Третий шаг. Книга 4. Каждый выбирает

— Вы правы, Ваше Величество, — пробормотал враз отрезвевший Иона Фара.

— Вот и исполняйте свои функциональные обязанности, а мы, если когда-либо сочтем нужным, обратимся к вам. Но не за указаниями, а за советом и посильной помощью. Вы согласны с подобной расстановкой ролей?

Присутствующие молча переглядывались: никто не ожидал, что молодой король выскажется столь сложно и в то же время ясно и недвусмысленно.

— Вы правы, Ваше Величество, — еще тише ответил Иона Фара и вконец стушевался.

В дальнейшем обед проходил строго в протокольных рамках. Олмиру удалось выполнить все, что планировалось: прокомментировал позицию королевского Дома по ряду спорных вопросов, заручился необходимой поддержкой соответствующих лиц и дал поручения (естественно, в виде устных пожеланий и просьб как бы между делом), которые неудобно было доводить в письменном виде.

Проводив гостей до выхода из дворца, Олмир сказал сопровождающему его Леону:

— Передайте от меня благодарность всем, кто был задействован в подготовке прошедшего обеда. Особенно тем, кто вовремя подсказал мне цитату из Уренара.

Леон разулыбался до ушей: он радовался любому поводу награждать и благодарить своих подчиненных. С не меньшим удовольствием, однако, он всячески притеснял сотрудников других Больших Домов и вредил им.

— С удовольствием, Ваше Величество! Документы по Закону о мониторинге я забрал и уже промульгировал. Вы просмотрели бумаги, подготовленные к завтрашнему заседанию Совета?

— Нет еще.

— Поторопитесь, Ваше Величество.

— Хорошо, — вздохнул Олмир и послушно направился в кабинет. Вообще говоря, после обеда он собирался почитать что-нибудь интересненькое или просто покопаться в информационной сети. По необъяснимому стечению обстоятельств исполнение королевских обязанностей почти всегда входило в противоречие с самыми простыми и неприхотливыми его желаниями. Он привык к этому.

По специальному, закрытому каналу связи барон Рагоза сообщил, что только что получено чрезвычайно важное разведывательное донесение касательно родиниловского Храма. Вся предыдущая информация предстает совершенно в ином свете. На обработку имеющихся данных потребуется часика полтора, и сразу после этого Рагоза лично принесет развернутое донесение.

— Хорошо, я с нетерпением буду ждать. Но что хоть открылось?

— Вы несказанно удивитесь, Ваше Величество, — с ноткой таинственности сказал Рагоза. — Разрешите приступить к исполнению своих обязанностей?

— Приступайте, — вздохнул Олмир, поняв, что ничего пока не добьется от начальника Службы безопасности, и с головой погрузился в чтение.

Убийство

Кропотливая работа отняла чувство времени, и Олмир очнулся только тогда, когда в кабинет к нему вошел Кокроша. Наставник редко пользовался привилегией входить к королю без доклада.

С удовлетворением оглядев просмотренные бумаги, Олмир спросил, невольно потягиваясь:

— Как время-то летит! Что, подготовились к отъезду?

— Да. Вот обещанные мною аналитические обзоры о деятельности Рода с Нилом и Шамона. Сразу, однако, скажу, что ничего сенсационного в них нет. Кроме, разве что, одного. Мои ребята задались целью узнать, насколько точны родиниловские рекомендации. К нашему удивлению, оказалось, что погрешности их предсказаний пренебрежимо малы. Высочайший профессионализм! Так что... так что мой совет посетить их обитель... остается в силе.

Кокроша непривычно застыл, вероятно, задумавшись о чем-то.

— Хорошо, почитаю ваши материалы на досуге. А что вы можете сказать насчет завтрашнего доклада Краева? — Олмир помахал листочками, доставившими ему с утра так много радости.

— Годовой отчет? Вот уж не думал, что он достоин специального разговора.

Слова наставника ошарашили Олмира, и он с обидой спросил:

— Почему это? За короткое время произошли огромные перемены.

— Ты уверен?

— Ну, здесь же черным по белому написано...

— Налей половину стакана воды и спроси у разных людей, что они видят. Один скажет: стакан наполовину полон, и будет прав. Второй возразит: стакан наполовину пуст. Оба эти высказывания будут, несомненно, истинны. Однако их эмоциональная окраска противоположна. Ремита просуществовала последний год самым что ни на есть естественным образом. Чьей-либо заслуги в этом нет. А Краев выдал желаемое за действительное и подсунул тебе яркий фантик. Я понимаю, у тебя много времени занимала учеба, приобретение необходимого управленческого опыта. Ты не сумел вникнуть в существо животрепещущих дел. Просто не имел достаточно времени и сил, чтобы заняться решением насущных проблем королевства. Только пострел везде поспевает.

— Объясните.

Олмир обратил вдруг внимание, что Кокроша был в тонких перчатках телесного цвета, и только сейчас в задумчивости стал снимать их.

— Надо ли? Все настолько очевидно, что ты сам должен все понять. Учись видеть голую правду за изнанкой красивых слов. Вспомни, какими были твои планы и намерения год назад, и сравни с тем, что получилось.

— Построили нуль-туннель на околопланетную орбиту.

— Согласен, построили. Кто строил? Разработка проекта и монтажные работы осуществлены квартарцами. От нас принимали участие всего-то несколько человек. Материальные средства выделены Меритой, она же оплатила все расходы. И велика наша роль в строительстве нуль-туннеля?

— Важен сам факт.

— Неужели?

Зазвонил телефон. Начальник протокольной службы доложил, что через несколько минут на площадь перед парадным входом во дворец приземлится кортеж летательных аппаратов, доставивших в Мифополь Юлианну Кунтуэскую со свитой. Соизволит ли король лично встретить высокую представительницу Большого Дома?

— Давай, договорим в следующий раз, — сказал Кокроша, — мне пора лететь к нуль-терминалу, а то звездолет стартует без меня.

— Я провожу вас, — вырвалось у Олмира. Бывало, они не виделись целыми неделями, но сейчас-то наставник его надолго покидает. А вдруг понадобится его совет или помощь?

— Пусть Юлианну Кунтуэскую со всеми полагающими ее сану почестями встретит канцлер, — сказал он Начальнику протокола. — Я прощаюсь с наставником Кокрошей перед его убытием в отпуск. Подойду как только освобожусь.

— О действительных переменах можно говорить только тогда, когда изменилась социальная структура общества, — продолжил Кокроша, увлекая Олмира за собой. — А что за прошедший год произошло у нас? Ремита, как яблоко, созрела для отмены Закона о мониторинге. Малая часть наблюдателей с техническим образованием, до этого контролирующих состояние здоровья жителей, переквалифицировалась в обслуживающий персонал нуль-туннеля да строящегося — опять-таки с легкой руки меритцев — общепланетного Техцентра. Где здесь наши заслуги?

— Налицо очень важные изменения! Например, ощутимо увеличилась средняя продолжительность жизни.

— Только благодаря тому, что Ламарк запретил весенние соревнования по рыбной ловле с дрейфующих льдин да арестовал с десяток-другой заядлых дуэлянтов. И сам отказался участвовать в нескольких поединках. А какие были проблемы — остались. Одна из них — необходимость прикладывать массу сил дабы сохранять здоровье и жизнь всем носителям высокого Совершенства. Тебе, например. На мой взгляд, далее нельзя терпеть это безобразие.

— Что же, по вашему мнению, надо делать?

— Ох, мой мальчик, это долгий разговор. Мы уже пришли, и мне пора улетать. Давай, вернемся к этой теме после моего отпуска. Ты еще молод, и год-другой для тебя ничего не значат.

— До свидания, наставник, — сказал Олмир, пряча предательские слезы при прощальном объятии с Кокрошей. — Возвращайтесь быстрее. Нам всем будет так вас не хватать!

— Постараюсь, — хмуро ответил Кокроша, помолчал, а потом в несвойственной ему манере почти выкрикнул: — Прощай!

— До свидания, — поправил его Олмир. — Мы ждем вас!

Лит наставника резко взмыл вверх и растаял среди сотен других летательных аппаратов в небе над Мифополем.

Оставшись один, от недобрых переживаний Олмир потерял на минуту контроль над собой, и подвергся атаке ощущения полного и безысходного одиночества — самого неприятного чувства, которое часто мучило его.

Всех в молодости преследует этот кошмар, все страдают от одиночества, чувства собственного ничтожества и ненужности. Бывало, нескончаемыми вечерами, запершись в своих личных покоях, Олмир изо всех душевных сил сражался с этим коварным врагом. И не чаял уже полной победы — так трудно давалось ему даже временное успокоение.

Вернувшись в кабинет, он бесцельно послонялся по огромному помещению. Случайно попавшие на глаза листки с докладом Краева, еще недавно ласкающие взгляд, вызвали бурную ненависть. Что делать, как отвлечься от разрушительных чувств? И словно палочка-выручалочка возникла спасительная мысль: приехала Юлианна, ждет его! Неприятные чувства вмиг спрятались куда-то.

Когда улыбающийся до ушей Олмир переступил порог малого зала приемов, все, как и положено, встали. Селена и Юлианна до этого сидели на низеньком диванчике, позади которого замерла незнакомая женщина — Олмир почему-то лишь мельком скользнул по ней взглядом. Ван по обыкновению крутился кругами. Почему так мало людей? Ну, Аполлона вряд ли можно было бы ожидать встретить. Зоя улетела к себе. А где Варвара и Георгий?

— Я несказанно рада видеть Вас, Ваше Величество, в полном здравии и благоденствии, — произнесла Юлианна заученные слова, выпархивая далеко вперед в соответствующем случаю реверансе. Мельчайшее ее движение сопровождалось сложным шлейфом запахов духов, а глаза хитро смотрели чуть в сторону.

Олмир поразился произошедшей с ней перемене. Бурно расцветая, год назад она казалась обыкновенной толстушкой, что называется "гадким утенком". А сейчас перед молодым королем стояла прекраснейшая девушка, и лишь богу одному да ей было известно, какие муки пришлось преодолеть, чтобы добиться такого эффекта. Все в ней было соразмерено и элегантно. Единственно, что подмечалось бывалым человеком — так это как раз ее исключительная ладность: ну, не может тринадцатилетняя девочка быть совсем без изъяна. Не может выглядеть уменьшенной копией полностью сформировавшейся женщины. Должны оставаться какие-нибудь, пусть умилительные сами по себе отклонения от идеала, и все тут!

— Наш улыбающийся болванчик, оказывается, и ходить умеет, — съязвил в своей манере Ван. — Нет, "болванчик" — это слишком грубо и, кроме того, может ввести в заблуждение насчет сексуальной ориентации. Я буду называть тебя куколкой. Надеюсь, ни у кого не будет возражений?

Поскольку Юлианна замерла в полуприседе, грациозно наклонив головку, и проигнорировала его слова, Ван безапелляционно добавил:

— Итак, Юлька с этого дня называется Куколкой. Все слышали? Бройлер, тебе понятно?

— Добрый день, Юлианна, — сказал Олмир. — Ты сильно изменилась... я не ожидал...

В те нечастые и быстролетные моменты общения по дальней связи Юлианна всегда передавала по видеоканалу только свое лицо, да и то чуть ли не в микроскопическом масштабе. Зато сейчас она вдосталь наслаждалась произведенным эффектом.

— Как тебе удалось стать такой... джокерной? Прямь Василиса Прекрасная. Расскажи! — потребовала Селена. Вероятно, уже не в первый раз.

— У нашего Бройлера проснулась тяга к дурным наклонностям вместо привычных физических занятий по производству пота... — вставил Ван.

— Ой, а руки-то, руки! Будто светятся изнутри. Юлька, говори быстрее, как это тебе удалось!

— Селеночка, в этом-то нет ничего сложного — всего лишь действие специальных кремов.

— Каких? Подари их мне! Обязательно!

— Ну, зараз все не расскажешь, — степенно ответила Юлианна, продолжая искоса наблюдать за Олмиром. — Одни названия мало что скажут. Умело пользоваться косметикой — целое искусство. Этому меня научила новая гувернантка. Позвольте представить ее Вам, Ваше Величество. Перед Вами Анн-Мари Ло, жительница далекого Граниса. У нас она собирает материалы для диссертации.

Олмир после приветственного кивка головой отвел взгляд, испытывая вполне понятное смущение. Наряд Анн-Мари сильно отличался от принятых на Ремите и, вероятно, имел главную цель не скрывать наготу, а подчеркивать, выставлять напоказ те участки тела, которые недвусмысленно относили ее к прекрасной половине человечества. Тончайшие полупрозрачные ткани дополнялись тяжелыми украшениями из неизвестного металла, и находиться в непосредственной близости от нее, даже целомудренно отводя взгляд, было нелегким испытанием для любого подростка. Ван — так вообще крутился таким образом, чтобы Анн-Мари попадала в поле его зрения постоянно, но якобы случайно, и ни у кого не могло возникнуть подозрения в том, что он специально ее разглядывает.

— В какой области вы специализируетесь? — задал Олмир вопрос вежливости.

— Я психоаналитик, — ответила Анн-Мари и странно улыбнулась.

— Ваше Величество, — встряла Юлианна, — я прибыла в Мифополь потому, что отец поручил мне представлять Кунтуэское герцогство на завтрашнем заседании Коронного Совета. Но я еще не прочитала ни одного документа. Может, Вы выберете время для серьезного разговора со мной?

Юлианна раз или два на неуловимое мгновение всматривалась ему прямо в глаза и тут же опускала ресницы. Проследив за ее взглядом, Олмир невольно залюбовался ее грудью, а потом и всей ладненькой фигуркой. Интересно, о чем она хочет со мной поговорить, подумал он и сказал:

— Да сколько можно серьезных разговоров!? Давайте просто попьем чаю.

— Да-да, — подхватила Юлианна и, казалось, совершенно машинально коснулась сложной системы украшений, висевших у нее на шее, — как раньше, по вечерам в школе.

Пока сервировали стол, она сделала несколько замечаний касательно этикета, а потом в результате многоходовой процедуры рассаживания добилась того, чтобы Олмир оказался сидящим прямо перед ней. Поправив волосы, сказала с ностальгической ноткой в голосе:

— А помните, какие замечательные медовые лепешки пекла Тетя Поля? Как вкусно они попахивали дымком!

— Ты же их не любила, — удивилась Селена. Юлианна и впрямь воздерживалась по вечерам от лепешек, боясь еще больше располнеть.

— Ах, всегда самое дорогое вспоминаешь лишь после того, как потеряешь. А как уютно пылал наш камин в холодные зимние вечера! Куда подевался Винтер, почему он не здесь?

— Он подался в метеорологи и поселился с Тетей Полей на Северном материке, почти у самого полюса. Как и раньше, они стараются меньше общаться с людьми. Мы навещали их один раз, когда ездили кататься на горных лыжах.

— Надо же, а я их так давно не видела...

Когда Юлианна чинно принимала чашку с дымящимся чаем, зазвонил ее видеотелефон, вделанный в маленький кулон. Спешно поставив чашку, Юлианна включила связь:

— Кто это? — живо спросила она и добавила с легким разочарованием. — А, Василек. Чего ты хочешь? Я же просила тебя не звонить, пока буду в Мифополе... Извините меня, пожалуйста.

Одним длинным движением, демонстрирующим достойную восхищения гибкость ее тела, она встала из-за стола, отошла подальше и заворковала. Потом несколько раз громко сказала "до свидания, больше не звони, увидимся в Шере" и со слегка смущенным видом вернулась на место.