Дем Михайлов Низший 5

В свою очередь я задавал вопрос за вопросом. И если не был доволен ответом, вопрос повторял, не позволяя старшему вергу что-то спрашивать. Баш на баш, верг. Ты мне информацию, а я тебе сказку приправленную правдой.

Баюкая руку, верг отвечал и если сначала каждое слово словно колючий ком едва вылезало из его горла, то вскоре он разошелся и стал куда разговорчивей. Особенно когда понял, что меня больше интересует информация глобального масштаба, а не мелкие склизкий тайны его любимого городка Светлый Плес. Вскоре к старшему присоединились младшие верги, вставляя уточнения и дополнения. Даже стражник с ушибленным горлом что-то каркал хрипло.

Информация поперла...

И чем больше я узнавал — тем сильнее мрачнел, быстро поняв, что, покинув стальной подземный мир, мы очутились в мире лишь слегка более приветливом внешне, но со столь же уродливой сердцевиной.

А чего ты ожидал, зомби? Решил, что попал в пряничную сказку? Нет. Тут дерьма оказалось куда больше. Впору возвращаться домой тем же путем, что и пришли...

Мир...

Большой и красивый мир. Вергам была знакома лишь его крохотная прибрежная часть — немалый участок суши и побережья огражденный с одной стороны морем, с двух сторон скалистыми грядами, а с четвертой — высоченной скальной стеной, что находилась километрах в тридцати отсюда, но к ней не вело ни одной дороги или хоженой тропы. Да и путь к скале, которую местные никогда не видали, но называли Гранью или Гренсеном, шел по дикой территории заселенной процветающим здесь хищным и агрессивным зверьем щедро разбавленным еще более страшными тварями.

Что за твари?

Да их полно.

Чего только стоят клятые трахнутые призмы, эти сучьи дети сумевшие избежать смерти в начальных стадиях и таки вылупившихся из коконов. И видит Мать — ее лотерея порой превращает принудительно измененных в смертоносного монстра способного за пару секунд порвать обычного доброса на кровавые куски. По понятной причине призмы не питают любви к добросам. Пусть они не помнят за что их наказали, но понимают, что без участия свидетелей и обвинителей дело тут не обошлось. Кто-то ведь тащил на эшафот, кто-то обвинял... так что большая часть призмов с радостью убивает добросов. К тому же у какого призма все нормально с головой? Они же уроды и твари. Кто нормальным останется, видя себя таким?

Но слава Матери призмы остаются по ту сторону Чистой Тропы. Эта широкая граница держит ублюдков далеко от городка и пары местных хуторов. Мать бдит. Мать защищает.

Что за Чистая Тропа о которой столько болтовни?

Да тропа и есть.

Хотя Чистой Тропой ее называют далеко не все. Редкие путешественники, что заглядывают в Плес, называют ее по-разному.

Чистая Тропа.

Тропа Здоровья.

Тропа Пути.

Кружная Великая.

Тропа Экскурсионная.

Внешне это потрескавшаяся широкая бетонная дорога что тянется от одной скальной гряды к другой, причем тянется параллельно побережью и Гренсену. В их землях Тропа тянется живописными местами, проходя мимо пары водопадиков и цветущих багряным холмов. Бетонка, вздымаясь и спускаясь с редких пологих холмов, пересекает небольшую цветущую долину и упирается в скальную гряду — там проход. В обоих грядах. Короткий тоннель. Миновав его, окажешься в других землях.

Кто живет за грядой?

Как кто?

Добросы. Кто ж еще. По слухам именно так. А сами верги в Плесе родились, в Плесе и умрут. К чему им чужие земли, когда в своих забот хватает? Они ведь стражники. Должны оберегать мирное население, должны оправдывать доверие Матери.

Так Чистая Тропа не подходит к Гренсену, что в тридцати километрах отсюда?

Не подходит. Говорю же — движется параллельно. Идет между побережьем и Гренсеном. От скальной стены Тропа проходит километрах в двадцати. От Плеса — километрах в десяти. От Тропы к Плесу идет приметная тропинка — старики любят иногда ходить к Тропе и, сидя на Длани, пить чай и поджидать редких путников, чтобы расспросить, узнать сплетни и новости. Иногда старики не возвращаются.... Что и понятно — твари и звери тем чаще встречаются, чем дальше от берега.

Так что за твари и звери? Кроме призмов.

Тут верги оживились и на нас островитян поглядывать начали чуть ли не со снисходительным высокомерием бывалых ветеранов. Я на исказившие их хари эмоции внимания не обратил. Имеют право — они сталкивались, а мы нет. Пусть гордятся, лишь бы продолжали отвечать.

Так что за твари?

Зверье...

Его хватает. Но между Тропой и Плесом относительно спокойно. Тут изредка могут встретиться волки и рыси, крайне редко попадаются пумы. Вот последних опасаться стоит серьезно — нападают первыми. Волкам и рысям добычи хватает, они идут за оленями, козами и птицами. А вот пумы... те словно зуб имеют на добросов и представься такой случай — обязательно нападут. Так что под деревьями проходить надо с опаской.

Что еще?

Черные медведи. Тоже агрессивны. Но встречаются только за Тропой и последнюю не пересекают никогда, предпочитая бродить между древней бетонкой и Гренсеном.

То есть из опасностей только хищное зверье? И по порядку убывания опасности это — пумы, медведи, волки и рыси?

Из зверья — да. Встречаются змеи, но ядовитых нет.

А вот из тварья... Тут есть кого бояться. Не опасаться, а именно бояться.

И это скаббы и зомби.

Пропустив мимо ушей "скаббов" — пока что — я невольно поморщился при слове "зомби". А затем удивленно моргнув, осознав, что впервые услышал это слово произнесенное не с презрением, а со страхом в голосе.

Зомби. Нежить. Наказанные системой гоблины и орки нижнего мира. Лишенные почти всех конечностей, не представляющие никому опасности, находящиеся лишь на ступеньку выше низшей касты — червей.

Зомби... практически беспомощные бедолаги выживающие лишь чудом и ради залапанного пищевого кубика готовые на многое. Лишь бы выжить.

О них говорили с разными эмоциями. С жалостью, безразличием, насмешкой. Но никогда с испугом. Что может какой-то зомби сделать тому же гоблину? Ничего.

Что за зомби?

Ну зомби. Зараженные гниль, что через жопу добралось до мозгов и превратила бывших добросов в живучих, быстрых и безумных кровожадных тварей. В зомби. Что непонятного, островитянин?

— Да все непонятно — признался я, остановившись посреди натоптанной тропы и повернувшись к старшему вергу — Гниль прошедшая через жопу в мозги? Ты себя слышишь, верг? Не оговорился?

— А чего я, по-твоему, ту девку и того старика разложить велел? — набычился старший.

— Для чего?

— Чтобы на жопы их грязные взглянуть! Булки их вонючие раздвинуть — и взглянуть! Под его седые яйца взгляд пристальный бросить хотел. А ее щелка сладкая если и интересовала — то только на вопрос не поросла ли мхом зеленым и серым! Ну и на подмышки смотреть надо. И прочие места потливые. Гниль за тело не везде уцепиться может. Ей нужны места влажные, соленые, сытные. Там она корешки пустить может. И начинает буровить кожу, мясо, разрастаясь, попадая в кровь. Как до мозгов добирается — устраивает себе там дом уютный. И все. Тогда доброса уже не спасти — в какой-то миг отключится он, полежит так пару часов, а как очнется — он уже зомби. Сильный, быстрый, прыгучий ублюдочный зомби!

— Продолжай — кивнул я, сам не заметив, как добавил в голод стальные нотки приказа.

И верг автоматически подчинился, продолжив рассказ:

— А что дальше? Зомби! Такого пополам разруби — на руках за тобой побежит! Голову с плеч сносишь — тело бегает как курица обезглавленная. Недолго правда. Верный способ — голову топором пополамить.

— Пополамить — повторил я.

— Да. Но и голову мечом с плеч — милое дело. Лучше всего — дубиной по башке приложить со всей силы. Как брякнется ненадолго — мечом по шее! Но это мы так. Хотя вам сегодня повезло — наш четвертый приболел. А он сетевик — мастерски ее бросает. Запутать. Уронить. Отрубить голову. Не распутывая тащить в город и сдавать Кремосу.

— Кремосу?

— Наш городской крематорий. Каждый доброс волен завещать судьбу тела своего. Матери отдать тело бренное. Или сжечь в пепел. Мы добросы — таково наше право! — в голове верга Мнута отчетливо прозвучала гордость.

— Зомби отправляются в Кремос?

— А мы в зал Рена на пару часов.

— Это еще что? — шагающий за мной угрюмый Рэк помотал косматой башкой — От ваших названий мозг ломит! Может поэтому добросы в зомбаков превращаются, а?

Проигнорировав хамство орка, Мнут с готовностью ответил:

— Рен — зал очищения. От инфекции Мать там нас очищает. Рен же — гостевой комплекс. Все путники приходящие в Плес первым делом туда идут и там ожидают не менее двух часов. Чтобы заразу из тел изгнать — если такая есть.

— Даже гниль и чесотку Рен лечит? — поинтересовался я, чуть прикрыв глаза и старательно раскладывая полученную информацию по мысленным полочкам и ящичкам.

Много. Много информации. И вся она нужна, чтобы понять здешнее странное мироустройство.

— Нет — покачал головой старший верг — Но выявляет. А там уже мы явимся — и в медблок доставим. Добром или силой.

— Ну понятно — кивнул я — И часто зомби встречаются?

— Слава Матери — нечасто — Мнут выглядел спокойным, но по тому, как напряглись и опали его плечи, я понял — есть у него не слишком приятные воспоминания.

Точно надо посидеть и выпить. Причем понятно, где именно — все дороги ведут в гостевой дом.

— Насколько опасны? Насколько быстры?

— Зависит от возраста — ответил хриплый с ушибленным горлом — Чем старше эти дритсеки... тем они быстрее и сильнее. Матерого зомби завалить... не каждая группа справится. Не каждая группа живой останется.

— Хотя бы одного потеряют — добавил хромой стражник — И кого-то точно искалечит.

— Заразные?

— Дритт! Само собой! Гниль! Сучья гниль везде! На когтях, на коже и под кожей! Везде! Мох!

— По плесени этой и поймешь сразу — насколько зомби матерый — спокойно произнес Мнут, взглядом осаживая заулыбавшихся помощников.

— Шагаем дальше? — я качнул вперед и... остановился, увидев выставленную ладонь старшего Верга — Че не так?

— Мы ведь по-хорошему беседу ведем. Так, сыроед?

— Зови меня Оди. Его ХВаном. А это громилу Рэком. Слышали же наши имена.

— Так и будем величать — согласился Мнут — Как только жопы оголите.

Рэк дернулся, но тут уже я остановил его и, секунду подумав, молча начал распутывать ремень сыроедских штанов. Стащил с себя все, через тридцать секунд оказавшись голым. Поднял руки, показывая подмышки, высунул насмешливо язык, опустив руки, приподнял мошонку... Придирчиво оглядев меня, Мнут повернулся к стаскивающему трус ворчащему Рэку. А я, одеваясь, кивнул Хвану, для начала взглядом велев ему отойти на пару шагов. Ну чтобы не сразу обосрались...

Закутанная в меха и кожу фигура отдалилась, что не осталось незамеченным для многоопытного старшего верга. Помедлив, Хван сдернул капюшон, следом стащил темный шарф с нижней части морды, обнажая страшные жвала. И замер. Ну да... пуговицы расстегнуть не удастся — это сделаю я. А сначала пусть наши типа конвоиры поймут кто скрывался под...

— Дритт! Призм! — рявкнул хриплый, хватаясь за дубину.

Схватился и, сдавленно охнув, отлетел назад от удара босой пяткой в грудь. Рэк вложился в удар несильно. Но этого хватило, чтобы доброс закрутился в пыли, держась за отбитую грудь.

— Призм... — произнес Мнут, опуская ладонь на рукоять меча. Верг остался стоять. Но его поза говорила — он в секунде от броска и удара.

— Сыроед Хван — поправил я его — Мой боец. За которого я любого порву. А будет надо — выпотрошу каждого сраного жителя милого Светлого Плеса. Понял меня, верг?

— Это сучий призм!

— Это мой боец сыроед Хван! Тебе система на запрос че сказала?

— Призма надо валить — один из стражников произнес это машинально, произнес как нечто само собой разумеющиеся. Произнес и тут же был сбит с ног моим коротким ударом, присоединившись к напарнику.

На ногах остался только Мнут. Ткнув пальцем в его стальную грудь, я медленно, спокойно и членораздельно произнес, вкладывая в каждое слово железобетонную уверенность:

— Это сыроед. Зовут Хван. Тебе придется принять это, верг. И всем в твоем городке. Принять тот простой факт, что у мирного и доброго сыроеда Хвана есть те же права что и у тебя, хренов ты жопогляд. Понял меня, созерцатель чужих потных яиц? Сыроеда Хвана родила Мать. И кто ты такой, гребаный ушлепок, чтобы сомневаться в ее решении?

— Я...

— Запрос посылал?

— Посылал и посылал — буркнул чуть успокоившийся Мнут — Дритт! Мать говорит — он сыроед! Этнос семнадцать!

— Отлично. Тогда поступим так, верг. На всякий случай, чтобы не было сучьих неожиданностей, пошли сейчас вперед одного из своих недоделков неуклюжих. И пусть он предупредит мирное население славного Плеса, что один из трех гостей выглядит не совсем обычно. И что гостям глубоко насрать на недоумение и возмущение жителей по этому поводу. Пусть держат руки подальше от оружия.

— Мать бдит и защищает город. Призм в него так просто не войдет — ответил старший верг — Если ошибки нет и он сыроед — пройдет врата. Если нет...

— Вот и отлично. Но одного с предупреждением пошли. Потому что если прилетит хоть одна стрела... я найду долбанного лучника и сверну ему шею.

— Пусть раздевается — махнул ладонью верг, одновременно кивая хриплому помощнику, отправляя его по тропе — Гляну на урода.

— Сам ты урод, урод — прошелестел Хван, поводя плечами.

— Штаны снимем и норм? — предложил я — Заглянешь промеж костяных булок. И хватит.

— Мне его булки даром не нужны.

— А гниль?

— Такие как он гнилью не болеют — мрачно усмехнулся Мнут — Слава Матери! Представляешь такую тварь в виде зомби?

— Сам ты тварь! — Хван клацнул двойными жвалами, но остался на месте.

Пришлось вмешаться и зло рыкнуть:

— Ты тварь и есть. Забыл, как выглядишь? Ждешь что тебя ангелом небесным называть станут?!

— Нет... но...

— Запихни свои комплексы в жопу и держи там. Понял?

— Понял.

— Рэк стяни с него штаны, куртку и остальное.

— Мля... ок...

— Так чего ты ищешь?

— Следы почесухи — ответил верг — Гнилью призмы не болеют. Но вот чертовой почесухой...

— А она чем страшна?

— Сводит с ума. Заставляет нападать на все живое. Одним словом — превращает в скабба.

— И спятивший скабб нападает на всех без разбору?

— Да.

— И чем тогда он отличается от зомби? Хотя... быстрота? Сила?

— В точку. Скабб — заразный чесоточный безумец. Ревет, весь в крови и царапинах, чешется, прыгает, крутится. Выглядит жутко. Но, по сути, обычный спятивший доброс. Дал по башке дубиной и оттащил в медблок. А что еще важнее — скаббы в засадах не сидят, тайком не подкрадываются, с ветвей и скал на голову не прыгают, подземных ловушек не устраивают.

— А зомби?

— Делают все это и не только. Да еще и объединяются в стаи. А скаббы — всегда одиночки. Но одно дело безумный доброс. Теперь представь это — Мнут ткнул пальцем в раздетого призма Хвана — Представь этого бронированного как скабба. С таким руками....