Хейлика

Как-то Ламбер, перехватив Хейлику в одном из коридоров, быстро сказал:

— Вечером попросишь одну из сестер надеть твое платье и немного помелькать в окне, чтобы все решили, что вечер ты проводишь дома.

— А на самом деле? — предвкушая нечто захватывающее, спросила Хейлика, взглянув на Ламбера горящими, в догадке, глазами.

— А на самом деле я буду ждать тебя у южных ворот с двумя лошадьми. Сможешь добраться так, чтобы тебя никто не заметил? Мы отправимся на небольшую прогулку.

— Прогулку? — разочаровано переспросила Хейлика. Ответом ей был такой поцелуй, что без слов стало понятно, что за прогулку ей предлагает Ламбер. — Смогу... я приду... никто не заметит меня, — выдыхала она между поцелуями, яростно желая, чтобы вечер наступил как можно быстрее.

— Эллис, наденешь мое платье и будешь вечером ходить в нем по моей комнате, — попросила Хейлика сестру, добравшись до дома.

— Это еще зачем? — удивилась Эллис такой просьбе.

— У нас с Ламбером свидание, и он не хочет постоянно натыкаться на свидетелей, следящих за нами. Пусть все думают, что сегодня я решила отдохнуть.

Хейлика объясняла сестре, что делать, а сама в это время металась по комнате, выбирая самое красивое нижнее белье и сорочку. Сестры не могли не заметить ее мельтешения, а поскольку она им уже все мозги прогрызла своими страданиями, что Ламбер не желает, чтоб они стали возлюбленными, сразу догадались о причине такого переполоха.

— Хейличка, он согласился? — бросилась ей на шею Эмбер.

— Не знаю, — честно ответила ей старшая сестра, — но похоже на то. Он сказал, что будет ждать меня у южных ворот, и мы с ним куда-то поедем, и чтобы кто-то из вас ходил в моем платье, чтобы обмануть желающих следить за нами. Ламбер еще ни разу не вел себя так. Думаю, сегодня ночью все случится.

Хейлика в волнении села на кровать. Перед сестрами она могла не скрывать, что ей страшно, что она волнуется и очень переживает, как все должно произойти. Нет, Хейлика не боялась боли или еще чего-то. Единственное, что ее волновало, это не опозорится перед Ламбером, не разочаровать его. А как это сделать она не знала.

— И не спросишь ни у кого! — с горечью пожаловалась она сестрам. — А ладно, будь, что будет! Я все равно поеду с ним, и лучше буду сожалеть о том, что сделала, чем о том, чего не сделала.

Незаметно вылезти на крышу, потом пройти по карнизу и спрыгнуть с высоты третьего этажа не составило для Хейлики никакого труда. Платье она благоразумно запихнула в сумку, поскольку в нем лазать по крышам было довольно проблематично. Она быстро добралась до Южных ворот. Ламбер уже ждал ее. Она вскочила в седло, и они галопом понеслись в только одному ему ведомое место. Как оказалось их путь лежал к небольшому домику, стоявшему в глубине леса. К этому времени ночь уже полностью вступила в свои права, вокруг была непроглядная темень, серп луны едва выглядывал из-за облаков.

— Не боишься? — тихо спросил, на всякий случай Ламбер, поскольку с любой другой девушкой, он никогда не решился бы, ехать в такое место, и в такое время. Но Хейлика лишь презрительно дернула плечами. Она не боялась ни леса, ни темноты, к тому же адреналин, от предвкушения того, что обязательно должно случиться, горячил кровь и кружил голову, заставляя сердце биться, как сумасшедшее.

Они прошли в дом. Ламбер зажег лампу, свечи, и занялся разжиганием камина. Хейлика огляделась по сторонам. Очень приятная чистая, большая комната, скорее всего гостиная, две двери. Одна вела в кухню, другая, скорее всего в спальню. Едва Хейлика об этом подумала, как ее лицо вспыхнуло от смущения, хорошо, что Ламбер сидел к ней спиной.

Огонь в камине разгорелся. Стало тепло и уютно. Ламбер принес сумку, в ней оказалась еда. В доме нашлись и тарелки, и ножи, и вилки с ложками, и бокалы.

— Почему ты не пьешь? — спросил Ламбер, после того, как они сели за стол, и он увидел, что Хейлика неуверенно вертит в пальцах бокал, наполненный чудесным легким вином. Она неуверенно улыбнулась ему, раздумывая о том, говорить ли ему правду, если при этом возникнет реальная угроза, что и сегодняшнее свидание, ничем не закончится, или лучше что-то соврать. — Хейлика, — еще раз мягко повторил мужчина, — говори все как есть, со мной можешь не лукавить и не притворяться, я тебя пойму.

— Да, я... тут нет никакой тайны, — немного смущенно объяснила она, — я еще никогда не пила вина, мы же с сестрами еще... — Ламбер не дал ей закончить, громко рассмеявшись, закрывая лицо ладонями.

— Все время забываю о твоем возрасте! Попробуй это вино, оно должно тебе понравиться.

Хейлика смело отпила большой глоток из бокала. Вино было легким и таким вкусным, что она тут же сделала еще один глоток.

— Стоп, стоп! — закричал Ламбер и, перегнувшись через стол, отобрал у нее бокал. — Это вино пьянит, а поскольку ты еще его не пробовала, оно может тебе очень сильно ударить в голову.

Но Ламбер опоздал со своими предостережениями. Глаза Хейлики уже горели ярким огнем, щеки окрасились румянцем, а движения стали откровенно провоцирующими. Она встала из-за стола и села Ламберу на руки, обвив его шею, и накрыла поцелуем его губы.

— Хейлика, ты опьянела, — прошептал он, но не оттолкнул ее от себя, а наоборот, еще теснее прижал к себе, и сам поцеловал ее таким поцелуем, что Хейлика застонала от жара, охватившего ее тело. Он дернул за воротник ее курточки, освобождая плечи от одежды, и пуговицы с веселым стуком попрыгали по полу, а он начал целовать ее шею, подбираясь губами к груди, руками продолжая рвать ее рубашку.

Она с наслаждением, закрыв глаза, подставляла шею под его поцелуи, руками притискивая его голову к себе. Когда его губы, наконец, добрались до ее груди, она застонала от удовольствия.

— Может, лучше перейдем в спальню? — шепнул ей в ухо Ламбер, и волна возбуждения, накрыла ее с головой. Он поставил ее на ноги, встал со стула, потом легко подхватив на руки, отнес в другую комнату. Кровать с балдахином стояла в центре, давая возможность обходить ее с трех сторон. Ламбер немного небрежно швырнул Хейлику на кровать, и стал спокойно, и аккуратно снимать камзол и рубашку.

Волна возбуждения, что окатила Хейлику в столовой, как-то быстро схлынула, уступив место неловкой смущенности. И как тут было не смущаться? Она была обнажена до талии, но при этом в сапогах для верховой езды.

-Сними сапоги, — приказал Ламбер. Она сползла с кровати и стала также неловко раздеваться вместе с ним. Такие моменты на корню губили весь романтический настрой, и Ламбер злился на самого себя, что начал любовную прелюдию слишком рано и в неподходящем месте. "Давно я не терял голову от страсти", — с раздражением констатировал он свое поведение, вспомнив, как в столовой Хейлика села к нему на колени, заставив его полностью утратить контроль над ситуацией. А этого допускать было нельзя, учитывая, что Хейлика совсем не опытна в любовных играх. Но что сделано, то сделано. Он видел, что с каждой секундой, Хейлика все больше и больше остывает. Ламбер с досадой понял, что у него нет другого выхода, кроме как воспользоваться своими силами, силами Преображающегося. Он не любил и почти не пользовался этой своей возможностью. Было противно вызывать сексуальное желание, сексуальное возбуждение в девушке таким вот искусственным способом, когда он вполне способен вызвать искренний жар, но сейчас выбора у него не было.

Они разделись одновременно. Он шагнул к девушке, прижал ее к себе и нежно провел ладонью вдоль позвоночника

Теперь он вел себя по-другому, Хейлика захлебывалась от наслаждения и счастья, забыв обо всем на свете.

...Того, что всё случилось, она не собиралась скрывать: она любила и ощущала себя любимой. Дамы лишь пожали плечами — завоевать мужчину легко, но вот удержать... Тем более имея такой характер, как у Хейлики — совсем другое дело. Ну, неделя, ну, две — и больше Ламбер с такой грубиянкой не выдержит. Заключались пари, сколько времени они пробудут вместе. Дни проходили за днями, недели за неделями, а Ламбер всё не бросал и не бросал Хейлику.

Это казалось всем удивительным только на первый взгляд. На самом деле Ламберу было очень комфортно с Хейликой. Она не ныла, не требовала к себе трепетного, благоговейного отношения, как все его бывшие дамы, охотно слушала его рассказы о прошлых временах и сражениям, в которых он участвовал.

Главное, не заставляла относиться в себе, как к оранжерейному цветку, боявшемуся любого дуновения ветра.

Глава 11

Они вообще не ссорились. Надо признать, что это была целиком заслуга сэра Ламберта. Нет, он не потакал Хейлике, пытаясь предугадать и выполнить все ее явные и неявные желания, и все же он по-настоящему понимал ее, и поэтому лишь слегка корректировал их отношения, стараясь, чтоб им обоим было комфортно в обществе друг друга. Ламберт с удовольствием помогал ей оттачивать свое мастерство на бойцовой арене, с удовольствием отправлялся с ней в многодневные путешествия на лошадях, но главное, он учил ее любить свое тело, понимать себя, чувствовать себя, доставляя радость себе и партнеру. Тут сэр Ламберт был вне конкуренции.

Во-первых, он запретил ей стесняться. Понятно, что чувствуя свою неопытность и боясь попасть впросак, Хейлика, начинала смущаться, переживать, и думать не о своих чувствах, а о том, что в эту минуту думает о ней Ламберт. Подобная стеснительность полностью убивала чувственность, поскольку, возбуждение мгновенно испарялось, лишь только в голове появлялась мысль: "Как мне не опозориться перед ним?". Ламберт всегда знал, когда Хейлика полностью отдается его рукам, забыв обо всем, растворяясь в наслаждении, что он ей дарил, или когда она, стараясь выглядеть возможно привлекательнее и соблазнительнее в его глазах, думает только об этом, не чувствуя радости от его прикосновений. Ох, в какую он тогда приходил ярость, вышвыривая Хейлику из кровати и отправляя спать на жесткий, скрипучий диван.

А потом новая история заставила заиграть их отношения совсем другим цветом.

...Сэр Ламберт принципиально не дарил своим возлюбленным дорогих подарков (видимо, читая лучшим подарком самого себя), и Хейлика, к сожалению, не была исключением. Но, если у его бывших возлюбленных за долгую жизнь собралось множество украшений, у Хейлики не было, ни одного. Не то чтобы она завидовала, но ей все— таки хотелось иметь хотя бы несколько.

...Однажды Хейлика услышала, как леди Джелис, уверенно, с апломбом, рассказывает нечто несусветное:

-И вот на самом краю Земли, — важно вещала она, — в том самом месте, где воды океана низвергаются в пропасть, исчезая в небытие...

— И где же такая пропасть находиться? — достаточно бесцеремонно перебила ее Хейлика, случайно проходившая мимо и краем уха, услышавшая столь невероятный рассказ, — Где находится этот "край Земли"?

-Известно где. За океаном, — гордая своими познаниями в географии, ответила леди Джелис, — если долго-долго плыть на корабле по океану, то обязательно приплывешь к этому краю.

-Какая чушь! — искренне возмутилась Хейлика, разрушив все очарование, весь жутковатый страх, испытываемый слушательницами от этого рассказа, — Если долго-долго плыть на корабле, то приплывешь в другие земли, населенные людьми, там находилось королевство моего отца, там я родилась.

В ответ на слова Хейлики, леди Джелис, ненавидевшая проигрывать споры, презрительно фыркнула и снисходительно пояснила:

-Когда тебя увезли на корабле, ты была еще маленькой девочкой и тебе, даже самая захудалая речушка могла показаться бескрайним океаном. К тому же, вполне возможно, — примирительно добавила она, — что край земли лежит еще дальше, за пределами земель королевства твоего отца.

Но Хейлика с ней была не согласна, ее разум протестовал, такого просто не могло быть:

-Как это так? — искренне недоумевала она, — Вода скатывается, стекает в небытие, а откуда она в таком случае вновь берется?

Но переубедить леди Джелис в неправоте было невозможно, впрочем, как и Хейлику. Спор зашел в тупик: ни Хейлика, ни леди Джелис не знали ответов. Хейлика раздраженно оглядывала оппонентку, и тут ее взгляд зацепился за украшение на шее соперницы. Некрупные рубины кроваво красного цвета, соединенные между собой столь тонкой цепочкой, что казались капельками крови, выступившими на коже. Хейлика еще раз посмотрела на украшение и неожиданно придумала:

-Знаете что? Давайте заключим пари, и если я выиграю этот спор, вы отдадите мне свое украшение.

-Какой еще спор? — подозрительно переспросила Джелис.

-А такой! Если выяснится, что никакой прорвы, в которой бесследно исчезают воды океана, не существует, вы отдадите мне вот это колье, а судьей в нашем споре, чтобы не было никаких сомнений в предвзятости, я попрошу стать саму королеву!

Такое предложение Хейлики страшно не понравилось леди Джелис, поскольку уверенность Хейлики в своей правоте, изрядно пошатнула ее уверенность в своей. Но поскольку сдаваться она не привыкла, то мучительно искала выход, который позволил бы ей с достоинством выйти из такой щекотливой ситуации.

-Подожди, — неожиданно сказала она, — я в этом споре на кон ставлю свое колье. А что поставишь ты?

Хейлика сникла. Замечание Джелис было вполне резонным. Ничего достойного, выставить на кон она не могла. Глаза леди Джилис торжествующе и победно блеснули.

Хейлика задумалась, с бешеной скоростью перебирая в уме, все возможные сокровища, какими она обладала. Ничего ценного у нее не было, она с досады чуть не укусила себя за палец. Из всех ее достижений самым значимым был роман с Ламбертом. Стоп! Ламберт!

...Хейлика с пристрастием постоянно расспрашивала его обо всех романах, случившихся в его жизни, но в этих рассказах, ни разу не всплыло имя леди Джелис, хотя она была невероятно хороша собой.

Однажды заметив, как леди Джелис откровенно кокетничает с Ламбертом, Хейлика спросила, почему у него не было с ней романа.

— Я пытался за ней ухаживать, — честно ответил Ламберт, — но не смог вынести и десяти минут общения с ней. Она глупа, как пробка, и напыщенна, как индюк, да еще слащава и нудна. Хейлике было очень приятно это слышать, значит, она не такая. И вот теперь эти воспоминания мгновенно промелькнули у нее в голове:

— Я ставлю на кон одну ночь с сэром Ламбертом! — твердо сказала она, внимательно глядя в глаза Джелис, чтоб видеть ее реакцию на эти слова.

Та была просто поражена:

— Он что, настолько подчиняется тебе, что согласится выполнить условия нашего спора, в случае твоего проигрыша?

— А зачем ему знать о нашем споре?

— А как, тогда ты представляешь выполнение его условий?

— Ну... я думаю опытная, умелая женщина сможет добиться желаемого, если у мужчины к тому же, например, будет повязка на глазах и руки...

Хейлика могла поклясться, что в эту секунду в глазах леди Джелис зажглись хищные огоньки, и она машинально плотоядно облизнула губы. Неизвестно чем бы этот спор закончился, Хейлике не дали договорить, потому что, в эту секунду в круг спорящих ворвался сэр Ламберт, ему видимо кто-то сообщил о происходящем. Он грубо схватил Хейлику за руку и выволок ее из беседки.