Пламя сердца твоего

Писк приборов смешивался с равномерным дыханием в кислородную маску. Лежащий в кровати, на шелковых простынях и под теплым одеялом, седой старик открыл глаза, на что сидящий у кровати мужчина в костюме мгновенно среагировал:

— Девятый!

Второй ожидавший только дернулся и выразил свое волнение в напряженной позе и приподнятых бровях, взглядом отслеживая что-то в бледном морщинистом лице лежавшего. Но это и понятно: он был куда старше первого мужчины и мог похвастаться не только сединой, но и стальным протезом вместо правой руки.

Лежащий в кровати старик медленно поднял руку, снимая с лица маску.

— Девятый, вам пока не стоит этого делать, — сухо заметил старший наблюдающий при этом.

Старик перевел карие глаза на них и первым делом задал вопрос на удивление твердым голосом:

— Где сейчас Савада Акира?

* * *

Я сидела за обеденным столом, ковыряя оставшуюся на тарелке еду. Не от отсутствия аппетита, а скорее действуя по древнему инстинкту, который заставляет что-то рисовать руками, когда находишься глубоко в своих мыслях.

После первых уроков я все еще не могла разгадать эту головоломку. Деймон приходил за кольцом? Или за медальоном? Или просто разведать обстановку? Решил повоспитывать ученика или просто не смог промолчать и пройти мимо? Вот бы знать наверняка. Но желательно при этом еще и с самим Спейдом не встречаться.

— Босс, я узнал одну вещь, которая наверняка вас заинтересует, — привлек мое внимание Мураками.

Когда я подняла на него взгляд, он убедился, что я во внимании, и продолжил:

— На самом деле, — он произнес это так торжественно, пусть и не громко, что стало ясно: очень гордится этим знанием, — учителей по урокам с пламенем в школе двое. С одним мы уже знакомы, а второй учит четвертый курс. Там учатся лишь избранные. Лишь те, кто смог в третьем классе пробудить свое пламя.

— Пф, — раздался скрип ножек стула по полу одновременно с фырканьем Конте, который в наглую придвинул стул к нашему столу с правой стороны. При этом у него был такой вид, как будто он снизошел до объяснения примитивных вещей. — До тебя это только дошло? Чиполла только и годится для начальной подготовки. Те, кто, как и я, умели пользоваться пламенем еще до поступления в школу, попадают на третий курс лишь для постепенного вливания в процесс. Эти уроки можно посещать начиная с третьего, перваши.

Какого он здесь забыл вообще?

— Не обязательно поступать даже на третий, — вдруг добавил также уже знакомый голос Мартино Пелагатти, который незнамо каким стечением обстоятельств оказался проходящим мимо нашего столика. — Скорей всего, Конте, твоя семья сочла полезным практику стимулирования Грозой. Зря ты пропускаешь занятия.

— Стимулирования? — не понял Конрад, который как раз-таки был тоже Грозой.

Мартино также вольготно примостился с другого краю стола, слева, на стуле, придвинутом одним из его подпевал, который следом замер за его спиной. Подпевалы Конте не уступали, замерев за спиной своего главаря.

— Не первый день здесь, и ничего не знаете? — хмыкнул тот, не дав Мартино продолжить. — Ебашит рядом с тобой Грозой, чтобы почувствовал, каково это, когда пламя пробирает каждую клетку тела. Для особо непонятливых Чиполла не скупится и попадает прямо в цель.

Оу, теперь понятно, откуда на его уроках такая дисциплина. Погодите, какого они тут расселись и перебивают друг друга?!

— Ей! — одернул его неожиданно Конрад, недобро зыркнув.

— Тц, — цыкнул на Конте злобно Фуюки, отчего парень приподнял бровь, выражая непонимание от такой реакции.

— За словами следи перед боссом, — снизошел до пояснений вольготно себя чувствующий Мураками, ехидно улыбавшийся.

Конте недовольно скривился, скосив взгляд в мою сторону. Но ничего не сказал. Переглянулся только со своим знакомцем Мартино.

Нет, значит, когда Скуало надрывается с упоминанием и Девы Марии, и какой-то матери, выходит, это нормально? Причем это посягательство на мои уши может продолжаться довольно долго, да еще с завидной изобретательностью, и прервется разве что от чего-то тяжелого, брошенного прямиком в голову источника шума. В смысле, пока его босс не одернет. И то не факт — капитан Варии может разораться от этого еще больше. А сейчас всех как будто Хибари покусал — чистоту речи блюдут, спохватились.

Хотя... Не буду спешить делать выводы. Может, это правила хорошего тона в мафии? Если вспомнить, то с Девятым так не разговаривали, нарочито выбирая выражения. Да и трудно представить, чтобы при Реборне употребляли грубые слова. Даже Занзас, если не взбешен, следит за речью, хотя она все равно у него грубовата. Видимо, это и отличает высшие круги мафии от всех остальных. Возможно так проявляется уважение?

Кёя мне, видимо, тоже это пытался сказать. Его я поняла, да только это правило, по всей видимости, распространяется не только в стране Восходящего солнца.

Поэтому, пройдя через всю эту цепочку размышлений, я просто спросила:

— И? Что вы все здесь делаете?

— Как что? — деланно удивленно приподнял брови Мартино, вскинув при этом голову, отчего его короткое каре взметнулось из стороны в сторону. — В этой школе редко появляется что-то интересное, тем более, когда учебный год уже начался.

— Здесь много разных людей, и новичок с акцентом не особенно выделяется, — добавил Конте. — Но не когда охрана темной лошадки настолько хорошо владеет пламенем.

Конрад криво усмехнулся, скрестив руки перед собой. Даже на лице Фуюки появилось выражение довольства. Такое ощущение, что они вообще не удивлены подобной наглости.

— Ну и что? — спросила я.

— И не когда Чиполла на следующий день приходит на дрожащих ногах в учительскую весь зеленый, взяв больничный, — продолжил Мартино также с ухмылкой. Он поднял перед собой указательный палец: — Между прочим, сразу на следующий день после того, как на его уроке неофициально появились несколько новых учеников.

— Да врешь! — рявкнул Конте, вцепившись руками в край стола и подавшись вперед.

Судя по лицу, он не знал этого и сейчас выглядел так, как будто проиграл некую партию, не сумев побить карту. Ощущение добавлял торжествующий вид Мартино.

Так, а что там про зеленый цвет и дрожащего, как лист, Чиполла? Серьезно, кто же его так запугал. Вонгола или...

Выпрыгнувший опять откуда-то из-под стола полосатый кот забрался ко мне на коленки и проникновенно заглянул в глаза. Ну нет, я на такой взгляд не поведусь. Нахмурилась, постаравшись посмотреть на него строго. А он, похоже, сразу решил покаяться, пока я сама не спросила.

Голубые глазенки заискивающе заглядывали, а хитрая морда так и выражала самый ангельский вид. Это запрещенный прием!

— Потом поговорим, — пообещала я, прищурившись.

Возвращаясь к нашим баранам...

Мартино и Конте сверлили друг друга взглядами.

Такое впечатление, что я одна не понимаю до конца, что происходит. Но догадываюсь. Или, скорее, не могу поверить в то, что подобная ситуация происходит в школе для мафиози здесь и сейчас. Ну правда — они как будто соревновались между собой. Только за что, непонятно. Может быть, просто хотят таким образом повысить свой статус, показав, кто больше знает? Тогда надо пользоваться.

— Кто этот учитель? — поинтересовалась я.

— Густаво Бруно, — ответил мне Мартино, прекратив игру в гляделки.

Его глаза при этом блеснули, как будто мне следовало ожидать где-то подвоха.

— Хоть он и Дождь, но всякий мусор быстро на место ставит, — хмыкнул Конте с аналогичным блеском глаз и усмехнулся, как будто насмехался над тем, что мы не в теме.

— У него как раз урок у четвертого курса после обеда, — продолжил Мартино. — Собираются на третьем полигоне.

Тут уж я почувствовала, что тоже лучусь довольством. Слегка. Потому что если уж я и увижу что-то стоящее, то как раз во время урока у четвертого курса.

* * *

Пелагатти и Конте провожали взглядами идущую в проходе между столов группу людей, пока те вовсе не скрылись с виду.

— У тебя есть что-нибудь на эту компанию? — по-деловому обратился Мартино к сидящему напротив него.

Конте прекратил смотреть на двери, которые пересекли новички, и повернул голову, внимательно исследовав лицо Пелагатти. Вероятно, он сам не прочь бы получить больше информации, если она была у соперников.

— Конкретно на них сейчас нет. Но утром кое-что произошло, — наконец ответил он.

— Это я уже знаю, — кивнул Пелагатти. — Мощное пламя, похоже Неба. Это может быть как-то связано с ними.

— Думаешь, за ними кто-то стоит? — уточнил Конте.

— Еще сомневаешься, — фыркнул Мартино, заставив бровь Конте раздраженно дернуться.

— Громилы стоящие, а вот разведка хромает, — раздраженно повел плечом Конте, цыкнув в сторону. — Впрочем, что еще ожидать от такой святой простоты.

А сам Пелагатти считал, что ему соврали по этому поводу. Но пока не знал, почему.

— От нее ничего не чувствуется, — решил все же поделиться информацией Конте. — Похоже, девчонка просто родилась в нужном месте, охрана говорит все за нее.

— Если и так... — задумался над его словами Мартино, неожиданно замолчав. — Она не просто охраняемая персона. Видно, что охрана к ней относится с уважением и скорее послушается, чем нет.

— После Федели будет видно, — отрезал Конте и растянул губы в оскале: — Эта непуганая мелкая сеньорита вернется сюда и войдет в мое подчинение.

— Поживем — увидим, — развел руки в стороны Пелагатти. — Не надейся лишь на то, что покажешься на фоне нынешнего наиболее многообещающего ученика просто менее агрессивным.

— Думаешь, что и под нее удачно прогнешься? — хмыкнул Конте, с вызовом взирая на собеседника. — Всегда знал, что ты не только на лицо смазливая баба.

Пелагатти бросил на него остервенелый взгляд, но удержался от ответных издевок.

— Сомневаюсь, что она придет к тебе, даже если ты сам предложишь. Свою выгоду я всегда получу. Федели меня тоже не трогает, и вовсе не из-за боевых умений. Он же уже доказал тебе, кто из вас сильнее.

— Это только потому, что он на четвертом! — взъярился Конте, привстав из-за стола резким рывком.

— Посмотрим, — усмехнулся Пелагатти.

— Третий курс и ниже весь мой! — грозно поставил точку Конте.

— Мечтай, — продолжал нахально улыбаться ему в лицо тот. — Только всякий мелкий мусор стелется перед тобой.

— Посмотрим! — рявкнул Конте, закончив разговор.

Оба поднялись из-за стола и разошлись. Вся столовая вернулась взглядами в свои тарелки, делая вид, что ничего не видели и не слышали.

* * *

— Та-а-а-ак, — протянул мужчина, прошел над моей головой взглядом, замер, вернулся обратно.

— Та-а-а-ак, — повторил он, вновь проводя неспешным взглядом по лицам учеников, выстроившихся в ряд.

Второй раз он опять запнулся и все же опустил глаза. Ну почему я в своем подростковом возрасте не вымахала до роста нормального минимум для восемнадцати? А ребята, находившиеся в этой группе, явно были не младше, а то и старше.

Учитель продолжал смотреть на меня каким-то усталым взглядом. Хотя нет, даже не усталым — пофигистичным. Он вообще напоминал мне внешне большую худую и лохматую собаку, лениво лежащую у хозяйского порога. С таким же усталым взглядом исследующую окружающее пространство из-под тяжелых век. С такими же длинным спутанными и слегка вьющимися темно-каштановыми волосами по плечи. Если бы он ими встряхнул — ну точь-в-точь собака с висящими ушами отряхнулась.

Моргнула, отгоняя наваждение.

Учитель тоже моргнул, пытаясь понять, что я тут делаю. Ну посмотри ты на Конрада или на Фуюки, которые стоят по оба плеча от меня! Мураками мы решили оставить за воротами полигона. От греха подальше. Все-таки занятие предполагалось, как я уже знала, для тех, кто точно владеет пламенем, а не только имеет шансы, как на третьем курсе.

Что-то я стала предчувствовать еще один разговор, как было с Чиполлой. Причем, Мукуро не стал даже скрывать, что зашел к нему для "воспитательной беседы". Сама же ему и пожаловалась по неосторожности. Что там происходило, мне оставалось только догадываться, пусть моя фантазия не переплюнет идеи Мукуро. Главное, что меня беспокоило: не аукнется ли мне это. Мукуро убеждал, что держит все под контролем, и даже пообещал впредь предупреждать меня о подобных своих инициативах. Даже покаялся, так как это была не первая такая моя просьба. Боюсь, приучать его придется долго.

— М-м-м-м-да-а-а, — протянул учитель, возвращая меня к реальности.

Он еще пару минут смотрел на меня, только разве что руки не воздевал с немым вопросом. Видимо, не знал, как его сформулировать. Но подвох чуял. Потому не спешил делать выводы. Я же решила прекратить с вопросительным видом смотреть в ответ и взяла все в свои руки.

— Я тут просто посмотрю, — предложила я.

Ну правда, что мне тут, тренироваться на полигоне, что ли? И не доказывать же ему, что я тут не случайно забрела. На мне была форма школы, а чтобы проверить, на каком я курсе числюсь и допущена ли до этих уроков, надо было идти в администрацию. Кстати говоря, посещения уроков неучтёнными учениками, даже не допущенными до этих уроков, могло бы быстро вылезти на свет, но, видимо, администрация делала вид, что обладает временной слепотой, учитывая моего отца.

— Ну, — учитель не переменился в лице, — можешь постоять, ничего от этого, думаю, не случится. Остальные — разбились на свои группы, которые я сформировал, размялись и по очереди — на полосу препятствий.

Полигон не был пуст, как на уроке Чиполла. Полоса препятствий представляла собой ветвистую дорожку, через которую следовало пройти ученикам. Здесь были и брусья, по которым надо было перебраться через ров, и болото, по которому надо было проползти. Какие-то крутые скаты, лестницы, отвесные стены — в общем все, что должно помочь в физической тренировке. Я бы, может, и была не прочь размяться, но правая рука все еще почти не слушалась, поэтому осталась на месте.

Ученики разбились не совсем понятным образом. Вообще, группа была довольно небольшой. Девять человек. Четыре человека сразу отошли в сторону для разминки. Если смотреть на то, чем они отличались от остальных, то — большей уверенностью в движениях, поведении и взгляде. Четверо крепко сбитых парней даже производили впечатление их некой самоуверенности. Двое отделились в другой угол — эти были более вытянутые в росте и худощавые. Один принялся быстро отжиматься. У этого был взгляд упрямый и целеустремленный, как у Рёхея. Еще двое вместо разминки устроили спарринг, где обозначали удары.

Конрад и Фуюки застыли на том же месте, где и я осталась стоять. Я наблюдала. Те двое, устроившие спарринг, отчетливо фонили пламенем Грозы. Слегка. Похоже, они разогревались. Как я уже знала, все сюда не случайно забрели. Они смогли пробудить свое пламя на уроках Чиполла.

Четвертый курс вообще казался невидимкой. Их расписание не висело на общей доске. Видимо, избранные уведомлялись о нем лично. У них вел уроки только один учитель. А учились они всего лишь четыре месяца — до декабря. Эти ребята уже, считай, скоро закончат свое обучение.