— Так вот, уважаемый Дональд Харрис из Вашингтон пост — я клянусь, что никогда, ни одной минуты не работал в КГБ! Могу поклясться хоть на библии, хоть на кодексе строителей коммунизма! Или соглашусь провериться на полиграфе — пожалуйста! Ни-ког-да! Я даже в здании, где находится эта организация не был ни разу. Так что извините, господа — порадовать вас нечем. А смелый я потому, что говорю правду, а за правду у нас все-таки не сажают.

Страус опять чуть улыбнулся и посмотрел на меня, мол — понял!

— И кстати, Дональд, вы чего так защищаете Тухачевского? Вы вообще знаете, что он творил на Тамбовщине? Когда усмирял восстание крестьян? Его за одно это следовало расстрелять! Он травил газом хлорпикрином местных крестьян — женщин, детей, стариков! Повстанцам-то доставалось самая малость — он всю округу отравил! А еще — захватывал в заложники семьи повстанцев и просто первых попавшихся крестьян, и расстреливал их в устрашение бунтовщикам! Кстати, власть большевиков ему запретила брать заложников, но он уже тогда был слишком самостоятелен и не выполнил распоряжение. Его еще тогда следовало уничтожить. И вот представьте, если бы заговор таких военачальников был осуществлен — они договорились бы с Гитлером, и вместе с фашистами поделили мир! И действовали бы так, что вы, американцы, просто умылись бы кровавыми слезами — думаете, отсиделись бы за океаном? Нет, дорогие мои, не отсиделись бы. Во главе с Троцким, страна превратилась бы в такое чудовище, что вам бы и в дурном сне не приснилось. Так что Сталин оказал услугу всему западному миру, расстреляв военачальников и уничтожив Троцкого. Вам спасибо надо ему сказать, а не мазать грязью при каждом удобном случае!

— Красиво! — не выдержал Страус — Я не знаю, как там было на самом деле, но так все вывернуть мог только настоящий фантаст! Уверен, ваша книга будет иметь успех. Дональд — ты проиграл! Ха ха ха... Майкл — матч твой! Выиграл! А теперь о главном. Мы ведь здесь собрались не для того, чтобы вспоминать каких-то там мертвых советских военачальников и давным-давно умершего Сталина. Мне лично эта тема не интересна. Я хотел посмотреть на то, что из себя представляешь ты сам, Майкл. Теперь вижу — у нас есть шанс на успех. Именно шанс, а не гарантия успеха. Как опытный, старый издатель, я тебе скажу вот что: никто не знает, будет ли иметь успех та, или иная книга. Никто. Даже я, а у меня чутье, как у гончей, идущей по следу. Кроме того, формат твоей книги немного не тот, что обычно применяется в нашем издательстве. Твоя книга — развлекательная, сказка для взрослых.

— Как и Толкиновские книги — невозмутимо вставил я.

— Как и Толкиновские книги — кивнул Страус — И Толкин имел успех, верно. Наше издательство иногда называют яслями для авторов. У нас печатаются и начинающие авторы, если уровень их текстов достаточно высок. Дональд почитал вашу книгу, и сказал мне, что ты пишешь достаточно хорошо, и уж точно не хуже того же Солженицына. И вот в совокупности, все эти факторы все-таки убеждают меня в том, что книгу нужно попробовать издать. Небольшим тиражом, но все-таки издать. Я вижу это так: начальный тираж будет в пределах пяти тысяч экземпляров. Это пробный тираж. Если он разойдется так, как мы ожидаем — допечатаем еще. С пяти тысяч экземпляров ты получишь десять тысяч долларов. Если суммарный тираж составит двадцать тысяч экземпляров, то твой роялти увеличится на пятьдесят процентов. Если тираж превысит пятьдесят тысяч — роялти с каждого экземпляра книги в два раза выше. Ну и так далее. Я, конечно, сомневаюсь, что будут такие высокие тиражи — наш читатель привередлив и к незнакомым именам относится с подозрением, особенно к русским фамилиям, но...наше издательство славится тем, что выискивает перлы среди навоза и представляет их миру. Надеюсь, что ты окажешься таким перлом.

— Права на аудиопостановки? На фильмы? На спектакли? На мультипликационные фильмы? Это должно остаться у меня. Вы претендуете только на издание в бумаге, правильно?

— О! Да ты бизнесмен, господин Карпов — Страус ухмыльнулся, и недоверчиво помотал головой — ты надеешься еще и на лавры в Голливуде?

— По-моему Наполеон сказал, что каждый солдат носит в ранце маршальский жезл. Так почему бы и мне не носить в портфеле статуэтку Оскара?

— Ха ха ха! Молодец! А он мне нравится, господа! — Страус ткнул в мою сторону указательным пальцем, и закивал головой — да, да! Именно так! Надо смело ставить перед собой самые высокие, самые безумные задачи и идти к ним, невзирая ни на что! Правильно, Майкл! Я буду только рад, если тобой заинтересуется Голливуд. И если такое случится — надеюсь, что ты и нам выделить толику прибыли, а? Ты же не жадный? Хе хе хе...

— Ну как тебе сказать...кто не любит деньги? Они дают свободу. Иллюзорную, конечно, но свободу. Человек, у которого есть деньги, и который смотрит в завтрашний день с уверенностью — он более свободен, чем тот, у кого денег нет. Я люблю вкусно есть, хорошо одеваться. А для того я много работаю, заставляю свой мозг трудиться в полной мере — так разве я не заслужил достойной оплаты моего труда? Признания своих современников?

— Согласен — серьезно сказал Страус, согнав с лица улыбку — Добавлю только, что нужно поддерживать талантливых людей. И зарабатывать на них хорошие деньги! Ха ха ха! Я рассчитываю хорошо на вас заработать!

— Ну так что, господа — вмешался Махров — вы договорились, или нет? Издаете нашего автора?

Переводчик перевел, и Страус согласно кивнул:

— Да! Наша беседа убедила меня в том, что книгу следует попробовать издать. Подготовьте трехсторонний договор, завтра мы его подпишем. Условия я уже озвучил. Что касается прав на аудиоспектакли, фильмы, другие способы распространения книги — остается у автора. Если Голливуд когда-нибудь и в самом деле за интересуется этой книгой — ваше право вести переговоры с ним так, как вы пожелаете. Одно только скажу тебе, Майкл: если они все-таки выйдут на тебя — сообщи мне. Ты человек неопытный, и эти акулы тебя просто прожуют и выплюнут. Я же сделаю так, что ты не останешься без своего куска. Ну и мы...не останемся без кусочка! Ха ха ха...

Сидели мы еще часа два. Ели, пили, разговаривали — нет, не о политике. О книгах, о жизни. О женщинах говорили! Например, Пегги спросила меня, какие типы женщин мне нравятся, блондинки, или брюнетки. Я ответил, что нравятся мне стройненькие, спортивные, красивые женщины — вот как она, такие. Чем вызвал у Пегги довольную улыбку и благодарный кивок.

Страус пытался со мной разговаривать о теннисе, но увы, я не мог поддержать разговора в этом направлении — никогда не интересовался теннисом. А возможно, что и зря! Сейчас бы не пожимал плечами, как болван.

А вот когда речь зашла о стрельбе и рукопашном бое — тут я уже был как рыба в воде. Главное для меня — не допустить анахронизма. А остальное — мне тьфу одно. Как зашел разговор? Да опять влез тот же самый Дональд, решивший достать меня окончательно. Он спросил, какой солдат лучше — советский, или американский, если объективно судить по их умениям и показателям. Я прямо-таки всей своей спиной чувствовал, как мой переводчик впитывает все мной сказанное, и пишет на ус.

Кстати, скорее всего наша беседа вообще записывалась. Я в этом практически уверен. Договоренность о месте встречи была достигнута заранее, так что времени чтобы "зарядить" кабинет было более, чем достаточно. Да и повод немаленький — этот Дональд очень даже вероятно работает на ЦРУ. Если не штатный сотрудник, то внештатный — точно. Впрочем, как и все наши корреспонденты, выезжающие за рубеж. Жизнь такая, время такое.

— Понимаете в чем дело, Дональд...русский солдат, советский солдат — он всегда побеждает. Может проиграть бой, сражение, но в войне всегда выиграет. Знаете, почему?

— Почему? — Дональд удивленно поднял брови — Много водки пьет? Поэтому?

— Ага! Скачет в атаку на медведе, с балалайкой наперевес! И этой балалайкой врага по башкам фигачит! Направо поведет — улица! Налево — переулочек! В левой руке — бутылка водки! В правой — балалайка! Ну что ты так глаза вытаращил?

Я захохотал, вытер слезы с глаз, и продолжил, глядя в хмурое лицо корреспондента:

— Ну как же вы задолбали этими стереотипами! Да наши пьют не больше, чем ваши люди! А может и меньше. Кстати, заметили — я совсем ничего не пил. Ну — вообще! А я русский!

— Ты не знаешь, кто ты такой на самом деле — хохотнул Страус, внимательно и с интересом следивший за разговором — ты же не помнишь! Или помнишь? Ладно, ладно — я пошутил! И все-таки, почему русский солдат всегда побеждает?

— Потому, что за нами правда — не задумываясь выпалил я — а кто прав, тот и сильнее.

— Это еще что такое? Причем тут — прав, не прав? — сморщился Дональд — У кого оружие сильнее, тот и побеждает! И у кого солдаты лучше обучены! У кого боеприпасов больше! Причем тут правда?

— Дух! Дух важнее! Вспомните — сколько врагов к нам вторгались за сотни, тысячи лет? И Наполеон, и поляки — они вообще до Москвы дошли, даже вошли в нее! И что? Выбили их! Полетели они, как кусок дерьма! Сильные были! Умелые! Вооруженные по последнему слову прогресса! И где они? Потому что правда за нами! Это НАША земля, и мы за нее поляжем. Но прежде — каждый из нас минимум трех врагов с собой заберет!

— Ну ты-то и пятерых осилишь... — оценивающе бросил Страус, и тут же хохотнул — А десяток слабо?

— Могу и десяток — серьезно кивнул я, и у Страуса улыбка сползла с губ — Мы ни на кого не нападаем. Единственное, чего мы хотим, русские люди — чтобы нас не трогали. Чтобы нам не мешали жить! А если кто-то попытается нам мешать — крепко пожалеет. И мы доказывали это много, очень много раз. Слишком много раз. Дух — главное. Оружие — второстепенно.

— Второстепенно? — усмехнулся корреспондент — А представьте, если по СССР будет нанесен ядерный удар! И куда дух денется?

— Дух куда денется? — выбрал паузу я, и вспомнив кое-кого, улыбнулся — У нас тоже ракеты есть. И заверяю — не хуже, а то и лучше ваших. А если уж мы умрем — то отправимся в Рай. Потому что мученики, а мученики отправляются в Рай. А вы просто сдохнете!

Страус резко захохотал, хлопнул ладонью по столу, Дональд же остался серьезен, и посмотрел на меня внимательно, с прищуром, как через прицел. Не знаю, что он там себе думал, но взгляд его был нехорош.

— Не будет ядерной войны — продолжил я, цепляя здоровенного краба и перетаскивая его себе на тарелку — не найдется такого идиота, который ее начнет. Ядерное оружие — не для войны. Это оружие сдерживания. Так что успокойся, Дональд, и не мечтай о всяких глупостях. Кстати, откуда ты так знаешь русский язык?

— Я русский — нехотя пояснил корреспондент — потомок эмигрантов. Ваша власть когда-то едва не убила моего отца, он служил у Колчака, и он еле успел уехать в Америку. Америка приняла его, он женился на русской, дворянке — тоже бежавшей от нынешнего режима, и вот — появился я.

Точно — агент ЦРУ. Теперь я был в этом совершенно уверен. Эмигрантская среда этого времени кишела агентами ЦРУ. Только вот зачем он потащился со Страусом? Впрочем — почему бы ему и не потащиться? Посмотреть на писателя, которого хотят издать, прощупать, наладить контакты — отличная работа!

Из ресторана нас развозили на машинах — меня и остальных редакционная, Страуса и его свиту — от американцев, вроде как посольская. Но прежде чем меня отвезли в гостиницу, мне пришлось выслушать кучу всяческой чуши от нашего "переводчика". Я вяло трепыхался, уже задним числом понимая, что в чем-то может он все-таки прав. Не стоило так резко и так откровенно разговаривать с американцами. Вот что завтра понапишет этот журналюга, эта акула пера? Кем он выставит меня? Наверное, я все-таки был не очень осторожен в высказываниях, хотя и зарекался — лишнего не говорить.

— Зачем вы про Тухачевского? Зачем про расстрелы заложников?! Про газы?! Вы думали, кому это говорите?! Они теперь раздуют — большевики травили свой народ газами!

— А что, это тайна? Между прочим — Тухачевского расстреляли, значит власть его все-таки наказала. Так чего нам стесняться?

— А про Бродского — как вы могли?! Вы считаете, что советский суд ошибся?! Что наша народная власть занимается гонениями на невинного человека?!

— Знаете, что вам скажу...только то что сказал и им — это огромная ошибка, то, как поступили с Бродским. И если они еще додумаются до того, чтобы выслать его из страны — это будет полный идиотизм. Так он просто поэт, которого облыжно обвинили, а будет знаменем антисоветчиков! Если вышлют! И что еще я не так сказал? Может и про Солженицына не так сказал?

Молчание. Потом хмуро, почти нехотя:

— А откуда вы знаете, что он был осведомителем лагерной администрации? Это точные сведения?

— Точными они будут, если КГБ откроет свои архивы и найдет его расписки о сотрудничестве! А я только слышал об этом, и не знаю — правда, или нет. И правда, или нет то, что за Солженицына писал "Ивана Денисовича" и "Матренин двор" писатель Трифонов. Я не утверждаю, что это так — но слышал такое.

— От кого слышали?

— Не помню. Слышал, да и все тут!

— Ох, непростой вы, Михаил Семенович, ох, и непростой! Наговорили — как теперь разгребать, даже и не знаю! И перед кем! Этот вот...Дональд — он враг СССР! Откровенный враг! А вы ему все выплеснули! Ну как можно было так?!

— Да что бы заладили — как можно, как можно! — уже вспылил я — мне что надо было делать, сидеть, и как попугай отвечать заученное?! Чего я такого крамольного сказал?! И вообще — чего вы мне рот затыкаете! У нас свободная страна! Моя страна! И я говорю, что хочу! Вы вообще мне не начальник, какого черта вы мне указываете?!

— Я вижу, товарищ Карпов, вы не осознаете важности момента — ледяным тоном закончил разговор "переводчик" — думаю, нам придется поговорить в другом месте. Я передам руководству наш разговор, и будут сделаны правильные выводы.

— Да хоть тыщу выводов! Если вы не понимаете — так попросите руководство больше не присылать ко мне таких идиотов как вы! Может кто-то поумнее найдется! Тогда милости просим к нашему шалашу!

— Брек! — вмешался Махров, беспокойно следивший за нашей перепалкой — Товарищи, успокойтесь! Михаил Семенович наш, советский человек! И защищал он нашу родину так, что другим и не снилось! Видели, как этого Дональда перекашивало? Михаил его просто порвал, как Тузик грелку! А ведь какие были провокационные вопросы — просто волосы дыбом вставали! Константин Владимирович, зря вы набросились на нашего автора! Он в первый раз встречается с иностранцами, не знает, как с ними надо разговаривать, вот и поддался на их провокацию, разболтался! Полного инструктажа-то не было! Откуда ему знать, как правильно себя вести на таких встречах?

— Откуда, откуда — зло выдавил из себя Нестеров — А откуда он английский так знает? На таком уровне? Ааа...он не помнит — откуда! А может, прикидывается?!

— У меня и справка есть... — меланхолично протянул я, вяло запахивая свою кожаную куртку — Я в дурдоме лежал! Вот! Так что с меня взятки гладки!