Жажда крови

— Пока кот не рядом, маленькая мышка делает, что хочет.

— И как кот отнесется к таким играм мышонка?

— О, я уверен, что Дюамель уже проинформировал Жадо о прерывании его «родословной». Но, не уверен, что он смог сложить «два плюс два» и выйти на меня. Я всегда был до отвращения скрытным. Я потратил уйму денег и времени, выслеживая прямую линию потомков и уничтожая их. Это все равно, что наблюдать за падением фишек домино, подталкиваешь последнюю, и все, что стоят перед ней, следуют ее примеру — умирают. А затем, я просто подбрасывал эту информацию лучшим охотникам. Если бы хоть слово правды всплыло на поверхность, все вампиры планеты охотились бы на меня.

Тристан снова остановился и оглянулся на Исаака.

— Но я могу умереть просто так. Не раньше, чем Жадо превратиться в пыль, — Тристан подступил к Исааку. — После этого, ты волен убить меня. Это твое исключительное право, — лицо Тристана исказила острая тонкая улыбка.

Тристан отвернулся и зашагал по переулку. Потерявшись в своих мрачных мыслях, Исаак поспешил вернуться к реальности и нагнать его. Рядом с ними проезжали машины, ослепляя фарами, они катились дальше к главной улице.

В квартире, Тристан первым делом открыл дверь кладовой.

— Спи в спальне, — наставительно сказал Исаак.

— Тут сойдет.

— Я не о удобствах твоих говорю. Кладовая близко к входной двери. И если ты решишь сбежать, пока я сплю, я ничего не сумею сделать.

— Я, в любом случае, никуда не собираюсь, — цинично возразил Тристан.

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил? Вампиры лгуны, это у вас в крови. Я не представляю, чем ты «взял» профессора, но я на твое «честное слово» не поведусь.

— Что ж, если так ты будешь спать спокойно ночью, я согласен со всеми твоими пожеланиями. Но тебе нужно спать на кровати. Совмещение работы охотника и студента отнимает у тебя кучу времени и сил. Я устроюсь в гостиной.

— Умолкни уже. Спальня — лучшее место, там я смогу не спускать с тебя глаз. Тебе нельзя выходить в другие комнаты, только в гостиную и комнату, где я учусь. И успокойся, ты спишь, как бревно. И не придумывай себе бог знает что. Ты должен быть у меня на виду, понятно?

— Я поражен твоей потрясающей логикой, — Тристан ухмыльнулся и пожал плечами, хмуро проследовав за Исааком. Он был не в настроении разыгрывать комедию.

Исаак взял одеяло и вышел из спальни, смех Тристана последовал за ним.

Глава 6 Розы и Кровь.

Прошло уже несколько дней, как Тристан и Исаак живут вместе. Вампир и охотник на вампиров, убийца и единственный выживший — заклятые враги под одной крышей.

Что думай об этом, что нет, — в обоих случаях обстановка просто невыносимая. Но не так давно, Исаак вернулся к своей старой доброй рутине.

Или, возможно, видимая нормальность была его способом сбежать от реальности. Его проверенный годами способ справляться с трудностями, когда что-то шло не так, это уходить с головой в уборку. Своего рода, невротическое расстройство, реакция на убийство всей его семьи…

Дом выглядел так, словно в нем пронесся ураган. Кровати, стены, даже потолок были залиты кровью. Даже сейчас, когда в его голове всплывает эта картина, у него перехватывает дыхание и, легкие замирают.

Он все свободное время посвящал уборке, таким образом, грязь просто не успевала скапливаться. Однажды Тристан предложил помочь. Но предложение было категорически отклонено, так что он оставался в спальне. А перед сном, он удалялся в другую комнату.

Исключением были часы после захода солнца и до полуночи, когда они изредка видели друг друга. Или они делали все для того, чтобы ни сталкиваться друг с другом. А в конце их рабочих дней, приходя в квартиру, они просто ложились спать. Когда же Исаак не был на работе, он проводил все свое время в библиотеке, вплоть до закрытия или пропадал в Хелсинг Групп на тренировках, готовясь к предстоящим битвам.

Тристан обычно еще спал, когда Исаак уже просыпался, поэтому утренние встречи были редкостью. Да и на работе, они, так или иначе, находили способ избегать контакта с глазу на глаз. А дома, разбегались по комнатам менее чем через 10 минут, после возвращения. И это не считая того, что Исаак «взрывался» из—за незначительных мелочей. Раны от утраты семьи все еще мучили его, они нарывали с новой силой, распуская грубые швы. Боль вырывалась наружу злостью и раздражением. Но было в этом всем что-то еще…

Его раздражали собственные противоречивые чувства.

С одной стороны, наблюдая за утонченными, словно не от мира сего, красивыми чертами лица Тристана, которые становились все мрачнее с каждым днем, Исаак испытывал жгучее желание разбить кулаком ближайшую стену.

А с другой стороны, он не мог оторвать взгляд от Тристана, когда тот шагал после душа из ванной в спальню, словно наивная невинная девушка, оставляя после себя удивительно приятный аромат. В такие минуты Исаак отчаянно хотел убить себя и желательно головой о ту же, ближайшую, стену.

Дождь оставлял на окнах мокрые дорожки, капли звонко барабанили по стеклу. Исаак проверил календарь, как только проснулся. Сегодняшняя дата была небрежно обведена, в пометках необходимости не было.

Одевшись, он заглянул в спальню. Окно выходило на север и слабый свет пробивался сквозь занавески. Тристан выглядел так, словно только что уснул. Его поза так и не изменилась. Он все еще лежал, уткнувшись лицом в простыни.

Исаак прихватил свой рюкзак, ключи и вышел. У Тристана был запасной ключ. Исаак не хотел давать ему ключ, но выбора не было. Он опять слышал эхо непрерывных споров в своем сердце. Он раздражался из—за пустяков. И это были доказательства его собственной незрелости. Это выводило из себя еще больше.

Исаак открыл зонт и шагнул под дождь.

— Эй, Исаак, позвал его Эд, как только Исаак добрался до своего стола. — Мы собираемся наведаться в одно местечко ночью. Давай с нами!

— Куда?

— У меня четыре билета на предпоказ. Джоан и Грейс идут. Пойдем вчетвером? Два на два? — Эд продолжил с придыханием. — Грейс отличный вариант для тебя, это факт. Что ты говоришь? Разве это не взаимное чувство?

Кажется мне, ранее ты говорил, что она «горячая штучка», — Эд дернул подбородком, задавая направление взгляду.

Две студентки стояли плечом к плечу у стены класса, бросая взгляды на парней. Той, что ниже, и была Грейс. Она была миленькой — большие карие глаза и мягкие плюшевые кудри. Ее маленькое лицо не было чересчур накрашено, а маленькое пастельного цвета платье отлично на ней сидело.

Когда она заметила изучающий взгляд Исаака, то покраснела и отвернулась.

— Что скажешь? Пойдем?

— Извини, но…

— Что? Отказ не принимается, мужик. А после мы пойдем, выпьем.

— Никак не мог. Я должен кое-что сделать.

— Работа?

— Ага. Что-то типа того…

Эд знал, что Исаак сам оплачивает свое обучение. Настоящую профессию — охотник на вампиров — Исаак держал в секрете, его прикрытием была работа охранником в ночную смену.

— Понял. Очень жаль, — Эд пожал плечами. — Ладно, может в другой раз. Пойду, поспрашиваю вокруг, — Эд ткнул Исаака пальцем. — Не вини меня, если кто-то наложит на нее лапы.

Исаак ответил тонкой улыбкой и вышел из класса, выпуская вздох разочарования из-за девчонок. Он торопливо покинул кампус и сел в автобус. Дождь не унимался, продолжая накрапать. Все еще был день, но серое покрывало облаков, укутавшее небо, превратило его в ранние сумерки.

Он вышел у квартала обнесенного высоким забором. Двенадцатифутовый забор мог быть спутан с дворцовой стеной. Но правда состояла в том, что за этим забором расположился другой город — город мертвых. Кладбище.

Новый Вавилон славился своим «скрытым» кладбищем. Ворота были недалеко от автобусной остановки. А за воротами — дождь или солнце — цветочная клумба. Дождь барабанил по брезенту, защищающему цветы. Исаак купил букет красных роз. Роскошный, как для голодающего студента, но это было единственное, на чем Исаак не экономил.

В основном, на этой клумбе были представлены розы. В этом городе, розы считались цветами мертвых. Другие цветы являлись просто украшениями. Ворота в некрополис, на кладбище, были открыты от рассвета до заката. Тут, в охранном домике, всегда находился седовласый охранник. В такой день, как этот, на кладбище было совсем пусто и, у него была уйма свободного времени.

У этого некрополиса была отличная возможность стать одним из мест —достопримечательностей для туристов — благодаря творцам необычных надгробий. Многие из них были ненормально большими. Тут не было обычных крестов и квадратных надгробных плит. Наоборот, они все выглядели, как маленькие часовенки. И не отыскать во всем некрополисе двух одинаковых.

Самая маленькая вмещала нескольких взрослых и запасную комнату. Ряды искусно-отделанных упорядоченных надгробий по обе стороны часовни и аккуратно уложенные дорожки, делали это место похожим не на городское кладбище, а на сказочный домик или великолепный храм. Часовни запирались, и доступ был только у членов семьи. Но само место находилось в открытом доступе, как музей под открытым небом. Интересное и посещаемое в хорошую погоду место.

Тут не было индивидуальных могил, только семейные склепы. Гроб располагался всегда в центре мавзолея. Когда к ним приходит пополнение, последний гроб отодвигается в катакомбы, где умершие и продолжают спать.

Никому уже неизвестно кто был инициатором и вдохновителем такого «спрятанного» кладбища. Несмотря на количество проблем, никто не решается нарушить выбранный стиль.

Ни одно новое погребение так и не было построено. А это значит, живой рынок купли — продажи апартаментов для мертвых. Когда род прерывается или потомки переезжают, то брокеры набрасываются на освободившиеся территории, как стервятники. Когда владелец меняется, то прежние обитатели «переезжают» на общественное кладбище за городом. Невероятно, но иметь часовню в городе мертвых это завидный плюс к положению.

Для Исаака это ничего не значило, он бы желал вообще сюда не приходить, но… Но, его семья была похоронена здесь. Ежегодно, он приходил сюда в один и тот же день — в день, когда осиротел. Этот день обведен в его календаре, ровно восемь лет назад его семью убил вампир. Исаак остановился возле указателя. Кто-то уже стоял там, у колонны гробницы, без зонта, под проливным дождем. Он, должно быть, стоит уже какое-то время, рубашка насквозь промокла и холодная вода стекает с его челки.

Почувствовав присутствие, стоявший человек обернулся и посмотрел на Исаака. Увидев, кто смотрит на него, Исаак едва ли не взорвался от подкатившей к горлу ярости. Он подошел к Тристану и заехал букетом роз ему по лицу. Вскрикнув от боли, Тристан споткнулся, попятившись. Исаак зарычал: — Какого дьявола ты тут делаешь?!

Тристан отвел взгляд и не ответил. Исаак сжимал в руке бутоны ободранных цветов, которые красным полотном укрывали мокрую землю. Звук падающего дождя наполнил собой повисшую в воздухе тишину.

— Пошел вон отсюда! — выплюнул Исаак.

Выудив из кармана ключи, он открыл двери часовни. Он клацнул выключатель на стене и дверь за ним закрылась. Лампа накаливая напоминала восковую свечу, наливаясь тусклым светом во тьме. Исаак поставил на алтарь то, что сохранилось от букета и, посмотрел на высохшие прошлогодние цветы.

Исаак убрал все в полной тишине. Он вспомнил о белых цветах, оставленных в прошлом году под дверями гробницы. Каждый год одно и то же — белые цветы лежали на пороге гробницы, с самой первой годовщины смерти его семьи. И вероятно, сейчас тоже. Он был настолько зол, что не обратил внимания.

Невероятно. Он…?

Он выглянул наружу. На пороге лежали раздавленные белые розы. Он не увидел их, в порыве своей злобы, и наступил, входя в мавзолей. Исаак поднял голову. Тристан все еще стоял под дождем. Исаак поднял розы и всучил ему. Остатки цветов уткнулись ему в грудь и упали к ногам. Белые бутоны были выпачканы в брызгах грязи.

— Больше никогда, — собственный голос, наполненный едкой злостью, обжег горло.

Тристан смотрел на белые бутоны, тонущие в грязной мутной воде. Потоки падающей с неба воды струились по его серебристым волосам, стекая по лицу, как слезы.

— Это последний раз, — сказал он приглушенным голосом, поворачивая бледное лицо к Исааку. — Спустя год, меня уже не будет.

Тихая манера речи окончательно содрала с Исаака последние лоскуты терпения.

— Что это, мать твою, такое? Подношение мертвым? Искупление? Сожаление? — кулак со всей силы ударился о дверь. — Даже вся скорбь мира не вернет их обратно! Отец, мать, сестра — она была моим близнецом! Изабель и я родились вместе, росли вместе. Она была моей половиной. Да что тебе известно о боли и скорби, в которых я был утоплен?!

Его голос резко прервал горький смех.

— Знаешь, тут пусто. Пустая могила. Уверен, тебе известно, почему. Чтобы ни дать вернуться к жизни. Все, кого убивают вампиры, обезглавливаются, а потом кремируются, и в конце, их пепел развеивают над рекой. Так что, жертвы не возвращаются прислуживать своим хозяевам. Вековой обычай. Так же было и с моими родителями, и с сестрой. Как будто быть растерзанным вампиром не достаточно. Нужно еще обезглавить и сжечь — чтобы даже праха не осталось. Гробы, все, что осталось от их жизней. Очки для

чтения моего отца. Любимое платье матери. Плюшевый мишка Изабель. Все. Это все, что осталось.

— Вот почему ты стал охотником, — прошептал Тристан, потупив взгляд.

Исаак посмотрел на его пепельно-бледное лицо.

— Ах, да. Конечно, это же часть моих чувств! Боже, помоги мне! Я хочу все уничтожить! — он шел, поднимая ногами брызги. Он бросил на него последний пропитанной злостью взгляд. — Ты собрался стоять тут вечно? Ты — кара небесная. Проклятье, один твой вид вызывает у меня жгучее желание пойти помыться и высыпать на себя ведро соли, словно я смотрю на уродливое гниющее ничтожество, недостойное даже жалости.

Последняя фраза была сказана с омерзением и несвойственной ему жестокостью. Но Тристан выглядел так, словно действительно готов стоять тут вечность. Это была последняя капля. В глазах Исаака на мгновение побелело от сдавившей виски ярости. Он грубо схватил Тристана за предплечье, заставляя уйти.

— Двигай своими чертовыми ногами! Ты не конченный инвалид!

Сумерки стали глубже, а дождь пустился еще сильнее. Тристан плелся возле Исаака, но вторая половина его тела продолжала мокнуть под дождем.

Исаак стоял у входа, вода ручьями стекала с него вниз.

— Твою мать, я вымок до нитки.

Он чувствовал себя так, словно плавал в бассейне не потрудившись снять одежду. Он чувствовал себя так, словно попал под водопад, а не под дождь.

Исаак раздраженно смахнул рукой прилипшие к лицу волосы, а затем резким движением содрал с себя вымокшую футболку. Он выжал ее в ванную, но воды было столько, словно он только вытащил ее из стиральной машины.