Сон 10-1

Ему ответили столь же понимающими взглядами. Теперь надо решить, нет, скоординировать действия. Что они могут, на какие рычаги нажать и за какие ниточки дёрнуть.

Но сказать вслух ни о задуманном, ни о решённом никто не рискнул. Взгляды, скупые и малозаметные со стороны жесты. Этот язык беззвучных сигналов и знаков — давняя, можно сказать, старинная и даже древняя традиция, изобретение далёких и потому оставшихся безымянными предков, вынужденных разговаривать и договариваться в присутствии недоброжелателей и врагов. Неслышный разговор закончился общей и уже вслух благодарственной молитвой Огню. Прозвучали обычные традиционные слова прощания и пожеланий здоровья и благополучия семьям, и гости, а с этой доли соратники покинули кабинет старшего в роду Акхарайнов.

Безмолвно стоявшие за дверью на рабскую половину лакеи все всё поняли. И то, что когда будут уже не додавливать, а выжигать Очистительным Огнём взбунтовавшуюся Королевскую Долину, то они все лягут там же, поскольку одной крови с бунтовщиками.

* * *

575 год

Зима

9 декада

Ургайя, фронт

Удача — понятие относительное. Особенно на войне. Оказаться в "тёмном кармане", когда ни к тебе, ни от тебя, это как? Повезло или нет? А это смотря по тому, чего ты хочешь. Позиционная война остаётся войной, но всё-таки в таком... далее следовало крепкое ругательство — месте шансов выжить чуть-чуть, но побольше, чем на открытом пространстве, где что в атаке, что в обороне ты никак и ничем, кроме собственного везения и воли Огня, не прикрыт. Но вот посчитав, что слишком долго сидит твоя часть на одном месте, и противник вас не теребит, и сами не рыпаетесь, поскольку приказа рыпаться и дёргаться не было, переведут на вторую линию обеспечения, и плакали тогда фронтовые и боевые надбавки, и ни трофеев, ни наград, ни повышений.

Командира тридцать седьмого полка полковника Акмора Фомала последнее обстоятельство — награды и трофеи — волновало в последнюю очередь. Главный и самый дорогой трофей, как учил его дед, это ты сам, вернувшийся домой живым и относительно целым. Тем более теперь, когда, наконец, семья стала полной, потому что, сколько бы ни было дочерей, пусть красавиц и умниц, и любимых безмерно, но без сына ты... не ущербен, нет, но семья у тебя не продолжит род, зато теперь... ладно, это пока побоку. С обеспечением, конечно, проблема. Любая проблема решаема, когда её решают, но имитировать активность своего участка фронта только для того, чтобы остаться в первой линии обеспечения — глупость, ненужная, вредная и, к тому же противоречащая спущенной с самого верха установке сбережения ресурсов. В первую очередь — человеческих. Так что вгрызаемся в землю, спасибо Огню, давшему мягкую зиму, позволившую с минимально необходимыми усилиями чинить, латать и совершенствовать укрепления, по мере сил отбиваемся от авианалётов и вражеских вылазок, поскольку на той стороне та же ротация частей, а, следовательно, разведки боем, и здесь важно не только отбиться, но и не раскрыть свою полную систему обороны. Ну, и засылка своих разведчиков, и перехват чужих. Словом, рутина... "По маленькой, по маленькой, тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом...". А рутина — она рутина и есть. Монотонная мелочёвка засасывает и забивает мозг, не давая поглядеть со стороны и осознать... Вот именно. И потому каждый на своём месте и занят своим делом.

Расположение полка оказалось растянутым и даже — Эрлинг, в очередной раз разглядывая карту, усмехнулся — размытым. Вот в такую дыру их посадили и велели сидеть тихо, что бы и как бы ни было. Сама линия соприкосновения не длинная, упирающаяся не в соседей, а в просторные и непроходимые, как значится на картах и проверено на практике, болота. Вот и есть этакий относительно проходимый коридор, соединяющий две обжитые, опять же весьма относительно, области с редкими бедными посёлками, в которых и живут... как пятьсот лет назад, а то и больше, задолго до Огненного Очищения и прихода ургоров на Великую Равнину. Не то что электричества, даже домов толковых нет. Хибары для управляющих и полуземлянки для аборигенов. Доходу от них никакого, как говорится для числа на бумаге, хлам, который бесполезен, но хранят на всякий случай, чемоданы без ручек. Единственная польза — людской ресурс всё-таки. Хоть какой-то. А вокруг болот — лес, практически без проезжих дорог и опять же с вкраплениями то ли болот, то ли заросших озёр, месиво, в котором и аборигены, бывает, блуждают.

Потому и особую вспомогательную роту расквартировали именно на левом фланге, где прямого соприкосновения с противником нет и быть не может. Разве только с воздуха, а значит, не будем тратить на их прикрытие строевые подразделения. Правый фланг проходимее, есть кое-какие дороги и небольшие просветы, там и укрепления сделаны, и это поле табельной разведки. С обеих сторон. Взаимный поиск, попытки ловли языков... опять же безуспешные и опять же пока. Очень похоже на то, что другой стороне активность на этом участке тоже не нужна. Вот и ограничиваемся взаимной имитацией.

Эрлинг оторвался от карты и прислушался. Да, за дверью землянки что-то, вернее, кто-то чем-то шуршит, как будто скребётся в дверь, не решаясь ни открыть, ни постучать. Что ж... если он не ошибся в своих предположениях, а Венн в предчувствиях, то игра перешла на новый уровень. И ставки соответственно.

За дверью на снегу, слегка припорошившим землю, стояла маленькая, свёрнутая из куска коры, мисочка, наполненная тёмно-сизыми крупными ягодами, очень похожими на кладбищенский винбъяр. Интересно, у этих такой же эффект? Но вряд ли его хотели отравить, скорее... да, чтобы подозвал и стал расспрашивать. А вон и... артисты. Грузовичок подогнали и мучают.

— Старшина!

— Я, господин майор!

Гаор подбежал и встал в уставную стойку. В армии смотреть в глаза офицеру не предписано, но и не запрещено, а по обстоятельствам. Ну как, понял его тихушник? Понял.

— И что это за хрень?! — и начальственный указующий жест.

Неуставное неодобрение, разрешающее объяснение.

— Так, это... ягоды, господин майор.

— Ягоды?! Это где вы их под снегом откопали?

— На болоте, господин майор. Там снег неплотный.

И еле заметный даже не кивок, а поворот головы чуть вбок и назад, указывая на двоих, копошащихся у прикрытого почти белым маскировочным тентом грузовичка.

Эрлинг решительным пинком распахнул дверь своей землянки.

— А ну, все трое! Живо сюда!

Приказ был выполнен незамедлительно, но без энтузиазма. Так что для сторонних наблюдателей, от которых нигде и никак не укрыться, сейчас лохмачи получат за что-то вздрючку, возможно, в сочетании с мордобоем. Дело обычное и на приём информации никак и никоим образом не похожее.

Шедший последним Четырок подхватил с земли мисочку.

Когда усиленная уплотнителем — для тепла и звукоизоляции — толстая дверь, мягко чмокнув, закрылась, Гаор кивнул Четырку, и тот, не дожидаясь приказа, аккуратно выгреб из-под ягод и положил на стол три тускло блеснувших... две гильзы и патрон.

Эрлинг сразу не увидел, не понял, а нутром почувствовал важность этих... железок. Но сдержал себя, ограничившись немного насмешливым:

— Что-то новенькое, — и прежним слегка небрежным тоном: — И где откопали?

— За болотами, господин майор, — спокойно ответил Гаор. — За ягодами ходили и нашли. Как сказано было, если что непонятное, то сюда нести.

— Я таких раньше не видел, господин майор, — доложил Четырок, — похоже на личное офицерское у таракашек, но убойнее, — и замолчал, явно сказав свою часть доклада.

— Как лежали, — вступил Ласт, — то это тир, или охота, — и после паузы, — королевская. По двуногой дичи.

— Все подобрали? — спросил Эрлинг.

— А зачем, господин майор? — усмехнулся Гаор. — Патрон похоже, при перезарядке выронили и сами под мох, не заметив, затоптали. А гильз много, явно не считанные. Пусть думают, что никто не знает, и ещё раз приедут.

Эрлинг показал ему кулак.

— Только наблюдать. Посёлки нашли?

— Два ближних зачищены, господин майор. До дальних по открытому надо идти.

— Фуфло, а не зачистка, — встрял Четырок. — И пожарища, и гильзы, и от трупов, что звери оставили. Мы чище работали.

Эрлинг посмотрел на него с лёгким и почти не наигранным удивлением, Гаор отвесил подзатыльник, а Ласт наступил на ногу и даже надавил. Четырок покаянно вздохнул, достаточно умело изобразив сознание своей вины за лишнюю болтовню. "Молчи, пока не спрашивают", — старая истина, вот и не забывай.

Эрлинг кивком показал на карту.

— Точное место.

Гаор уверенно ткнул в крохотный светло-зелёный островок среди тёмно-зелёного массива.

— И вот так, — не касаясь карты провел пальцем почти прямой короткий лучик от пятнышка дальше в глубину от фронта, — колея наезжена, господин майор. На одну машину. Промоины ветками загатили. Это они уже сами делали. Нагнали мужиков из посёлков. Ветки издалека носили, сверху не просматривается. Мы по ней не пошли.

— Правильно, — кивнул Эрлинг. — Пока не надо. На... зачищенных посёлках какие гильзы?

— Обычные, господин майор. Их уже затянуло почти. К весне никаких следов не будет. Так, будто люди сами бросили и ушли.

— Возможно, кто-то и ушёл, — как бы рассуждая, негромко сказал Эрлинг, искоса наблюдая за лохмачами.

Все трое слегка отчуждённо промолчали. Дескать, не видели, не знаем и знать не можем. Значит, точно, есть спасшиеся. Тоже неплохо и весьма, но пока ему знать об этом не обязательно. Вот и не будем настаивать...

...Венн улыбается, но говорит серьёзно.

— Что нужно, что они посчитают нужным, они сами и скажут. Начнёшь напирать и давить, закроются. Молчать они умеют. И не детализируй. По-армейски.

Он кивает.

— Сержант, убрать бардак!

— Вот именно, — кивает Венн. — Место тихое, глухое. Как раз для них, зверюг безоружных...

...Они тогда вдвоём с удовольствием похохотали над уже распространившейся байкой о том, почему лохмачам оружия не выдают. Что ж, именно так и выходит. Пусть и дальше ходят... за ягодами и травами. Им приварок, ему... кое-что о кое-чём. Конь по травинке большой луг объесть может. Если его не отгонять. Вот и пусть... щиплют.

Он кивком показал им на дверь, и, когда её открыли, крикнул им в спины:

— Пошли вон, обалдуи! — прибавив средний капральский загиб.

Когда дверь захлопнулась, надёжно оградив его от внешнего мира, Эрлинг достал пинцет, лупу, нужный бланк и сел за работу. Подробное описание с указанием калибра, клейм, номеров, деталей и нюансов, присовокупив указания места и обстоятельств находки. В конце, как и положено, выводы и предположения. И спецпакетом с нарочным по строго определённому адресу, минуя официальную лестницу. Кое-что он об этой операции по впариванию согайнам нового оружия слышал, так что... кому-то поощрение, кому-то взыскание, а ему... что дадут, то и возьмём без звука. А то догонят и добавят.

Оставив Ласта с Четырком доводить грузовик до надлежащего уровня, Гаор побежал в своё расположение. Дело сделано и результат не изменишь. А вот тепло идёт, поплывут окопы и брустверы, надо заранее людей расставить, чтобы не потом чинить, а заранее подготовить. И Мезене напомнить, чтоб питья от весенней лихоманки заготовил. Тоже чтоб запас был. И надо выкроить чего-то из пайков и закинуть на ту сторону, там совсем голодно.

575 год

Зима

10 декада

Ургайя

"Вестник Военного Ведомства" или по общепринятому "Кокарда" с вкладышем "Шевроном" о присвоении званий — была газетой, уважаемой не только в армейских кругах. Конечно, в Клубе Журналистов охотно язвили над её старомодностью и ненужной, по мнению многих, сдержанностью, но и уважали за мастерское владение языком иносказаний и намёков. Читали её всегда очень внимательно, а фотографии изучали с лупой. Нововведение — почти регулярный большой дополнительный вкладыш не просто о последних событиях, а о роде войск, о каждом отдельно с интервью разных уровней, сдержанной из-за военных условий аналитикой и обилием фотографий — было не просто одобрено "читательскими массами" и пропущено цензурой, но и, похоже, получило одобрение на самом верху.

И каждый вкладыш порождал свои "круги по воде" — обсуждения, предположения и выводы в самых разных заинтересованных кругах. Особенно этот — об особых вспомогательных.

— Ну, и как себя показали ра... тьфу-ты, опек...

— Лохмачи, просто лохмачи. Ведь похоже, к тому идёт...

— Вот когда придёт, тогда и обсудим.

— Так что там лохмачи учудили?

Дамхар

Усадьба капитана Корранта

Война — для всех война. Даже в таком глубоком — спасибо Огню — тылу, как Дамхар. Тыловая жизнь — тоже жизнь, и её надо прожить так, чтоб и за себя, и за семью не было ни горько, ни стыдно.

Отсутствие сразу трёх сильных работников, конечно, сказывалось на хозяйстве. Но надо жить и выживать. Как и когда-то с Рыжим, Коррант провёз по блокпостам, заведениям и посёлкам Гарда и Тихоню. Вдвоём и на дальние рейсы их, конечно, не выпустишь, и большой фургон им не по силам, но с малым фургоном, поодиночке, на ближних рейсах и желательно без ночёвок они справятся. Пока справлялись. А дальше... будем живы — не помрём.

Оба фургона и легковушку старательно перекрасили в белый цвет, как и все крыши, на окна повесили плотные, чтоб ни щелочки, шторы, для поездок поставили на все машины особые — удалось достать — синие фары. Щели во дворе аккуратно подновлялись и чистились от снега. Налётов — спасибо Огню и матерям-владычицам — не было. Нет, пролетали и свои, и чужие, их только Коррант и различал, у Гарда, ну, никак не получалось, а остальные и не пытались, но высоко и стороной. К плотинам, от плотин, но — опять же каждый по-своему и своих благодарил — мимо.

В кабинете Коррант повесил большую карту, в доме заработала обязательная радиоточка, хорошо, что с той войны сохранились и розетка, и репродуктор, и Гирр с Гридангом отмечали теперь на карте специальными маленькими флажками линию фронта.

А в остальном... всё как раньше. Ну, почти. Даже Новый год отпраздновали, Как всегда, как положено и как заведено издревле.

В свободное от работы и прочих дел по хозяйству время Гард усиленно читал. И "Кокарду", и скопившиеся у отца в кабинете подшивки "Ветерана". Жадно глотая описания сражений прошлой и идущей сейчас войны, уже догадываясь, но ещё не понимая умалчиваемого. Прочитанную газету передавал Тихоне — отец разрешил, а после кухонного прочтения подшивал в папку.

Этот номер сразу показался слишком толстым. Опять вкладыш о войске? Интересно, о каком? Вроде все уже прошли, даже про кавалерию было. Вообще-то первым газету читал отец, но он в большом рейсе, неизвестно, когда вернётся, и... Гард решительно вскрыл пакет из полупрозрачной плёнки. Ну-ка, и о чём тут?

Новый род войск, особые вспомогательные... а фотографий-то сколько! И это... это же... Он беззвучно выдохнул: рабы! Нет, аборигены! Нет, вот же даже написано: лохмачи. И даже без кавычек. Как будто, так и положено.

Среди фотографий одна большая, панорамная. Развороченная разорванная переправа и копошащиеся люди. Гард рассмотрел машины, с гордостью отметив про себя, что он их все не только знает, но и понимает, почему и зачем они именно так стоят, а потом стал разглядывать уже и людей. Ну, командир на взгорке, чтобы всех видеть и направлять... командир? Да, но это не офицер, это один из лохмачей и... и он его знает, нет, узнаёт. Это Рыжий! Надо же, прямо полководец! А Сизарь где? Здесь же или попал в другую часть? Поищем. Аггелы копчёные, остальные так мелко, и лиц почти не видено... И Рыжего-то только по стойке и узнал. А текст...