— Эд, ты так и будешь спасть в форме? — спросил он меня.
— Мне не охота спать, — сонно мотнул я головой.
— Я бы поверил тебе, будь ты моим ровесником, — сказал он в ответ. — Какой же ты все-таки ребенок.
— Ты прав, я слабый ребенок, желающий нести на своих плечах весь мир, — ответил я, сонно кивнув головой. — Хмм, пожалуй ты прав выспаться мне не помешает, итак уже двое суток на ногах.
— Давай помогу, — предложил он, когда я снимал китель.
— Ну давай, только осторожнее, у меня так и не было времени залечить ребра, только туго стянул их бинтом, — предупредил его я.
— Ребра? — Хьюз переменился в лице, а затем отвесил мне подзатыльник. — Ты — идиот! Завтра же с утра отправишься к врачу! — Хьюз говорил шопотом, но его тональность подсказывала мне что он применит все свое влияние чтобы я исполнил этот приказ.
— Ладно, ладно, не шуми, — махнул я рукой, а затем хихикнул. — Во всяком случае Брэдли говорил о том же самом, — Хьюз удивленно поднял бровь, как бы спрашивая что именно. — Вот только вместо подзатыльника, он как посмотрит на меня единственным глазом! Зато сразу определил что у меня с ребрами что-то не то, — Маэс на это лишь покачал головой.
— Ты действительно псих, — сказал он мне. Я скинул форму и повесил ее на вешалку, оставшись в белье. Мы просидели так еще пару минут. — Так про Фотсетт ты не шутил? — спросил он уже серьезным тоном.
— Да, — кивнул я. — Меня отправляют туда. Одного!
— А Кимбли?
— Побудет моим замом на Востоке и отправится ко мне только в случае заварушки, — ответил я.
— Тебе дали хоть какую-нибудь информацию? — спросил он меня осторожно. Я покачал головой.
— Нет, только дали назначение и все, — сказал я. — И людей велели набирать из местных.
Хьюз кивнул и вышел из кухни. Вернулся он с толстенькой папочкой и протянул ее мне.
— Боюсь сегодня тебе поспать не удастся, — сказал он. Затем перевел взгляд на часы. — Я скажу Гресии и ребятам, чтобы не будили тебя. Она их завтра займет чем-нибудь. Но с документами ознакомься сегодня же.
— Спасибо, Маэс, ты настоящий друг, — поблагодарил я. Хьюз ушел к супруге, а я принялся за чтение папочки. Сейчас информация была для меня крайне важна и я был рад что Хьюз готов был рискнуть ради меня. Если бы не его помощь, чтобы я делал?
Уже через пять минут как я начал читать эти документы, я совсем забыл про сон. То, что там содержалось, было...
* * *
Генерал Хакуро оказался непростым начальником. Как-то так оказалось, что всю ответственность он пытался спихнуть на своих подчиненных. Даже когда мы вместе служили в Восточном Штабе, он так себя не вел. Видимо он понимал, что здесь придется реально работать, а не пользоваться привилегиями как он привык. Кроме самого генерала, проблемы доставляли офицеры его штаба. Конечно, до них доходили слухи относительно меня, что я творил в Ишваре. Вот только с первой же встрече ко мне стали относится с пренебрежением. Естественно я никак на это не отреагировал, попросту проглотив обиду. Все-таки когда я только стал алхимиком, ко мне относились также. Но когда дело дошло до подготовки к конфликту, оказалось что любое мое предложение встречали в штыки, мотивируя это тем, что я не понимаю местных реалий. Что примечательно так высказывался даже Хакуро, снисходительно глядя на меня. Так что мне не удалось от него добиться даже самого элементарного, выделения мне офицера в помощь или поставления меня на довольствие. Пришлось обходиться самому. Что еще сильно ударило по моим нервам, так это подчиненные. По алхимической части никого в Фотсетте не было, поэтому я был предоставлен самому. Что же касается научно-технической части, то в вверенных мне подразделениях царил такой бардак, а техника и оборудование находились в таком плачевном состоянии, что просто хотелось выть от ярости. И опять, теперь уже обычные солдаты относились ко мне как к пустому месту. Выслушав мои приказы, они шли заниматься своими делами. Даже нашлись некоторые смельчаки, возжелавшие 'объяснить надоедливому ребенку, где ему место'. Здесь я уже пришлось действовать самому. Так как слова были бесполезны, пришлось воспользоваться силой. Обездвижив их алхимией и набив морды особо ретивым, мне удалось добиться элементарного подчинения. Вот только исполняли приказания по-прежнему спустя рукава, но хотя бы что-то.
Поэтому, когда спустя три месяца после моего прибытия в Фотсетт, 7 января 1911 года, войска Аэруго все-таки перешли границу, я вздохнул с облегчением. Все действия Штаба Хакуро оказались безрезультатными. Противник просто опрокинул наши пограничные силы, воспользовавшись численным перевесом. От границы наши силы были отброшены к крепости Тахду. И что самое паршивое, два кавалерийский полка Аэруго сумели прорваться в сторону Фотсетта, миновав наши части. Когда 11 января в Штаб пришла шифрограмма с сообщением об этом, мы как раз собрались на очередное совещание. Новость о прорыве прозвучала как гром среди ясного неба.
— Ну что ж, раз никто ничего не хочет предложить, тогда я, пожалуй, пойду, — сказал я, вставая из-за стола.
— Куда, Эдвард? — спросил Хакуро. В последнее время он взял привычку называть меня по имени, хотя я не давал ему такого повода. Это меня злило, но я сдерживался.
— Ну, должен же кто-то остановить их?! — спросил я его в ответ. — А так как желающих нет, придется это делать мне.
— Там два полка, — заметил майор Стокс, командир 27-ого пехотного полка. — Два кавалерийских полка, предположительно общей численностью три с половиной тысячи человек. Вы не сможете остановить их в одиночку, полковник Элрик.
— В Ишваре, восточнее Библоса, я в одиночку уничтожил лагерь повстанцев, в котором было тридцать пять тысяч человек, — парировал я.
— Хм, говорили, что вы убили тогда около пяти тысяч, — задумчиво произнес капитан Стендфорд, начальник разведки. — Вот только как-то сомнительно это звучит.
— Я просто хорошо подготовился, и смог обрушить на тот лагерь гору. Да, кстати, на самом деле никто не выжил. Просто не следует верить всему, что пишут в газетах, — я улыбался, а штаб побледнел. — Или вы думаете, я прозвище 'Жнец' получил просто так? Впрочем, если вы так за меня беспокоитесь... — я посмотрел в сторону Хакуро. — Кажется, у вас 25-й пехотный полк находится в резерве, так? Дайте его мне, и я организую нормальную оборону города.
— Раз так, майор Харрис, вы и ваш полк переходите под командование полковника Элрика, — сказал Хакуро. — Полковник Элрик, обеспечьте оборону города. Я рассчитываю на вас.
— Есть, — отдал я честь и не спеша вышел. Харрис вышел следом за мной. — Подполковник, прежде чем мы начнем, скажу одну вещь. Мне плевать, что вы обо мне думаете. И мне плевать, будете ли вы мне помогать или нет. Если понадобится, я остановлю противника в одиночку. Но если вы попробуете ударить мне в спину... — я повернулся и выразительно посмотрел на него. — Надеюсь, мы поняли друг друга, — я вновь отвернулся от него, но не спешил уходить. — Что же касается противника, то если данные переданные нам верны, они будут у нас через тридцать минут. Вашему полку предписывается занять позиции, которые я подготовлю на окраине города. У вас восемнадцать минут.
— Есть, сэр, — козырнул он с кислым видом. Я же отправился готовить позиции для пехоты.
Подготовка оборонительных позиций для Государственного алхимика не самая сложная задача. Уже через пятнадцать минут поднятый по тревоге полк стал занимать подготовленные мной окопы. Если говорить вернее, окопы уже были вырыты, но находились не в самом хорошем состоянии. Я же просто привел их в порядок. На въезде в город я сосредоточил две пулеметные роты полка из трех, позиции которых были скрыты кустарником. Остальные девять стрелковых рот и одну пулеметную я рассредоточил для прикрытия флангов. Скорее всего, противник попытается сходу ворваться в город, и тут его будет ждать сюрприз. Я специально не стал перекрывать въезд в город. Пусть попадется в эту замечательную приманку. Майор Харрис пытался возражать что-то против моего плана, но я его быстро заткнул.
Что такое кавалерийский полк? Это вам не стадо лошадей. Два кавалерийский полка Аэруго численностью в три с половиной тысячи человек оказались довольно внушительным войском на вид. Конечно, у крепости Тахду они уже были немного потрепаны, но по-прежнему боеспособны. Тем не менее, в Аэруго еще толком не уяснили опасности подобной концепции применения кавалерии. И я собирался показать им всю глубину их заблуждений. Если бы я командовал этими полками, то первый бы мой приказ был обойти город и перерезать линии снабжения. Уничтожить связь и мосты, по возможности электростанцию. В город бы я ни за что не сунулся. Но именно это решил сделать командующий войсками противника.
Вся конница противника сорвалась в галоп. От увиденной картины у меня полезли глаза на лоб. Где разведка боем? Где резерв? Где... В общем эмоций было много, но внешне я оставался спокоен. Я заранее отдал приказ, согласно которому пулеметы начнут работать, когда кавалерии противника до их позиций останется семьдесят метров. К ним также должны будут присоединиться и минометы. В оставшееся до атаки время мы успели распределить сектора стрельбы так чтобы вести ее максимально эффективно. И наши труды не пропали даром.
24 станковых пулемета, 40 ручных пулеметов и 12 минометов открыли огонь одновременно по краям атакующей волны конницы, заставляя ее сжиматься. Тяжелые винтовочные пули прошивали всадников насквозь. В итоге, прежде чем кавалерия успела отвернуть в сторону, немало ее всадников пали под огнем наших пулеметов. И что немаловажно, пал и старший офицер, который как я успел заметить в бинокль, решил возглавить эту 'лихую кавалерийскую атаку с шашкой наголо', за что и поплатился жизнью. По первым прикидкам от внезапной атаки пало почти три сотни кавалеристов. Но пулеметы все еще продолжали стрелять, теперь уже работая с дальней дистанции по большим скоплениям врага.
Основная же масса кавалерии отвернула, разделившись на две неравные части. И если меньшая часть, примерно две сотни всадников, отвернула налево, хотя там дороги не было, большая часть повернула направо, видимо надеясь проскочить в город с другой улицы. Вот только я предвидел подобный исход, а потому третья пулеметная рота встала именно там. И вновь кавалерия попала под обстрел. Развернувшись, они отступили от города на полкилометра, скучившись вместе. Вот только это было очередной их ошибкой. По моему приказу сводная минометная рота открыла огонь из 18 тяжелых минометов, что также внесло коррективы в планы врага, заставив их спешно отступить обратно. По моим скромным прикидкам, эта атака обошлась противнику как минимум в половину личного состава.
— Ну, что, майор Харрис? — спросил я, осматривая в бинокль поле боя. — Теперь вы понимаете, почему я отдал такой приказ?
— Да, сэр, — ответил он. Выражения его лица я не видел, да и не интересовало оно меня. Больше всего меня интересовало, что предпримет наш противник далее. Он понес слишком сильные потери, чтобы вновь атаковать нас и таких шикарных подарков больше не будет.
— Харрис, чтобы вы сейчас сделали, если бы командовали тем, что осталось от сил противника? — спросил я его. — Ну, после того как подсчитал бы потери?
— Можно было бы попробовать обойти наши позиции и атаковать город с другой стороны, — заметил Харрис.
— Верно, — кивнул я, отрываясь от бинокля и с по-детски веселой улыбкой смотря на него. — А с какой?
— Ну, здесь мы отбили атаку, дальше на запад река, значит с востока, — тут он замолчал, уставившись на меня. Видимо придя к какому-то выводу. — Они могут атаковать железнодорожный мост!
— Верно, железнодорожный мост через приток реки Тахду, — кивнул я. — Железная дорога Южный город — Фотсетт. В этом плане это серьезно ударит по нашей обороноспособности. А если им еще удастся совершить диверсию на перегоне Фотсетт-Марко, мы окажемся в серьезной опасности, — я вновь посмотрел в бинокль. — Сейчас они явно зализывают раны и перегруппировываются. Их сил теперь точно не хватит на захват города, и они это поняли. Но вот очень серьезно нагадить нам напоследок они могут. Скорее всего, они разделяться на два крупных отряда и попробуют заминировать мосты. Поэтому отправь три стрелковые и одну пулеметную роты и в сторону моста на Южный город.
— А что делать с железнодорожным перегоном Фотсетт-Марко? — спросил меня майор.
— Мы не можем так распылять силы, — покачал я головой. — Можно связаться с генералом Хакуро. Пусть он выдвинет в ту сторону батальон пехоты.
— А вы говорили, что справитесь в одиночку, — заметил майор.
— Предлагаешь мне сразу раскрыть наши карты? — уточнил я. — Уверен, Аэруго еще не в курсе, что здесь Стальной Алхимик. Иначе бы тут было не два полка кавалерии, а целый пехотный корпус и вопрос бы об удержании Фотсетта уже не стоял.
— Хорошо, — кивнул он. — Вот только у меня вопрос, зачем оставлять здесь две трети состава? Они же не нападут снова с этого направления?
— А хрен их знает? — хмыкнул я. — Я вообще не думал что они всей гурьбой через нас напролом попрутся.
В общем, к концу дня кавалерия противника действительно предприняла попытку нападения на железнодорожные пути. Впрочем, была даже попытка проникновения в город. Они разделились, не на два отряда как я предполагал, а на три, по пять сотен в каждом. Хакуро батальон на защиту северо-восточного направления выделил, а потому в обоих предполагаемых местах атаки противника встретили достойно и не отпустили.
А вечером вместо попытки Штаба отпраздновать победу, я надавил на Хакуро требованием отправить вместе со мной 25-й пехотный полк к фронту для его усиления. Хотя войскам и удалось стабилизировать положение, долго они удерживать позиции не смогут. За первый день боев они уже потеряли до тысячи человек ранеными и убитыми из почти десяти тысяч, что держали линию фронта в районе крепости. Конечно, было бы неплохо прихватить с собой еще и 27-й пехотный полк, доведя, таким образом, численность войск на фронте до дивизии. Но мне бы его никто не дал. Нужно было прочесывать окрестности в поисках остатков противника. Полусотне кавалерии удалось сбежать и теперь их придется искать по лесам. Впрочем, это уже не моя задача.
Полк передислоцировался к фронту за два часа. Конечно, на лошади бы я доехал бы быстрее один, но безопасность — прежде всего. Не хочется наткнуться на засаду. Фронтовики были рады пополнению, но по их уставшим лицам было видно, что они ожидали большего. Хотя бои шли всего несколько дней, наши войска уже были измотаны. Только за 11 января, после прорыва аэругской кавалерии, было еще три попытки штурма. И трижды наши солдаты отбрасывали врага. Приказав майору Харрису размещать полк и оповестить об этом подполковника Ричарда Дервиша, который командовал войсками фронта, сам я отправился осмотреть позиции.
Пока я скакал вдоль второй линии окопов, солдаты взглядами провожали меня. Некоторые выглядели недоуменными, но кто-то наоборот воодушевлялся и радовался, увидев меня, хотя таких было немного. Должно быть, это ветераны ишварской кампании. Только они видели, чего я стою на самом деле. И естественно, известие, что один из сильнейших Государственных Алхимиков с ними, не могло не поднять им настроения. Так я проскакал практически весь участок фронта до реки. В конце концов, я подъехал к одному из подразделений, сержант которого также восторженно смотрел на меня.
