Спустя год, когда ему исполнилось тринадцать, Эвааль оставил родителей и присоединился к экспедиционному кораблю по имени Аллаиллити...
— Значит ты, отец... — Шедареган не решился произнести вслух то, что уже понял из сказанного Аиб-Ваалом.
Старец грустно обнажил клыки:
— Ты ведь знаешь скрытую историю, Шедареган?
— Да, отец, — ответил Шедареган, — Знаю. Я всегда считал тебя непростым человеком... Теперь я понял: ты — Учитель! Ведь это так? Скажи, это так?
В ответ старец лишь коротко покивал. Помолчав, он добавил:
— Я сдержал обещание и вернулся в обещанный срок.
— Но ведь ты...
— ...агарянин?
— Да!
— А как бы иначе я стал Патриархом?
Шедареган не ответил.
— Прошу извинить моё любопытство, Аиб-Ваал, — произнёс молчавший до того Хариб, — но... о какой скрытой истории вы спросили Шедарегана?
— О той, которую Церковь две с половиной тысячи лет скрывает от агарян, Хариб... — ответил старец. — Шедареган, расскажи ему!
— Скрытой историей, — произнёс Шедареган, — первосвященники и те немногие, кому дозволено знать, называют информацию о посещении нашего мира две тысячи шестьсот восемьдесят девять лет назад кораблём иной цивилизации... столь огромным, что он попросту не мог спуститься с орбиты... Цивилизация, как ты, думаю, уже понял, называлась Аиви...— Шедареган взглянул на внимательно слушавшего его старца. — С корабля сошёл Учитель...
— Как сошел? — переспросил Хариб.
— Не буквально, конечно же, — объяснил ему сам старец. — С помощью корабля поменьше, транспортного модуля... вроде этого... — он посмотрел в сторону, — только побольше...
Шедареган и Хариб обратились туда же, куда смотрел старец и увидели то, о чём говорил им Аиб-Ваал...
...Рядом с ротондой, прямо на уровне их глаз висел в воздухе небольшой зеркальный диск диаметром около трёх арашей и в центральной части толщиной не больше четверти.
— Я называю его Ангелом-хранителем... — старец усмехнулся. — Это автономный дрон. Обычно он невидим... Чуть позже я расскажу о нём подробнее. Продолжай, Шедареган, прошу.
Шедареган продолжил:
— Учителем пришельца стали называть вначале потому, что он учил детей Архафора. Настоящее же имя его было...
— Эвааль, — произнёс Хариб.
— Да, — Шедареган кивнул, — Эвааль. Эвааль учительствовал десять лет. И учил он не только детей императора... Он учил учёных, учил учителей...
— ...и самого императора, — добавил старец, невесело оскалившись. Взгляд его при этом был устремлён в море.
— Сегодня о тех событиях почти никто не знает, — сказал Шедареган, — но в то время об Учителе знали многие. Даже в соседних странах... По городам ходили слухи. Десятилетие его учительства стало началом технологического взрыва, источником стремительного развития науки, роста экономики...
— ...и началом того ада, в который превратился Агар... — Голос старца был тих, но Шедареган с Харибом его услышали.
— Отец, прошу тебя!..
— Оставь, Шедареган! — Старец с досадой махнул семипалой рукой. — Я знаю, о чём говорю!.. В том, во что превратился этот мир, виноват я! Я посадил сад и оставил расти без присмотра... И в саду выросло чудовище — Единая Церковь!
Старец замолчал, устремив взор за прозрачную стену.
— То, во что превратился ваш мир, — минуту спустя сказал он, не оборачиваясь, — не должно быть. Все вы — те, кого церковники зовут атеистами и прóклятыми, это понимаете... понимаете, что настоящее безумство — подвергать истязаниям невиновных, убивать их из желания угодить воображаемому существу... Безумство — убивать ближнего ради того, кого на самом деле и нет! Издевательство — называть измученную жертву святой, расчленять её труп и выставлять разлагающуюся плоть напоказ, для почитания!.. Это отвратительно! Это — мерзость!
— Но, почему? — спросил Хариб. — Почему так вышло? Почему это случилось с нами?!
Старец обернулся, взглянул в глаза Хариба:
— Потому, — сказал он, — что жажда власти и трусость завладели наследством, оставленным глупостью!
Глаза старца внезапно налились яростью, но ярость эта не была адресована ему, Харибу. Хариб понял это, и понял на кого гневался старец.
— Я отвлёкся от моей истории... — произнёс старец, немного успокоившись. — Шедареган, на чём я остановился?..
— Ты поступил в команду корабля...
— В команду? — старец улыбнулся, показав самые краешки белых клыков. — Что ты, Хариб! На аивлянских кораблях нет никаких команд или экипажей. Корабли эти, как ты знаешь, не просто велики. Они огромны, Шедареган. Огромны! Именно поэтому они никогда не садятся на планеты. В аивлянских кораблях умещаются целые города, такие, как Азргон... два, три, пять Азргонов. Есть и такие корабли, население которых больше населения Агара. Так что, нет, я не поступил в команду, я присоединился к Аллаиллити — к экспедиционному кораблю, отправлявшемуся в неисследованные области Галактики, став членом экспедиции.
— Экспедиции? — переспросил Шедареган. — Выходит, все те жители городов внутри кораблей, все они — члены экспедиции?
— Так... и не так... — старец снова показал клыки. — Формально да, ведь корабль экспедиционный, исследовательский, но фактически большинству горожан и обитателям пространств корабля нет дела до того, куда летит корабль и как далеко он от Аиви... Экспедиции — это группы заинтересованных учёных и исследователей с их Советами... — как бы клубами по интересам... На каждом экспедиционном корабле есть такая группа из нескольких сотен или даже тысяч участников, остальные же обитатели просто живут на корабле, как вы на своей планете... У каждого своя жизнь, свои интересы и увлечения... Есть среди них и такие, кто даже тел не имеют. Они живут внутри компьютеров, в созданных ими самими или кем-то другим виртуальных мирах, подобных тому, внутри которого я провёл семьдесят лет, когда мне было только двенадцать... Кстати, — добавил старец, — двенадцать аивлянских лет следует умножить на три... По-агарянскому летоисчислению это тридцать шесть...
...Аллаиллити был уникален тем, что его разум был триедин — имел три ипостаси, которые действовали одновременно и как три самостоятельных существа, и как существо единое и цельное. Три тысячи лет назад, когда безымянный тогда ещё корабль только строился, основой для его разума стали трое — мужчина и две женщины — любовный треугольник (стабильный любовный треугольник). С того времени триединый разум, взявший себе имя Аллаиллити (от Алла, Аили и Лит — имён той троицы), развивался одновременно по отдельности, как три самостоятельные личности, и как личность единая, объединившая в себе три. Эта единая личность — весьма странная и эксцентричная — называла себя Согласием. А все вместе они — Алла, Аили, Лит и Согласие — были Аллаиллити.
Когда Эвааль оказался на борту Аллаиллити, он был поражён его размерами: корабль был чудовищно огромен, а объёмы его виртуальных пространств стремились к бесконечности.
Тринадцатилетний профессор астробиолог и ксенопсихолог Эвааль не без трудностей прошёл испытания соответствия на звание контактёра, снискав расположение Совета экспедиции, и был принят четвёртым участником в группу первого контакта — случай для претендента, не достигшего пятидесятилетнего возраста, исключительный. Старшей группы была Эин...
...Старец прервал свой рассказ обращением к «Ангелу-хранителю» на непонятном слушателям языке. Дрон облетел ротонду и завис перед входом, спроецировав посреди беседки голограмму. На голограмме были четыре человекообразных существа, ростом под потолок, мало похожие на агарян. Впрочем, то, что два существа были мужского и два — женского пола, агарянам было очевидно.
— Это Асх... — сказал старец, указав рукой на стоявшего на снимке крайним слева чернокожего гуманоида. — Эф... — Это была приятного вида белокожая женщина с большими перламутровыми глазами и гривой пепельно-серых волос. — Я... — Аиб-Ваал указал на второго мужчину, краснокожего и поджарого. — И Эин... — вторая женщина была черноволосой и со светло-голубой кожей. Все четверо инопланетников были одеты в свободные одежды, почти не скрывавшие их тел: ноги и мужчин, и женщин были обнажены выше коленей; на груди глубокие вырезы, руки открыты. Женщины имели груди с сосцами для вскармливания, как и агарянки, но грудей у каждой было всего лишь по две...
— Ты любил эту женщину, отец? — спросил Шедареган старца, заметив, как тот смотрел на голубую женщину.
— Я и теперь продолжаю любить её, — ответил старец.
...До Эин у Эвааля были другие женщины — и в базовой реальности, и в симуляциях.
Молодой ксенопсихолог, недавно ставший контактёром, попросту не мог остаться незамеченным. О нём говорили, им интересовались, женщины посылали ему приглашения к знакомству. Эвааль иногда отвечал на такие предложения и спал с некоторыми. Такие знакомства редко оборачивались дружбой. Обычный секс без обязательств.
С Эин же всё было иначе.
Увидев её впервые, Эвааль понял, что желает эту женщину так, как ещё никого и никогда не желал. Эин была старше Эвааля на тысячу двести шестьдесят семь лет, но на внешности это не отражалось совершенно никак, поскольку тело её было перевоссоздано более десяти раз. Тем не менее, разница в возрасте поначалу беспокоила его, но, как быстро выяснилось, напрасно.
История любви Эвааля и Эин началась в мире кшасов — разумных и добрых пауков, и продлилась тысячелетия. Они были неразлучны. Сменили несколько кораблей, посетили множество миров, и ничто не предвещало разлада между ними, пока Эльлия — последний корабль, в экспедиции которого Эвааль и Эин участвовали вместе, как пара — не оказалась на орбите Агара...
— Что произошло, отец? — спросил Шедареган старца, когда тот снова замолчал, видимо, погрузившись в воспоминания. — Что произошло, когда вы нашли Агар?
— Вначале, — ответил старец, — я допустил страшную ошибку... Навредил целому миру... Но тогда, покидая Агар, мы всё ещё были парой, семьёй... Уже после, когда я увидел последствия моей ошибки, когда решил остаться здесь, родиться агарянином, от агарянской матери, чтобы всё исправить, я предал её... Предал мою Эин! — Последние слова старец произнёс с досадой, словно выплюнул горечь, и, склонив голову, спрятал лицо в ладонях.
Плечи его несколько раз вздрогнули, прежде чем он опустил руки.
— Увидев, что я наделал, я признал свою вину перед Советом. Я сказал им, что должен остаться на Агаре и всё исправить... Сам! Я должен! — Старец блеснул глазами. — А Эин захотела пойти со мной... Сказала, что тоже готова пройти через рождение, и потом в течение многих лет вспоминать себя, кто она есть на самом деле... Она даже была согласна родиться мужчиной, чтобы иметь возможность вести активную деятельность и помогать мне... Была готова на что угодно, лишь бы не оставлять меня...
— И ты не согласился... — сказал Шедареган.
— Хуже! Я не мог не согласиться, мой мальчик! — ответил старец. — Твоя Жадит... она ведь послушна тебе? Если ты что-то ей прикажешь?
— Я не приказываю ей, отец.
— Но, если прикажешь? Чего требует закон?
— Закон повелевает ей быть покорной, — сказал Шедареган и, помедлив, добавил: — Именно поэтому, я — первый среди прóклятых.
— И это хорошо! Это правильно, Шедареган! Мужчина, желающий подчинить себе женщину — не мужчина, он — дерьмо! — с презрением сказал старец. — Я не мог приказывать или требовать... У аивлян подобное не принято. Но я хотел избавить её... от Агара... И тогда я совершил то, после чего она не смогла пойти за мной — я изменил своё имя...
...Их союз был союзом свободных. Их полные имена — Эвааль-Эин-Эвапахелия-Афарегаль и Эин-Эвааль-Арес-Каталина — были свидетельством, декларацией этой свободы. Прежде, до того, как они встретились, их имена были иными. Они изменили их, когда поняли, что не смогут друг без друга, и с того момента они стали друг другу бóльшим, чем просто друзья или любовники — они стали семьёй.
