"Час полнолуния"

Но при этом все равно отдельные личности могут со мной общаться. И я их слышу, и они меня, как, например, та девушка-самоубийца.

Впрочем, не исключено, что и это происходит с подачи Хозяина. То есть я слышу тех, кого должен. Или тех, кому приказали вступить со мной в беседу. Костяной царь личность непредсказуемая. Кто знает, какие замыслы находятся под этим черным капюшоном?

Я бродил по кладбищу почти до рассвета. Сначала отнес увесистый сверток с фаршем к сухому дереву, а после просто бродил по дорожкам. Клянусь, такого покоя и умиротворения не испытывал давно, с плеч будто тонна груза свалилась. И ясность в мыслях такая появилась, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Как тогда было сказано? 'Тянет тебя Кромка'. Тянет, есть такое. Пару раз зимой такая тоска наваливалась — хоть волком вой. А лекарство — здесь. Походил, подышал, вроде как отпустило.

Плохо это. Любая зависимость есть потенциальное оружие против тебя же самого, особенно если про нее узнает кто-нибудь еще. А в моем случае это именно зависимость, без вариантов. И хорошо еще, если стадия 'тоска' не перейдет в какую-нибудь другую, более жесткую, класса 'ломка'. Этого мне только не хватало.

И что совсем скверно — даже посоветоваться по данному поводу не с кем. Одни как раз из тех, кому об этом знать не нужно, другие из тех, кто ничего не знает. А Хозяин Кладбища как всегда изречет что-нибудь зловеще-туманное, но ответа на вопрос не даст.

Я загулялся по тропинкам настолько, что прозевал момент, когда восток стал совсем светлым, и шустро побежал в старую часть кладбища. И, увы, опоздал. Не было уже никого на черной гранитной плите. Ушел в склепы местный Хозяин, и двери за собой закрыл. И искать в какой именно — это без меня. Есть у меня нехорошее ощущение, что тот смертный, что зайдет в склеп, где обитает умрун, уже никогда из него не выйдет. Даже если он ведьмак, которому дозволено больше, чем кому-то другому. И данное мне слово о неприкосновенности, там, полагаю, не работает.

Ну, не сложилось — и ладно. Главное — настроение у меня было великолепное, сил прибавилось. И даже — оптимизма.

Причем хватило этого всего надолго, аж до самой среды. До того самого момента, когда из нашего с девчулями кабинета меня за шиворот вытащила госпожа Ряжская. В буквальном смысле за шиворот! Причем была она какая-то не такая, как всегда. Растрепанная, без привычного респектабельного лоска.

— О-па! — донесся до меня из-за неплотно прикрытой двери негромкий говорок Наташки — Ссора в раю? Похоже, кто-то напроказничал!

Ольга Михайловна перестала шумно дышать и насторожилась.

— Думаешь, Сашка налево сходил? — уточнила у нее Ленка — Да ладно!

— Ты ее видела? — насмешливо спросила у нее подруга — В ее возрасте измена молодого любовника приравнивается к пяти новым морщинам! Или даже семи!

Ряжская почему-то потрогала шею, потом глянула на руки, цапнула меня за плечо и повела в переговорную, что-то тихо бормоча себе под нос.

— Даже не думайте — посоветовал я ей — Ничего у вас не выйдет.

— Ты о чем? — зло спросила она у меня.

— Их нельзя увольнять. Они мои друзья. И потом — а вы как хотели? Прибежали, глаза навыкате, волосы в разные стороны торчат. Что людям думать?

— Посмеялась бы, да не до смеха мне сейчас — тем временем мы прошли мимо переговорной — Саша, передвигай ногами, времени в обрез.

— А мы куда? — все же притормозил я — Нет, просто хотелось бы знать...

— Хочешь — узнаешь — сказала, как отрезала Ряжская — Да иди ты уже!

— А пиджак? — резонно возразил ей я уже у самого выхода из банка — Без него не поеду! Может, вы меня завезете за город, чем-то недовольны останетесь и из дома выгоните. И как мне потом домой добираться? Денежки в бумажнике, бумажник в кармане, карман в...

— Принеси ему пиджак! — рявкнула Ряжская на одного из охранников, крутившихся рядом — В машину принеси, мы там тебя подождем!

Шут с ними, с деньгами, это все ерунда. В пиджаке хранился мой малый боезапас и куча других полезных штук.

— И сумку прихвати — крикнул я ему вслед — Заодно!

На работу сегодня я вряд ли вернусь. Не знаю отчего, но есть у меня такая уверенность.

Веселое, не сказать, шутливое настроение у меня начало пропадать еще в машине. Не видел я Ольгу Михайловну до сегодняшнего дня в таком странном настроении. Каком-то... Накрученном, что ли? Она как на иголках рядом со мной сидела, и каждый светофор или небольшая 'пробка' вызывали у нее приступ раздражения.

При этом ни на один мой вопрос отвечать не стала. Я естественно попытался выяснить, что стало причиной подобной нервозности, но в ответ получил только невразумительное: 'После'.

Поскольку я уже немного изучил эту женщину, мне стало ясно, что хорошего ждать не приходится. Явно произошло нечто, входящее в событийную категорию 'из ряда вон', причем в ближайшем времени данное происшествие станет моей головной болью, хочу я того или нет.

И я не ошибся.

— Помоги ему — приказала мне Ряжская, за руку притащив меня в одну из спален в своего загородного дома, кстати, ту самую, в которой она пыталась меня совратить тогда, на восьмое марта — Немедленно.

— Как? — непонимающе уставился я на нее — Ольга Михайловна, при всем уважении, я же не врач. Тут реально доктор нужен. Не знаю... Терапевт. А, может, даже вирусолог. Ну, и анализы взять на всякий случай. Что там еще медики делают в таких случаях?

— Делай, я сказала — отчеканила женщина и мне стало предельно ясно, что если я не подчинюсь, то живым из этого дома не выйду. Или, как вариант, мне придется перешагнуть через ее труп — Если кто и может, так это ты. Я видела те чудеса, что ты творил, так что меня не обманешь. За работу, Смолин. Это не просьба, это приказ.

Ну, по крайней мере все встало на свои места. Точнее — наконец-то госпожа Ряжская закончила из себя строит демократичную либералку, и дала мне понять, кто из нас есть кто.

Вот только мне-то что делать? Я на самом деле не врач. Да я вообще вредить людям умею гораздо лучше, чем им помогать. На зло спрос гораздо выше, чем на добро.

Потому я вообще не представляю, что могу сделать для Павла Николаевича Ряжского, который лежал на широкой кровати, тяжело дышал, обливался потом и, похоже, вскоре собирался в лучший из миров. А еще он был нереально красный. В смысле — лицо у него напоминало цветом вареного рака.

— Дайте ему жаропонижающее — еще раз попробовал воззвать к здравому смыслу я — Что там обычно люди пьют при простуде? Парацетамол, эффералган.

— Были врачи — цапнула меня за лацканы пиджака Ряжская. По-мужски так, жестко — Были. Посмотрели. Анализы взяли. Здоров Паша. Как бык здоров. У него даже температуры нет.

— Да как же нет? — я потыкал пальцем на покрытое бисеринками пота лицо владельца банка — Вон он красный какой!

— Красный — тряхнула меня женщина — Верно. И холодный как лед. Да еще вон, черные пятна груди. Вот, смотри. Все врачи в шоке пребывали, потому что так не бывает. Одно всегда следствие другого. А тут — ни температуры, никаких отклонений, анализы великолепны. Но он умирает. Я это чувствую.

О как. Может, я и не прав насчет того, что это не мой профиль? Вот только тогда шансы господина Ряжского не увеличиваются, а уменьшаются. Я не Виктория из 15-К, мне так просто порчу не выявить и не снять. Знаний и опыта не хватит.

А это почти наверняка именно она. Или проклятие. Но если это проклятие, то ему точно труба. Я не знаю, как их снимать. С порчей, возможно, все же разберусь, но чего-то большее...

Но начнем сначала.

— Когда он захворал? — отцепив от себя пальцы Ряжской, задал я ей вопрос — Первые признаки нездоровья когда появились? День, два назад?

— В воскресенье вечером — почти прошептала женщина, а после уткнулась в мое плечо — Ближе к ночи. Я подумала простуда, а оно вон как повернулось. Это не простая болезнь, я знаю. Догадалась.

Воскресенье вечер. Сдается мне, я знаю откуда ветер дует.

Соломин. Не дам ста процентов, что это точно он, но около семидесяти — запросто. Не сам, разумеется, это ясно. Есть, видать, у него специалисты.

Или специалист?

Если я, Поводырь мертвых, могу попутно зелья варить, то кто мешает служителю воды порчами подрабатывать? Или проклятьями?

Причем хорошо еще, что этим обошлось. А если бы он одну из сестер-Лихоманок на него натравил? Из тех, что убивают быстро и качественно? Мару бы Олег не сдюжил вызвать, не его это. А Лихоманок — кто знает?

Если это, конечно же, он.

А если нет?

А Ряжскому-то и правда совсем лихо. Как бы он ласты не склеил до того, как я разберусь что к чему. Если такое случится, то мне ведь и вправду мало не покажется. Взаправду, не в шутку. Все, кончились шутки. Ольга Михайловна на самом деле не станет разбираться, кто прав, кто виноват, она просто назначит того, кто за все ответит. И этим кем-то точно окажусь я.

А, может, не мудрить? Может, пусть умрет? Человек он так себе, но если его расценивать с другой точки зрения, прикладной, то очень даже неплох. Хорошая из него жертва получится.

Моране понравится.

А Ряжская... Что Ряжская? И даже — что Алеша, которого я видел, входя в дом?

Все вопросы решаемы. В том числе и эти.

Ладно, потешил себя злобными мыслями и будет. Чего делать-то?

И самое поганое, что у меня ведь с собой ничего нужного и нет. Сюда бы мой запас трав, я бы кое-что сварил. Есть один настой, я его рецепт в своей книге нашел, очень он подходит к данной ситуации. Это что-то вроде блокиратора наведенных хворей. Временного, но действенного. Против одной из Лихоманок не поможет, но остальное по его части. Вылечить не вылечит, но на время развитие болезни остановит. В моей ситуации подобное средство — самое то. Мне нужно время, чтобы понять, как действовать дальше. И самое главное — самому пробовать все разрулить или попросить помощи клуба?