Дух ветра

Помедлив, я присела на корточки. В яме в полный рост мог бы уместиться стоя взрослый человек. Я задумчиво нахмурилась. Неужто легенды о жертвоприношениях во имя Вечности правдивы?.. Я скривилась от отвращения. Нет, не буду вспоминать подробности ритуала... Когда про них читаешь — это одно, а когда стоишь у края колодца, в который утекала кровь обреченных, — это совсем другое... И посмотрела на плитку с символами. Лучше ими займусь... Встав, я прошлась вдоль кромки "звезды", внимательно изучая каждую закорючку. После сюрприза от памяти, неожиданно "вспомнившей" то, о чем я понятия не имела, записывать бессмысленно. Когда эти знания пригодятся, они всплывут сами собой.

Остановилась я лишь однажды — там, где заметила выступающий край плитки. Словно бы... не отсюда. Я обошла яму и склонилась над острием "звезды". Точно. Этот кусок камня — более... старый. Другой. Трещин больше, они глубже. Края сильнее крошатся. Символы потертые и по краям... кажется, кровью запятнаны. Я содрогнулась, рассмотрев в мелких трещинках коричневые вкрапления. Хотя, возможно, это слюда...

Прогнав отвращение, я решительно вынула кусок плитки из выемки. Выпрямилась, бережно держа в руках находку, встала и почти сразу уловила дыхание ветра. Взъерошив мои волосы на макушке, он прошмыгнул мимо и нырнул в колодец. Вот оно, нужное!.. Я перевела дух и вздрогнула от резкой боли, когда острые края плитки впились в ладони. По запястьям тонкими ручейками потекла кровь, руки по локоть вспыхнули холодным огнем. То ли — плата, то ли — моя глупость... Переживу.

Спрятав находку в поясной карман, я осторожно вернулась к лестнице и спустилась с возвышения. Больше здесь делать нечего. Темный лаз распахнулся, едва я очутилась у стены. Я оглянулась на прощание. День прошел не зря... Опустилась на карачки и скользнула в узкий проход, обдирая плечи и колени. Ладони ныли, и ползти пришлось, опираясь на локти. Потом перевяжу... Хотя, спорю на свое наследство, раны уже затянулись сами собой. Такова природа магических вещей — как калечат, так и лечат.

* * *

Выход появился, едва я к нему подползла. И первое, что увидела, это знакомое лицо.

— Не за воротник!.. — предупредила, высовываясь из лаза по плечи.

Шхалар, разумеется, мои слова пропустил мимо ушей. Молча выволок меня за шиворот и поставил на ноги. Цепко и быстро осмотрел с головы до пят. Взял за руки и заставил разжать кулаки. Раны не обнаружились, но обе ладони распухли, а кожа с внутренней стороны приобрела синеватый оттенок. Много выпил камешек... Я сморщилась. Руки по локоть онемели. И как с потоками работать, если пальцев не чувствую?..

— Покажи, — велел мой спутник коротко.

— "Ясси, как ты? Я так волновался!", — пробурчала хмуро, кончиками пальцев кое-как вытаскивая из кармана находку. — Да, Шхал, я знала, что ты за меня переживаешь!..

Сумеречный не ответил, внимательно изучая кусок плитки, который стал совершенно красным. А символы почернели.

— Это не я... — промямлила в ответ на задумчивый взор. — Это он... сам...

— Пошли отсюда, — Шхалар спрятал находку в свой поясной карман. — Дело сделано, и время почти кончилось. Пора уходить, — и вручил мне потерянную сумку.

Часы как раз ссыпали последние крупинки во вторую чашу, готовясь наполнять третью. Я насупилась, перекидывая сумку через плечо, и собралась потребовать свое приобретение назад. Открыла рот и замерла, поперхнувшись невысказанным. Ветер шаловливо скользнул мимо меня, взъерошив волосы, и исчез в тайном ходе, сокрытом иллюзорной гранью. И меня снова "торкнуло". Я инстинктивно развернулась и метнулась за ветром. Здесь еще что-то есть... Шхалар тенью последовал за мной.

Я вихрем пролетала через пещеры, не чувствуя усталости — сила древнего храма здорово меня подлатала. И хотелось сворачивать горы, но этого не потребовалось. Очутившись в тупиковой пещере, чьи стены украшали спящие лица, где по полу стелилась белесая дымка, приглушая шаги, я зорко огляделась. Здесь физиономий оказалось больше, хотя пещера была меньше предыдущих. Здесь лица "смотрели" не только со стен, но и с неровных колонн сталактитов, словно кто-то неведомый прилепил к ним отрубленные головы, да так, чтобы в одной "связке" четыре рожицы оказались по сторонам света.

Содрогнувшись, я направилась в дальний левый угол, присела и потянула самую носатую физиономию за выдающуюся часть. Та послушно открыла рот, и к моим ногам упал потрепанный свиток, перевязанный грубой серой нитью. Я осторожно подняла его и сунула в поясной карман. И перевал дух. Снова отпустило. Ветер, погладив меня по щеке, скользнул в невидимую щель да пропал.

Я встала, обернулась, но сказать ничего не успела. Шхалар приподнял бровь и протянул:

— И где же мы находимся?

— А что? — я потерла, разминая, онемевшие ладони.

— Я думал, ты идешь к выходу. А ты рвалась в тупик к тайникам?

— Я вор, а не искатель, — напомнила на всякий случай, доставая планы чертогов, — куда умею — туда и привожу.

— А теперь будь добра привести туда, куда не умеешь, — он выхватил из моих рук мятые листы. — Так, мы были здесь, а сейчас...

Я поджала губы и придирчиво изучила клубок лабиринтов, интуитивно определив место:

— Здесь, кажется...

— Кажется? — переспросил сумеречный едко. — Кажется?

— Если ты такой умный — разбирайся сам! — огрызнулась в ответ.

— Яссмилина, ты одного не понимаешь. Чертоги вытягивают из нас силу, — сказал Шхалар глухо, и я наконец заметила, что его яркие сизые глаза стали тусклыми, черными. — Еще немного — и от меня будет меньше толку, чем от тебя до инициации. Пояснения нужны?

— До рабочего входа — десять пещер, и я уверена, что он там!

— Тогда вперед, — скомандовал он, — и так, чтобы я тебя видел. Вдруг опять порыв поймаешь.

Как в воду глядел... Я втянула носом воздух, но удрать не успела. Попыталась просочиться мимо Шхалара, но столкнулась с невидимой стеной и очутилась сидящей на полу. Порыв же проскочил и исчез в узком проходе. Я разочарованно сплюнула.

— Не туда, — заметил сумеречный сухо. — На выход.

— Но тут осталось дело!.. — я встала и попробовала обойти его, но вновь уперлась в незримую стену.

— Чертоги никогда тебя не отпустят, — Шхалар крепко взял меня за плечо повыше локтя, увлекая за собой. От его ледяной руки по коже побежал холодок. — Одна приманка будет сменять другую, пока не кончится время. А когда оно кончится, ты станешь одной из масок — тайником. Да, я тоже в курсе дела. Здесь есть вещи, которые хотят, чтобы их нашли, и зовут к себе. Но не всегда их нужно возвращать людям. Ты не уйдешь отсюда с опасными находками. Да и без них — тоже. Потому что ты уже стала частью чертогов.

Я невольно покосилась на спящие лица. По спине ледяным ручейком пота побежал страх. Они и вправду живые?..

— Та-тайники?..

А ведь я чуть в рот за находкой не полезла!..

— Та-тайники, — передразнил сумеречный. — Куда? Хватит порывов.

Ветер свистел в ушах, манил и звал за собой, подталкивая в спину... Не понимаю, как Шхалар ухитрялся его приглушать... Я вот не знаю заклятий, которые могли бы отрезать вора от его зова. Впрочем, он же чешуйчатый, он всяко больше меня знает... Не хочу обратно! Ветер, покрутившись рядом, пробрался под кожу, щекоча и заставляя подпрыгивать от нетерпения.

— Шхал, отпусти!.. — заныла я, когда терпеть щекотливый зов уже не осталось сил. — Я один только тайничок вскрою!.. Ну, Шха-а-ал!..

Он промолчал. Я метнулась в сторону и оказалась зажатой под мышкой. Отвлеклась от зова и недовольно заелозила, засопела, ругаясь.

— Мне неудобно! — попыталась извернуться, получила по мягкому месту и перекочевала на плечо.

Ветер тоскливо ластился к рукам, намекал чертоговы сокровища, умолял вернуться, и противостоять ему — почти невозможно, и так хотелось поддаться... Но меня снова изловили в воздухе, встряхнули, разлучая с потоком ветра, и водворили на плечо. Я шмыгнула носом, пробормотав "так нечестно".

— Не жалуйся.

— Не подслушивай!

— Не ной.

Последняя пещера сменилась знакомым светящимся коридором.

— Тогда отпусти!

— Уверена, что сможешь управлять своим ветром?

Вообще-то нет...

— Разумеется, да!

Он фыркнул, не поверив. Я оперлась локтями о его спину и уныло вздохнула. И разве станешь с такой нянькой хорошим вором?.. Я попыталась зажать уши, но тихий зов звучал внутри меня песней — то манящей, то угрожающей, то ласковой, то отталкивающей. Вечность, когда же это кончится... Коридор завилял быстрыми поворотами, и меня знакомо замутило. Сумеречный решил не ждать, когда я снова сорвусь, и перешел на укороченный путь. Мгновение тошноты — и Шхалар остановился. И замер напряженно.

— Ну и?.. — спросила недовольно.

А ветер... отстал. Я ощущала его — позади, мечущегося в тисках древних стен. Он выл из-за поворота коридора, звал обратно, и там, где мелькал порыв, покрывался чешуйками ряби воздух. И я с удивлением поняла, что чихать мне и на часы, и на время. На все чихать с высокой башни. Я хотела вернуться обратно. Жутко. Непреодолимо. И, обнаружив в себе это стремление, поняла. Так воры и сходят с ума. Так и теряют себя, продавая душу ветру в обмен на старые безделушки. Так и предают близких, забывая обо всем, ломая преграды на пути к вожделенной цели. И так погибают, пропадая бесследно.

Я сникла. И никакие предупреждения не помогут избежать плена зова. До встречи с ним можно считать себя сильным и умным, верить, что справишься, но когда сталкиваешься с непреодолимой силой, которая властно затягивает в свой поток, заманивает обещаниями, дарует чувство свободы и вседозволенности... Тогда и понимаешь, как пусты и бессильны слова предупреждений. И как ты беззащитен перед своенравной стихией, словно беспомощный листок в буйном потоке ветра. И это... жутко.

Шхалар крепко сжал мои колени, отвлекая от тяжких раздумий. Я кашлянула и поинтересовалась:

— Так и будешь меня на себе по чертогам таскать? Может, отпустишь?

Сумеречный молча повернулся боком. Я тихо ойкнула. Дальше дороги не было. Коридор обрывался бездонной пропастью, во тьме которой, в запредельной дали, робко мерцал крошечный, едва заметный огонек.

— Нам туда?..

— Туда, — уверенно подтвердил мой спутник.

— А как?..

— Пока ты лазила по тайникам, я кое-что вспомнил, — задумчиво отозвался Шхалар, то сжимая мои колени, то ослабляя хватку. — Чертоги Сна получили свое название не из-за сонных лиц. Их хранит особая сила, сродни той, что есть в наших сновидениях, — он помолчал и добавил: — И если эту силу прочувствуешь, если поймешь ее основы, чертогами можно управлять. Прокладывать в них свой путь. Когда ты понимаешь, что спишь, то можешь влиять на собственный сон.

— Если? — повторила я.

— Да. И, думаю, у меня получится.

— Думаешь? — я скопировала его ядовитый тон. — Думаешь?

— Уверен, — отрезал сумеречный сухо, — в себе. А в тебе — нет.

— Ладно, — легко согласилась я, — намек ясен. Поехали.

Шхалар неопределенно хмыкнул, снова повернулся лицом к пропасти и предупредил:

— Ни одного движения, ясно?

— Ясно, — кивнула покорно.

— Молчишь и думаешь о приятном.

— Хорошо.

— Одно твое слово или движение — и мы сорвемся.

— Конечно, — поддакнула.

— Мгла в помощь... — и он, резко выдохнув, шагнул в пустоту пропасти.

Меня подхватило ощущение плавного полета, и я зажмурилась. И попыталась подумать о приятном. Но почему-то задумалась о каменном осколке — он казался подозрительно знакомым. Я уже видела похожий, причем наяву, а не в чужих воспоминаниях. А видеть подобное я могла... Точно! В пустоши. Когда ворошила братову сумку в поисках еды. Мне под руку попался осколок камня, расписанный символами, но тогда я была слишком увлечена собственной недавней инициацией и не обратила на осколок внимания. А зря.

Я едва удержалась желания спросить у Шхалара о находке, но вовремя прикусила язык. Неужели это то, что сможет неким немыслимым образом всех спасти? Если так, то ветер в помощь... Правда, как случится собственно спасение, я, вероятно, никогда не узнаю, но надеюсь, что обойдется без жертв. Особенно если вспомнить, откуда я выковыряла часть плитки... Ладно, выберемся из чертогов — обязательно наведу справки, а пока...

А пока мы плыли над тьмой. Я осторожно открыла глаза. Сумеречный, верный сам себе, сделал все, как запланировал: непостижимым образом настроился на силу чертогов, поймал ее и приручил. И перед каждым его новым шагом из пропасти вырастала часть моста — длинная, тонущая в вязком мраке каменная опора и широкая серая плита поверх нее. Едва смыкаясь меж собой, части моста стремительно проваливались во тьму, стоило Шхалару отойти от них на два-три шага.

Я снова зажмурилась и продолжила думать о приятном. Я верю сумеречному... Он обязательно вытащит меня... хоть из лап Вечности. И дело даже не в том, что иначе Райден оторвет ему голову. А в том, что, как часто говорит Шхалар, он — источник, и для него нет ничего невозможного. Более того, он источник с жизненным чувством самосохранения, бездной опыта и мозгами. А значит, выберется, откуда угодно. И в это верю я по-настоящему.

Дорога закончилась неожиданно. Мой спутник замер, тяжело дыша, опустил руки, и я, не успев сориентироваться, соскользнула на пол. С горем пополам приземлилась на ноги, кряхтя, распрямилась, потирая затекшую спину, и быстро осмотрелась. Крошечный, в пять шагов, островок мягкого света в окружающем мраке — частичка коридора, оканчивающаяся тупиком. Вдали, там, откуда мы пришли, скулил ветер, и мерцал огонек последнего перехода. Я про себя попрощалась с ветром, подошла к тупику и ощупала стену. Непробиваемый монолит.

— Шхал, а ты уверен, что сможешь пробить здесь дверь? — я обернулась.

Сумеречный замер в опасной близости от пропасти. Глубокая чернота остекленевших глаз, пугающая неподвижность замершей фигуры, бескровное лицо с заострившимся чертами и ощущение его полнейшего отсутствия. Передо мной стояло тело, пустая оболочка. И я вдруг обнаружила, что немного знаю о силе чертогов. Заимствованная, она вытесняет сначала силу исконную, а потом и дух. И человек засыпает. Будь он хоть трижды источником.

— Шхал!.. — я испуганно тряхнула сумеречного за плечи. — Шхал, очнись!.. — и от души отвесила ему оплеуху. — Ну же!..

Остекленевшие глаза по-прежнему смотрели в пустоту, он не дышал, а его сердце... Я прижалась щекой к неподвижной груди, прислушиваясь. Сердце не билось... Я растерянно сглотнула горький комок слез. Нет, не может так все закончиться, у нас еще есть полчаши песка в запасе и важнейшая находка... И к магии чертогов можно подобрать ключи, ведь можно же!.. Но память, как назло, молчала, не находя подсказок, и я на грани истерики додумалась только до одного. Нащупала поток мглистых сумерек, прижала руку к груди Шхалара и направила в него всю свою силу.

— Ну же, Шхал, просыпайся!.. — от напряжения у меня мелко задрожали руки, а по щекам потекли слезы. — Просыпайся же!..

Он вздрогнул, отшатнулся, но я вцепилась в него мертвой хваткой, с трудом оттесняя от пропасти и не отпуская поток. Толстая узловатая плеть сменилась тонкой струйкой, но я продолжала выжимать из себя все до капли. Шхал — источник, и его силу непросто вытеснить и усыпить, она почует свою и обязательно к ней потянется... Обязательно...