Внук 2 1942ой ( Основной текст)

— Куда это мы собрались, молодой человек? — Прищурив глаза, спросил доктор.

— Посмотреть решил, что за беготня вокруг. — Ответил я озираясь по сторонам.

— Обычное дело, новая партия с передовой. Вам нужно сделать укол, пройдемте обратно.

— Как скажете! — пожал я плечами, и направился обратно.

Улегшись на свою кушетку, дождался залпа из главного калибра. Потер задницу и спросил у врача.

— Товарищ военврач, Андрей Ильич, а где Светланка?

— Раненые еще ночью прибыли, работала всю ночь. Час назад я отпустил ее поспать. Сейчас пока затишье.

— Ясно, много раненых?

— Тяжелых много, батальон попал под танки, осколочные в основном.

— Да, тяжко там, да где сейчас легко-то? — вздохнул я.

— Это точно, молодой человек. Вы вот и не в пехоте служите, а вон как вас всех потрепало-то!

— Ой, доктор, а как там мой товарищ? Лейтенант Зимин?

— Ранение в грудь тяжелое. Большая потеря крови, нужно немедленно в госпиталь. Я слышал, к обеду прибудут машины за вами.

— Но жить-то будет?

— Все зависит от него. Молодой еще, должен выкарабкаться!

— Спасибо, что успокоили. Вы не проводите меня к нему?

— Он почти все время без сознания, повидаетесь позже. Если можете вставать, то начинайте собираться.

— Да нищему собраться, только подпоясаться!

— Да вроде барахла у вас много было с собой!

— Так то у ребят, у меня немного. — Махнул я рукой на кучку тряпья и ствол в чехле, лежащих в углу палатки.

— Разрешите вас покинуть, молодой человек, служба! — Доктор развел руками, — Вам что-нибудь нужно?

— Да, хотелось бы умыться, если можно, то и побриться!

— Пойдемте, я покажу.

С доктором мы прошли к небольшому навесу под березкой, где я обнаружил Мурата. Этот жук уже намылся и набрился, и сидел довольный, как три рубля нашел.

— Аж светишься весь! Чего такой веселый?

— О, командир! Хорошо это, побриться после лазания по болотам. Еще бы баньку!

— В Ленинграде выпросим. Сходим опять к морякам, у них помнишь, как мылись в прошлом году?

— В то, знатный парок был! Когда выезжаем? — Вдруг сменил тему Мурат.

— Должны машины придти, у нас почти все лежачие. Плюс Истомин говорил, охрана будет!

— Ого! Чего так всполошились? Из-за диверсантов что ли?

— А тебе что, мало показалось? — я недовольно сплюнул под ноги. — Чуть всех на тот свет не отправили, а ты говоришь!

— Да ладно, я так!

— Сейчас в порядок себя приведу, проводишь к парням. Хочу посмотреть сам, как они.

— Да нормально все, лежат, охают! — Засмеялся казах.

— Вот ты нерусь, ничего-то тебя не трогает!

— Да я же шучу, командир. Смех жизнь продлевает!

— Ты только в тылу у немцев не шути, понял?

— Виноват! Исправлюсь! — Мурат не мог сдержать смех, да и я тоже.

Пока брился, все высматривал свою сероглазку, так хотелось увидеться! Не повезло. После водных процедур, пошел к парням. Всех обошел, со всеми поговорил, но мысли были явно не на месте!

Вот уж пришли машины, бойцы охраны помогли погрузить вещи, и нас самих, а Светланки все не видно. Я, вздыхая, уселся в кузове полуторки, рядом с носилками Зимина. Истомина везли в другой машине. Для него была подана легковушка. Александра Петровича удобно разместили в ней, ну а мы по-простому.

Машины уже начали набирать ход, как я услыхал голос. Господи, пришла все-таки.

— Останови машину, Мазута! — Я застучал в кабину кулаком. Но водитель, толи не слышал, толи делал вид, но машина продолжала ехать вперед. Тогда я рванулся к заднему борту, казах пытался остановить, но я лишь отмахнулся.

Чуть не кубарем слетев на ходу из грузовика, я кое-как встал и двинул на встречу Светланке. Когда сошлись, обхватил и прижал ее к себе. Закружил как в танце, правда, чуть не рухнул от боли в боку. Видимо скривило меня не хило, т.к. Светик изменилась в лице. А просто впился ей в губы, и стал жадно целовать. Я покрыл поцелуями каждый миллиметр ее лица. Она плакала, и обхватив мою голову ладонями, смотрела прямо в глаза. За спиной раздавались крики и сигнал клаксона, мы не обращали внимания ни на что вокруг. Были только она и я.

— Вернись! — Говорили ее глаза.

— Обязательно! — Отвечали ей мои.

Без слов ясно, не нужна болтовня, когда две половинки находят друг друга. Нас прервали неожиданно, тряхнув меня за плечо.

— Товарищ лейтенант, вас зовут. — Позвал меня кто-то.

— Да, да. Сейчас иду! — Не оборачиваясь, ответил я.

— Товарищ старший майор ждет, приказано прибыть немедленно к нему! — Процедил незнакомый боец, видимо из присланной охраны.

— Иди, тебе ехать надо! — Наконец произнесла Светланка.

— Жди! — Коротко ответил я, и крепко поцеловав эту чудесную девчушку, зашагал в направлении машины Истомина.

— Насколько? — коротко бросил мне Истомин.

— Очень! — Так же коротко ответил я.

— Ну и молодец! Наконец-то! — Радостно кивнул головой Петрович.

— Не понял? — Удивился я.

— Девчонкам мать нужна! Нет, ты не думай, что они нам в тягость. Просто мама есть мама!

— Да знаю, только вот как она отреагирует?

— Нормально отреагирует. Ты думал, где жить после войны будешь?

— Да разве об этом можно думать? Когда еще все это кончится? Конечно, не думал, — секунду подумав, ответил я.

— Давай ко мне, в Ленинград! Квартиру тебе дадут, обещаю, где-нибудь рядом со мной. Заживем!

— Я так далеко не умею загадывать, уж извините, товарищ старший майор! — сухо ответил я. Все мои мысли были очень далеко от всего этого. Проклятая война, долбаный говнюк с челкой. Эх! Как жить-то хочется!

— Серег, теперь у тебя будет столько стимулов чтобы жить, и я думаю, хватит уже тебе самому по вражеским тылам ползать! Зимин поправится, передашь группу ему.

— Товарищ старший майор...

— Я знаю, что я старший майор, смотри, как бы в страшного не превратился! — Заржал, все время издевается.

— Александр Петрович, не делайте этого! Счет у меня к "бесноватому", уж очень длинный! Давайте так, если запорю дело, то хоть под трибунал, а пока буду служить, и служить не жалея сил!

— Молодец! Я этого и ждал от тебя. И не только я. Ладно, приедем в город, дам распоряжение. Найдем санинструктора на замену твоей пассии, а ее к нам. Тебе ведь уход нужен, вот и пусть тебя лечит, да и под присмотром будешь!

— Есть, — Не зная что ответить, рявкнул я от радости, распиравшей меня изнутри.

— Как зовут-то хоть? — Вновь заговорил Истомин.

— Светланка! Как и жену из той жизни. — Немного помрачнел я.

— Не тушуйся, все будет хорошо! Лично прослежу! — Опять улыбаясь, проговорил Петрович.

Разговор утих, да и не хотелось лясы точить, больно уж на душе тоскливо было.

Доехали как-то незаметно. Почти всю дорогу дремал, да и боль от раны обратила на себя внимание. В госпиталь нас положили на этот раз в другой, Аничков дворец, оказался сильно разрушен. В один из зимних налетов Люфтваффе, во дворец попало сразу четыре бомбы. Специально видимо целились, суки! Александр Петрович рассказал, что погибло около тысячи раненых, и много хороших врачей.

В новом госпитале нас уложили всех в одну громадную палату. Истомину предложили лечь в отдельную, для высшего командования, но он отказался. Только Зимина определили в реанимацию.

Истомин прыгал на костылях, все время пропадал в кабинете главного врача. Там был телефон, он все время висел на нем. На второй день, в госпитале появились люди в фуражках с малиновым околышем и солдаты с катушками проводов. В кабинет главврача провели спецсвязь для Истомина. Тот стал появляться в палате все реже.

Мы с парнями лежали, бродили по палате, кто мог, играли в карты. Карты нашли здесь, в госпитале, но Истомин пригрозил отобрать.

На пятый день, Петрович вернулся после телефонного разговора с двумя бойцами.

— Серег, собирайся, нужно съездить кое-куда. Парни помогут тебе спуститься.

— Да я и сам могу, с костылем если. — Опираясь на костыль, я ходил довольно уверенно.

— Ну, пошли тогда, оружие не бери! — Увидев как я вкладываю ТТ в кобуру, остановил мой порыв Истомин.

— Есть! — коротко бросил я, и направился к выходу.

У входа нас ожидала, нет, ни фига не эмка! Длиннющий, черный, лакированный, хрен его знает кто! Не Мерседес точно, этого узнать не трудно, Хорьх что ли? Не знаю!

— Откуда такое чудо? — воскликнул я.

— После снятия блокады, разведчики захватили немецкого генерала, прямо на его машине вернулись обратно. Подарили ее руководству НКВД. — Ага, как будто у них выбор был, подумал я. Забрали и спасибо не сказали.

— Куда едем? — Я посмотрел на Истомина.

— В контору, есть вопросы по последнему делу. Потом отвезу тебя к дочерям.

— А их когда привезли? — удивился я.

— Так сразу после твоего отъезда. Не оставлять же их одних в Куйбышеве!

— Хорошо, соскучился уже.

— И еще сюрприз будет для тебя.

— Вот оно чего! Если хороший, то буду рад его увидеть.

— Залезай! — Покачал головой Петрович.

Я погрузил свою тушку на мягкий кожаный диван, положил костыль рядом. Восхищению не было предела. Бляха муха, немчура уже в конце тридцатых годов, делала замечательные машины. Когда ехали, меня поразила плавность хода. У водителя было такое довольное лицо, вот уж повезло парню. Ехали недолго, Литейный проспект представлял собой одну большую стройку. Работали все, женщины дети. Таскали обломки, разбирали завалы. Когда вылезли из машины и шли пешком к дверям "Большого Дома", поразился увиденным. Лица людей, еще недавно не поднимавших головы, светились от счастья. Не было тех злых взглядов оскорбленных беззащитностью людей. Город жил и работал.

В кабинете главного комиссара Ленинграда, царил хаос. Накурено было, хоть топор вешай.

— Товарищ Новиков? — протянул мне руку, подошедший Кубаткин.

— Здравия желаю, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга! — пересчитав звездочки в петлицах, я отдал честь, и пожал протянутую руку.

— Садитесь, Сергей Сергеевич. — Начал Кубаткин и сел за стол. — Вы с вашей группой проделали хорошую работу, не было возможности сказать вам это лично.

— Служим Советскому Союзу! — Да, да, Сталин ввел еще весной новый ответ.

— Сидите, не нужно вставать. — Кубаткин махнул рукой, заставляя меня вернуться на место, с которого я подскочил.

— Лейтенант Новиков, так же как и вся группа, находится на лечении в госпитале, — доложил Истомин.

— Я в курсе, Александр Петрович, я в курсе. Я вот, что хотел уточнить! — Достав из стола карту, комиссар второго ранга разложил ее и махнул мне рукой. — Сергей, покажи место, где вы предателей разбили.

Подойдя к столу, я склонился над картой. Несколько секунд разглядывал, затем ткнул пальцем в "Старую Масловку".

— Уверен? — поднял на меня глаза Кубаткин.

— Конечно! Там был основной отряд, а первую небольшую группу, мы постреляли чуть в стороне, километрах в трех.

— Смотри сюда, вчера в наши окопы свалился один боец. Окруженец. По его словам, в пяти километрах западнее твоей "Масловки", он с тремя товарищами нарвался на солдат, по описанию похожих на твоих предателей.

— Они не мои! — Покачал я головой.

— Не суть, так вот, они наблюдали из кустов как эти суки, деревню резали. Уйти не сумели, двоих на месте положили, а тот, что вышел, с раненым товарищем спрятался. Вскоре раненый умер, а этот парень пошел в одиночку. Могут ли там быть еще такие отряды?

— А почему нет? Группы собраны небольшие, от пятнадцати до тридцати человек. Мне пленный говорил, когда пугать пытался, что их много. Потом его скобами к забору прибили.

— Жестко вы работаете!

— Вы бы сарайчик видели! Или девку, ребенка совсем, что эти суки на четверых разложили!

— Да все я понимаю, я ведь не осуждаю, напротив! В этот район предстоит заброска отряда диверсантов. Конкретно для истребления всей этой падали. Два взвода десантников. Все опытные бойцы, партизанили и раньше.

— Опасно! Там у немчуры сейчас жопы в мыле, после наших пострелушек.

— Ну, так и они не лыком шиты! Ребят забросят не на один день. Планируется создать подпольную базу, и с нее работать по очистке местности. Предполагается не вступать в бои с немецкими войсками. Только предатели!

— Ну, если долговременная перспектива, то очень может быть и получится! — Я кивнул соглашаясь. — Главное чтобы простым людям от этого не поплохело. Итак, живут как на бочке с порохом.

— Ребята будут работать аккуратно. Им не впервой! Александр Петрович, вы задержитесь на минутку, а вы товарищ лейтенант, свободны.

— Есть! — Я поднялся со стула и вытянулся. — Разрешите идти?

— Идите лейтенант, поправляйтесь. И, спасибо вам, еще за декабрь!

Я округлил глаза, надо же, помнит, стало быть, ну и хорошо. Я развернулся и вышел за дверь. Петрович знаком, показал мне подождать, надо поболтать с шофером. Больно уж, пепелац у него, крутой!

Спустившись по лестнице, в дверях столкнулся с каким-то человеком, одетым в гражданку.

— Извините, товарищ лейтенант! — Человек подслеповато щурился, и этот прищур, показался мне знакомым.

— Товарищ Грабин?

— Да? — произнес человек удивленно, и уставился на меня.

— Новиков Сергей, мы с вами в Москве встречались, осенью, помните?

— А, товарищ Новиков, извините, сразу не признал, — неподдельно, с искренней радостью в голосе, воскликнул Грабин.

— Рад вас видеть в добром здравии. Какими судьбами вы здесь?

— Я по профилю, только вот извините, но большего вам сказать не могу, не имею права! — проговорил Грабин, и осмотрелся по сторонам.

— Прекрасно вас понимаю, и не настаиваю. Слышал отзывы от танкистов, о вашей пушке, только самые хорошие!

— Да, поработали мы. Я не один ведь, здесь у нас целое КБ. Вы товарищ лейтенант извините, меня ждут на совещании. Если вам не трудно, заходите в гости. Я живу в общежитии, при заводе. После восьми вечера обычно свободен!

— Обещаю, тем более, что с вами всегда есть о чем поговорить!

Мы попрощались друг с другом и разошлись. Я вышел на улицу, осмотрелся. Город казался совсем иным, не тем, что я видел зимой. А главное отличие, конечно, было в людях. Заводы работали, с продовольствием наладилось. Видел, как ремонтируют трамвайные пути, наверное, скоро запустят. Проходящие мимо солдаты, вызывали уважение. В новенькой форме, похожей на "афганку", вооруженные кто ППС, кто новыми карабинами Симонова.

— Товарищ лейтенант, не угостите папироской? — раздался голос сзади.

— Конечно, — произнес я, доставая пачку, на меня смотрел парнишка лет восемнадцати, в петлицах ничего нет, — угощайтесь. Пока парень вытаскивал и закуривал, я разглядывал его. Невысокого роста, но крепкий, из-под пилотки виднеется короткий ежик волос. На щеке справа свежий шрам.

— Потрепало уже? — спросил я, кивнув на шрам.

— Да немного, из госпиталя вышел две недели назад. Пока не распределили еще. Я зенитчик, как полк соберут, так опять на фронт.

— А что, здесь зенитчики не нужны? — удивленно спросил я.

— Да здесь хватает. Тут такое прикрытие, муха не пролетит. На фронте нужнее буду. Спасибо за табачок, товарищ лейтенант!