Как захватить мир за тринадцать лет?

Утро началось хорошо. День тоже был более-менее. И если уроки были просто терпимыми, то шастанье по общаге Хаффлпаффа было гораздо интереснее. Подобно Слизерину, здесь не боялись того, что мальчики могут без спроса влезть к девочкам. Этим можно было воспользоваться, воплотив в жизнь один из своих коварных планов по превосходству над двумя морщемозгими уизляками в сфере веселой жестокости. Заодно подставлю две веснушчатые задницы под мамкин ремень, если таковой имеется. Чтобы сильнее досталось, лучше всего выбрать жертвой ребенка какой-нибудь большой шишки. Сьюзен Боунс отлично подходит.

Так что, пока в её комнате никого не было, кроме меня, можно было спокойно найти одежду с соответствующим вышитым именем и забрать её себе. Как раз мой размерчик! А на место положить трансфигурированную из собранных в укромном уголке паутинок. Останется лишь вовремя снять чары.

На ужине я все ещё не превратился обратно, так что Дора села за учительский стол, а я прятался среди хаффлпаффцев. Что бы там не говорили о верности и дружбе, едят здесь со всеми недостатками общего стола. Мало того, что лавку беспалевно не подвинуть, так ещё и зажали с двух сторон. На общие блюда налетают, как с голодного края. Некоторые нихрена не умеют вести себя за столом лучше последних свиней. Ладно бы просто чавкали или вилку не той рукой брали, но вовсю болтать, плюясь кусочками пюре, да ещё и на меня — повод для эвтаназии с особой жестокостью.

Два брата-акробата среди своей толпы уплетали свои порции с таким аппетитом, будто с самого приезда и до этого момента сидели на больничной еде. Возможно, так оно и есть, ведь я их в замке не встречал. Как раз самое время добить их желание гадить всем подряд во избежание, а то ещё отравлю их насмерть, если надо мной подшутят. Идеальная секунда именно тогда, когда в зал заходят немного задержавшиеся ученики. И среди них — Сьюзен. У которой именно возле гриффиндорского стола исчезает вся одежда.

Как бы неожиданно это ни было, вообще вся, включая белье. Хоть я его тоже заменил, но не думал, что она будет настолько переодеваться посреди дня. Если бы не реакции самих Уизли, такое могла бы не заметить и сама Боунс. По крайней мере, первые секунды точно. А так нервный смех сыграл с юмористами очень злую шутку. Покопаться бы у них всех в мозгах и взглянуть на ситуацию с других сторон, было бы ещё веселее.

Однако пришлось лишь вслушаться в галдеж ослиного гнезда вокруг. Как выяснилось, мелкую перед этим Пивз хорошенько так облил водой, а сушащие чары ей знать рановато. Один парниша из старших курсов рассуждал о связи близнецов с поехавшим полтергеем, который мог вместо воды ляпнуть какой-то новой разработкой магов-приколистов из Зонко или кого другого под каким-нибудь брендом вроде "Раздевающий раствор". Большинство соглашалось или вводило свои детали в эту теорию.

Тем временем гвоздь программы, вбитый в крышку гроба морщемозгим уизлякам, заплаканная сидела в чьей-то одолженной мантии и заставляла себя есть. Рыжие определенно будут огребать, возможно, всей семейкой сразу. От осознания последствий мир вокруг как-то померк и не раздражал так сильно. Не зря говорят: сделал гадость — сердцу радость. Но надолго кайф не отвлек и ненавистные людишки снова стали портить настроение. Да и с едой было заметно похуже, обычный завтрак или обед учителей был куда как приятнее этих недосоленных помоев.

А зелье не отпускало даже после ужина. Естественно, пришлось пользоваться телом, какое есть в наличии. На этот раз Доре выпала честь изображать не Минерву, а Помону. Заслужила, без её воспитания барсучков шоу длилось бы дольше. Теперь было меньше юмора, больше актерской игры, так что даже пытать за ошибки не пришлось. Знать бы ещё, не деканша ли научила мою слугу так усердно работать языком?

Об экспериментах с магией я тоже не забыл. На этот раз объектом исследования был пленочный фотоаппарат и действие на него чар уменьшения. Любое зрелище имеет свойство забываться или искажаться в памяти, но вот будь у меня сегодня скрытый в петле галстука микрофотоаппарат, воспоминания можно было бы освежать. А уж если вспомнить волшебный раствор для проявки, позволяющий анимировать фотографии, то получается просто шедевр искусства. Мелковата жертва, а так просто произведение в стиле ню. Какие краски смущения, какое выражение шока и ужаса на лице, безо всякой легиллименции читаются мысли "это словно ночной кошмар" и "ущипните меня, я хочу проснуться"!

Так что на будущее лучше иметь при себе фотик. Не факт, что воспоминания можно переносить напрямую в портреты, а рисовать я не умею ничего, кроме выдуманных мной в детстве чудовищ, неприличных граффити для забора и свастик с пентаграммами. Остается вариант заставлять других браться за кисточки в краске и ваять до потери пульса, но это не всегда надежно. Поэтому в ход пошла магия. Целиком менять размер оказалось неудачной идеей — из-за пространственных искажений и эффекта имитации меньшей массы маленький фотоаппарат вел себя странно. Кое-чего удалось добиться, изменяя размер деталей отдельно, а потом собирая их вместе. Неясно, почему так работает лучше. И почему я полночи проявлял фотографии и делал новые, мог бы на несколько вечеров растянуть.

А вот сегодня по-настоящему великое утро. Слава Ктулху, зелье отпустило!!! Ибо не так трудно быть девушкой, как трудно быть среди серой массы людишек, а не в ореоле славы мальчика-выживальщика, восседая на пусть и не троне, но и не общей лавке, обедая, как белый человек, а не раб из общего корыта. И более того, с магией можно было не так таиться, во всяком случае — у Флитвика, который и так заметил. Ещё один плюс в том, что теперь я знаю о некоторых фокусах оборотного зелья и, после достаточного количества экспериментов на людях, смогу устраивать настоящие трансмогрифианские пытки.

Дора жаловалась на тяжесть жизни при постоянном козлении: то её Снейп все-таки пугал и было сложно скрыть эмоции, то преподаватели все-таки вызывали уважение и было тошно так с ними обращаться. Пришлось прервать неинтересный мне поток сознания. Да и общение с моей слугой в целом было гораздо лучше в горизонтальном положении. Ах, как же обманывают себя те, кто считает, что множественные оргазмы бывают только у женщин.

Утро начиналось с моей первой трансфигурации. Первой, поскольку предыдущая лекция была заменена развлечениями с мохнатой старой киской. Чтобы не пропускать ни единого компромата, который я мог бы лицезреть, продукт моих ночных экспериментов отправился прямо в петлю галстука. Лишь потратив уйму времени на то, чтобы научиться незаметно щелкать нужные цели на мини-мыльницу, имитируя естественное поправление форменной школьной удавки, я счел себя готовым пойти завтракать.

Времени осталось немного, но ничто не отвлекало от утреннего перекуса. Вот бы мне этих эльфов выдали — научил бы родину любить и готовить вкусно по методике великого педагога — профессора Круциатуса. Дальше был незнакомый, но все равно ненавидимый предмет. МакШаверма не рискнула принять животный облик и была похожа на вредную старую секретаршу из мерзостного болота бюрократии, без приличной зарплаты, семьи и карьерных перспектив, не было в ней никакого желания учить детей — лишь строгость с опорой на бессмысленные правила и упорство, достойное лучшего применения. Мой вид, взгляд прямо в глаза за уродскими очками и презрительно-злорадная улыбочка с оттенком безумия едва не вызвала у моей жертвы рвотный рефлекс в придачу к воспоминаниям.

Началась лекция с зубрежки правил по технике безопасности, вдалбливания в полупустые головы младшекурсников дисциплины и заверения, что нарушитель будет изгнан из класса и больше в него не вернется. Вот самоуверенная старая перечница. Авторитет таких надо сразу же ломать об колено, а при малейшей реабилитации — топить, вовсю показывая некомпетентной в предмете и жалкой по жизни. Если быдло навязывает правила, я все равно сделаю по-своему, но так ещё и буду кайфовать от того, как оно страдает. Так что начну с невинного вопроса:

— Профессор МакГонагалл, а на экзамены нарушитель тоже не попадет?

— Почему же, мистер Поттер? Нарушитель останется при своем праве прийти на экзамен и опозориться там, не имея достаточных знаний, которые можно получить только на моей лекции.

— Вас понял, мисс МакКиска.

Не дав опомниться, трансфигурирую учительский стол в огромную кучу живых мышей, которые по мере трансфигурации отделялись от дерева и бежали кто куда. Наигранно забеспокоившись, я вскрикнул, запрыгнув на свою парту, и начал кидаться в мышей пузырьками валерьянки, которой я, если честно, сначала собирался давать взятку. От манящего аромата и так с вожделением глядящая на мышей училка не сдержала буйный порыв и из старой зеленой мантии вылетела кошка, сразу же бросившаяся на самого аппетитного грызуна.

Подгадав правильный момент, я ударил заклятием, превращающим анимага обратно и получил шикарный кадр — одетая в одни лишь красно-желтые очки деканша стояла на четвереньках посреди класса, полного малолетних учеников и грызла мышь. На всякий случай, кадров было несколько подряд. Никакие близнецы, ни ебнутые на весь межушный нервный узел Уизли, ни спокойные как под нейролептиками, но смекалистые и творческие Кэрроу, не вытворяли такого, что удалось только одному мне — довести Минерву до самых настоящих слез. Естественно, что после такого директор позвал меня к себе на поболтать. Вот тут-то я понял, что очень сильно попал.

Неспешно идя по коридору в сторону кабинета самой белой бороды всея Британии, я стремительно, как за троих, пытался сообразить, что мне сделать, чтобы не попасться. Потому что старый шмель явно что-то подозревает. Вряд ли он настолько туп, что не замечал бы всего каноничного беспредела. Но даже в таком случае наверняка стал бы меня подозревать. Ведь в поезде меня никто не видел как меня, до поезда — тем более, на распределении с захватом шляпы я лишь чудом не спалился — едва хватило времени захватить контроль, личные апартаменты, увиденные Снейпом веселые картинки и Флитвиком — адская мощь, да та же показушная внешность Беллатрикс. А изнасилование мозга — не самая приятная вещь, именно поэтому я так люблю издеваться над другими легиллименцией.

Можно было бы вызвать Дору, замаскировать её и сбежать. Но тогда будет известно, какую я ставлю метку. И вообще непозволительно много у неё сведений обо мне в мозгах хранится. Стереть бы память, да только я в этом пока не мастер — выжгу все извилины, мало будет времени на побег — сразу поймут, что не Поттер. Можно влить оборотное зелье в Квирелла. Недостатки те же. Можно сразу сбежать. Но тогда начнут искать. Да и к василиску, выручай-комнате и прочим полезностям будет труднее добраться. Трюк, испробованный на Снейпе, может не прокатить. Так что я на скорую руку сделал нечто вроде защиты на крайний случай: взял шкатулку, приделал пружинку и нечто вроде кодового замка с таймером, если я в кармане не буду постоянно набирать не очень сложный, но постоянно меняющийся лишь по известному мне алгоритму код, то шкатулка сразу же откроется.

Знать бы, проймет ли она Дамблдора. Самое полезное, на всякий пожарный, я перепрятал понадежнее. Но беда пришла, откуда не ждали. Путь преградила мадам Хуч, ну или Бухло, если совсем уж переводить. И, направив на меня палочку, бросилась в легиллименцию. Ну и флаг ей в руки и барабан на шею. Желательно свинцовый цельнолитой, а потом бросить вместе с ним в озеро к русалкам на обед. Метод защиты от Снейпа я слегка модернизировал — смесь шок-контента с психоделом в правильной пропорции и искусство мастерить извращенные ассоциации заставят скитальца по мозгам заблудиться в лабиринте.

Но результат щита в стиле грибных эльфов — атаки лобовой превентивно, превзошел ожидания. Когда я изворачивался в подобие активной легиллименции и бомбардировал незадачливую пилотку информационными вирусами, она внезапно резко отшатнулась:

— Безумец! Я видела мысли безумца!!! Надо срочно стереть, немедленно стереть! Expecto patronum! Obliviate. Obliviate! Obliviate!!!

Отправив куда-то серебристого ястреба, она трижды застрелилась в голову стиранием памяти. Видать, сумасшествие здесь считается заразным. Однако, судя по принятой ей сейчас позе эмбриона прямо посреди коридора, рассудка учительница и так лишилась. Я же шел вперед и готовился в случае чего вернуть отправителю брошенное в меня смертельное проклятие. Даже если маразматик добр, не факт, что настолько. Или он будет пытаться меня вылечить. Хотя тут скорее я его вылечу от излишней человечности.

Горгулья открыла путь и я осторожно вошел. Старый гриффиндурень не выглядел так, будто собирается кидаться заклятиями — напротив, он источал гостеприимство и радушие, предложил чай, малиновое варенье и различные сладости вплоть до странно распиаренных в фаноне лимонных леденцов с шипучкой. Безоар безоаром, но ситуации бывают разные, а одна из них — полторасталетний алхимик. Как выяснилось позже, он скорее неплохой актер, чем добрый дедушка. Потому что в меня полетело зеленое облако империуса, которое пришлось сразу же перенаправить прямо в заплетенную бороду. Тогда владелец этой бороды заговорил:

— Мое настоящее имя — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Последние шесть лет я жил в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Я не являюсь скрытым темным магом или наемником темного мага. Цель большинства моих странных действий — поспособствовать свершению пророчества, которое поможет мне вернуть мою семью.

Дальше он молча смотрел стеклянным взглядом с легкой блаженной улыбочкой. пока внезапно не отмер и не пришел в себя. К этому моменту я крепко сжал его палочку в своей руке и держал директора вдвойне под прицелом.

— Гарри, мальчик мой, что случилось?!

— Ты по мне непростительным ёбнул и ещё спрашиваешь?

— Я хотел позаботиться о твоем душевном здоровье.

— Как видишь, с реакцией у меня все нормально. А вот с тобой — не очень.

Старикашка продолжал изворачиваться ради побега: сначала он подозвал феникса. Которого я поджарил до хрустящей корочки KFC зеленым огнем смертельного проклятия прямо из старшей палочки, не сводя вторую с хитрожопой бороды. Мертвый жареный петух разлетелся пеплом, а оставшийся цыпленок по инерции врезался в ножку стола и, вроде бы, свернул себе шею. Аккуратно передвинув его пендалем тяжелого ботинка, я не менее аккуратно уронил сверху тяжелый шкаф. И все это не сводя глаз с Дамблдора.

Который в это время подзывал метлу. Ныне беспощадно взорванную в мелкие щепки и догорающие прутики, чтоб неповадно было. На попытку отчаянной легиллименции я ответил локомотивом кое-чего тяжелого и жесткого, у нормальных дедов за сотню вызывающего инфаркт. Проняло недостаточно, остался жив. Но скорчил такую рожу, что... даже слово не подобрать. Представляю, если бы Хуч осталась без своего инструмента в ответственный момент и не могла стереть себе память. Попытка дефенестрироваться в окно была пресечена неслабым таким круциатусом с довольно-таки мощной палочки. На попытку рукопашного боя пришлось ответить огненной плеткой, сотворенной заклятием.