В принципе все понимали, что перебить негативный настрой надо бы чем-нибудь хорошим, каким-нибудь подарком от власти: льготами, дотациями, повышением, улучшением и др. В крайнем случае — наказанием нерадивых. То есть в целом надо было что-то давать. Но давать, как обычно, [Author ID1: at Tue Jul 31 12:34:00 2018 ] ~~особенно~~[Author ID1: at Tue Jul 31 12:34:00 2018 ] было нечего, да и не особенно хотелось. Не то настроение после вчерашнего. Тут уж если давать, то, извините, в морду, а это как-то совсем не в тему.

Необходимость думать о народе и его благе вызывали у участников мозгового штурма только стойкое чувство неприязни к этому самому народу.

И тут бископа осенило.

— А давайте от противного, — предложил он, — пусть нам всем кто-то со стороны [Author ID1: at Tue Jul 31 12:35:00 2018 ]сделает плохо и на этой основе люди забудут о своих претензиях и сплотятся вокруг власти!

— Ну, это только если поляки... — протянул один из вартовых и в глазах его появился хищный блеск.

Поляков в НКР не любили. Три войны: не очень [Author ID1: at Tue Jul 31 12:36:00 2018 ]удачная для России в 19-м году, с нейтральным результатом в 35-м году и победоносная 44-го года, стоили в целом довольно дорого, а семейная память — штука сильная. Особенно много вопросов к полякам было у украинской части населения. Правда, и наоборот тоже.

— Если поляки, то сразу на нас и подумают, — усомнился бископ. — У них чуть что не так, сразу руку Киева искать начинают!

Все помолчали. Это была чистая правда, и в большинстве случаев что-то "не так" в Польше происходило ни[Author ID1: at Tue Jul 31 12:37:00 2018 ]е[Author ID1: at Tue Jul 31 12:37:00 2018 ] само собой.

Но вартовый был совсем не прост.

— А надо сделать так, чтобы они сами на нас указали, но при этом дело должно быть нам абсолютно невыгодно, а еще лучше — объективно вредно. В итоге мы сможем возмутиться: совсем совесть потеряли, обвиняют в том, что мы по определению делать никогда бы и не стали.

Помолчали, пытаясь переварить сказанное.

— То есть мы будем делать то, что нам объективно вредно? — аккуратно переспросил бископ.

— Да, и тем самым мы сами подставимся под удар, но обвинение должно быть таким нелепым, чтобы народ в него не поверил и сплотился вокруг власти. А поляки при этом должны быть настолько оскорблены, чтобы сразу обвинить нас, не задумываясь о последствиях.

Бископ посмотрел в глаза вартовому и понял, что поддержать эту идею он в принципе готов, но при этом категорически не желает знать, каким будет ее практическое исполнение. Как говорится, меньше знаешь — дольше живешь. Именно тот самый случай.

По его предложению группа быстро сформулировала основные параметры идеи:

Акция в Польше, оскорбительная для поляков, внешне в интересах НКР, но по сути им противоречащая. Мы сами подставляемся под ответные санкции поляков, а, быть может и не только их, при том, что вопиющая несправедливость этих санкций будет очевидна для всех граждан НКР. Предложения о практическом содержании акции внесет Варта.

Так неожиданно быстро группа завершила свою работу. Дело шло к вечеру и возвращаться в город смысла большого не было. Решили завершить трудовой день рабочим ужином, но сначала предусмотрительно [Author ID1: at Tue Jul 31 12:39:00 2018 ]послали гонца в монастырь и подписали по просьбе вартового обязательство о неразглашении.

По возвращении в Киев бископ уклонился от сомнительного удовольствия докладывать итоги мозгового штурма, справедливо полагая, что к дальнейшему церковь отношения иметь не должна. Благостному он при случае лишь коротко сказал, что общий сценарий придуман. Детали — удел профессионалов.

А тем временем предвыборная кампания развивалась по своим законам. Оппозиционные политики критиковали власть. Выборы с заранее предсказуемым результатом, по их мнению, ущемляли основополагающие демократические права и свободы граждан и практического значения не имели. Власть в ответ довольно невнятно рапортовала о своих достижениях — не слишком очевидных, рисовала планы будущих грандиозных свершений и обещала скорое наступление эры всеобщего благоденствия. Картинка выглядела настолько привлекательно, что оспаривать ее органически не хотелось. Непонятно было, правда, почему это благоденствие не наступило до сих пор, если путь к нему был настолько очевиден. Но способностями к трезвому и глубокому анализу, как водится, обладал мало кто из публики.

Бомба взорвалась за две недели до дня голосования. Собственно, это была не бомба, а выстрел в Варшаве. Выстрел из практически раритетной винтовки Мосина с чердака одного из домов на Старом Мясте, которым был убит входивший в кафе напротив сатирик-эмигрант Рихтер.

Пан Рихтер родился и вырос в Одессе в польско-еврейской семье. Даже в этом очень интернациональном городе национальность здорово осложнила его юные годы. Среднее мореходное училище и несколько лет работы на судах каботажного плавания обогатили его жизненный опыт и укрепили стойкое желание найти какую-нибудь более спокойную профессию. В результате родился первый сборник его юмористических рассказов "Город у моря". Позднее Рихтера часто сравнивали с его земляками 30-х годов, которые принесли в эстетствующую литературу начала века здоровый народный юмор.

Вслед за первой книгой пришли вторая, третья... Рихтер приобретал все большую известность, много печатался в центральных киевских газетах. Его ироничный и немного грустный юмор ценили. Проблемы начались после появления "польского цикла" — сборника рассказов о трудной судьбе поляков в НКР. Эту тему трогать явно не стоило. Если в поволжских губерниях, Москве, Черноземье, восточно-украинских землях польский вопрос был мало кому интересен, то на западе страны тема была больной. Каждая из трех войн с Варшавой оставила рубцы в виде вырезанных сел. И украинских, и польских. Часто по соседству

Критику в свой адрес Рихтер воспринял болезненно, стиль и направленность его работ изменились. Теперь он с жестким сарказмом обличал власть, порядки и общество, мало стесняясь в выражениях. Ну а талант — он всегда талант. Даже его ярые оппоненты признавали, что жечь словом и подбирать объекты для своих нападок он умел[Author ID1: at Tue Jul 31 12:42:00 2018 ]ет[Author ID1: at Tue Jul 31 12:42:00 2018 ].

Конец был закономерен. После пары эксцессов с наиболее обиженными лицами Рихтер эмигрировал в Польшу. Там он продолжил свои литературные экзерсисы. Много печатался, но, оторвавшись от реальной жизни страны, отчасти ушел в философию о причинах неустроенности жизни в России и маргинальную политическую деятельность.

В Киеве про него иногда вспоминали, изредка в оппозиционной прессе появлялись его новые статьи, но в современной политической жизни он совершенно не котировался. Такова, впрочем, судьба всех эмигрантов.

И вот теперь он убит в результате очевидного покушения.

Кто и за что? Эти два вопроса в разной форме в Польше[Author ID1: at Tue Jul 31 12:43:00 2018 ] склоняли все комментаторы убийства. Варианты ответов касались только деталей. Главное же было очевидно всем: Рихтера убили русские в качестве мести за его публикации. Откровенно говоря, мотивчик был так себе, дохленький. Но других просто не было: с криминалом дел не имел, чужих жен не уводил, в рассказиках своих иной раз рисовал узнаваемые образы, но не настолько оскорбительно, чтобы убивать за это. Ошибка исполнителя тоже исключалась, поскольку бакенбарды пана Рихтера в сочетании с обширной лысиной делали его фигурой очень запоминающейся.

Политически же это был тот самый случай, когда оставлять откровенный "висяк" властям[Author ID1: at Tue Jul 31 12:43:00 2018 ] было просто невозможно. И уж если не было кандидатов на скамью подсудимых, то указать на заказчиков было просто необходимо.

На версию ответственности НКР неплохо работало и орудие убийства — винтовка Мосина. Русская? Значит, русские из нее и стреляли. Эксперты от такой логики сотрясались в конвульсиях от смеха. Представить себе работающих на серьезную державу людей, вышедших на дело с винтовкой 80-ти лет от роду, им было крайне сложно. Пусть оружие "не убито", хорошо пристреляно, оставшиеся в магазине патроны относительно свежие, но это несерьезно. Шуткой дня в лаборатории была признана фраза эксперта-баллиста: "Что же они 96-го маузера с деревянной кобурой не нашли, могли бы одолжить в своем музее гражданской войны!".

Но для польской публики винтовка Мосина была не просто устаревшим оружием. Именно трехлинейку держал в руках НКРовский гвардеец, изображенный на медали "За взятие Варшавы", именно штыки этих винтовок вымели поляков из России[Author ID1: at Tue Jul 31 12:45:00 2018 ]~~Киева~~[Author ID1: at Tue Jul 31 12:45:00 2018 ] в 19-м году, остановили под Минском в 35-м и принудили к капитуляции в 44-м. Нашлись люди, которые об этом вспомнили, сопоставили одно с другим и теперь представляли оружие киллера как символ и напоминание. Как говорится, в отсутствие информации работает фантазия. А уж в русском вопросе с фантазией у поляков все было в порядке.

Официальный Киев молчал. Собственно, ему и говорить что-то необходимости не было, поскольку формально к нему пока никто не обращался.

Варшава же была в затруднении. Ни о каком совместном расследовании, конечно, не могло быть и речи. Более того, польским полицейским властям было фактически не с чем обращаться к киевским коллегам в рамках международных полицейских процедур. Ну, не номер же винтовки "пробивать". Этих винтовок изготовлено было несколько десятков миллионов, и они до сих пор лежали на складах в полудюжине государств. Как говорится, есть не просят, так пусть будет. Мало ли что. А уж сколько их ушло на сторону во время войн, было продано официально и не очень. Какой там номер.

Так что надо было или продолжать тупиковое расследование под огнем все более возбуждающейся прессы — правительство в Польше всегда найдется кому поругать, или переводить дело вообще в иную плоскость и выступать с политическими обвинениями, которые хороши тем, что особо не требуют доказательств. Так и поступили. А чтобы лишний вопросов не было грохнули сразу из тяжелой артиллерии: с обвинениями НКР в причастности к убийству Рихтера выступил сам польский премьер. Подпустил туману, рассказал о политических преследованиях на тоталитарной киевщине, ну и фото винтовки показал. Польская общественность в восторге, рейтинг премьера подскочил, дефензива готовит списки выявленных разведчиков из состава посольства НКР для выдворения.

Поскольку для Киева все это сюрпризом отнюдь не явилось, в канцелярии Верховного заранее подготовили нового пресс-секретаря. Воплощенная невинность, девушка с русой косой и радующей глаз фигурой отвечала перед журналистами на злобные польские нападки, делая ошибки в ударении в слове винтовка и забывая через раз фамилию Мосина. Это было смешно.

А вот общественность НКР, вовремя и достаточно полно проинформированная местными СМИ о вакханалии в Польше, прореагировала на эти обвинения даже жестче, чем ожидалось. Популярность Рихтера как писателя резко подскочила, газеты перепечатывали его старые юношеские рассказы и понять, чем и кому могли не угодить его юмористические зарисовки жизни в Одессе, было решительно невозможно. Конспирологические версии здесь тоже умели придумывать, а уж обвинить поляков в том, что они сами грохнули еврейского писателя из НКР, а теперь строят все обвинение на одной винтовке, было легче легкого.

А тут еще и Верховный гетман в одном из последних выступлений перед процедурой голосования в Государственной Д[Author ID1: at Tue Jul 31 12:47:00 2018 ]д[Author ID1: at Tue Jul 31 12:47:00 2018 ]уме пустился в свои детские воспоминания и показал народу с экрана медаль "За взятие Варшавы", которую получил в свое время его дед...Народ проникся.

Голосование за кандидатуру Верховного гетмана прошло в обстановке полного национального единения. Более того, сотрудникам его канцелярии составило немало трудов найти все же 8% гласных Государственной Думы, которые согласились проголосовать за контркандидата. А то уж совсем как-то получалось не по-европейски.

По итогам выборов участников интеллектуального штурма предполагалось поощрить. Бископ уже с удовольствием представлял себе, как промыслительно будет смотреться у него на облачении Владимир 4-й степени — в пару к уже имеющемуся одноименному церковному ордену. Но инаугурация преподнесла такой сюрприз, что об ордене пока пришлось забыть.

Полковник внешней варты, организовавший акцию, пережил несколько неприятных минут, когда узнал, каким оружием воспользовался нанятый им в подпольном международном синдикате специалист. Выбор же оружия объяснялся сугубо финансовыми соображениями. Сумма гонорара в силу незначительности объекта была настолько мала, что исполнитель пожалел расходовать на этот заказ современное дорогое оружие, выбрал из своего арсенала то, что не жалко, и пошел с трехлинейкой на дело. А попадать в цель он умел и из рогатки. Зато потом тот же полковник здорово смеялся, следя за новыми приключениями старой доброй русской винтовки.

Рассказ седьмой

Символ

Баню благостный уважал. Любил мягкое обволакивающее тепло, чувство очищения от всего мирского, которого даже несмотря на его духовный сан в жизни все же было больше, чем духовного. В глубину подсознания он загонял крамольную мысль, что это чувство отчасти напоминает ему тот тихий духовный восторг, который появлялся у него в первые годы его церковной жизни после хорошо отслуженной литургии. Баня восстанавливала силы, а в этом была особая нужда после многочасовых служб и длинных проповедей, которые так любил произносить благостный. Господь щедро одарил его артистическим и ораторским талантом, он действительно умел подолгу держать аудиторию во внимании, и получал истинное удовольствие от каждой удачно произнесенной проповеди. А неудачных у него и не было. Во всяком случае, злобные критики — куда же без них на такой-то должности — выискивавшие "блох" в речах благостного, их, конечно, находили, но для большинства публики сугубо теологические проблемы были совсем неинтересны. А общее впечатление от его речей было просто великолепным.

Привязанность к бане возникла еще в те давние времена, когда благостный возглавлял одну из небольших епархий в Балтийской федерации, и был очень далек от патриаршего престола. Но именно в те годы он привык обсуждать самые важные и деликатные вопросы жизни своей епархии в полутьме парной и за рюмкой северной горькой во время последующей трапезы. Со временем и парная расширилась — в нынешней патриаршей резиденции был отстроен целый банный комплекс, и северную горькую заменил добрый французский коньяк, но привычка осталась.

Итак, вскоре[Author ID1: at Tue Jul 31 12:50:00 2018 ]~~через пару лет~~[Author ID1: at Tue Jul 31 12:50:00 2018 ] после истории, описанной в нашем предыдущем рассказе о жизни в Новой Киевской Руси, в один весенний воскресный вечер благостный отправился в баню, пригласив в качестве компаньона уже известного нам бископа. Называть этого героя будем по-прежнему, хотя в церковном сане он с тех пор подрос, а главное — постепенно взял на себя работу на абсолютно не официальном, но важнейшем направлении деятельности Киевского Патриархата. Фактически речь шла о постепенном переформатировании государственного устройства, которое имело своей целью официальное признание церкви государственной и утверждение Патриархии в качестве одной из ветвей государственной власти с самыми широкими полномочиями. Такой поворот, по сути, должен был затронуть работу и остальных ветвей власти, подразумевал реформу законодательства и вообще такие кардинальные изменения в жизни страны, что бископ даже не мог себе представить, где и чем, собственно, должна была закончиться эта реформа. Вслух о ней пока предпочитали не говорить.