваш папа подбрасывал и держал в полете безумное число золотых шаров... и вдруг пригласил на арену вас, а сам ушел посреди номера. Вы остались работать вместо него. Публика в восторге и предвкушении. Толпа обожает освистывать и охаивать. Есть такие — они ходят в цирк, мечтая увидеть акробатов, падающих с каната, и фокусников, у которых кролики застревают в шляпах.

— Что же делать, я правда не могу удержать все, что подбросил папа, — Николо виновато развел руками. — А это чьи-то судьбы. Если сдамся и прерву выступление, будет катастрофа. Мне некого позвать на замену. Наши обычные обходные схемы не сработают, ведь старший князь дома способен в любой миг порушить их, за ним право и сила. Пока, увы, все именно так плохо...

— Тогда ответ очевиден. Делай, что можешь и не слушай свистунов. Кстати, этого юношу зовут Клим. Он всей душою желает, чтобы деньги были поделены по честному. Я рад, что именно сегодня вы встретились. Клим тоже старается изо всех сил, от души. У него, как и у вас, многое валится из рук. Но Клим дорос до того, чтобы задавать вопросы напрямую.

— Знаете что, доросшие, — тихо и зло сказала Юна, — а идите-ка куда подальше. — Ники надо выспаться. Утром станете портить ему кровь. Яков! От тебя не ожидала. Уж ты-то...

— В чем еще я неправ? — с напускным смирением вздохнул Яков.

— А в чем ты прав? Ты постоянно приводишь детей в нездоровом, недопустимом состоянии. Вот опять: мальчик голоден, плохо одет и ужасно, вовсе не по сезону, обут. Он же заболеет!

— Ты видишь в темноте?

— Когда злюсь... да, — почти не удивилась Юна. Подошла ближе, пристально глядя на Клима. — У него взгляд как у Васи в нашу первую встречу. Ники, надо выделить средства для его подопечных, у него конечно есть такие. Помнится мне, Вася, пока в корпусе творилось невесть что, держал в страхе весь пригород, и только так мог добыть еду младшим. Клим, вы наверняка добываете деньги всеми способами. Клим, это совершенно недопустимо, и однажды вам станет больно думать о своих ошибках.

— Терпи, Вася дразнит ее заучкой, — громко прошептал Яков. Одернул себя и постарался избавиться от неуместной веселости и еще более опасной беспечности... но все же закончил фразу: — Юна преподавала в пансионе. Она и теперь норовит всем детям выдать еду, учебник и домашнее задание.

Клим стоял все такой же деревянный, моргал и морщился. Переводил взгляд с одного лица на другое. Потел, кусал губы...

— Ты и есть Ин Тарри, — сказал он наконец. — Настоящий золотой человек. От рождения до гроба... в золоте. Точно?

— Поправка, — Николо поддернул запачканные землей манжеты. — Я не знаю, где родился. До пяти лет жил в приюте. О том времени помню мало... Холодно было, и еще крыса. Рыжая. Она бегала по одеялу, и я не мог спать, боялся, что она съест лицо. Но пришел папа и забрал меня. С пяти лет все в золоте.

— Ты, — Клим рывком отвернулся от князя и уставился на Юну, — тоже из золотых?

— Вот, — Юна добыла из кармана сто рублей. — Это все мои деньги. Таскаю с собой, а зачем? Меня кормят, но наружу не выпускают. Подкупить соткой никого в особняке нельзя. Хочешь, и эти отдам.

— Юна моя гостья, — пояснил Николо. — Дорогая для души, хотя мы знакомы недавно.

Клим снова рывком повернулся и глянул на Якова.

— А ты? Кто ты, наглый дядя?

— Я сам по себе. Однажды пришел к Микаэле и потребовал солидную сумму, чтобы мои гнезда хорошо развивались. Он выделил средства и поставил условие: присмотреть за его детьми. Я присматриваю. — Яков положил руку на плечо Клима и осторожно придвинул его к себе, чтобы расстояние от пацана до Николо стало безопасным. — Так я стал состоятельным. И цель моя сделалась досягаема: Пашка-Шнурок дописал труд всей жизни под названием "Устав вольных воспитанников". Желает устроить самоуправление в среде учащихся, приглашенных с улицы. Идей много, даже слишком. Николо, там есть и такая: походы на парусных судах и шлюпках. Он вписал еще самолеты и автомобили. Он бы и паровоз вписал, но я успел отнять перо.

— Он подал мне на рассмотрение. Толково, — кивнул Николо. — Со временем даже станет прибыльно, это когда он научится совестить и ублажать меценатов. Павел Котов гибкий и умеет ладить с людьми, у него получится.

— Вы можете отправить детей на Мьерн. Пусть разбирают горелые верфи. Уверяю вас, уцелевшие корабли будут в исключительной безопасности. И, если на острова забредет борзый газетчик, ему же хуже.

— Но детей он станет подбирать лишь весной, — огорченно возразил Николо. — Я слышал, как за обедом Павел Котов обсуждал тему с Юсуфом и Василием, а дядька Яр их всех отчаянно ругал. Думаю, на самом деле он ревновал и желал войти в дело.

— Дети для пробного набора, может статься, найдутся немедленно, — Яков сжал пальцы на плече Клима. — Хотя я могу и ошибаться. У Клима под рукой довольно-таки многочисленное гнездо.

— Давайте отложим до утра сложные темы, — Николо снова поправил манжеты. — Признаю, я очень устал. Вышел в парк, чтобы отдохнуть. Учился сажать ростки, надеясь подкупить Юну или разжалобить, но непременно выслушать любимую сказку брата. Стыдно, я занят и не знаю то единственное, что обеспечивает Паоло крепкий сон. Клим, вы сможете задержаться в имении хотя бы на день-два? Мне порой трудно выкроить время. Но мы могли бы кушать вместе, меня не отвлекают делами во время еды. Завтрак в пять. Вас устроит?

— Да, — Клим кивнул быстрее, чем понял свой ответ.

— Хорошо, в таком случае желаю всем доброй ночи, — Николо отвернулся было, но остановился и оглянулся. — Яков, вы серьёзны в отношении детской морской школы на Мьерне?

— Вы сами дали идею, рассказав про острова. Там бухты малой глубины и неплохая погода. Рядом нет большого города, просторно.

— Определенно, вы прибыли кстати. Юна, идемте.

Князь удалился, следом неслышно скользнули люди его охраны, южане — Клим, кажется, лишь теперь их заметил и передернул плечами. Сел, как подрубленный. Долго молчал.

— Что такое клепер? Или как там его?

— Клипер. Пошли, покажу. В стеклянной галерее три десятка картин. Николо без ума от кораблей, это был удар в сердце — сжечь верфи.

— Клипер. Корабль... и только паруса, нет паровой машины?

— Эта история началась больше полувека назад, когда скорость доставки груза стала поводом для устройства парусных гонок. Наверняка в библиотеке Николо есть подходящая книга, не очень научная и не слишком длинная, с рисунками и данными о победителях — капитанах и кораблях.

Клим поднял руку, обрывая поток слов. Судя по лицу, он мгновенно разозлился и так же сразу взял себя в руки. То есть понял, что его кормят сладкими обещаниями, и постарался вернуться к теме, которую обдумывал.

— Ты пришел к старшему князю, потребовал золото и он отдал? Неужто просто так, вот тебе, чужаку с улицы...

— Да, он принял решение после нашей первой встречи, сразу. Микаэле умеет видеть людей насквозь. Он велел брать с запасом, понимая, что из-за истории с артелью не сможет повторно выделить средства долго... даже если уцелеет.

— И я мог прийти, потребовать? Меня бы пропустил Курт-волкодав?

— Ну, знаешь ли, требовать неумно и неправильно. Пашка-Шнурок год писал план дела, считал деньги до копеечки: и как расходовать, и на чем заработать. Он даже первый список меценатов уже подготовил. Ин Тарри не помогают тем, кто берет, чтобы разбогатеть. Они поддерживают настоящих сумасшедших, для кого вопрос жизненный, а не шкурный.

— Я мог прийти, — снова повторил Клим. — И не сгорела бы верфь. Если б мои были на островах, не сгорела бы. Клиперы. Парусные. Ха, я думал, меня хотят задешево купить, а меня — задорого... ведь не может все это быть на самом деле. Никак не может. Где-то ловушка. Нет: все тут — ловушка. Хитрющая. Все это имение подставное! Мне подсунули какого-то парня, и я уши развесил. Почти поверил, что он и есть князь. Ха! Князь. Сидит и в грязи копается. Князь, как же...

Пока Клим сопел и бормотал, Яков поднял фонарь, осмотрел: масла на донышке, но еще есть и даже, пожалуй, хватит.

— Вставай, пошли.

Положив руку на плечо Клима, который больше не дёргался от прикосновений и даже не замечал, что его ведут и поддерживают, Яков зашагал через сад. Все пока складывалось слишком гладко. Еще бы понять: где же галерея с картинами? Он и был-то в ней всего раз, когда Пашка Котов показывал клиперы, сходя с ума и задыхаясь от избытка радости... Высокие окна — от пола до потолка, целиком стеклянные, с витражными вставками. Яков помнил их, но не мог сообразить, где именно искать, тем более ночью. Из-за спины призраком явился Юсуф. Отобрал фонарь.

— Клиперы посмотреть, — шепнул Яков.

Юсуф не возразил, повел короткой дорогой, пользуясь неприметными лазами в зеленых изгородях. Зажег электрический свет в галерее. И сам стал водить от картины к картине, поясняя: почему выбрано именно такое название корабля, кто художник, новая картина или старая, в каком году корабль победил в гонке и уцелел ли он после пожара на Мьерне.

Долго-долго Клим стоял перед маленькой картиной почти в самом углу. Отчего-то именно этот корабль он выбрал из всех, еще не узнав его имя. С распахнутыми во всю ширь глазами, каменно неподвижный, он слушал про постройку, участие в гонке и страшный шторм. Про первое имя — "Астра" и его смену, ведь крушение сочли проклятием, позвали белых жив и попросили дать паруснику новую судьбу... Так он стал "Золотой ланью" и был успешно снят с рифа, восстановлен. Но, увы, время клиперов уже прошло, спасенная "Лань" дешевела и меняла хозяев, превращаясь в грязную, скрипучую развалюху... Николо нашел ее и выкупил за смешную цену. Полностью восстановил, даже перевез на острова уникального резчика по дереву для точного повторения фигуры женщины под бушпритом — такая была изначально, еще на "Астре". И вот эта маленькая картина изображает обновленную "Астру", ценитель поймет по набору парусов и иным мелким деталям. Картину написал Микаэле Ин Тарри, она, как и вся галерея — подарок, полученный Николо не так давно. Часть имения, ставшего для него резиденцией.

— "Лань" ведь не сгорела? — жалобно спросил Клим, глядя на Юсуфа и уже не отодвигаясь от пустынника, такого страшного и большого...

— После прошлого ремонта Ники сберег все промеры, чертежи, рисунки кают и надстроек, подробные описи мебели и отделки... как чувствовал. Осталось много фотографий. Могу найти альбом. — Юсуф прищурился, что-то решая. — Держи друга рядом, а врага еще ближе, сказал мудрец. Я смиренно последую завету. Рядом, во второй линии, у нас есть еще один наш особняк, он пустует. Твоя банда могла бы захватить его уже завтра, о непочтительный враг моего господина и хозяина. Подвоз дров и продуктов налажу. С тебя список размеров обуви и одежды захватчиков. И примерное их число, я не допускаю расхода продуктов попусту.

— Зачем бы такому, как ты, делать одолжения такому, как я?

— Сделка, — улыбка Юсуфа была змеиной. — Накормлю, одену и согрею. Все — в долг. Но "Золотая лень" должна быть снова спущена на воду через... три года, да? Пусть именно через три, о гость, охочий до чужого золота. Решено. Не справишься, я перережу твое горло. Лентяи не должны дышать заемным воздухом до старости.

— Но деньги не твои, — вскинулся Клим. — Все подарки от князя, что за сделка?

— Я уже подарил тебе жизнь, о враг моего друга, — совершенно серьёзно пообещал Юсуф. Кивнул, подтверждая сказанное. И беззвучно сгинул...

Яков проследил всю сцену молча, и даже не рассмеялся, наблюдая занятнейшее выражение на лице Клима, когда от остался один перед картиной.

— И что же теперь... — устало пробормотал Клим, озираясь. Добрел до кресла, ощупал шелковую обивку, скривился и сел на пол.

— Прежде всего я вернусь к тому Климу, другому — который теперь взрослый и который мне друг. С него начался вечер, он переживает за меня. Твои младшие убили его людей. Мне надо понять, устроены ли семьи. Что можно и нужно сделать для осиротевших детей. Ты думал, что у них могли быть дети? Что эти дети не нуждались в золоте Ин Тарри или еще чьем-то, пока жили в полной семье?

— А если и думал... они сами полезли, ужасно грубо. Хотели сдать Хому жандармам.

— Разберусь. Тебя и твоих в дело не буду мешать. Если вы не намерены принести извинения. Подумай. Это больно, но иногда очень полезно — извиняться. Даже за то, что уже не исправить.

Клим кивнул и снова оглянулся на картину. Парусник лежал в полупрозрачной ладони волны, картину рассекал узкий луч света — как нож. Луч прорвал тучи и ударил в борт, и сделал черную пену волн — жемчугом...

— Я не стал бы брать деньги Ин Тарри для некоего Клима и горстки его пацанов, — Яков сел в кресло. — Мне надо больше. Отнять у артели всех детей. Всех! Я хочу, чтобы они выросли, выучились, нашли себе дом и дело. Дожили до старости.

Клим покачал головой и усмехнулся. Вслух он не сказал свое любимое "Врешь!", но определённо подумал. Он устал спорить и вообще — устал. Все слишком, все странно, мир развалился, и сам ты — корабль, схваченный штормом. Впереди рифы, удар... и дальше — кто скажет?

— Тебе подарил жизнь сам Юсуф... Значит, ты можешь уйти и все, что слышал здесь, рассказать взрослым в артели, чтобы они передали майстеру. — Нехотя признал Яков. — А можешь остаться и позавтракать с Николо. Что дальше — не знаю. Будет трудно. Но сам я постепенно повзрослел и понял: деньги не поделить по-простому. Ты думаешь, деньги — мертвое золото. Вещь. А они... пар в машине людского общества. Их надо заставлять работать. Ин Тарри на мой вкус вроде инженеров. Точно просчитывают КПД любого дела. Знаешь, что за штука — коэффициент полезного действия? Придется выучить, если останешься здесь. Конечно, тебе не выдержать темпа работы Николо, он спит по четыре часа, он помнит всех и все... Но и ты будешь пыхтеть, тащить свой вагон дел. Учиться.

— Он точно из приюта?

— Да. Он и еще один сын Микаэле. Иди, отдыхай. Тебя проводят, вон человек у двери, давно стоит и ждет. А вот мой адрес на этой неделе. Сделка в силе.

Выползок, первая жизнь. Десять дней до смерти

— Ну и толку — понимать в золоте больше, чем кто-то еще, — хмыкнул Локки. -Золото оно и есть золото.

— Ты упрямый, братец Локки, — задумался Йен. — Из-за одной буквы в имени мы спорили месяц, и все равно мне пришлось уступить. Ты безнадежно упрямый... первый раз я оказался бессилен хоть что-то объяснить и отстоять. То есть с тобой такое — каждый раз, тебя нет в сети золота. Я о чем? Не знаю, как объяснить свой дар, а ведь очень хочу быть понятым. Пробую снова... представь: ты зрячий, а все кругом слепые. Ты знаешь, что небо синее, трава зелёная и летом летают бабочки. Ты знаешь, что орел в вышине, ворон сливается с ночью, голуби умеют кувыркаться и вспыхивают светом. А прочим слова-то такие не нужны! Они не видят. Синее, солнце, небо, бабочки, орлы... все — пустое.