Проект "Звери". Перерождение.

— Это что же? — я с трудом удержался от искушения еще раз обдать ее брызгами.

— Тут мимо проходили почтенные супруги, видел их? Нет? Не важно. В общем, они сказали, что сегодня вечером уезжают. Причем не только они, гостевой домик покидают все отдыхающие. Похоже, заповедник решили закрыть на некоторое время.

— Причину хоть указали?

— Указали. Конечно, не настоящую. Сказали, что в воде обнаружили какую-то гадость. Наверное, тебя имели в виду.

— Спасибо большое!

— Пожалуйста, — не моргнув глазом, продолжила она. — Они пришли ко мне интересоваться, буду ли уезжать я. Пришлось пообсуждать с ними несправедливость этого жестокого мира и соврать, что меня тоже выселяют.

— Вы рады, что их здесь не будет?

— Не столько их, сколько этого... одинокого и страстного. Вреда от него никакого, но, признаюсь, он мне надоел. Странно только, что эти две наследницы лесникового хозяйства мне не сказали ни слова про закрытие заповедника.

— Может, не знали? — предположил я.

— Скорее всего, у них нет причин делать это намеренно. Жаль только, что отъезд этих квазитуристов нам не сильно поможет. Мы застряли, а тела надо оттуда убирать. Ты этого не сделаешь, придется вызвать команду. Скопление здесь народа окончательно отпугнет убийцу.

— Вы хотите сдаться?

— Не прямо сейчас, но я подумываю об этом. — признала Лита. — Хуже будет, если мы позволим озеру загнить, а все равно никого не найдем!

— Ну, время у нас еще есть.

— На то и надеюсь.

Она поднялась, явно собираясь уходить, но я попросил ее остаться. Я уже давно забывал задать ей один вопрос, так что нужно было использовать представившуюся мне возможность. Я ненадолго ушел под воду, а вернулся уже с той самой золотой пластиной, что нашел в хозяйственной постройке.

— Что это такое?

— Дай посмотреть. — Лита взяла пластину в руки, обрывком широкого листа очистила от грязи. — Это медаль.

Добро пожаловать в мир незнакомых слов.

— Что такое медаль?

— Награда, которую человек получает за какие-либо достижения в спорте. Это, в частности, медаль за плавание. Где ты ее взял?

— На дне, — чистейшая правда, до этого момента я хранил свою находку на дне. — Она, наверное, старая?

— Да нет, двухлетней давности, — покачала головой Лита. — Видишь, здесь выгравирован год. Не повезло ее хозяину! Был чемпионом по плаванию, а теперь валяется на дне озера. Потому что тяжело плавать с пробитым черепом! Ну, хватит о грустном, у нас с тобой и так проблемы. Жди здесь, сейчас притащу тебе что-нибудь поесть.

Она ушла, а я и не думал уплывать. Я рассматривал медаль и пытался понять, кому она могла принадлежать. Два года... вряд ли ее хозяин — однорукий лесник или его жена с больной спиной. Впрочем, от людей можно ждать чего угодно.

Их дочери стали бы более подходящим вариантом, так ведь они воды боятся. Сегодня они так и не вошли в озеро, я бы почувствовал. Да и потом, девицы не прятали бы такую вещь в сухой траве. Никто бы не прятал. Достижениями всегда гордятся, люди в целом тщеславны. Не зря же они придумали материальное подтверждение своих заслуг! Так что если бы эта медаль принадлежала кому-то из семьи лесника, она бы висела в доме, на самом почетном месте.

Но тогда чья она? С той информацией, которой я был ограничен, дать точный ответ было нереально.

Лита верно сказала, мы в тупике.

* * *

Я с трудом дождался, пока последние отблески солнца исчезнут с неба. Спать мне не хотелось, в последнее время я слишком мало двигался, и мне нужно было действовать. Я получил возможность почувствовать, что избыток энергии может быть хуже любой нагрузки.

Я так торопился покинуть озеро, что едва не забыл проверить лес на присутствие посторонних. Как я и ожидал, поблизости не было чужаков. У меня оставалось все меньше и меньше сомнений в том, что убийца покинул территорию заповедника.

В ином случае я бы не покинул Литу даже на такой короткий срок. А так ей ничего не угрожает, ночь спокойная.

Собачьим нюхом я не отличался, поэтому отыскивать путь, по которому прошла утром одна из лесниковых дочек, было непросто. Полагаться приходилось в основном на свою память и инстинкты, а еще на легкие следы ее присутствия.

Похоже, люди забредали сюда довольно редко, проходить через груды поваленных веток было сложновато. Моим когтям угрозы не было, а вот человек мог и ногу сломать. Что здесь делала эта самка?

Я начал отходить слишком далеко от озера, и мне это совсем не нравилось. Однако ощущение, что я к чему-то приближаюсь, заставляло меня продвигаться вперед. Я ведь могу вернуться в любой момент!

Когда я вышел на небольшую, наполненную тусклым мерцанием рождающейся луны поляну, инстинкты затихли. Не было больше желания идти вперед, не было легких напоминаний о присутствии лесниковой дочки в лесу. Значит, я либо пришел, либо потерял след.

Сомневаться в собственных охотничьих способностях не хотелось, поэтому я стал внимательней рассматривать крошечную полянку, надеясь найти хоть что-то особенное.

И нашел! Причем — очередной удар по моей самоуверенности — нашел случайно. Просто земля под моими ногами стала неожиданно гулкой, так обычно отзывается эхо в пустоте. Я наклонился, стал разгребать сосновые иголки и обнаружил люк. Деревянный, из новых досок, значит, он здесь совсем недавно.

На люке висел замок, который я без лишней церемонности сорвал и откинул куда-то в бурелом. Теперь ничто не мешало мне проникнуть внутрь.

Люк открывал путь в маленькую, состоящую из одной комнаты, землянку. Сделана она была неплохо: укрепленные стены, немногочисленная, но крепкая мебель, запас воды, еды, вентиляция, система зеркал, позволяющая выглянуть наружу. Кто-то посвятил этому тайнику немало времени.

Я замер, сосредотачивая все свои усилия на чувствах, пытаясь, понять, кто был здесь и когда. Самка, похоже, та девушка, которую я преследовал. И самец, мужчина, которого я не знал. По крайней мере, близко с ним не сталкивался. Дальнейшая проверка не оставила сомнений в том, чем они тут занимались.

Признаюсь, я был разочарован. Я надеялся найти что-то стоящее, возможно, что-то связанное с убийствами. А обнаружил нору, в которой дочка лесника встречалась со своим самцом вдали от глаз папаши.

Больше меня здесь ничто не держало, нужно было возвращаться в озеро. Лита ведь осталась без защиты...сама она тоже не ребенок, и все же своей силе я доверял больше, чем ее.

Когда я разворачивался, мой хвост, не привыкший к таким тесным помещениям, задел какую-то тряпку, висевшую на стуле. Ощущение смерти, захлестнувшее меня, было таким сильным, что я едва устоял на ногах.

Справившись с собой, я развернул тряпку и обнаружил, что это старое грязное полотенце. Оно было пропитано водой из озера, уже высохшей, конечно, но я все еще был способен почувствовать ее.

И это не вода со второй, чистой половины озера. Слишком сильное ощущение. Нет, тот, кто использовал это полотенце, плавал прямо над трупами. А это далеко от берега.

А еще от полотенца шел искусственный сладковатый запах духов. Я словно видел, как та самка берет полотенце, вешает его на стул, чтобы потом сразу найти, как только вернется. Я видел ее руки. И неожиданно я понял, что в них насторожило меня.

У Литы были аккуратные, все время раскрашенные чем-то блестящим ноготки. У той самки, что опустила руку в воду, ногти были очень длинные, прямоугольные и... пластиковые. Похоже, она просто приклеила куски пластика поверх собственных ногтей. Причину я понять не мог.

Зато я прекрасно помнил, где еще видел такой кусок пластика: на дне озера. В одном из трупов.

Теперь я не сомневался, что это сделала она. И не важно, что я чувствовал на тех мертвецах след мужчины. Мне никогда не понять людей. Важно, что она оставила это полотенце прямо у входа, значит, собиралась плавать. Собиралась убивать.

На берегу озера, да и на всей территории заповедника, был только один человек, который мог стать ее жертвой. И я оставил этого человека без охраны!

Я рванулся наверх с такой силой, что выломал из петель люк. Оглядываться я не стал, судьба нескольких досок меня интересовала в этот момент меньше всего. Я бежал через лес, перескакивая через груды веток, бежал с непривычной для себя скоростью, не чувствуя усталости. Не знаю, почему так вышло, даже в лучшие времена моей жизни в научном центре бег давался мне с трудом.

Сегодня все было иначе. Сердце бешено колотилось в моей груди, но не от недостатка кислорода. Я понимал, что могу не успеть, а может, уже опоздал.

Приблизившись к озеру, я почувствовал, что опасения мои не напрасны — рядом с хижиной Литы находились чужаки. В таком состоянии я не мог понять, кто они и сколько их. Достаточно было знать, что их несколько.

Придется действовать осторожно. Поборов желание бежать сразу к ней, через лес, я продолжил путь к озеру. Если я буду двигаться по суше, они меня услышат, успеют серьезно навредить ей, успеют подготовиться. К тому же, земля — не моя стихия. Мне здесь тяжело. Мне нужна вода.

Я скользнул в озеро у самого берега, резко оттолкнулся от илистого дна, чтобы развить скорость. На другой части водоема я был быстрее, чем когда-либо, такой быстроты я от себя не ожидал. Однако сейчас было не лучшее время думать о скорости, я уже отчетливо чувствовал Литу и троих чужаков, окруживших ее. Троих!

Все четверо находились возле озера, поэтому я выглянул из воды — они все равно не могли заметить меня в темноте.

Лита стояла на коленях на самом берегу, который в этой части озера был обрывистым и высоким. Она тяжело дышала, стекавшие по разбитому лицу капельки крови падали на странное, очень короткое платье из блестящей ткани. Ее длинные волосы были распущены, спутаны. Скорее всего, она спала, когда они пришли.

Ее преследователи выглядели гораздо более уверенно. Я знал всех троих.

Ближе всех к ней стоял тот самый мужчина, который, по идее, должен был уехать сегодня. Но не уехал. Видимо, Лита не пожелала просто сдаться им — нос самца опух, из него сочились два тонких ручейка крови, на щеках отчетливо проступили глубокие царапины. Да, ноготки у нее аккуратные, но острые! В руках мужчина вертел небольшой топорик. На лезвии пока не было крови, и это меня несколько успокоило.

За его спиной стояли те самые самки, которых я и ожидал здесь увидеть. Одна была в темном спортивном костюме, в руках она сжимала нож. Вторая, несмотря на ночную прохладу, пришла в странной одежке, которую Лита называла купальником, и тоже не без ножа.

— Похоже, убегать больше некуда, — самодовольно усмехнулся самец, проводя пальцем по острию. — Но тебе надо отдать должное, ты первая, кто в принципе сумел бежать. Сильная, зараза! Не каждый мужик меня откинуть сможет!

— А вы неплохо сработались, — Лита резким движением стерла с подбородка кровь. — Никто и подумать не мог, что это вы. Я так полагаю, это не первый визит в заповедник? Значит, папаша ваш тоже в этом замешан?

— Папа ничего не знает, — ответила та из девиц, что бегала в лес. — Он много о чем не в курсе. До этого он никогда не видел Игоря. Но ему нужно было приехать, нужно было познакомиться с моими родителями. Чтобы потом мы могли объяснить, где встретились. Ведь у нас скоро свадьба!

— Очаровательно. А в первую брачную ночь что? Отловите кого-нибудь? Или он в тебе пару лишних дырок проделает для романтичной атмосферы?

Я-то знал, что она боится, я чувствовал это. Не просто боится, она в ужасе. Но между тем она контролировала себя настолько хорошо, что голос ее звучал ровно.

— Наша жизнь это наша жизнь, — беззаботно отмахнулась девица. — И если ты думаешь, что меня пугает то, что он делает, то ты очень сильно заблуждаешься. Ладно, хватит, что-то разговор затянулся.

— Тоже верно, — согласился мужчина. Лезвие топора рассекло воздух. — Но с этой можно и поговорить, видишь, она особенная. Сильная девочка. Ну разве не приятно будет такую немного усмирить?

— Не дождешься, — Лита с трудом поднялась на ноги.

— А куда ты денешься? Тут кругом вода, а ты, киса, не умеешь плавать.

— Тогда я предпочту утонуть.

Мужчина попытался остановить ее, но не успел. Лита прыгнула вперед, в темноту воды. Причем попала очень удачно — сразу на глубину. В следующую секунду я уже был рядом с ней. Сначала она забилась в панике, но у нее хватило ума не открывать рот, не выпускать остатки воздуха. Ее удары меня не беспокоили, больше была вероятность, что она себе синяков о мою броню наставит.

К счастью, она быстро успокоилась, поняла, кто ее держит. Лита прижалась ко мне, даже сквозь чешую я чувствовал, что она дрожит. Не зная, сколько она выдержит под водой в таком состоянии, я поспешил доставить ее на отмель.

Это небольшое возвышение на дне я обнаружил совсем недавно. Оно располагалось далеко от берега, устоять на нем мог разве что один человек. Туда я и доставил Литу, помог ей найти ногами опору, понять, что теперь она достает до поверхности, что может дышать.

Она вынырнула, я — нет. Они не должны были меня видеть раньше времени.

Когда я отплывал, она сжала мою руку, словно пыталась удержать, а потом как-то резко, судорожно отпустила. Скорее всего, заставила себя отпустить.

Ее уже увидели, я смутно слышал их голоса, отражавшиеся от воды:

— Ну надо же, чего только люди не делают от страха! Или ты все-таки умеешь плавать? Так или иначе, тебе это не поможет.

— Почему же? — голос моей смотрительницы звучал уже не так ровно, он дрожал, но не от страха, а от холода.

— Придется тебе вернуться на берег, к нам. А если не захочешь, Мила будет вынуждена повлиять на тебя.

— Не надорвется?

— Вряд ли. Она не раз становилась чемпионкой по плаванию, а вот это ее отец от тебя скрыл. Но по иным причинам, не хотел, чтобы его дочь подозревали, не хотел, чтобы допрашивали. Ему и в голову не могло прийти, что подозревать ее очень даже нужно. Не дергайся, ты не успеешь утонуть. Если я пообещаю, что мы обойдемся с тобой помягче, ты вернешься к нам самостоятельно?

— Заманчивое предложение, но нет. Воды я боюсь больше, чем вас. Вода.... никогда ведь не знаешь, что она скрывает. Схватит тебя что-то, утащит в омут, а ты и пикнуть не успеешь.

— Ну, хватит, — девица в купальнике, которую, как я понял, звали Мила, подошла к краю берега. — Сейчас я покажу тебе, что страшнее меня в этой воде ничего нет!

Тут она явно поторопилась с выводами. Ничего, сейчас покажем ей, как мир устроен.

Она прыгнула в воду мягко и грациозно, очень даже неплохо — для человека. В ее движениях чувствовалась уверенность, которая приходит только с опытом. Она не просто не боялась воды, она считала воду своей стихией. А это опрометчиво.

Я позволил ей всплыть, радостно усмехнуться, даже помахать своим спутникам. Когда она была на середине пути между берегом и отмелью, пришла пора приниматься за дело. Я обвил хвостом ее талию, рванул вниз, не позволив набрать достаточно воздуха. Я мог быть более осторожным, однако я успел почувствовать, когда она прыгнула, что на лезвии ее ножа есть кровь. Я знал, чья это кровь. Не знаю, почему, но это меня разозлило.