Книга 2

Но и Доби рядом не было.

Только оно ведь даже и хорошо, что рядом с Рёдой не было ни Девятисотой, ни её говорливого деда, иначе бы тосийцу пришлось послать куда подальше уважаемых представителей гоблинского рода, чтобы те не мешали... нет не думать... чтобы просто не мешали...

Нежные руки одной из наложниц, общего числа которых не знал и сам настоятель Яа-Шэр (да это число никогда его и не волновало), гладили шерсть на спине тосийца. Глупая, она думала, что упрямый слепец Рёда явился в храм за тем же, за чем являются сюда многие: пройдя Глубокий Колодец, сбросить оболочку старого тела, став частью прихода, став одним из нагов... или умереть... умирали чаще... умирали просто потому, что на самом деле, не одними лишь словами, не были готовы они отказаться от старого...

Нежные, почти человеческие руки гладили шерсть на сгорбленной спине тосийца, которому очень хотелось, чтобы эти руки никогда не прекращали своё мягкое движение.

Межреальность. Город. Орочьи Болота. Улица маршала Багряного Тиона, дом 135. 3002 год после Падения Небес.

— Поднимайся, не битую-ломаную же тебя отпускать. — бросил орк Рабыне.

Подняться та не смогла.

— Никто и не говорил, что жизнь — лёгкая штука. — в который раз всплыли из памяти слова одного бродяги, встреча с которым пусть и не добавила шрамов на шкуре орка, зато дала надежду на возрождение былых порядков.

На кухонный стол, он же операционный, он же рабочий, привычным движением уложив Рабыню, Ардонт занялся тем, что у него, по мнению выживших пациентов, выходило ничуть не хуже, чем у лягушки-горлянки сбраживать болотную воду, превращая вонючую жижу в ещё более вонючее пойло, от которого некоторые, с непривычки, слепли кто на день-другой, а кто и навсегда. Мнение же мёртвых пациентов орка долго было причиной бесконечных издевательств и насмешек, исходивших от Ноздря.

Отпускать Рабыню не хотелось, хотелось подлечить, может, даже поговорить, чего он не делал уже очень давно... но бинты надо срывать одним уверенным движением, иное лишь причинит никому ненужное страдание — это зеленокожий понял давно и крепко...

Втирая в кожу различные мази, орк признался сам себе в том, что испытывал к Рабыне чувство привязанности, хотя та и не оправдала его надежд, а последние несколько лет, по-честному, так вообще была сплошной проблемой.

Тесак купил златовласую валькирию за баснословную для себя сумму — три миллиона четыреста семьдесят лет более полутора десятков лет назад. Старая Рабыня ещё долгое время оставалась в его квартире и исполняла свои обязанности до тех пор, пока орк не понял, что человеку может и хватит сильных мускулов и ненависти, чтобы суметь убить Великого Шамана, но не для того чтобы занять его место.

В тот день старый орк в последний раз произнёс имя своей новой Рабыни и напился в самом убогом трактире всех Орочьих Болот, а значит и во всём Городе, в Дыре, где был бы зарезан, если бы в дело не вмешался сотрудник Городской Администрации, чья техника боя выдавала в нём выпускника стен Грегориат.

После того как крысюки-тосийцы скрылись в подворотне, которая были сестрой близняшкой той, из которой они явились, нежданный благодетель предложил свою помощь в возвращении домой, ночь ведь как-никак на дворе стояла.

Ардонт отказался.

Визитную карточку Истофана Далждо, начальника отдельного досмотрового пункта Южного Порта, орк обнаружил в своём кармане утром, так и не сумев вспомнить, когда же и зачем этот странный представитель истинных людей дал ту ему.

С тех пор эта визитная карточка была пришпилена к стене у выхода из квартиры, рядом с визитными карточками Ильменсена, заведения под названием "Фонарь Мертвеца" и ещё тремя своими товарками.

Кусок бумаги занял своё место на стене, новая Рабыня заняла своё, старая же отправилась в "Счастливого Хозяина", чтобы вскоре обратиться во время, пожертвованное орков в несколько сиротских фондов. В общем, всё вернулось на круги своя, если не считать того, что Воронов Выбора Ардонту стало сгонять со своих плеч ещё труднее, чем раньше.

— Отлежаться бы тебе хотя бы дня три. — окончив работу вздохну орк. — Да ведь не согласишься...

— Хозяин... — только и смогла протянуть она в ответ.

То-то и оно, что Хозяин. Пока ещё Хозяин, а совсем скоро — никто...

— Бинты надо срывать одним уверенным движением. — напомнил себе орк и пошёл одеваться.

Тяжёлый клетчатый килт — родной брат тех, в котором и по сей день ходят все Мародёры (ну кроме сестричек Элис-Мэлис и Пройдохи). Простая рубаха навыпуск, рукава которой обрываются так и не достигнув локтей. И неизменный кожаный жилет, карманы которого топорщатся от трав, порошков и косточек мелких животных.

— В Канализацию, Хозяин. — протягивая поводок от ошейника, который она каким-то образом умудрилась уже одеть, Рабыня даже умудрялась стоять практически ровно.

Канализация... смертность там, конечно, меньше чем во время осады Золотого Города армией Славного Безбородого Ульриха, но не так уж чтобы сильно меньше.

— На стол. — скомандовал орк.

Он всегда был добр. Возможно, даже слишком добр... особенно для орка, который решил осуществить немыслимое.

Старый доспех валькирии, хранимый в чулане вместе с иными артефактами минувших дней, не способен был уже принять в себя изменившееся за годы жизни с орком тело Рабыни, но Ардонт и не собирался доверять ему защиту тела Рабыни, что пока ещё звала его Хозяином.

И если самый бестолковых и бесталантный шаманишка рода зеленокожих из захудалось травинки, своего плевка и дюжины матерных слов на костре способен сварить зелье "Каменная кожа", то уж он-то...

— Ты спи. — успокаивающе огладил орк Рабыню по голове.

— Хозя...

— Спи. — повторил он и поднёс ей к лицу дурман-корень, погрузивший Рабыню в сон.

Хозяин... пока ещё Хозяин.

И Ардонт намеревался сделать так, чтобы любой, решивший поднять руку на его Рабыню, сразу понял, кто был её Хозяином.

Межреальность. Город. Дымные Тропы. 3002 год после Падения Небес.

О драконах, о настоящих драконах, а не различных драконидах, известно преступно мало, да и то, что известно, часто является ложью, придуманной самими крылатыми властителями Дымных Троп.

Сотворённые каким-то безумцев ещё в эпоху до Сожжения, в те давние времена, информация о которых была уничтожена Великим Пустым, являют эти ящеры собой стремление к совершенству тела и разума, с каждым новым поколением приближаясь к тому, что смертные вкладывают в слово "бог".

Пожирая другие виды, порождая потомство, скрещиваясь с другими формами жизни, уничтожая своих собственных детей, которым не хватило сил сделать ещё один шаг в сторону совершенства, погибая, уступая своё место в Мире наследникам, превзошедшим своих родителям, драконы, чья численность в силу действия "правила одного" неуклонно сокращалась, являли собой воплощение Смертного Греха — Гордыни.

"Правило одного" — одна из тех немногих вещей, которая известна о крылатых ящерах и не является ложью при этом.

Ограниченоживущий дракон нового поколения должен действительно превосходить своего родителя, чтобы, завладев его Искрой Создателя, обрести бессмертие и могущественную магию, способную испепелять своим целые континенты.

Ёрмунд, лишённый Троицей, возможности становления драконом естественным путём, после победы над своим отцом и поедания его манотворящей железы, убивший и сожравший к третьему тысячелетию после Падения Небес пятерых своих сородичей, видел перед собой одну единственную цель.

Цель, которую остальные драконы за мелочной вознёй упустили из виду.

Тайный договор с Асгардом, участие в задуманной Хрофтом Гибели Богов... победа над богом, лишившим его когда-то возможности отведать вкус победы над отцом... победа над богом, как победа сына над отцом, как доказательство того, что новое поколение сильнее предыдущего... стать выше бога... стать самим Миром... всё это впереди, а пока можно порадовать себя мелочами: например, посмотреть, что сможет сотворить из драгоценной воспитанницы Троицы Новиградов, за полное отсутствие эмоций прозываемый Деревянным... выйдет ли у него нечто столь же забавное, как и в прошлый раз, с родными гоблина...

О предстоящем побеге Яниссии дракон узнал даже раньше, чем о нём узнала сама девушка, узнал в то самое мгновение, когда мысли Милитэль, пересекавшей Дымные Холмы, впитались в дым, заполняющих каждый уголок одного из богатейших районов Города.

Межреальность. Город. Орочьи Болота. Вход в Канализацию. 3002 год после Падения Небес.

— Без талона на утилизацию не пущу. — оторвавшись на некоторое время от разгадывания кроссворда, выдал постовой, который явно имел примесь крови кобольтов.

Кобольтов орк не любил. Не-любовь эта имела под собой очень веские основания, которые, как многие считали, заключались в том, что временный союз гномов Тяжёлого Молота Ундрева и вольных бригад кобольтов-минёров Вонючего Стассиса пришёл на выручку эльфам и заставил отступить армию Ужасного Горгонта. Отступление стоило великому орку жизни, ведь каждый зеленокожий знает, что Вождь, который перестал побеждать, не угоден Богам Хаоса, и заполучить его зубы или уши — это славное дело, о котором не стыдно рассказать за кружкой пива или чего покрепче.

На самом деле причина была более личная — именно стараниями мелких паршивцев, помешанных на взрывчатке, Большеухий отправился в путешествие по Великой Реке.

— Я Отпущенника привёл. — кивнул в сторону стоящей рядом Рабыни орк.

Постовой отложил в сторону кроссворд и карандаш, что явно должно было свидетельствовать о крайней степени его раздражения:

— Ты из меня снорка не делай, не знаю я, думаешь, что все мозги ей паразиты сожрали, а ты решил скинуть ей, как Отпущенника? Отпущенники они в При-Город, на фермы, просятся, если сами.

Подобное предположение в отношении Тесака могло бы оскорбить его, если бы старый орк не понимал, что многие так и поступают: понимая, что Раб не сегодня, так завтра точно сдохнет, сбрасывают его в Канализацию, дабы не тратить время на утилизацию тела, которая в последнее время сильно подорожала, ведь стала включать в себя также услуги некроманта, который в обязательном порядке выявлял причину смерти с целью выявления несознательных Граждан, балующихся нелицензированными модификациями Рабов или перепродажей ворованных Рабов, или ещё чем таким же незаконным.

— Были паразиты, но мозги у неё в порядке. По статье 151 статье Рабовладельческого Кодекса освободилась.

— За боевые заслуги?.. девка-то?.. слушай, зелёнка, если ты не уберешься отсюда со своей тухлятиной, я ведь Надзирающий вызову.

— Вызывай. Статьи за препятствование изменения статуса и незаконное ограничение свободы передвижения никто не отменял, как никто не отменял наказания за ненадлежащее исполнение своих должностных обязанностей.

Вызывать кого бы то ни было у постового пропало, вместо этого он всё же проверил статус приведённой Рабыни.

— Всё равно клеймо Отпущенника некому ставить: начальство у нас тут только ночью бывает.

— Загон. У вас есть загон, как раз на тот случай. — напомнил орк.

— Там сейчас изъятый минотавр с боевыми модификациями, но если ты настаиваешь... — тонкие губы недо-кобольта расплылись в мерзкой улыбке.

— Настаиваю.

— Тогда распишись тут и тут.

Всего две подписи и, закрыв на ключ свою будку, постовой уводит Рабыню вниз, в Канализацию, туда где и размещается общий закон для всего изъятого на этом посту.

Её "спасибо" и последнее "Хозяин" служат орку подтверждением того, что сегодня им всё было сделано правильно.

Нет... ещё не всё...

— Передумал? — ехидно осведомился недо-кобольт, который, не смотря на свою работу, не был хорошим физиогномом да и в группировках Сумеречников, похоже, не разбирался, инчае бы давно уже понял, кто перед ним. — Поздняк заднюю включать, но за годик-другой готов скинуть запись того, что с неё минотавр сотворит. Занятное видео получится, уверен.

— Отдашь ей перед тем, как отпускать в Канализацию. — торба брошенная орком в постового, снесла того с ног. — И лучше передай там, кому надо: она из Мародёров.

Что в ответ заверещал недо-кобольт Ардонта уже не интересовало.

Он всё сделал правильно, и теперь намерен был, опрокинув пару-тройку ушатов браги, заглянуть в "Счастливого Хозяина", к старому боевому товарищу, чтобы прикупить у того нового Раба, а то ведь это не порядок — Гражданин и без Раба, за это и оштрафовать могут.

Межреальность. Город. Чарующий Лес. Дядюшкин Садик. 3002 год после Падения Небес.

Старомодный конверт с золотой печатью был доставлен курьером только что.

Тридцать, может быть, тридцать пять лет назад первый конверт с такой же печатью, по идее, должен был неожиданно появиться у одной из сестёр в сумочке, правда, карманник по кличке Кошачьи Лапки оказался не столь ловок, как о нём говорили, за что и получил изрядную трёпку, а после того, как Мэлис-Элис ознакомились с предложенной Ёрмундом работой и получили более чем щедрую оплату, был избит ещё раз, так как работа, предложенная драконом, как раз и заключалась в розыске и наказании того, кто это самое письмо и подбросил.

— Во что в этот раз?

— Давай в любимчика, как в прошлый раз.

В прошлый раз победа осталась за Мэлис, но сестра всё равно предложила туже игру, что и в прошлый раз: победа она ещё ценней, когда одержана там, где недавно тебе было нанесено поражение.

— Я бы на твоём месте не была столь самонадеянна, может, ты и устроила щенку знатную порку, но он-то всё равно помнит: у кого из нас сейчас есть зубы.

Мэлис демонстративно коснулась кончиками пальцев ожерелья из множества драгоценных камней, образовывавших подобие виноградной грозди, лежавшего на её груди. Ожерелье то, не смотря на внушительный размер, едва прикрывая и сами грудь, и татуировку, сделанную на той груди.

— Когда я выиграю, зубы опять будут у меня, как и были до того.

— Если, сестрёнка... если ты выиграешь.

Люди, да и не они одни, в пёстром, слепящем многоцветье ожерелья редко обращали внимание на два орочьих клыка, вплавленных в хрусталь, те самые зубы.

Учитель, помнится, сильно ругался, когда узнал, что оба его клыка были повешены на одну верёвочку, став признаком того, кто из сестёр сейчас главнее.

— Вызови к нам щенка, скажешь, что Альфа соскучилась по нему и хочет его за ухом потрепать. — отдала команду Рабыне Мэлис. — А потом подай ликёр: хочу отметить очередную победу. Думаю, кофейный, Nuit Sombre будет в самый раз.

— Когда я выиграю, я бы предпочла сливочный Matin Brumeus. — вмешалась Элис, которая не разделяла недавно начавшееся увлечение сестры кофейными ликёрами, коих на кухне уже собралась преизрядная коллекция.

— Неси, Nuit Sombre. — подтвердила свой выбор Мэлис. — А если моя Элис выиграет... если выиграет, я сама подам ей сливочный...

— И три четверти постели мои. — тут же взвинтила ставки до недостижимых высот её сестра.

— Ты ещё орка в женихи себе потребуй, как в молодости.

На это Элис нечего было ответить, и она, сев на стол, принялась распечатывать конверт.