Литрпг: Полынь. Семинарист

Для меня не было вообще ничего. Сказывается то, что Жрец очень редкая специализация и он может носить только матерчатую защиту, даже от кожаного доспеха мне пользы не будет. Хорошо, что хоть кожаную обувь носить могу.

С одного из разбойников мне достались сапоги обычного качества + 2 к скорости, + 3 к защите.

Несправедливо конечно, все вещи, которые мы добыли, годились для воина, разбойника, ассасина, был даже плащ для мага, а жрецу — шиш. Конечно, какой дурак после такого будет жрецом играть.

С трудом разыскал тело дружественного разбойника, сначала лутнул его, а потом решил испытать умение "Воскрешение", выделил тело разбойника и нажал иконку. Разбойник, ожил, встал и начал осматриваться, видимо в поисках своего добра.

— Ты, дебил, почему опять щуришься прежде чем использовать навык? — Грубый голос Криса, для меня прозвучал, как музыка. Неужели всё закончилось.

— В смысле, чего щурюсь? Я же говорил, что мне сначала нужно навести прицел, потом выделить объект, а потом, кастануть навык.

— А когда, в бою ты одновременно использовал два умения, почему не щурился?

И тут меня осенило, ведь действительно в бою, я не наводил прицел, не выделял цель и не наживал иконки. Я просто использовал навыки, не знаю, как, но я их использовал, и похоже действительно навыки "Кара" и "Призыв сущности" кастанул одновременно.

— Ну теперь, ты нас отпустишь?

— А я Вас и не держал. Я всего на пять минут домой заскочил, переодеться. Все-го пять ми-нут. — Он явно передразнивая Лену, растопырил одну пятерню, и указательным пальцем другой руки пересчитал растопыренные пальцы.

— Тогда я ухожу.

Глава 15 Ну зачем я на это подписался?

Крис серьезно на меня посмотрел и спросил:

— Уверен, что хочешь прервать тренировку? Ты первый из бессмертных, который попал ко мне на тренировку, и второго раза у тебя не будет. Ты оказался не самым тупым из жрецов, которых я тренировал, поэтому у тебя есть шанс выжить..., если ты всё пройдешь до конца.

Как обычно, бестактно встряла Лена:

— Ты как хочешь, а я выхожу. Мне на работу завтра.

Какая работа, ты же у папы на шее висишь. Да и смысл тебе выходить сейчас или через день, если в реальном мире, время сместится на несколько минут. Когда-то слышал образное выражение, "Время, проведенное с удочкой, добавляется к жизни". Похоже, что я сейчас имею дело с феноменом, когда не образно, а вполне реально, к моей и так не короткой жизни добавится еще несколько недель. Киваю Крису.

Он в обычной гусарско-капральской манере:

— Баба на войне к караблекрушению! Пользы с тебя, как с козла молока.

Глаза девушки наполнились слезами. Думаю, нужно успокоить, сказать, что она показала себя вполне надежным человеком, и я рад с ней играть. Но она нажимает логаут. Её фигура постепенно истончается, становится прозрачной и исчезает. "Вот так вот мы друзей теряем".

— Ты мне здесь ещё заплачь! Аника Воин! — не унимается Крис.

Я спокойно посмотрел Крису в глаза, хотел сказать, что он сам у меня сейчас заплачет. Но вспомнил, что нахожусь в программе, и Крис сам программа. Это же как ругаться с авто навигатором, что он не туда завёл.

Крис, хоть и программа, но увидел в моём взгляде, что-то такое, что переменил тон:

— Так Эрик. Девушка сейчас тебе не нужна, у тебя есть с кем отрабатывать поддержку. — Крис кивает в сторону разбойника. — Верни ему оружие и доспех, будешь любовь отрабатывать.

Я аж поперхнулся:

— Что? А с Леной нельзя было это отработать? Может ты не заметил, но это же мужик..., к тому же некрасивый.

— Вот! — Крис, многозначительно поднял вверх палец — Любви в тебе мало. Точнее вообще нет. В ком любви много, он всех любит, независимо от пола и возраста, женщин, мужчин, детей, стариков.

— Ослиц и козликов — подсказал я.

Крис на полном серьезе, подтвердил:

— Да, и животных. Но животных, в отличие от людей любить легче.

— Крис, твоя толерантность удивила бы даже немца.

— Возможно рановато я сделал вывод, что ты не самый тупой из всех жрецов, каких мне доводилось обучать.

— Ну, согласись, что любить в обычном смысле мужчин, стариков и животных, это противоестественно.

— Жрец — он впервые назвал меня так — ты сердцем понимаешь, что такое любовь, ты душой это знаешь, но твой извращенный разум, заставляет тебя представлять противные любви взаимоотношения. Любовь к еде, любовь к женщине, любовь к удовольствиям, это не любовь, это желание получить удовольствие, желание обладать, желание потребить, съесть. Почти никто не знает настоящей любви. Вы забыли её, позволили затуманить себе разум, и называете любовью, все что доставляет удовольствие, а то, что на самом деле является любовью в чистом виде, назвали долгом и обязанностью. Долг заботится о детях, долг защитить свою семью, свой дом, свою землю. В мире, который ты называешь игрой, и в твоем мире, знают, что такое истинная любовь лишь жрецы света.

Я по-настоящему удивился, и хотел возразить. Но Крис, остановил меня, положив руку на моё плечо. От его прикосновения у меня по телу разлилось тепло, стало уютно и спокойно. Крис продолжил:

— Во всех мирах есть истинные светлые жрецы. Но век их недолог, и сделать они много не успевают. Но благодаря им, держится ещё эта вселенная.

В моём мире..., надо же как я заговорил, уже не называю свой мир реальным, а игру игрой. Так вот, я знаю, что в моём мире есть православные монахи, которые принимают великую схиму, и молятся они за всех нас, за весь мир, но живут такие просветленные очень недолго.

— Когда принимаешь решение стать светлым жрецом, и проходишь соответствующее посвящение, ты становишься жрецом лишь формально, получая возможность взаимодействовать с алтарями и еще некоторые навыки, но истинным светлым жрецом ты станешь не тогда, когда освоишь в совершенстве жреческие навыки и способности. Настоящим, истинным жрецом ты станешь, когда научишься Любить.

Крис, необычным для него, спокойным голосом продолжал:

— Ни во одном из языков, на котором разговаривают разумные, нет синонима словам Любовь и любить. Знаешь почему? Потому что любой синоним искажает смысл, и обозначаемое синонимом понятие, уже не является Любовью. Ты сколько синонимов знаешь понятию "пить спиртное"? Думаю, немало? И в том смысле, в котором обычно ты употребляешь слова любовь и любить, синонимов подберется с десяток, а вот настоящее понятие Любовь, обозначается только этим словом и никаким другим.

Крис, как обычно, резко сменил тон:

— Теперь ты знаешь всё, что нужно знать боец. Дерзай! — И пошагал в сторону своего дома.

Я остался на поляне в мыслях о высоком. Точнее о том, как можно, ту самую высокую любовь в себе взрастить, да ещё за пару часов, да ещё и применить этот навык в пользу себе и окружающим.

— Ну что боец, бери шинель, пойдем домой! — Обратился я к разбойнику, который во время нашего диалога с Крисом, тупо переводил взгляд с одного на другого, в зависимости от того, кто в этот момент говорил.

— Тебя как звать? — Разбойник молча смотрел на меня. Толи был тупым, то ли глухим, толи считал бессмысленным отвечать на глупый вопрос, ведь в игре у всех над головой высвечивались имена.

— Принимай посылку! — Я предложил разбойнику его вещи. Тот их принял, и они сразу же оказались надетыми на разбойника. В дополнение к вещам разбойника я передал ему еще старый меч моей напарницы.

— Иди впереди меня, без команды ни на кого не нападай. Задача понятна?

— Я понял. — Похоже разбойник, не был тупой программой, способной только нападать и защищаться.

Сразу наложил на разбойника баф "Взрыв силы" на 10 минут. Мы двинулись по дороге, какое-то время ничего не происходило, баф "Взрыв силы" приходилось обновлять каждые 10 минут. Солнышко уже много десятков часов светило по-утреннему, птицы щебетали, лес шумел листвой. В общем пастораль. Как ни старался быть внимательным и осторожным, все-равно видимая безопасность убаюкивала бдительность.

Вокруг разбойника возникают несколько размытых теней, мгновенно материализуются в существ гуманоидного типа, то есть имеющие две руки, две ноги и голову, но в остальном больше похожих на детский рисунок, в котором чисто символически обозначены черты лица, а суставы и одежда, вообще не прописаны.

Существа одновременно с материализацией, проводят серии ударов по моему спутнику, отчего он сразу падает замертво. Не задумываясь ни на секунду, кастую Воскрешение для спутника, и Кару по площади на нападающих. Следом кидаю утешение на одно из существ, утешение проходит, и существо выходит из схватки, которая мгновенно разгорелась с воскрешением разбойника. Едва воскреснув он из положения лёжа перерубил мечом обе ноги одному из нападавших, и попытался дотянуться до второго, но тот растворился в дымку, отчего оружие моего партнера прошло как сквозь облако, не причинив вреда, из-за чего разбойника по инерции развернуло спиной к тени. Тень сразу материализовалась и вонзила в незащищенную спину сразу два кинжала, лезвия которых осветились ядовитым зелёным светом. Разбойник опять умер. Да что ж он не везучий такой!

Тень опять растворилась в нематериальной дымке и направилась в мою сторону. Я стал непрерывно кастовать Кару, и отступать, тень замедлилась, но все-равно её скорость была выше моей.

Кидаю Оздоровление на нейтрального моба, которого накрыл утешением, в надежде, что он станет дружественным, но нет, дружеских чувств у моба не возникает. Жаль.

Когда моб уже дотягивается до меня кинжалом, кастую на себя "Единение с миром" и получаю 10 секунд на принятие решения, что делать далее.

Когда истекают 10 секунд Единения с миром, кастую призванную сущность, которая атакует моба электрическим разрядом и по моему указанию отлетает на несколько метров, монстр кидается вслед за тенью, но из-за заклинания "Кара", его скорость сильно снижена, поэтому он за сущностью не поспевает. Неплохо, давай потренируйся толстячок, а я пока подумаю, что с тобой делать. Стал гонять по кругу сущность, а та отстреливаться от тени разрядами. Я так и не придумал ничего лучше, чем загонять моба по кругу и не задолбить его разрядами до смерти.

По откату сразу воскрешаю разбойника и накладываю лечение, поскольку после воскрешения, его здоровье составляет лишь 33% от максимума.

Придя немного в себя я, в сопровождении разбойника, двинулся дальше по дороге, и спустя несколько десятков минут столкнулся со стаей вампиров, которые обладали неприятной способностью, мгновенно материализовываться за спиной.

С трудом справившись с вампирами, мы столкнулись с волколаками, гуманоидными тварями, больше похожих на высоких, прямоходящих худых волков, чем на людей. Они не имели оружия и брони, зато обладали огромной скоростью и ловкостью. Потом мы бились со слонобрюхом, что-то среднее между безногим и безухим слоном и коротким, жирным удавом со свернутым в пружину хоботом, которым тот выстреливал на пять метров, снося всё на своём пути.

Слонобрюх первый из монстров, который смог убить разбойника и меня. Я воскрес возле хижины Криса, вернулся к месту схватки со слонобрюхом, воскресил разбойника, и составил план атаки, в результате которой монстр был повержен без особых потерь.

Потом было много монстров, которых мы побеждали разными способами, и которые побеждали нас. За дни, недели, а потом месяцы тренировки, я сталкивался, с живностью как с воспетыми во всевозможных хорорах, так и не известных современному кинорежиссёру и сценаристу. Были многорукие, многокрылые, многоголовые и вовсе безголовые твари, которые били нас физическими атаками, травили ядами, душили вакуумом, жгли магическим огнем и леденили магическим холодом. На нас падали метеориты, нас пронзали корни деревьев и ожившие кристаллы. Я воскресал на респе, потом воскрешал разбойника, разрабатывал стратегию, и если она была верная, мы побеждали и шли дальше, если стратегия была не верна, мы погибали и начинали заново.

По моим подсчетам я переживал, или не переживал примерно одну атаку в час. Так прошел один месяц, за ним второй. Причем усталости, как и смены времени суток не было. Я перестал вести счет поверженным монстрам и не мог собирать лут, поскольку не был способен переносить его тяжесть.

За это время неразговорчивый разбойник, понемногу рассказал мне всю свою жизнь. Звали его Назиф. Он был из крестьянской семьи, члены которой в поте лица своего трудились в поле, сажая, выращивая и собирая хлопок. Из поколения в поколение, они просыпались с рассветом работали до заката, и этот труд приносил им достойное вознаграждение и удовлетворение. Но пришли вооруженные люди, которые сказали, что из-за крестьянского труда, где-то за океаном, морская держава переживает кризис, поскольку хлопок стал слишком дешевым. Вооруженные люди выдали семена каких-то растений и научили их сажать и выращивать. Крестьяне стали сажать, выращивать и собирать урожай новых растений, который представлял из себя молочко, вытекавшее из нераскрывшихся бутонов этого растения. Вознаграждение за урожай крестьяне получали от военных, и это вознаграждение было очень большим. Но в одной за другой крестьянском семье стало повторяться горе, дети и молодежь, попробовавшие съесть молочко или плоды растения теряли голову, и больше не хотели ничего, кроме как питаться этим растением. Они ничего не ели и не пили, пока не умирали. Мирные крестьяне не могли с этим бороться, поэтому всем селением пришли к военным людям, просить семян для того, чтобы засеять свои поля другим растением, но военные расстреляли большую часть из тех, кто пришел просить семена, а оставшихся в живых, под страхом смерти, заставили выращивать растения, дарившие безумие. После этого, часть крестьян выбрала противоестественный им путь вооруженного сопротивления насилию, одним из таких сопротивленцев и оказался мой друг-разбойник.

Меня эта история пробрала до подшорстка и я стал смотреть на своего молчаливого спутника другими глазами. Дело в том, что в моём мире тоже есть морская держава, которая в своё время одних заставляла выращивать опийный мак, а других потреблять его. И когда одна из стран, находившаяся под протекторатом этой, ныне этой сверхгуманной демократической державы, в целях сохранения нации от гибели, запретила ввоз наркотика в страну, эта держава артиллерией и экономической блокадой заставила правительство страны, разрешить дальнейшее отравление народа опиумом.

По моим внутренним часам дни шли за днями, страшные монстры сменялись еще более страшными, а в нашей с разбойником жизни ничего не менялось. Мы сработались, понимали друг друга без слов. Я даже стал считать в этом мире разбойника своим другом. Но познать истинную любовь и применить это знание на деле у меня не получалось. Я даже близко не подошел к осознанию Любви. Во всей этой круговерти убийств и воскрешений, от Любви я скорее отдалился, поскольку перестал воспринимать свою и чужую кровь и страдание, как Кровь и как Страдание. Они стали для меня, частью жизни.

Не знаю, смог бы я всё выдержать, если не имел бы опыта отсидки в нашей родной и заграничной тюрьме. Может сошёл бы с ума, может где-то там в реальности, получил бы инфаркт или инсульт, но благодаря тюремному опыту, держался. Как учили меня когда-то опытные сидельцы, в тюрьме нужно жить сегодняшним днём, не считать дни и часы до освобождения, а просто жить, и по возможности наслаждаться теми немногими простыми радостями, которые были даже в ГУЛАГе. Я вжился в этот мир как в единственный, просто жил здесь, не ожидая, когда смогу его покинуть, наслаждался едой, ароматами и цветами, страдал от боли и радовался победам.