В прошлый раз я получил выволочку, за то, что слишком долго возился с сампанами, поэтому я выкатился оттуда и вышел на УКВ на командира механизированной части.

— Страйдер Один, это Темная Лошадка Один Семь. Мы нашли людей в бункерах перед вами. Я собираюсь уйти отсюда и набрать высоту... Ударный вертолет немного поработает. Продолжайте ваше движение и я вернусь к вам, как только мы выпустим по земле ракеты.

Страйдер ответил:

— Хорошо, Темная Лошадка, я понял. Мы поняли, что будет небольшой огонь по фронту и мы будем видеть "Кобру".

Ронан сделал заход на район, стреляя ракетами. Как только он начал выходить из захода, зеленые трассеры выскочили из базового лагеря, прямо к "Кобре", Ронан вышел на радиосвязь вопя:

— Три Три, под обстрелом... ПОД ОБСТРЕЛОМ!

Мои глаза были прикованы к "Кобре". Когда Ронан прервал свой заход и увалился влево, я видел, как его турель вертится под ним, поливая район огнем 7,62 минигана.

Услышав крики Ронана и увидев зеленые трассеры, тянущиеся к его машине, я сорвался. Не задумываясь, я заложил вираж, практически перевернув маленький OH-6 на спину, и нацелив машину прямо назад в комплекс бункеров, зажав спуск своего минигана.

— Один Семь, я веду огонь! — успел я прокричать.

Мне никогда не приходило в голову, что до этого момента ни один пилот-разведчик не шел на цель, пытаясь защитить ударный вертолет. Я стрелял в нисходящем заходе прямо на бункер, стреляя из пулемета. Оторвавшись от оружия, я отошел на некоторое расстояние над деревьями, а затем поднялся обратно на высоту.

К этому времени Ронан набрал высоту и был снова готов к полету. Развернувшись влево, он спросил:

— Ты ушел оттуда, Один Семь?

— Да, — ответил я — Я ухожу вправо.

— Три Три, захожу на боевой с севера.

С этими словами, "Кобра" зашла со стрельбой на повторный, и снова, я услышал как ракеты парами покидают трубы и с дымным следом к бункерам базового лагеря внизу. И снова зеленые трассеры направились к нему.

— Три Три, под огнем... снова под огнем.

Внимательно наблюдая за базовым лагерем в поисках источника огня, я вызвал Ронана.

— Один Семь, захожу на боевой с юга. Три Три, уходи влево, что бы я не подстрелил тебя.

Я зашел с огнем "минигана", перемалывая местность, откуда я видел исходящие зеленые трассеры. Под ракетным огнем и огнем "минигана", ВК, должно быть, понесли ужасающие потери, или зарылись глубоко в комплекс туннелей под бункерами. Мы устроили настоящий ад наверху.

Мы сделали еще один или два боевых захода, после чего Ронан пару раз прошел вхолостую, что бы посмотреть, не вызовет ли он огонь. Он этого не сделал, так что я сделал быстрый разведывательный заход, что бы подтвердить гибель Чарли.

Пока я делал быстрой заход на бреющем, проверяя урон от ракет Ронана, я мельком увидел краем глаза другого вражеского солдата. Этот был был одет в темно-синюю одежду и сидел на корточках на участке траншеи, которая проходила между двумя бункерами.

Я мгновенно положил OH-6 в замедляющий правый поворот и посмотрел солдату прямо в лицо. Вероятно, думая что он заставил меня застыть — что он и сделал — вьетконговец поднял свой АК47. Его оружие было нацелено мне прямо между глаз. Когда я вздрогнул, мой борттехник выпустил очередь из своего М60. Солдат накренился назад, практически разрубленный пополам пулеметным огнем.

Черт возьми, подумал я. ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Капли пота выступили на моем лбу, когда я осознал ситуацию, из которой нас только что вытащил — меня — нас — Фаррар.

Именно тогда Ронан сообщил по рации, что другая команда поиска и уничтожения прибыла на позицию, что бы сменить нас. Пилотом-разведчиком, который занял мое место был Джим Амейч, (Один Пять), один из моих соседей по хижине. Я проинформировал его о ситуации, пролетел над районом базового лагеря и обратно, над Страйдер Один Один, затем присоединился к Ронану для полета обратно в Фу Лой. На обратном пути я действительно не слишком много думал о бое. Казалось, ничего особенного. Но я забыл об оперативном офицере, капитане Джоне Херчерте.

Он был в ярости! Я зашел в хижину оперативного отдела сразу за Ронаном, и Херчерт меня уже поджидал. Он сунул свое лицо прямо к моему и посмотрел мне в глаза. Затем, словно расставляя знаки препинания, он тыкал меня пальцем в грудь, в то время, как поджаривал меня на угольях.

— Ты не на ударном вертолете. Я не учил тебя быть ударным вертолетом и тебе нечего делать на боевых заходах. Пушка на вертолете — разведчике это прямой путь к твоему убийству.

Я не собирался нарушать субординации, но в моем голосе появился гнев, когда я взорвался в ответ:

— Что, во имя ада, вы ожидали от меня? Что я ничего не стану делать? Ничего не делать, пока в Ронана стреляют?

К счастью для нас обоих, Ронан вмешался в этот момент.

— Знаешь, Джон, если бы Миллс не открыл огонь, что бы прикрыть меня, они могли бы меня поджарить.

Херчерт развернулся к Ронану, как будто спрашивая, какого дьявола он вмешивается в разговор, но Пэт закончил свой комментарий:

— Я не думаю, что то, что он сделал, было плохой идеей. Он стрелял с высоты на нисходящем заходе, и если честно, я просто не думаю, что это была плохая тактика, вообще-то.

У Херчерта отвисла челюсть. Ронан повернулся, вышел из комнаты и направился к своей хижине. Как и я. Херчерт никогда больше не возвращался со мной к этой теме. Пэт Ронан об этом случае, однако, не забыл. Мне было об этом неизвестно в то время, но он представил меня к Кресту за выдающиеся летные заслуги.

Это было не тем, что я сознательно пытался сделать, но я заработал репутацию — особенно среди пилотов ударных вертолетов и пилотов сликов — как "лихач". (В оригинале — hot dog, в данном случае, как я понимаю, жаргонное выражение для отличного спортсмена. Прим. перев.)

Я летал на разведчиках единственным известным мне способом. Мне нужна была огневая мощь этого минигана на моей машине. Я хотел оставаться там и драться с врагом так долго, как только возможно, а не просто уносить задницу и укрываться каждый раз, когда в мой вертолет-разведчик стреляют с земли. Я был твердо убежден, что принятая у разведчиков тактика вступить с врагом в контакт и затем перепасовать огонь ударным вертолетам, была полным фуфлом.

Чарли не были дураками. Они знали, что несколько выстрелов из АК47, сделанных по разведчику, были верным способом снять его со своего хвоста. Это определенно шло на пользу противнику, стрелять по вертолету-разведчику, каждый раз, когда предоставлялся шанс. Но когда разведчик оставался и бил в ответ, правила игры менялись в пользу разведчика.

У врага, как только он был обнаружен, был выбор: я собираюсь сделать несколько выстрелов в разведчика, что бы попытаться заставить его отступить, или я всерьез попытаюсь сбить разведчика? Если я решу сбить разведчика, смогу ли я? Если я его собью, что, во имя ада, со мной сделает эта "Кобра"?

Именно так я хотел играть с разумом Чарли. Но я имел определенные ограничения на задержку и игру с врагом. Я знал, когда нужно срочно покинуть воздушное пространство Чарли. Когда я видел, что терял огневое превосходство, и терял влияние на бой, становилось безрассудно продолжать стрелять по врагу. Но до этого момента в огневом бою, я не видел причин для разведчика сваливать.

Если я был, в самом деле, "лихачом" в роте, молодые, более агрессивные пилоты-разведчики, казалось, поддержали бы меня. Однако, мой хороший друг и наставник, Билл Джонес, недвусмысленно сказал мне, что он считает меня сумасшедшим.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, — сказал он мне однажды — Твою задницу начинят свинцом. Ты просто планируешь собственное убийство!

На протяжении всей операции "Плайнсфилд уорриор" мы летали по четыре, пять, шесть или более часов в день. Я узнавал больше об OH-6 с каждым полетом. С добавлением опыта в каждой миссии, я становился лучшим пилотом-разведчиком. Я начал понимать, что суть разведки действительно не изменилась за эти годы. От разведчика-кавалериста индейских войн, до пилота-разведчика во Вьетнаме, необходимые качества хорошего разведчика остались прежними: умение читать знаки.

Я обнаружил, что у меня развивается что-то вроде инстинкта — маленького предупредительного звонка, который срабатывает, когда опасность близка. Это было чувство в моем кишечнике, в сочетании с покалыванием в затылке, почти как от электричества. Когда у меня появилось это чувство, мои охранные чувства автоматически дублировались. Я тоже мог доверять своим чувствам. Когда у меня срабатывала внутренняя сигнализация, я точно нашел неприятности.

26 апреля 1969 года оставалось всего четыре дня до завершения моего первого месяца летчика-разведчика. В этот день я был назначен с пилотом "Кобры" Брюсом Фостером (Три Два), что бы выполнить еще одну обычную разведывательную миссию к северу от Железного Треугольника в западной области Трапеции.

Как ВР-2 тем утром, мы покинули Фу Лой около восьми часов и направились на север реки Тхи Тинь. Второй отдел поручил нам искать вражеские перемещения по тропам, базовые лагеря ВК, новые постройки, признаки оккупации — все, что может показать нам местоположение или движение вражеских войск. Чарли были довольно редки в эти дни.

Мы прибыли на позицию в Трапеции, примерно на линии восток-запад, идущей от базы огневой поддержки (БОП) Эль Пасо до БОП "Лоррайн".

Фостер дал мне снизиться в районе, который мы называли Пасхальным яйцом, и я начал работать вдоль деревьев. Я вертелся и крутился, пытаясь посмотреть вниз через джунгли. Мы не стреляли, не видя врага.

Внезапно Фостер вышел по УКВ:

— Один Семь, поверните влево, на курс один восемь ноль, на юг. Я дам тебе корректировки курса. У нас пехотные части внизу вошли в контакт с врагом на юге. Я только что получил приказ переместиться туда, что бы осмотреть окрестности.

Я подтвердил прием передачи, и вошел в крутой левый разворот, приходя на обратный курс один восемь ноль.

Получение приказа о перемещение не было для нас сюрпризом. Мы слышали, как Сайдвиндер выходил на общую тревожную частоту, минуту или двумя ранее, запрашивая любой самолет в непосредственной близости от координат Икс Рэй Танго 677367, для оказания помощи наземному подразделению под вражеским огнем. Тревожная частота была универсальной частотой бедствия. Сайдвиндер был радиопозывным для передовых авианаводчиков (ПАН) ВВС, действующих в районе поддержки 1-й пехотной дивизии. ПАНы имели основную задачу — направлять артиллерию, спасать и наводить удары истребителей — бомбардировщиков. Они летали на двухмоторном разведывательном самолете ВВС США OV-10 "Бронко".

Сайдвиндер был также уникален тем, что на нем летал ряд пилотов по обмену из австралийских ВВС. В этот день акцент, вышедший на тревожной частоте сразу сказал нам что этот пилот "Бронко" был внизу:

— Это Сайдвиндер Два. Пехота только что была высажена на землю и даже не вышла из зоны высадки. Они попали под удар... их колонну разрезали... войска потерялись и роту чертовски хорошо прижали.

Прежде чем я даже услышал координаты, я знал, что точка контакта не может быть далеко от того места, где я работал в Трапеции. Я знал, потому что Фостер оставил меня, когда дал мне курс один восемьдесят. Если бы бой шел далеко, он бы велел мне набрать высоту держаться у его крыла уступом.

Я остался на бреющем, направляясь на юг вдоль небольшого высохшего притока. Через некоторое время он привел в начало долины Тхи Тинь и к основному потоку реки Тхи Тинь. На самом деле, Тхи Тинь — это не более чем ручей.

Я почти ни черта не видел, настолько низко я был. Но Фостер вел меня с высоты и также сообщал о тактической ситуации:

— Один Семь, следуй вдоль Тхи Тинь на юг. Там где приток поворачивает на северо-запад, зона высадки. Мы перебросили туда роту "Альфа" из 2 батальона 16-го пехотного... они двинулись на северо-восток в лес. Головной дозор вошел в район базового лагеря ВК и был отрезан от сил на тропе. У них от четырех до шести человек и они отрезаны от основной группы. Не могу установить контакт, что бы найти пропавших или дать им информацию, что перед ними.

Сайдвиндер дал нам позывные и частоту УКВ для пехотного подразделения на земле в зоне высадки "Тост", поэтому я перешел на Фокс Майк 46.45 и вызвал командира подразделения на земле.

— Сходня Шесть, это Темная Лошадка Один Семь. Мы команда поиска и уничтожения, подлетающая с севера. Будем на месте примерно через тридцать секунд. Что у тебя?

На фоне спорадических очередей стрелкового оружия, слышимых на заднем плане, командир наземного подразделения резко ответил по УКВ:

— Принял, Темная Лошадка, это Сходня Шесть. У нас взвод в лесу к северо-востоку от моей позиции. Как только они очистили зону высадки, нас обстреливают плотным огнем из стрелкового оружия. У меня один взвод прижат... они пытаются сманевривать против бункеров. Есть пять или шесть человек из основной группы, которые отрезаны. Мы должны найти вражескую позицию и выяснить, что случилось с нашими людьми.

— Вас понял, — ответил я — Я сейчас буду там. Можете дать мне дым, что бы отметить вашу передовую группу?

— Даю дым.

Быстро приближаясь с севера, зона высадки выскочила прямо впереди.

Наблюдая за мной, как ястреб и отслеживая все радиопереговоры, Фостер спросил меня, что я думаю насчет начать поиски.

— Готов! — ответил я.

Фостер немедленно переключился на Сходню.

— ОК, я собираюсь привлечь разведчика. Прекратите огонь. Повторяю, прекратите огонь, что бы вы не подстрелили его, когда он будет делать свой заход, что бы получить представление о том, где вы находитесь.

Затем, уже мне, Фостер дал инструкции:

— Хорошо, Один Семь, пройди достаточно на юг до точки контакта, которую Чарли не может идентифицировать. Сделай первый заход по-быстрому с юго-запада на северо-восток. Я подведу тебя к зоне высадки.

Глядя через правое плечо на моего борттехника, я включил интерком.

— Фаррар, ты готов?

Я видел его мальчишескую ухмылку.

— Готов, сэр. Давайте уже начнем!

Мгновенно реагируя на мои движения, маленький OH-6 повернул вправо и развернулся прямо над деревьями. Фостер быстро сказал:

— Десять градусов вправо, пять влево.

Я прорвался через джунгли в южный конец зоны высадки, так как заметил желтый дым наземной части, вздымающийся вверх — прямо в линии деревьев в дальнем конце посадочной зоны.

Что бы командир на земле знал, что и пилот ударного вертолета и разведчик обнаружили месторасположение головной группы, Фостер передал:

— Сходня, пилот ударного вертолета заметил ваш дым и идентифицировал вас.

Я прошел с ревом, на бреющей со скоростью восемьдесят-девяносто узлов, прямо над головами наших войск в зоне высадки. Я мог видеть их размещение по обеим сторонам зоны высадки, для защиты от любых попыток ВК обойти их с флангов.