Иван Оченков Приключения принца Иоганна Мекленбургского

Дамы дружно засмеялись, а воспитательница кокетливо стукнула меня веером.

— Ах, ваша светлость, вы такой шутник! Но вы-то обладаете этим качеством в полной мере, иной бы и девушке позавидовать!

— Ну что вы такое говорите, милые дамы. Вы, верно, хотите меня смутить! На вашем фоне я как невзрачный полевой цветок на фоне прекрасных роз из оранжереи.

— А что это за легкий шрам у вас на лице, ваше высочество? — подала голос молодая женщина, представленная мне как Катарина фон Нойбек, действительно оказавшаяся дальней родней княжне, показав на отметину, оставшуюся мне на память о Печарковском.

— О, это один горячий шляхтич хотел меня застрелить!

— Какой ужас, а что же случилось?

— Я застрелил его!

— Но отчего же произошла ваша ссора?

— Ну разумеется, из-за дамы! Из-за чего же еще могут повздорить два благородных человека!

— Ах, как романтично! Расскажите, принц, эту историю!

— Да не было никакой истории, жила-была одна прекрасная панна, ну не такая прекрасная, как окружающие меня дамы, но все же довольно милая. Так вот, некий шляхтич воспылал к ней страстью и вознамерился украсть ее из родного дома подобно дикому татарину. Но на счастье этой пани рядом случился я и помешал свершиться этому ужасному злодеянию.

— Вы с ним дрались на дуэли? — прощебетала нежным голосом невеста, и я отметил, как загорелись у нее глаза.

— Увы, для куртуазного вызова не было времени, я гнался за похитителем на коне, а он убегал, перекинув безжизненное тело юной девы через седло. Его злобные сообщники пытались остановить меня, но я заколол их одного за другим. Потом мы сошлись в бою с самим похитителем, и я одолел его и привез девушку домой, к безутешно рыдающим родителям.

— О, как вы храбры и благородны! А что же девушка, она, верно, влюбилась в вас за свое спасение?

— Увы, я не знаю, обстоятельства вынудили меня покинуть пределы Польши, и я больше никогда ее не видел.

— Бедная девушка, что же с ней сталось?

— Полагаю, родители выдали ее замуж.

— А как ее имя?

— Увы, данное мной слово не позволяет открыть мне ее имя.

— Ах, принц, вы такой галантный кавалер!

Так, коротая время за беседой, мы приблизились к Дарловскому замку, где нас встречал местный бомонд.

Кстати, на церемонию бракосочетания заявился еще один мой дядя — нынешний глава клана Грифичей Филип II герцог Штетинский. Он жутко обрадовался, что невесту есть кому встречать, и с ходу командировал мне все свои полномочия и половину своей свиты. Горнисты с серебряными трубами — его, кстати, шляпа с герцогской короной — тоже его подарок.

Так вот, мои дражайшие родственники, не иначе утомленные долгим ожиданием невесты, хорошенько заправились мальвазией из погребов счастливого жениха. Нельзя сказать, что лыка не вязали, но впечатление производили то еще. Положение спасла моя маменька, коршуном кинувшаяся на невесту и прочих гостей и уведшая их отдохнуть с дороги. Доблестные владетели померанской земли сделали попытку вовлечь в пьянство юного герцога Мекленбургского, но он, не будь дурак, воспользовался суматохой и скрылся. Торжественный прием гостей оказался, таким образом, несколько скомкан, но главное действо должно было произойти завтра, когда состоится церемония венчания, после чего торжественный обед и бал. Пока матушка руководила размещением дорогих гостей, я заявился прямиком в ее апартаменты и, сделав самое наивное лицо, поинтересовался, где герцогиня. Матушка, как было мне отвечено, вместе со своими приближенными находится у княжны Агнессы Магдалены.

— Ох, как досадно, я должен был ознакомиться с одним документом. Скажите, а Марта сейчас с матушкой? Она должна знать об этих бумагах.

— Марта находится у себя, прикажете позвать, ваша светлость?

— Пожалуй, да. Позовите.

— Сию секунду будет исполнено.

Господи, что со мной? Да, я в теле шестнадцатилетнего пацана, но сознание-то у меня взрослого тридцатилетнего мужика! Почему я так волнуюсь? Наконец я слышу быстрые летящие шаги, дверь распахивается, и появляется Марта. Я ловлю себя на мысли, что впервые вижу ее в женском наряде. Нет. Конечно, я видел ее в крестьянском платье, когда мы вместе скрывались от святого трибунала. Но я был уверен, что она мальчик, да и крестьянская одежда — это совсем другое. Теперь передо мной обворожительная девушка, одетая в прекрасно сшитое платье из зеленого бархата. Над прической явно как следует поработал куафер герцогини. На шее тоненькая серебряная цепочка с медальоном. Подол наряда, как принято для девиц, несколько недостает до пола, и из-под него выглядывают премилые башмачки с пряжками. Добавьте к этому портрету огромные лучистые глаза и счастливую улыбку — и вы получите полное представление о том, что я увидел.

— Марта, боже, какой же я был болван! Как я вообще мог принять тебя за мальчика! — проговорил я срывающимся голосом и, бросившись к ней, схватив за руки.

— Мой принц! — шептала она, плача счастливыми слезами. — Мой принц, как давно я вас не видела!

— Полно, Марта, не плачь! Я рядом, я с тобой. Мы никогда теперь не расстанемся.

— Правда? — спросила она срывающимся голосом.

— Что здесь происходит?! — раздался за спиной властный голос герцогини Брауншвейг-Вольфенбютельской. — Кто-нибудь мне объяснит это?

Маменька, блин, как вы все же не вовремя! Чего бы вам княжной Агнессой Магдаленой не заниматься? Впрочем, а кому легко?

— Матушка, а вот и вы! А мы тут с Мартой как раз о вас говорили!

— Вот как? И, говоря обо мне, вы собирались не расставаться с этой бедной девушкой?

— Разумеется, ведь вы взяли ее на службу, а я ваш сын, не так ли? Я наконец обрел свою матушку после долгой разлуки и не собираюсь расставаться теперь с ней, — проговорил я с видом как можно более невинным.

Ее герцогская светлость подарила мне взгляд, в котором скепсис перемежался с удивлением.

— Марта, дитя мое, мне надо поговорить со своим сыном, оставь нас, пожалуйста.

Марта, сделав книксен, убежала. Как только стих стук ее каблучков, герцогиня спросила меня:

— Сын мой, как вам удалось проникнуть ко мне и встретиться с Мартой? Я ведь отдавала на этот счет самые четкие указания.

— Матушка, вам не следовало забирать с собой всех, кому вы давали такие указания. Я просто зашел и отдал приказание, как человек, имеющий на это право. Никто не посмел мне отказать.

— Да уж. Отдаю должное вашему изворотливому уму.

— И мой ум, ваша светлость, совершенно не понимает смысла ваших усилий. Если бы вы взяли на себя труд разъяснить мне, в чем этот смысл состоит, возможно, я пустил бы свою изобретательность в более продуктивное русло.

— Сын мой, вы очень молоды, и я боюсь, что можете наделать глупостей.

— Матушка, признаю, я сделал немало глупостей за свою не слишком продолжительную жизнь, но мне любопытно, от каких именно вы хотите меня оградить? Ведь может же случиться так, что ваши усилия окажутся напрасны.

— Сын мой, вы должны начать новую ветвь рода Никлотичей, и вам следует жениться на девушке вашего круга. Ваш брак должен принести вам прежде всего политические выгоды.

— Совершенно согласен с вами, матушка, но хочу заметить, что я довольно молод для брака. И ради всего святого, а при чем здесь Марта?

— Но я полагала...

— Что я бежал с ней из Кляйнштадта, чтобы тайком обвенчаться?

— Но...

— Господь вседержитель! Бургомистр этого городка додумался обвинить меня в колдовстве, идолопоклонстве и ереси. Но даже ему не пришло в голову обвинить меня в слабоумии.

— Но мне показалось, что вы к ней неравнодушны...

— Святая пятница! Да знаете ли вы, через что мы прошли вместе с Мартой! Мы вместе скрывались, сражались, мерзли в снегах. Конечно, я к ней неравнодушен! Да я любому горло за нее перегрызу! Но с чего вы взяли, что я женюсь на ней?

— На какое-то время мне показалось, Иоганн, что вы не похожи на своего отца. Но, увы, вы точно так же готовы волочиться за любой юбкой.

— Каков бы ни был мой отец, он женился на вас, матушка. Так что я совершенно не понимаю сути ваших претензий.

— Вот именно этим вы и напоминаете своего отца, он точно так же не думал о людях, его окружающих. Как я вижу, вы хорошо осознаете свое положение и думаете о том, как его улучшить. Это весьма похвально, но подумали ли вы хоть раз о будущем этой бедной девочки? Что вы можете ей предложить, разве что место официальной любовницы? А если у вас родятся дети? Вы не французский король, чтобы жаловать своим бастардам титулы!

— Матушка, но...

— Нет уж, никаких "но", Иоганн! Дослушайте меня, пожалуйста. Я прекрасно знаю, чем эта девочка пожертвовала ради вас и какие услуги она вам оказала. И уж поверьте мне, ценю это.

— И что вы намерены делать?

— Я намерена устроить ее жизнь! Я намерена дать ей приданое. Я намерена найти ей хорошего мужа. То есть дать все то, что необходимо порядочной женщине и что вряд ли сможете дать ей вы.

— Что же, матушка, считайте, что вы меня пристыдили. Если Марта захочет того будущего, которое вы ей уготовили, видит бог, я не стану ее удерживать. Но я готов поставить золотой гульден против медного гроша, что у вас ничего не получится. Нет такой решетки, которая удержала бы в клетке эту храбрую девочку. Она все сделает, чтобы быть рядом со мной, и даже если весь мир ополчится против меня, она будет стоять рядом и заряжать мои пистолеты. Не знаю, чем я заслужил такую любовь, но у меня не хватит сил оттолкнуть ее.

Выйдя из покоев матери, я бесцельно шел по бесчисленным коридорам замка, пока не наткнулся, к своему удивлению, на дядю Георга. Тот изрядно назюзюкался и, возможно, поэтому очень обрадовался, увидев меня.

— Где ты пропадаешь милый племянник! Я тебя обыскался.

— Ну что вы, любезный дядюшка, я был у герцогини. У нас был с ней разговор.

— Полагаю, разговор был не слишком приятным? У тебя не очень уж довольный вид.

Внезапно мне в голову пришла поговорка: "Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке". А не проверить ли мне ее истинность?

— Вовсе нет, дядюшка. Просто у меня такое чувство, что мне что-то недоговаривают.

— Вот как?

— Ну посудите сами. Я не помню своего прошлого, но вряд ли за шестнадцать лет успел оттоптать сильным мира сего так много мозолей. Как произошло, что меня обвинили черт знает в чем, а моя влиятельная родня, вместо того чтобы вступиться, кинулась делить мое имущество. В Священной Римской империи уж почти сто лет никто не слышал об инквизиции, но ради заштатного принца мгновенно собрали священный трибунал. Я, черт меня побери, лютеранин, но католики едва ни зажарили меня, а моим братьям по вере нет до этого никакого дела! Что происходит, дядюшка?

— Клара ничего тебе не рассказала? Что ж, придется это сделать мне.

— Я вас внимательно слушаю.

— Да уж послушай, я сейчас пьян, но не выжил из ума. Иоганн, ты хороший парень, и тебе надо знать, чего опасаться. Видишь ли, племянник, так уж случилось, что твой отец натворил немало нехороших дел за свою довольно беспутную жизнь. И тебе по наследству достались все его враги, а их немало, поверь мне, а ведь я не обо всех знаю. Но есть еще одно обстоятельство, о котором тебе следует знать. Дело в том, что ты немного поторопился появиться на свет. Твой отец никогда не видел моей сестры до свадьбы, но ты родился ровно через семь месяцев после венчания. Такое случается, и твой отец сделал все, чтобы никто не сомневался в твоем законном происхождении, но его враги это запомнили. Родственники твоего отца могли одним словом прекратить твои злоключения, однако, как видно, не захотели. И я так думаю, что причина именно в этом. Они не считают тебя своим.

— Так я бастард? — несколько ошарашенно спросил я.

— Вовсе нет, твое рождение абсолютно законно, о чем есть все соответствующие документы. Но послушай меня, мальчик, держись подальше от Мекленбурга и своих тамошних родственников, по крайней мере, пока. Шесть тысяч гульденов и три города — достаточно веская причина, чтобы забыть о родстве. Тем более что один раз они тебя уже почти похоронили. А где один, там и второй.

— Что же мне делать?

— Не знаю, парень. Если пожелаешь, можешь жить у меня сколько захочешь. Здесь тебя никто не тронет. Но если хочешь вернуть себе Стрелиц и герцогскую корону, тебе нужны сильные покровители. Я бы на твоем месте отправился в Швецию или Данию. Там, при известной ловкости, ты смог бы найти поддержку при дворе. А ты парень, чего уж там говорить, довольно ловкий. Слушай, что-то у меня в горле пересохло, не хочешь ли выпить?

— Не вижу причин, милый дядюшка, почему бы два имперских князя не могли выпить!

— Чертовски хорошо сказано, мой мальчик! — захохотал в ответ князь Дарлова.

Поскольку князья не каждый день женятся, к этому мероприятию все долго готовятся. Надо ведь и людей посмотреть, и себя показать, и с сильными мира сего отношения завести. Что ни говори, а князь Дарлова — фигура для местных дворян. Его братья и сестры, тоже князья и герцоги, имеют свои блистательные дворы и не слишком часто бывают в таком захолустье. Так что надо не зевать, шить новые костюмы, надевать все драгоценности, какие есть, да привозить своих многочисленных чад на такой пышный праздник. Глядишь, дочка кому приглянется или сына возьмут в герцогскую гвардию, жизнь-то и наладится. Так что померанские дворяне не зевали. Определенную интригу создавал еще и невесть откуда взявшийся племянник князя. Юный принц Мекленбург-Стрелицкий, конечно, темная лошадка, но, если дело выгорит, далеко может вывезти. Судите сами, он молод, красив, хорошо образован и потенциально богат. Шутка ли — шесть тысяч гульденов годовой ренты, да в наших местах таких деньжищ отродясь не видали. Да еще наследственный лен из трех городов — это вам не фунт изюму. Правда, у принца какие-то нелады с родней и прибыл он гол как сокол, но материна родня его не бросила. Так что молодой человек роскошно одет, занимает первые места согласно своей знатности и смотрит милостиво. А еще, мамочка, как он прекрасно танцует! Ну посмотрите, мама, вот он ведет невесту в менуэте — ах, какая великолепная пара!

Такие шепотки преследовали меня с самого начала церемоний. Если в церкви еще как-то держали себя в рамках, то на балу просто распоясались. Впрочем, очевидно, какая-то часть бурной биографии принца стала всеобщим достоянием, так что дочек почтенные родители слегка придерживали: "Не по вашим зубам орех, дурочки", — а вот сыновей, особенно младших, вперед пихали: "Смотри браво, дуралей, вон у принца свиты нет, глядишь, и ты на что сгодишься".

Я всем милостиво кивал и улыбался, танцевал с дамами, раскланивался с местными шишками на ровном месте. Одобрительно смотрел на недорослей и иногда, улучив момент, подмигивал их сестрам. Танцевал, кстати, в основном с невестой. Бедняжке было скучно, и дядя в который раз командировал мне все полномочия. Вот интересно, а ночью он меня на помощь не позовет? Так, тихо, держи себя в руках и не забывай, чей хлеб ешь! Если уж совсем невтерпеж, вон Катарина фон Нойбек смотрит голодными глазами давно не доенной коровы. А пуркуа бы, собственно, и па? Тем более что матушка Марту на бал не пустила. Ну просто как злая мачеха Золушку.