— Ну так что? — спросил Орди, выдержав паузу. — У тебя есть идеи?
— Да, кое-что есть, — рассеянно ответил король. — Но сперва нужно хорошенько всё обдумать. И начнём мы всё-таки с моих гарантий.
7.
Несмотря на глубокую ночь, Орди проводил беседы с представителями Цеха Сумасшедших Пророков. Нужно было успеть очень многое в чрезвычайно короткий срок: Тиссур сразу задал бешеный темп и не сбавлял его вот уже несколько дней. Сейчас он окопался в кабинете, заваленном грудами бухгалтерских бумаг, и пытался свести дебет с кредитом, а юноша занял давешний зал с камином. К прежней обстановке добавился только небольшой журнальный столик, погребённый под документами и канцелярией. Жёсткие деревянные кресла были развёрнуты друг к другу: одно занимал Орди, а другое — взлохмаченный мужчина с чумазым лицом. Молодой мошенник был готов спорить на деньги, что уже видел где-то этого человека, — и это было признаком высочайшего профессионализма Пророка. В честь собеседования тот сменил рабочие лохмотья на простой чёрный костюм — брюки, перчатки и сюртук с небольшой серебряной брошью. К креслу была прислонена грязная табличка с грубо намалёванной надписью «Конец близок».
Орди потянулся к набору письменных принадлежностей и вытащил железное перо — простое, из чёрного металла:
— Заставьте меня уверовать в эту ручку.
Пророк позволил себе полуулыбку: задание было стереотипным, но давало хорошую возможность раскрыть свой потенциал. Чумазый мужчина откашлялся, поднялся с кресла, воздел руки к небу и вскричал хорошо поставленным голосом:
— И было мне видение! Окружённый Всеми Богами, стоял я на облаке и вниз смотрел! Земля прекрасна была, зелена и реками блестела! Но узрел я язву прямо посреди цветения! Язва та огромна была, черна и кишела тварями подземными, что плоть её жрали! И спросил я Всех Богов, что это такое, — и ответили мне: «То есть Брунеген, город, забывший заветы, погрязший в грязи и пороке!» И тогда вопросил я, что же будет с этим грязным городом, что чернотой своей лик мира запятнал!..
Орди делал пометки той самой ручкой, о которой говорили Все Боги устами пророка. Несмотря на специфический внешний вид и, что уж греха таить, запах, эти ребята были мастерами влияния на общественное мнение. Их услуги стоили очень недёшево, но полностью оправдывали цену.
Молодой человек чувствовал, что слова Пророка, несмотря на их глупость и нелогичность, вызывают у него очень живой отклик и играют на струнах души, столь древних и первобытных, что об их существовании у себя Орди и не подозревал до сего момента.
— ...Истинно говорю вам, близок конец! Ибо сказано Богами: «Когда кровавые закаты над Брунегеном подымутся, когда из рек выйдут ужасные твари, когда люди духом падут ниже зверей…
Орди поставил жирный плюс. Люди во все времена считают, что мораль куда-то падает и рвутся её спасать, поэтому подобный ход был, пусть и не совсем честным, зато очень эффективным.
— …Но есть и спасение! Как провозгласили Боги, только тот, чьё имя будет записано Ручкой, избегнет огня и тварей! Пусть черна она, как ночь и из металла её тело…
После того, как специалист закончил, Орди несколько раз хлопнул в ладоши:
— Недурно, очень недурно.
Пророк снова позволил себе полуулыбку:
— Благодарю.
— Мы вам напишем, — юноша поднялся и, пожав соискателю руку, довёл его до двери. В коридоре ожидал ещё с десяток претендентов, которые выглядели, как полоумные бродяги, обнаружившие, что одежда убитого ими богатого горожанина оказалась впору и на неё почти не попала кровь. — Следующий, прошу вас!..
Орди проводил собеседование за собеседованием, задавал каверзные вопросы, выслушивал ответы, оценивал попытки заставить его уверовать в какую-либо пишущую принадлежность и записывал на листе бумаги нечто, видимое только ему и изрядно нервировавшее соискателей.
— На сегодня всё, — сказал Орди дворецкому, который мистическим образом материализовался рядом как раз тогда, когда был нужен. Согласно контракту на покупку дома-замка, этот старик, целиком состоявший из хороших манер, прилагался к нему и был неотчуждаем. Впрочем, отчуждать его никто и не собирался: старый, как само время, прекрасно вышколенный, вежливый до зубной боли и ответственный, он знал абсолютно всё о доме и о том, как сделать жизнь своего хозяина комфортной. Кроме того, он принадлежал к, своего рода, аристократии среди прислуги и вёл родословную чуть ли не от первого человека, догадавшегося застелить шкурами пещеру вождя.
— Да, милорд, — ответил дворецкий. — Но только что прибыли Огромные Злобные Деревенщины по вашему запросу, — старик прекрасно умел произносить слова с большой буквы. — Мне распорядиться, чтобы их оставили в доме?
Орди кивнул:
— Да, пожалуй. Организуй им мытьё и ужин.
— Разумеется, милорд, — дворецкий проплыл мимо, и юноше показалось, что спина и ноги старика принадлежат двум разным людям: первая принципиально не гнулась, в то время как вторые делали широкие шаги. Слуга вернулся через пару минут, и обмякший в кресле Орди внимательно осмотрел его взглядом, который обычно используют портные, парикмахеры и хирурги, оценивающие фронт работ.
— Скажите-ка, уважаемый Вортсворт, — дворецкий был настолько квалифицированным, что даже его фамилия была самой дворецкой из всех возможных, — только отвечайте честно. Что вы сделаете, если я скажу, что убил человека в этом доме?..
Вортсворт задумался лишь на половину секунды.
— Я сейчас же принесу ковёр, милорд, — дворецкий подмигнул и развернулся к двери, собираясь удалиться.
Орди не удержался от одобрительного возгласа.
— Стойте! Не нужно никаких ковров. Неужели вы и вправду бы скрыли убийство?..
— Вы — хозяин дома, милорд. Ваше слово — закон, — старик склонился в полупоклоне.
— Но вы знаете меня всего несколько дней. С чего такая верность? — усмехнулся Орди и тут же устыдился своей реакции, когда увидел глаза дворецкого.
— Вы — первый хозяин дома впервые за много-много лет. Мои предки веками поддерживали жизнь в этом замке и помогали его владельцам со всем усердием. Если вы вернёте жизнь в эти стены, я готов скрыть всё, что угодно.
— Спасибо, — растерянно пробормотал Орди. Ему не приходило в голову, что старик мог на самом деле переживать за эти развалины. «А ведь так и есть, — подумал юноша, представляя жизнь одинокого старика в пустом доме. — Он жил здесь, когда прежних хозяев не стало, пытался сохранить всё в порядке — просто потому, что иного смысла в его жизни не было, и видел, как, несмотря на все старания, всё медленно приходит в упадок. Это должно быть ужасно».
— Не за что, милорд, — снова полупоклон.
— Вообще, я действительно хотел попросить вас о помощи, но в другом деле, не менее деликатном. Мне нужно, чтобы в ближайшее время вы вели себя с гостями несколько по-другому.
— Как именно, милорд? — Вортсворт поднял бровь: как будто у него по лбу поползла седая мохнатая гусеница.
— Например, — Орди поразмыслил пару секунд, формулируя свои идеи. — Например, одежда. Я хотел бы, чтобы вы носили нечто длинное, похожее на мантию или балахон.
— Полагаю, у меня есть то, что вам нужно, — кивнул Вортсворт. Ни капли удивления, словно его каждый день просили переодеться.
— Ещё пара моментов: вы не могли бы научиться возникать у людей за спиной так, чтобы они пугались?
— Я уже умею это, милорд, — голос раздался где-то за спинкой кресла, отчего Орди дёрнулся и едва не вскрикнул.
— Отлично. Просто прекрасно, — похвалил он дворецкого, когда тот вернулся на прежнее место. Орди отогнал мысли вроде «Как ты там очутился, я же не сводил глаз?» и продолжил:
— Ну и далее, по поводу…
— Простите, милорд, думаю, я понял. Вы хотели бы, чтоб от меня у гостей был мороз по коже?
Юноша позволил себе широкую улыбку:
— Да. Именно этого я бы и хотел.
— Будет исполнено, милорд. Мне начать с завтрашнего утра?
— Да, пожалуй, именно с завтрашнего утра будет идеально, — согласился чрезвычайно довольный Орди.
— Могу ли я идти, милорд? — Вортсворт слегка склонил спину. Юноша почему-то ожидал услышать скрип дерева, но его не последовало.
— Да, на сегодня можешь быть свободен, — мало кто знал, что небрежный жест отсылания прислуги дался Орди путём долгих тренировок: в одночасье перековаться из, пусть и смышлёной, но всё-таки уличной шпаны в лорда было не так просто, как думалось изначально.
Дворецкий пожелал юноше спокойной ночи и сделал два шага в сторону двери, когда Орди вновь остановил его:
— Вортсворт!
— Да, милорд?.. — дворецкий прямо-таки излучал желание помочь. Это выглядело очень естественно, молодой человек старался рассмотреть фальшь и тщательно скрываемые мысли вроде «Да отцепись ты уже!», но не преуспел.
— И как это у тебя получается?..
— О, весь фокус в том, чтобы дождаться мигания, запомнить, какие половицы скрипят, а какие нет, и…
— Да нет же! Я о предугадывании. Ты сформулировал мои желания лучше, чем я сам. Это поразительно!
— Ах, это… Просто профессионализм, милорд. Просто профессионализм.
Дверь бесшумно закрылась, дворецкий исчез, а Орди остался сидеть в кресле с закрытыми глазами. Он прислушивался к гулу огня в камине, потрескиванию брёвен и почти уснул, но неожиданно для самого себя вскочил и охнул.
— Бр-р, — юноша помотал головой, отгоняя сон, и решил проверить, как успехи Его Величества на бухгалтерском фронте.
Молодой человек миновал вереницу комнат, заполненных мебелью, с которой ещё не сняли чехлы: в темноте это выглядело так, словно помещения были под завязку набиты фамильными привидениями буфетов, диванов и трюмо.
Лестница на второй этаж скрипела ровно настолько, чтобы казаться зловещей, а в коридоре вдоль стен, задрапированных красной тканью, толпились искусственно состаренные доспехи. Последние были настоящим шедевром кузнечного искусства. Когда Орди заказывал их, то попросил мастера — угрюмого гнома, неразлучного с громадной трубкой, — сотворить нечто пугающее. «Сделайте что-нибудь чёрное, с кучей шипов, а вместо забрала шлема — какую-нибудь маску пострашнее. Змеиную или волчью, на ваше усмотрение».
И мастер не подкачал, выковав нечто совершенно чудовищное.
Кошмарные стальные истуканы сжимали в латных перчатках жуткие топоры, копья и мечи. Ими никого нельзя было убить даже при всём желании: из-за максимального удешевления лезвия гнулись и ломались голыми руками, но расслабляться рядом с ними не стоило, так как существовала вероятность зацепиться за какую-нибудь выступающую железку и уронить на себя всю эту груду воронёного металла. Согласно заказу, шипов, лезвий, крюков и прочих острых штук было столько и в настолько неожиданных местах, что при угрозе падения даже мурашки отказывались бежать по спине, предпочитая отсидеться где-нибудь в тёмных углах.
В кабинете горели свечи. Их пламя освещало небольшой круг, в который попадал письменный стол, укрытый зелёным сукном, кусочек книжного шкафа и гобелен, изображающий какую-то старинную битву: на ткани сходились в конных строях люди в доспехах, очень похожих на те, что стояли в коридоре. Тиссур завис над столешницей, заваленной бумагами и, покачиваясь в воздухе, что-то шептал себе под нос. Появления Орди король даже не заметил.
— Как идут дела? — спросил юноша.
Его величество раздражённо вздрогнул, словно отмахиваясь.
— Пиши! — сказал он. — Тысяча пятьсот тридцать плюс восемнадцать.
Орди растерялся, поскольку был уверен, что обращались к нему. Кроме того, он был уверен ещё и в том, что в комнате никого не было, поэтому едва не схлопотал сердечный приступ, увидев, как резкая чёрная тень принялась выводить нечто на листе бумаги.
— Это ещё что?! — вскрикнул юноша, незаметно для самого себя очутившийся у дальней стены.
Тень оказалась рукой. Хотя, скорей, не рукой, а лапой — тёмной, тяжёлой, когтистой и, судя по очертаниям, грубо вырубленной из камня. Суставы локтя и пальцев сгибались со звуком, вызывавшим ассоциацию с работающими мельничными жерновами.
— А! Ты-то мне и нужен! — фиолетовый глаз уставился на Орди. — У меня кое-что сильно не сходится, поэтому есть вопросы.
— У меня тоже есть вопросы, — юноша мрачно кивнул в темноту. — Кто у тебя там?
— Ах да-а, — протянул Тиссур тоном, которым обычно говорят «надо же, как я мог забыть?» — Это Скульпо. Скульпо, покажись.
Захрустел беспощадно царапаемый когтями паркет — и сердце Орди застонало с ним в унисон. В круг света ступило существо — тёмно-серое, покрытое лишайником и потёками сырости. Могучий торс, бугрящийся рельефными мышцами, короткие, но массивные ноги, руки — каждая в обхвате с бедро Орди, голова со звериной оскаленной мордой и острыми ушами. За спиной — кожистые крылья. Существо не выглядело настоящим, хотя бы потому, что было слишком схематичным: будто его создатель руководствовался не полноценным чертежом, а наброском на салфетке. Слишком резкие формы, гипертрофированные части тела, странные движения… Орди присмотрелся и понял, почему именно они были странными: существо не задействовало «мышцы», а двигалось только в местах сгибов.
— Это же… Горгулья! — ошарашенно произнёс Орди.
Существо громко фыркнуло; по крайней мере, именно на фырканье смахивал звук удара булыжником о кирпичную стену, произведённый каменным носом.
— Всё в порядке, Скульпо, — Тиссур повернулся к своему новому знакомому. — Он не со зла. Ты же не со зла? — подсказал ответ король.
— Да, я не со зла, — быстро сориентировался юноша. Поссориться с созданием, которое весило вчетверо больше него и, к тому же, было вооружено огромными когтями, стало бы столь же огромной глупостью. Вполне возможно, последней. — Прошу прощения.
— Всё в порядке, — заговорило чудище, которое череп назвал Скульпо. Звук его голоса был похож на камнепад где-то в горах. Очень неторопливый камнепад. — Я привык.
— Видишь ли, Скульпо — не горгулья, — принялся объяснять Тиссур, — он, как бы выразиться… Эм-м, — король повернулся к каменному созданию, ища поддержки.
— Горгулий.
— Да! Именно! — воскликнул череп. — Просто с языка снял. А ещё у него большие способности в математике. И в переворачивании листов бумаги. Так вот, вопрос. Тут всё? Расписки, векселя, счета, чеки?
— Да, — кивнул Орди. — А что?
— Скульпо, думаю, мы можем продолжить завтра, — обратился король к горгулию.
— Хорошо, — простучал истукан. Он подошёл к окну, распахнул его, впустив ночную прохладу, и скрылся в темноте, аккуратно закрыв за собой створки.
— Где ты его нашёл? — прошипел Орди, опасаясь, что горгулий его услышит.
— Прямо здесь, на крыше, — ответил Тиссур. — А что?
Орди открыл рот, чтобы высказать, что именно было не так, но потом подумал: «А в чём, собственно, проблема?»
Поэтому, вместо гневной тирады, юноша задал второй по важности вопрос:
— Но как?..
— Просто попросил, — почему-то Орди показалось, что на этих словах король пожал плечами. — Пальцы не работают, а зубами много бумаги не поворочаешь. Плюс нужно было считать и записывать. А поскольку слугам пока нельзя меня видеть, я решил попытать счастья в другом месте.
