— Что ты шляешься по ночам, Рон... — глаза его помертвели от неожиданного ужаса, челюсть отвисла. Больше он ничего не успел сказать или крикнуть, получив в ямку под горлом вторую иглу из обоймы Пини. Стиснув зубы, стараясь собрать в кулак начавшие рваться нервы, Пини только сейчас поняла все безумие своего плана. Одна, незнакомая с внутренним обустройством корабля, что она может? Сейчас в узком коридоре появятся еще люди. Уже не соображая, что делает, чисто инстинктивно Пини выдернула из распростертого тела использованную иглу и опрометью бросилась обратно на палубу.
Притворила, прижав плечом, тяжелую дверь и кинулась в темноту, в поисках укрытия. Наткнувшись на неподвижно лежащее тело. Наклонилась, кусая губы, чтобы не закричать. В висках стучала кровь. Ну, да — это Рон. Судовой доктор, которого она подстрелила первым. Он умер? Прильнула ухом к его груди, услышала слабые удары сердца. Для человека его возраста доза могла оказаться велика. Уложила Рона поудобнее, повернув его голову так, чтобы он не мог задохнуться, подавившись собственным языком или слюной. И долго сидела рядом, пока ее не заставил очнуться от оцепенения гул машины "Громовержца". Протопали по палубе несколько пар ног, заскрежетала лебедка, выбирая якорную цепь.
Если оба ее послания с Баюном и Резвым достигли цели, то подмога, по времени, должна появиться именно сейчас. До этой минуты Пини не допускала мысли о том, что отец не найдет способа справиться с "Громовержцем". Теперь же впервые усомнилась в этом. Неужели конец всему? Конец абсолютной власти отца. Конец ее, Пини, спокойной, полной комфорта и самоуважения жизни? Она так привыкла к ней, хотя нельзя сказать, что отец ее баловал. Да и Бренда умела вышибить любую дурь.
Обо глядела на нее, опускаясь незаметно к закату. "Громовержец" набирал ход, разбивая волны своим могучим напором. Пини сидела на пятках, закинув голову, заглядывая в клок звездного неба, видного сквозь прорезь чехла, служившего ей укрытием. А в ее сознании беззвучно рушился привычный ей мир.
Я — Рональд Гаяр, пятидесяти трех лет, нахожусь в здравом уме и твердой памяти и всегда просыпаюсь в одном из двух мест: дома или в своей каюте на корабле, на котором служу. Как получилось, что над моей головой вместо потолка вонючий брезент, а окно заменяет уголок ночного неба? И кто эта почти совсем голая, крепкая девушка с иглометом в ослабевшей руке. Дремота сморила ее, но чуть я пошевелился, она встрепенулась. Я вижу в свете звезд ее нагие груди, симпатичные такие бидончики и начинаю мало-помалу оживать. И могу, слава богу, и дьяволу, осознать ее слова:
— Где Наоми? — резким толчком сердца возвращается память. Этот вопрос я уже слышал. Увы, Рон, не так ты ловок, как в прежние годы и получил, выходит, заряд парализатора в свое костлявое тело. Яд, похоже, неопасный и я почти очухался.
— Где Наоми?
Она спрашивает о нежданной нашей гостье, которую доставили на борт Ларион и Йо. Девушка в мужском костюме. Кто-то из команды решил, что поймали шпионку. Среднего роста, но сложена, дай бог. В лице ее — что-то неуловимо странное, при повторном взгляде это впечатление пропадает. Наверное, непривычная короткая стрижка... Широкий лоб и при этом упрямый небольшой подбородок. На мой взгляд, прямой нос ее портил, будь он чуток вздернут — какое б милое получилось личико! А так — можно подумать, что она еще и умна. Странная девушка. Когда она небрежно показала, что владеет джойлик — мы все пооткрывали рты. И, оказалось, она знает Арни!
Арни побелел весь. Я давно опасался, что неуравновешенность характера второго адмирала будет, со временем, прогрессировать. И еще эта его проблема... Девчонка, похоже, была ранена, схватилась за Лариона, чтобы не упасть. Я приказал Лариону:
— "Ко мне".
Он с явным удовольствием подхватил ее на руки. Я — человек спокойный, но тоже ощутил жар в крови. А у ребят, столпившихся вокруг, штаны явственно топорщились спереди.
Ларион, повинуясь знаку Арни, оставил нас втроем в моей каюте. Я предложил ей посмотреть ногу и она, без тени смущения, спокойно развязала пояс и скинула свои широкие матросские брюки. Арни не отрывал от нее глаз. Я же занялся своим профессиональным делом. Кость оказалась цела, я наложил повязку и посоветовал дня два поменьше двигаться. Она поблагодарила легким кивком, искоса глянула на Арни. Тот переменился в лице — странное творилось с моим шефом. Спросил сдавленным голосом:
— Ты почему здесь?
Она, морщась, влезла обратно в штаны, затянула пояс.
— Мне холодно. Я устала, — вновь мимолетный, косой взгляд на шефа.
Я предложил ей горячий какао, в моем термосе еще оставалось довольно, и печенье. Пока она утоляла голод, наблюдал за Арни. Скрытая душевная боль и растерянность.
Она обернулась ко мне.
— Спасибо вам... — и продолжала, обращаясь уже к шефу, — Арни... Я отвечу на все твои вопросы.
Шеф уже овладел собой.
— И не трудись сочинять. Пошли!
Я остался один. В некотором смысле. Арни забыл закрыть крышку переговорной трубки, связывающей наши каюты. Он часто оставляет связь открытой на ночь, чтобы иметь возможность быстро позвать меня. Когда ему покажется, что он чувствует себя плохо. Крепкий по природе, Арни все же очень мнителен. В таких случаях мы сидим в его каюте, он даже разрешает мне курить в раскрытый иллюминатор. Я болтаю о пустяках, иногда напускаю на себя глубокомысленный вид, советую глотнуть чуток винца на сон грядущий, дабы снять напряжение... Обычно ему бывает достаточно для этого бесед со мной.
Арни взвалил на себя непомерную ношу. И он — очень одинок. А ведь от крепости его духа зависит многое, в том числе — наши жизни. Так что, заключив со своей совестью договор о ненападении, я прильнул ухом к трубке. Слышно было даже очень хорошо...
Когда Наоми, так звали эту птаху, довела процесс соблазнения до кульминации, я бросил слушать. Неужели ей понадобилось так мало времени, чтобы понять все? И как эта девушка со странным местным выговором воспользуется своей, обретенной над Арни властью? Но, должен сказать, тревога не слишком грызла меня. Что-то произошло между ними еще в бытность в Гнезде Ваги, но девочка умело заглаживала возникшие в их отношениях трещины. Мой опыт подсказывал, что из нее может выйти для Арни хорошая подруга. Или я принимаю за действительность всего лишь сильно желаемое мной?
... А теперь голая амазонка повторяет:
— Где Наоми?
— Она в порядке, — язык уже слушается меня, — Ей ничто плохое не грозит. И, позвольте узнать, кто вы?
Моя незнакомка отвернулась. Я попытался осторожно продолжить разговор:
— Может, это вы желаете ей зла? Почему преследуете ее?
— Я?! Преследую? — горький смешок, — Моя лучшая подруга в руках у...
Она площадно выругалась. Не скрою, мне стало обидно за репутацию шефа в глазах этой гордой натуры. И я решил достичь с ней некоторого согласия.
— Послушайте меня. Самое для вас лучшее: покинуть "Громовержец", пока вас не обнаружили. Берег близко, а плаваете вы, я уверен, великолепно. Если вы с Наоми так дружны — она найдет способ связаться с вами. Повторяю — ничто не грозит ей здесь, но покинуть с вами корабль она сейчас не может. Вы только осложните дело своим вмешательством.
Убедил я ее или нет? Она откинула угол брезента и встала во весь рост. Подала руку, помогая встать мне.
— Хорошо. Я не буду вмешиваться. Чего растерялись? Представьте меня вашему командиру.
Я был поражен.
— Вы хотите остаться на "Громовержце"?
— Ну да. Если, по-вашему, здесь так хорошо принимают гостей, то пусть это распространится и на меня. И... я хочу увидеть Наоми! Докажите мне... — голос ее прервался.
Мы стояли с ней на палубе, небо на востоке начинало сереть, вдоль горизонта тянулась черная полоса берега. "Громовержец" готовился обогнуть Толстый мыс. Теперь я узнал свою неожиданную спутницу, и это открытие не добавило мне радости. Пенелопа Картиг — дочь первого адмирала.
— Пини... — она вздрогнула, а я продолжал самым искренним тоном, — Поверьте, вам лучше покинуть нас. Не вводите Арни в соблазн — уж очень ценная вы заложница. Не берусь гадать, как все обернется. Не медлите, бегите!
Она пристально вгляделась в мое лицо.
— Ведите меня к Наоми. Или мне тащить вас за шиворот?
Я сдался.
— Хорошо. Вы сами сделали выбор, помните. Идемте. Я провел ее в кают-компанию, в такую рань там никого не было, и вызвал Арни. Шеф вошел радостный, быстрый. Увидел сидящую в кресле Пини, со смехом всплеснул руками. Он не ответил на ее все тот же, заданный со сдержанной яростью вопрос и ушел, чтобы вскоре вернуться вместе с Наоми.
Пини подалась вперед. На лице ее отразилась живейшая радость, сменившаяся растерянностью и, затем, ужасом. Невероятным усилием воли она взяла себя в руки, теперь только гнев владел ею. Горькие и грубые слова упрека, сорвавшиеся с ее губ, я не считаю нужным здесь приводить. Наоми не ответила, стояла спокойная, бледная, под глазами залегли глубокие тени. А шеф взъярился:
— Заткни свой грязный рот!...
Наоми быстро взяла его ладонь в свою.
— Она устала, не в себе... Пусть отдохнет.
Отпустила руку Арни, подошла к Пини, ласково дотронулась до ее лба.
— Все хорошо, Пини. Все будет хорошо.
Пини безучастно уставилась в пол, разглядывая затейливый узор ковра.
<< <
8. ВЕЛИКИЙ ЧИСТИЛЬЩИК
Иллюминатор в каюте Пини закрывался снаружи броневым щитком и сквозь узкую прорезь в нем проникал тонкий луч света. Пини, лежа ничком на койке, следила за ним, отмечая изменение курса "Громовержца". Короткий сон, от которого она очнулась, напоминал беспамятство, но Пини чувствовала себя отдохнувшей. Свет в каюте становился ярче, корабль поворачивался правым бортом к восходящему солнцу. Пини обратила внимание, что он не вальсирует в обнимку с волнами, как деревянные суда отца, а давит их своей тяжелой мощью. "Словно насилует".
Насторожилась, услышав, как в дверном замке поворачивается ключ, быстро села на койке, готовая дать отпор.
— Это я, — голос Наоми казался тихим из-за толстой двери.
Наоми появилась бодрая и такая довольная жизнью, что захотелось тут же дать ей по башке и отнять ключ от каюты. Наоми уловила ее невольное движение.
— Я запру от посторонних, не тебя, — и, сделав это, тут же кинула ключ Пини.
— Теперь можешь бить меня головой о стенку...
— Толку-то, — буркнула Пини, уязвленная тем, как легко читает ее мысли неверная подруга, — Я для тебя — примитив, деревенская дурочка. Пожалеть ее, приголубить... А я думала, что... что...
Наоми села рядом, обняла ее.
— Ты думала, что пытаешься меня спасти. И обнаружила, в конце концов, что я сама о себе позаботилась. Обесценила твои помыслы, выставила тебя в нелепом, смешном виде. Это не так. Я очень благодарна тебе, Пини.
Только вволю выплакавшись на ее плече, Пини смогла рассказать Наоми обо всем, что с ней приключилось. Наоми, слушая, ни разу не перебила.
— Спасибо. Еще раз тебе спасибо, — вымолвила она, когда Пини выговорилась, — Теперь скажу я. Объясню, что с тобой происходит. Ты ревнуешь Арни ко мне.
— Я... — Пини мысленно переставляла слова Наоми то так, то эдак, — Я ревную тебя...
— Нет. Еще раз: ты ревнуешь Арни...
Слезы Пини мгновенно высохли.
— Не тычь мне в нос этим ублюдком! Все — твои фантазии. Сейчас скажешь, что я полезла на "Громовержец" трахаться с... с Арни и застала его на тебе!
Наоми начала тихо смеяться, уткнувшись лбом ей в грудь.
— Пини! Забудь на время, что он сделал, что на ножах с твоим отцом. Забудь. И погляди снова. Симпатичный парень, правда?
-...Нервный немного.
— Он всегда нравился тебе, Пини. Я угадала? Ты ведь знаешь его давно.
— С детства. Такой холодный и неприступный юноша. Я любовалась им издали, боялась, что заметит. В тринадцать лет я еще нескладеха была.
— Вот. Как бы все сложилось, будь ты посмелей. Или Вага подальновиднее. Выдать тебя замуж за Арни... — Наоми теперь размышляла вслух, не глядя на Пини.
— Хотя, первый адмирал как раз и был дальновиден. Сделать Арни своим зятем — означало передать, со временем, власть ему. Вага не захотел.
Приглушенный свист... Что-то пронеслось и упало с раскатистым грохотом в воду, невидимую за броневой заслонкой иллюминатора. Лучик света переполз с пола на стену каюты, побледнел и погас. Корпус "Громовержца" содрогнулся с глухим гулом. Затем еще раз. И еще.
— Главный калибр, — прошептала Наоми.
И, вдруг, звенящий удар! Последовавший разрыв оглушил их обеих. Пини, вздрогнув, зажмурилась, желая, чтобы "Громовержец" мгновенно ушел на дно. Только бы они с Наоми ничего не успели почувствовать. Так они и сидели, обнявшись, пока орудия корабля не прекратили огонь. Больше прямых попаданий не было. Тот единственный снаряд, достигший цели, просто отскочил от стальной брони и потом разорвался, не причинив вреда.
Световой зайчик вновь занял место на полу.
— Все, что ли? — Пини не удался непринужденный тон.
Наоми не ответила. Теперь она выглядела потерянной, внезапно утратила весь свой кураж. Пини, почти против воли, стало ее жаль. Совсем запуталась, бедная. Отец прав в своей оценке Наоми. Редкостная, временами, отвага соединяется в ней со столь же поразительным отсутствием духа. Струхнула, попав в лапы Арни и его своры. Теперь пытается объяснять всем, а главное, самой себе, почему поступила так, а не иначе.
— Пини, не обижайся, пожалуйста. Сможешь выслушать?
— Выкладывай, — у Пини тоже упало настроение.
— Ты смоешься отсюда и сделаешь это скоро. Мы сейчас шлепаем к Вагноку со страшной силой. Еще часа два и окажемся ввиду береговых батарей. До этого времени тебя здесь и близко быть не должно.
Пини не поняла:
— А ты?!
— Лапа моя задняя все еще болит. Плыть придется километров пять, если не больше. Не смогу.
Пини лихорадочно соображала...
— Тогда, как ты сказала...
— Оставь. Глупая была идея. Я тоже потеряла голову, когда намекнула на это. Одна женщина — женщина адмирала. Вторая — корабельная шлюха. Всегда так было. Арни голову оторвут, какой бы он ни был вождь. Представь: двести изголодавшихся молодых мужчин. Или тебя прельщает такая карьера? Шучу, не дерись!
— Я, — зло парировала Пини, — Дочь первого адмирала! Никто не посмеет...
— Еще как посмеют. К первому адмиралу здесь особое отношение. Сама понимаешь.
-...Но, что будет с тобой?
— Да ничего. Арни у меня вот где, — Наоми сжала в кулак свою небольшую, крепкую ладонь, — скажешь отцу: я постараюсь отговорить Арни от безумств. От атаки на город и порт. Сам Вага тоже пусть не сильно злобствует.
— Ну, и...
— Все. Скоро Арни сам отправит меня на берег, оберегая мою драгоценную жизнь. А папаша твой соберет те силы, что у него еще остались в загашнике и равновесие восстановится. "Громовержец" хоть и могучая машина, а слабых мест у него полно. Просто так, думаешь, болтался у подножия Толстого мыса? Ре-мо-нт! Сломался, пока шлепал вокруг Острова.
Пини, после недолгого колебания, решилась:
