Молекула-попаданец

Пришлось бежать на фронт, нам самоволкой,

Что делать если взрослым, брань — слабо!

Мы не дружили с сигаретой водкой,

И скинем знай нацистское ярмо!

Не верил враг в уменье пионеров,

Волк не считал — нарваться на ловцов,

Но поняли что героизм без меры,

Хоть не желали, брать таких юнцов!

Сержант нас встретил оплеухой звонкой,

Я не возьму в аршин лишь молодцов!

Но справился пацан-боец с винтовкой,

Достойным оказался путь отцов!

О Родине как об богине милой,

Молитвой шепчут губы у меня!

Сражались где и хитростью, и силой,

Мы оседлали "Тигра" как коня!

Мы земля то знайте россияне,

Едины от Камчатки до Уфы,

Жестко лупят нас врагов снаряды,

А слабость тоже горькая увы...

В пожарах с пеплом шелушатся ивы

Прошлись потоком, вихри сей орды!

Товарищам пришлось копать могилы,

Строгать в мороз сосновые гробы!

Хотели обложить нас фрицы данью,

Чтобы в цепь сковать — жестокий беспредел,

Я пионер привык теперь к страданьям,

В разведку шел босой, сугроб хрустел.

Но валенки отдал своей сестренке,

Чтобы не нежить — знай, не заслужил!

Но смех ей столь мелодично звонкий,

Тепло мне плоть замершую залил!

Возможно за неверье наказанье,

Послал Господь на Родину мою...

Но в том Его величие, призванье,

На зло давать ответ — благодарю!

Но что с того, что пальцы посинели,

Не смеет милости просить пострел,

Ведь все для полуголого метели —

Что Иисуса знать я не хотел!

В башке упрямой словно выли совы,

Нет вкуса даже меда и халвы,

Но что такое три часа Голгофы?

Три года с лишним протекло войны!

Там может Бог нас в пекло с смехом бросить,

Когда и так кругом Тартар и ад.

В любом селенье плачут горько вдовы,

У каждого в семье Христос распят!

Но милости мы ждать имеем не права,

Порой жизнь хуже лона Сатаны,

Пускай расскажет вся моя держава,

Как полегли в погост — страны сыны!

Нет, знайте славу фюрера, надули,

Ее мы развенчали в пух и прах,

Я выжил, был контужен, ранен пулей,

Но к счастью сам остался на ногах!

Без крови знай, победа не наступит,

Такое дело братья провернули,

И не поможет даже сказки прутик,

Германии мы честно долг вернули!

Вернули, но осталось даже лишка,

И сдох от страха таракан-тиран,

Я возмужал, но все еще мальчишка,

Ус не пробился, но уже титан!

Ведь доблесть наша возраста не знает,

Волчонок это вовсе не мальчишка,

А Авель не коварный братец Каин,

Я взрослый, и, пожалуй, даже слишком,

Глаза слезились, автомат — бревном,

И где только мужество черпал,

Как Иисус с измученным челом...

Ведь сердце стало твердым как металл!

Мне Родина есть главная отрада,

В ней слаще меда серебра ручьи,

Звезда героя высшая награда —

Сам Сталин мне её поверь, вручил!

Сказал: с таких как ты пример брать надо,

Кто трус, то лучше тихо промолчи,

А для Отчизны нет пышнее сада,

Куют бойцы к дверям в Эдем ключи!

Вождь продолжает — я наизготовку,

Готов взлететь как сокол резвый ввысь!

Но нынче отложи храбрец винтовку,

Возьми ты, клещи, молот и трудись!

Ну что понято в глупости нет смысла,

Взял в руки повзрослевшую девчонку,

И начал дело к славе коммунизма,

Построй из древа парусник и лодку,

Что не явиться крейсерам фашизма,

Мы сокрушим все мерзким гадам глотку,

Знай не пройдет потуги реваншизма!

На последней ноте девчата-комсомолки и мальчик-пионер закончили петь, они настолько увлеклись, что даже начали подтанцовывать. Прихлопывая в ладоши.

Впрочем, это ни капельки не мешало, и петь и стрелять. Так что гитлеровцы при чтении подобной поэмы, и могли не только слушать, но получать бесплатные пропуски на тот свет. Хотя из рук столь очаровательных воительниц, умереть, пожалуй, даже приятно. Как раз такой случай когда мужики ложатся в адское пекло, ради того чтобы переспать с писаными красавицами.

Ангелина тут прервала песню и указала пальцем на юг:

— Вот там Берлин, которым мы еще не взяли. Что скажете товарищи на это казус?

Олег Ломоносов громко воскликнул и тоже метко выстрелил:

— Берлин не рыба с крюка из танков колон не соскочит, пусть даже его защищают скользкие типы!

. ГЛАВА ? 7

Петр Дегтярев никак не мог взять под контроль процесс размножение в таком нелюди, как бесноватый фюрер. Новые производные от бациллы, не слишком хотели его слушаться. Они — то размножались, то наоборот замедлялись...

А вообще Дегтярев чувствовал себя омерзительно: внутри особенно в кишечнике, столько всякого дерьма — даже описывать западло. А еще бациллы стали атаковать антитела, что представляли собой иммунитет бесноватого диктатора.

А от этого стало еще хуже — слово электрические разряды лупят тебя и твою душу с головы до пят. Или отбивают дробь барабанные палочки.

Сами антитела и иммунные клетки выглядят клыкастыми, и очень кусачими.

То есть, разделившись на множество ипостасей, Дегтярев сохранил целостность своей личности, и от этого страдания только усиливались.

При этом он видел Гитлера как изнутри так и снаружи.

Фюрер почувствовал себя неважно, и личный врач сразу же определил кишечную инфекцию. Состояние Адольфа Гитлера быстро ухудшалась, а температура росла. Дегтярев впрочем, рассчитывал, что на сей раз самому главному преступнику всех времен и народов не уйти от наказания. И он контролируя процесс роста и размножения бацилл, добьет величайшего из тиранов...

Но в самый критический момент, когда уже Гитлер собирался зачитать свою последнюю волю — снова неведомая сила его выдернула из этого полутрупа и смеющийся мальчишка на сей раз демиург-дубликат объявил:

— Бацилла в которую ты воплотился умерла. Так что твое правление болезнями окончено!

Дегтярев рассвирепел:

— Опять эти фокусы... Вы что издеваетесь...

Он огляделся — на нем мундир полковника, все немногочисленные награды, человека который до Донбасс лишь чисто символически посещал Афганистан и Чечню. Прежнее тело, не слишком тренированное — червя -технаря лишь, чуть-чуть поддерживающего физическую и знакомого с базовыми приемами рукопашного боя. Правда живота почти нет — Дегтярев не обжора, да и сложения не склонного к ожирению. Плечи довольно широкие от природы. Виски уже седеющие — пятьдесят один ему на момент гибели было. У Петра после последних месяцев злоключений и общений с демиургами-богами, обладающими менталитетом маргинальных подростков все чаще мелькала крамольная мысль: "сдался ему этот Донбасс". Ведь говорили умные люди, что ты идешь воевать по сути дела с собственным народом. Ведь Украина это по факту часть Российской империи, только выбравшая западный путь развития.

Так ради чего он ученый полез в это? Признаться честно, сыграли злую шутку обещания генеральских эполетов, и желание хоть раз жизни по-настоящему нюхнуть пороху. Ведь он все-таки мужчина, как-никак!

Сапоги где-то уже успели запылиться, хотя он стоит на кристальной сверкающей поверхность. Это хрусталь так ярко блестит? Нет, кажется — алмаз! Пол из цельного граненого и до глянца отшлифованного алмаза!

Тут Петр видимо что-то почувствовал. Мальчишка был очень похож на Корсака, мускулистый, смазливый подросток-блондин, но вместе с тем, он него веяло чем-то чужим.

И инженер-полковник спросил:

— Вы кто?

Демиург-дубляж ответил:

— Я Павел, можешь звать меня Пашка!

Дегтярев удивился и поспешил уточнить:

— Тоже всемогущий?

Пашка ответил с улыбкой:

— Если иметь ввиду, практическое всемогущество, то да. Я могу фактически все, что и Корсак. А абсолютным всемогуществом не обладает никто — это аксиома.

Петр отмахнулся от предложения вступить в обмен антимониями и спросил другое:

— Ну, если фюрера не дали мне прикончить, то может, окажете помощь Сталину. — Тут Дегтярев поправился. — Я имею ввиду позволите мне продолжить мессию в таракане.

Пашка-демиург с улыбкой заметил:

— Когда тебя воплотили в бациллу, мы думали, что у полковника-инженера будет больше фантазии, чем просто пытаться угробить диктатора из диктаторов. — Тут мальчишка-дубляж изменил пейзаж, и они оказались среди звезд, вернее великого множества галактики, что выстроились в форме могильных крестов. Причем, каждый крест поражал выразительностью рисунка и раскрасок, что придавали ему звезды и квазары.

То есть это произведения вроде исполинского кладбища: страшно и с потрясающей эстетикой мрачной красоты. И разумеется странные птицы, одна треть оперения алые розы, вторая белые пионы, а третья желтые маки, головы же с клювом пеликана. Они на космическом суперкладбище заменили ворон. А звуки, издаваемые чудесными птицами очень похожи на раскатистые органы. Действительно все грандиозно, и чувствуется огромный, хотя и мрачный юмор Создателя.

А вот одна из пернатых тварей вместо перьев состоит из мечей и сабель, они позвякивают во время полета, этого парения треглавого "змея Горыновича".

И словно для того, чтобы разрядить обстановку несколько десятков прекраснейших девушек, чьи самые потаенные места были прикрыты лишь нитями и гирляндами драгоценных камней и самых изысканных ювелирных изделий тонкой работы.

Вид этих писаных красавиц придал Дегтяреву смелости, и он жестко крикнул:

— Сосунок-создатель, ты ведь опять нарушаешь правила игры и пари!

Пашка обиделся и бросился к полковнику, прошипел:

— Что значит опять?

И тут же неуловимый словно молния удар прошел Дегтяреву в лицо.

Мальчишка выглядел не старше четырнадцати-тринадцати, но двигался очень быстро. Естественно отнюдь не Рэмбо уже не первой молодости полковник не мог с ним тягаться. Голень пацана разбила Дегтяреву нос, и замутила сознание. Причем, движение мальчишка, демиурга-дубликата было нарочито небрежным. Неуклюжий ответный взмах кулака, прошел мимо цели, а загорелое колено мальчика-терминатора вонзилось в солнечное сплетение. Петр согнулся от невыносимой боли, и босая пятка, долбанувшая в подбородок, да так, что косточки лопнули, от сокрушительного, способно разбить стопку кирпичей удара.

Дегтярев по-настоящему отключился в глубокий нокаут и уже ничего не чувствовал. А Пашка оглушительно рассмеялся, показывая девчонкам на поверженное с вытекающей кровавой юшкой тело российского офицера:

— Вот типичная ошибка взрослых — оскорблять новое, куда более высокоразвитое, как физически, так и интеллектуально поколение. Так, то пускай собирает зубы.

Дегтярев очнулся, в объятиях красивейших девчат, что массировали ему щеки, и наложили подобие шины на сломанную с выбитыми зубами челюсть. Судя по всему и переносица, оказалась сломана неуловимо стремительным взмахом каратэ-пацана. Дышать тяжело, и в горле сильно горчит от крови.

Хорошо, что хоть девушки вокруг него нормальные, а точнее красавицы, которых и на конкурсе "миссис Вселенная" редко встретишь. А руки такие ловкие. Вот тело уже немолодое, а невольно возбуждаешься, словно ты снова стал подростком. Ну дивы... Тут Дегтярев бросил взгляд на космическое пространство. Смазливый Пашка играл с девчонками, в какой-то сумасшедший футбол, когда мячей разных размеров и форм много и они то взрываются, то превращаются например в ежей. Вот одна из девчонок получила дикобразом в живот и неожиданно расплескалась морской, пышной пеной. Время от времени шаловливый Пашка целовал девчат в засос, а те краснели и млели.

Желание любви у Дегтярева пропало, все эти восхитительные девчата словно биороботы, а с ним развлекается, да не демиург, а черт знает — словно еще более вихреногая и глупая ипостась Корсака.

Зато хотя живот после удара и сильно болел, но злость придала решимости подняться. Дегтярев оттолкнул руки и встряхнулся. На ногах он держался не слишком уверено, а в голове, когда он встал стразу же замутило. Заболел сильно лоб, так мозг от попадания "титановой" пятки мальчишки-демиурга в челюсть ушибло — нокаут оказался натуральным. Петр вспомнил, что иногда похожие избиения заканчивались для боксеров катафалком.

И решительность его оставила. Драться с божеством, которое создает вселенные легче, чем шулер тасует колоду карт — это требует мужества не посильного даже отморозкам.

Пашка же сразу уловил колебания и просвистел нос:

— Еще один игрок... Может, хочешь присоединиться к нашему гиперболу?

Дегтярев неуверенно бросил, стандартную в таких случаях отмазку:

— Да стар я для таких их... Это молодым!

У Пашки сверкнуло что-то в глазу. Дегтярев неожиданно снова преобразился, ощутил босыми подошвами, внезапно выросшую на алмазе траву. Боль и усталость моментально исчезли, мускулисты загорелые ноги в шортах сами хотели двигаться. Теперь Дегтярев как в сказке превратился в юношу атлета, не старше пятнадцати, но очень спортивный с красотой древнегреческой статуи.

Впрочем, такое у Дегтярева уже было — ничего нового это дубляж демиургов не предложил.

Петр Алексеевич подколол:

— Ты повторяешь Корсака!

Пашка машинально ответил:

— Повторение мать учения и развлечения!

И тут же Дегтярев преобразился опять. Заколыхались высокие груди, а внутри разгорелся жар... Он теперь девушка, с фигурой восхитительной, кожа золотисто-атласная, правда, лица не видно.

Петр Алексеевич впрочем рассчитывал на лучшее. Хотя кто его этих капризных богов знает. Но желания дерзить опять пропало. Гляди его опять какой-нибудь микроб обратят. Воспоминая об своей сущности в виде бациллы слишком уж кошмарили, чтобы желать их повторения. Кроме того мелькнула страшная мысль, а что если Пашка захочет заняться с ним, то есть с ней любовью? Как, например Люцифер в одном известном фильме с мужиков воплощенным в женщину?

Дегтярев невольно попятился. Пашка отгадал его страх, но неожиданно проявил снисхождение:

— Не буду я тебя мужик иметь... — Холодно добавил. — А вообще посмотри, как твой дубликат внутри Сталина ишачит. Все же это сорок седьмой год и тебе много будет интересно!

Да Дегтярев едва не забыл — действительно в безнадежном положении его инженера-полковника и доктора технических наук двадцать первого века вселили сразу же в тело Верховного Главнокомандующего товарища Сталина.

Ну, он Дегтярев, как стратег и полководец посредственность пожалуй похуже Сталина. Но есть другие генералы и военачальники. Например, тот же маршал Василевский. Шапошников, правда, совсем уже слег, но остались Жуков, и выросла новая плеяда полководцев. Причем наибольшим почетом пользуется маршал Рокоссовский.

Однако к весне сорок седьмого года потеряны земли до Урала — вся Европейская часть СССР и откололась с помощью английских и немецких агентов практически вся Средняя Азия, кроме восточного Казахстана. В войне с СССР уже открыто участвует Британия, практически все страны Латинской Америки с их диктаторскими режимами. На подходе вступления США, империи орлана, которая уже расправилась с Японией и уже переводит дух, и штампует атомные бомбы.