Прекраснейшая мерзость

Вот и сейчас, я максимально сместив свою энергию в сторону Слаанеш, под прикрытием поля энтропии, генерируемого Парадоксом, вторгнулся в психоауру этого святоши и обратил его в тварь Хаоса.

Зачем мне это нужно было? Разумеется, дабы проявить свои сверхъестественные способности, проявляющиеся губительно для хаосопоклонников, обозначить меня не как просто милого ребенка, а как реальную силу и участника внутриорденкой политики, запугать всех, ведь абсолютно безгрешных здесь нет, ну и разумеется, избавиться от опасного элемента, что обязательно начал бы мутить воду и ставить мне палки в колеса.

Пока большинство присутствующих отходило от шока, капитан боевой баржи, проявил не дюжие организаторские способности и стал громко горланя раздавать вполне толковые, как по мне, приказы. Разумеется и иные не посмевшие действовать через голову собственного начальника капитаны особенно боевых кораблей из флотилии ордена не сильно растерялись от подобного и успели даже повыхватывать свои табельные лазпистолеты и отступить под прикрытие борта до сих пор стоящей Грозовой Птицы, экипаж которой тоже клювом не щелкал и успел развернуть множественные турели и раскрутить спаренную курсовую роторную автопушку. Слава богу она не потребовалась, иначе от всех присутствующих в радиусе двадцати метров от порождения Варпа не осталось ничего кроме фарша.

— А я тебе говорил Мозес, что этот святоша мутный и от него на версту несет хаосом. — Подал голос старший Комиссар, что за время моего приветствия ни проронил ни слова, но при этом не отрывал от моей персоны своего пронзительного взгляда. В отличие от собственных школяров, что струхнули от вида порождения Варпа, он остался спокоен, и был готов ринуться в рукопашную, это было отчётливо видно, по его ревущему пиломечу до сих пор сжимаемому обоими руками и тому, что он единственный, кто бросился вслед за порождением Варпа, остановившись, лишь когда то вспыхнуло в бирюзовом пламени.

Подойдя ко мне, Комиссар, пару секунд пробуравил меня пристальным взглядом, но после вежливо и приветливо улыбнулся... ну наверное то, что вышло на его исполосованном шрамами лице именно таки и миделось самому комиссару.

— Если честно, сынок, поначалу я относился достаточно скептически к твоей избранности сами Императором, но теперь я вижу, что он действительно благоволит тебе. -Похлопал он меня по плечу, при этом стоящий рядом со мной Альберт дернулся к своему оружию, но удержался. — с одного взгляда разглядеть в человеке скверну не каждый инквизитор сможет. А уж будучи парией сжечь ее лишь силой своей веры и воли способен действительно лишь святой. Мое имя Мотар Агро и я действительно рад, что нам удалось найти светоч Воли Его в этих, находящихся у демонов на рогах землях.

После этих слов он протянул мне руку, для рукопожатия. Разумеется я на него ответил, при этом продолжая добро и всепрощающе улыбаться. На таком расстоянии я ощущал, как в его душе, от близости со мной уже начла разжигаться бирюзовая искорка, что вспыхнула настоящим светочем, после того как я сжёг порождение Варпа.

-Кхм... разумеется мы все с самого начала были рады визиту осененного вниманием Императора. — Напомнил у себе капитан боевой баржи. Он был старым и опытным офицером поэтому сразу заприметил, что после подобного ко мне лучше держаться ближе, а то можно и поста лишиться. -Мое имя Мозес Квела и я, как уже говорил, рад приветствовать вас на моем корабле.

После подобного был нудный и долгий процесс знакомства с присутствующими. Я не забывал работать своими щупами, прикрытыми от взглядов любопытных псакйкеров аурой энтропии. Я пока не достаточно умел, чтобы, вводом крупицы своей силы не инициировать мутации, но вот облучая по средствам касающихся психооболочки щупов своей психоэнергией я наловчился. Так начать насильственный коррапт не получается, но вот разжечь самостоятельно зародившийся бирюзовый огонек вполне можно. К слову среди узревших свершенное мной 'чудо', не поддались ему лишь трое, и то потому что в их психоаурах уже были следы коррапта, в двух случаях силами Слаанеш, а в третьем Тзинчем. Культисты вели себя дёргано и настороженно, но необдуманных поступков совершать не собирались, поэтому я их оставил в покое, претворившись, что просто не заметил.

Программа моего посещения боевой баржи, после проявленный сил, резко изменилась и расширилась. Теперь мене не только собирались провезти недельную экскурсию по всей барже. Но и еще устроить званный ужин в покоях Капитана, что по совей площади не уступают небольшому дворцу. Но перед всем этим, после скромного, по меркам офицеров перекуса, на котором жратвы было столько, что хватило бы, чтобы накормить роту космодесантников, капитан лично решил провести меня в святая-святых судна — на его мостик.

Что я могу сказать про мостик...Я ожидал худшего. Нет серьезно, несмотря на наличие декора в виде черепов и аквилл мостик действительно был мостиком, здесь было множество пультов, десятки человек и огромный голостол со слегка подрагивающей голограммой планеты и все в радиусе пятиста тысяч километров от нее. Капитанский трон, действительно был троном и стоял на небольшом возвышении, с которого прекрасно было видно весь не такой уж и маленький мостик.

Как мне поведали, этот мостик, несмотря на его серьезную защищенность, в случае серьезных боев использовать будут как вспомогательный, а высший офицерский состав флотилии и корабля переберется в Боевую рубку, что расположена в глубинах надстройки и бронирована не многих муже реакторного отсека.

— Думаю, наш дорогой гость не откажет в чести сказать парочку слов напутствия всему нашему флоту? — Предложил неожиданно капитан боевой баржи, его инициативу поддержал и старший комиссар, что за все время экскурсии не отходил от меня далеко и всячески демонстрировал всем окружающим, что он меня поддерживает и готов порвать голыми руками того еретика, на которого я укажу пальцем. Что поделать, коррапт души идет тем быстрее, чем ближе она ко мне находится, и аура Энтропии этому не шибко то и мешает.

— Отличная идея, это поднимет боевой дух на флотилии, а то последнее время приходится слишком часто применять расстрелы в целях поддержания дисциплины. — Старший комиссар не отстал от, как я понял, своего приятеля и собутыльника, и также высказался 'за'.

-Ну, раз вы настаиваете. — Скромно потупившись проговорил я, продолжая удерживать на своем лице всепрощающую добрую улыбку. Если честно, у меня уже скулы болеть от такого начинали.

Лишь получив от меня утвердительный ответ капитан, явно опасающийся того, что моим фаворитом на Барже будет не он а старший комиссар, отстранил последнего от моей священной тушки и лично проводил к своему командному трону, у которого уже возился какой-то адмех, настраивая когитаторы и вокс-транслятор.

Фух... ну, приступим. Импровизация наше все!

-Дорогие сограждане, бравые войны Империума, достойнейшие представители культа Машины, в эти тяжелые времена, когда коварные силы Варпа своими кознями отрезали нас от нашей священной родины... — Начал вещать я, при этом собственные слова как-то странно заставляли вздрагивать мою демоническую суть, я это чувствовал, но прекратить речь просто не мог, ибо поймал кураж, прямо как тогда, когда полоскал мозги Руби— ... когда сотни тысяч наших собратьев томятся в неизвестности, борясь с вечными врагами человечества, многие подвергают сомнению веру в Бога-Императора — услышав подобное комиссар нахмурился, ибо прекрасно знал, что так и есть. — Но именно в такие моменты, когда на наши плечи падают самые тяжкие испытания, когда на прочность проверяется не только броня наших танков и прочность пустотных щитов кораблей, но и сила, чистота и искренность Веры, сам Бог-Император, взирает на нас с гордостью. Ибо ни один истинный сын Империума, даже в самый тяжелый час не усомниться в Нем! И сейчас, взирая на нас Он счастливо улыбается, но одновременно с этим и пребывает в ярости, на тех, кто посмел обмарать себя скверной поклонения лже-богам и слабости веры! Его ярость, переполняет меня, требует чтобы Мы, братья и сестры. Все мы! Отбросив распри, кощунственный индивидуализм и сомнения единой волной выжгли засевшую в этой системе Скверну! Так смеем ли мы перечить воли его? НЕТ! Никто из Нас! Так возьмемся же за орудие, укрепим нашу веру искренней молитвой и выкорчуем порождения Варпа с ближайших планет! Такова Его воля! Таково Мое Слово! Такова истинна! Да сгорит скверна в Истинном пламени!

Моя психоаура, что с каждым произнесенным словом все больше и больше вскипала от клубящейся в ней силы, под самый конец, исторгла из себя, полностью подавив поле энтропи, вал психической энергии. Он не бил по слабозащищенным разумным, о нет, он прокатился по самому Варпу, выжигая в нем все то, что не имеет метку моей силы. От подобного вечно клубящееся буйство эмпирея на несоизмеримо краткое мгновение прекратило свою вечную круговерть, подчинившись моей воле, даря мучительную смерть своим порождением и мимолетное мнимое спокойствия и умиротворения ощутившим это смертным. Эхо от подобного, словно яркая ослепительная вспышка прокатилась по Варпу на многие тысячи световых лет, даруя мучения посмевшим сопротивляться демонам и облегчение воззрившимся на нее смертным.

И никто из ощутивших такую благодать даже не подумал, что яркая вспышка умиротворяющего Бирюзового огня поселила в самых глубинах их душ скверну, попутно просто разогнав конкурентов, способных покуситься на ее добычу.

Мой выверт проявился и в реальности, породив красивые переливы бирюзового сияния вокруг боевой баржи. Все, из слышавши мою лечь, или видевших вспышку благодати отныне и в вечности несет в себе частичку моей силы, что медленно, а иногда и быстро, изменяет его, обращая в верного и преданного культиста.

Подобной участи не избежали и те немногие астропаты, что в этот момент пытались дозваться с территории Империума до потерявшейся экспедиции, но особенно сильно это сказалось на единственном оставшемся в системе живым и вменяемым навигаторе. Он, пребывая в защищенных помещениях упавшего на поверхность одной из живых планет корабля, опустился на колени, и из всех его трех глаз полились слезы счастья. Все те молитвы, что он возводил к богу императору были услышаны и он явил апостола Воли Своей, дабы спасти нуждающихся и покарать еретиков.

Варп уже вскипает, ощущая скорое рождения того, что и раньше вечно в нем было.