Некондиционный

Выделяюсь — это заметно с первого взгляда на меня. Одежда, возраст, манера держаться — всё во мне буквально кричало: «Я не один из вас!», создав вокруг столь необходимый сейчас вакуум. Даже шлюхи не подходили с просьбами угостить. Но их привел Глазастик. У него на дредах висели клочья мыльной пены, а гавайская рубашка, которую он, наверное, носил, не снимая, полностью промокла и пахла, вопреки обыкновению, не застарелым потом, а каким-то цветочным шампунем.

— Не скучай, чува-а-а-ак! — крикнул он, с ходу обняв меня за плечо. Я едва остановил локоть, нацелившийся заехать прямо по дебильной улыбке. Судя по поведению, Глазастик не только выпил, но ещё и чем-то закинулся. Слишком активный, вертлявый и суетливый.

Девушки представились, и я тут же забыл их имена. Какая, в конце концов, разница — люди их породы были одинаковы все до единого даже внешне, и я не видел ни одной причины засорять свою память. Тёмненькую я про себя назвал Люсиль, а светленькую — Марта. В конце концов, почему бы и нет?

— Купите нам выпить, мальчики? — спросила Марта, хлопая длиннющими ресницами, от которых, богом клянусь, на меня подуло, словно махнули веером.

— О чём разговор, пупсик? — Глазастик подозвал бармена, и тот вскоре принёс три стакана всё с той же фиолетовой бурдой. За счет чего она светилась — было неясно, но я очень надеялся, что в состав входит плутоний. При мысли о том, что эти люди будут мучительно умирать от рака, вызванного облучением, на душе становилось легко и приятно. И с чего я такой кровожадный?

— Вообще-то я не просил мне никого искать, — я подтянул Глазастика поближе и рявкнул ему на ухо, пытаясь перекричать музыку.

— Да ладно тебе! Развлекайся! Есть вещи, от которых нельзя отказываться!

Очевидно, он имел в виду те две «вещи», что стояли рядом с нами и потягивали коктейль.

Я выпил ещё. Девушки попытались меня разговорить, но поняв, что ловить со мной нечего, обе переключились на Глазастика. Тот сыпал деньгами, как грёбаный Рокфеллер, и потратил столько, что хватило бы на покупку этих шлюх в пожизненное пользование. Несколько раз он убегал на танцпол, где всё так же тряс дредами под зубодробительные мелодии, но всегда возвращался для того, чтобы опрокинуть очередной стакан люминесцентного пойла.

Девушки тоже уже набрались, но пока еще крепко стояли на ногах. Их зрачки были неестественно расширены, движения чересчур размашисты, а улыбки застыли, как на фарфоровых масках, увиденных мной когда-то в сувенирном магазинчике. Жемчужные зубы сияли в темноте и светились синим, когда на них попадали ультрафиолетовые лучи.

Глазастик при мне предлагал девушкам продолжить общение в более интимной обстановке, но каждый раз наталкивался на отказ и просьбу купить ещё выпивки и волшебное колесо.

В конце концов, эта троица на какое-то время пропала из поля зрения, оставив меня поглощать виски в гордом одиночестве, но вскоре Глазастик вернулся. От былого веселья не осталось и следа, он был встревожен и где-то потерял подруг.

— Уходим, — крикнул он мне на ухо, и я с удивлением осознал, что этот мерзавец абсолютно трезв.

Кивнув, я надел пальто и вышел.

На улице сильно мело, холодный воздух тут же, стоило мне оказаться снаружи, остервенело накинулся на мои щёки и уши и принялся их грызть.

— Что стряслось? — спросил я у Глазастика, но тот не ответил, пряча лицо под низко опущенным капюшоном пуховика.

Мы месили снег узкой улочки, ведущей к дому, и до него осталось уже совсем немного, когда спереди и сзади нас, взвизгнув тормозами, остановились две машины, из которых ту же высыпали ребятки уголовного вида и — какая встреча! — Люсиль и Марта. Белые шубки, золотые украшения, обдолбанные глаза. На улице как-то сразу стало тесно.

— Кто?! — проревел разъярённым быком самый большой и злобный урод и, получив от девушек ответ, повернулся к Глазастику, заорав: — Эй, ты! Какого хрена?!

Ответа, понятное дело, никто не ждал, в руках ребяток появились ножи и биты. Большой урод надвигался на нас, как айсберг на Титаник, крича что-то про Глазастика, который приставал к его девушке. Ага, теперь всё стало ясно. Шлюхи стояли поодаль и подзуживали ребят.

— Давай-давай! — визжала Марта мерзким пьяным голосом. — Наваляй ему!

— Валите их, ребята! — вторила Люсиль.

— СТОЯТЬ!!! — рявкнул Глазастик, и амбалы на какое-то время остановились, опешив. — Отвалите. У нас есть бабки. Забирайте всё. Нам не нужны проблемы.

— У тебя уже проблемы, урод!

Я испытал дежавю, где-то уже это слышал, причём совсем недавно. Реплика амбала навевала неприятные воспоминания и потому не внушала оптимизма по поводу счастливого разрешения так некстати возникшей проблемы. Вряд ли нам удастся извиниться, пожать здоровякам руки и уйти домой.

— Слушай сюда! — Глазастик состроил страшную рожу. — Ты не знаешь, с кем связался. Так что давайте лучше разойдёмся миром. Вам — бабки, нам — отсутствие проблем. Если не хочешь, чтобы твоя голова валялась вон в том мусорном баке, просто возьми деньги, — Глазастик вынул бумажник и ткнул его в живот амбалу. — И проваливай. Понял?

— Ах ты кусок…

Глазастик, оказывается, сам был парень не промах.

Ему хватило доли секунды для того, чтобы вырвать руку, замахнувшуюся для удара, и завалиться на бок, выхватывая из-за пояса пистолет. Я не отставал — включил боевую программу и принялся месить всё, что только попадалось под руку, особо не разбирая, что это там кровоточит, хрустит и чавкает.

Мы хотели бы пощадить девушек. Вполне искренне. Но, когда драка переместилась в их сторону, они не успели убежать и валялись теперь на земле, изрыгая проклятия. Люсиль я оторвал левую ногу, которая теперь валялась невдалеке, присыпанная снегом, и искрила, а Марта лишилась обеих рук, которыми пыталась меня остановить. Никто в этом не виноват.

— Вы знаете, сколько это стоит, ка-а-а-злы?! — кричали они до тех пор, пока не заметили, как скалящийся Глазастик направляет на них пистолет.

— Простите, девочки. Вы слишком много видели…

Я не стал бы его останавливать, если бы вдруг и захотел. В конце концов, я совсем недавно желал этим шлюхам мучительной смерти и теперь должен быть удовлетворён. Однако этому мешало осознание того, что мы сотворили несусветную глупость, которая аукнется нам в самом ближайшем будущем.

12.

— Мы должны рассказать обо всём Рутланду, — сказал я, когда мы с Глазастиком переступили порог квартиры. Зрелище то ещё — оба с головы до пят в кровище, кое-как оттёртой снегом. Хорошо хоть догадались запутать следы, иначе найти нас было бы легче, чем пропить зарплату патрульного.

— Ага, чтобы он нас пристрелил? Нет, нет и ещё раз нет. Затаимся. Мало ли тут отморозков, район-то так себе…

— Нас будут искать и обязательно найдут, — я помотал головой. — Здешняя шпана, конечно, больше приучена запугивать торговцев хот-догами, но если дело дойдет до новокопов, а оно дойдет…

— Не дойдет! — Глазастик обернулся и ткнул меня пальцем в грудь. — Выждем. Тут убивают каждую ночь, мало ли, что могло случиться.

— Да, убивают, но не рвут на куски! — я повысил голос, не сумев удержать эмоции. На шум из комнаты вышли Балу и Малой.

— Ни хрена себе! — сказал юнец шокировано, увидев нашу одежду.

— У нас проблемы? — деловито осведомился Балу.

— Ничего серьезного! — рявкнул Глазастик.

— Это теперь так называется? «Ничего серьезного»? — саркастически спросил Малой.

— Вали спать, мелочь! — огрызнулся Глазастик.

— Мне тоже валить? — пробасил здоровяк, приближаясь. — Рассказывай. Немедленно, — он навис над Глазастиком, и тому ничего не оставалось, как подчиниться и в двух словах объяснить, во что мы вляпались. Вид у него был как у провинившегося школьника.

— Ни на секунду нельзя отпускать от себя. Как ребёнок, — покачал головой Балу, а Малой подвел итог, до которого я сам додумался несколькими минутами ранее:

— Мы в дерьме. Рутланд должен знать.

— Опять… — страдальчески прошелестел синтетический голос, и Азимов поднялся на ноги, сваливая на пол все наши вещи, разложенные на нём за то время, что он был в спящем режиме. — Только-только всё начнёт налаживаться, как люди снова всё испортят. Я вас ненавижу.

— Ты сейчас же свяжешься с Рутландом и всё расскажешь, — Балу приблизился вплотную к Глазастику, и тот мгновенно почувствовал себя маленьким и слабым.

— Не смей мне указывать, — прошипел он, отворачиваясь. — Ты мне не командир.

— А я и не командую. Я просто даю время на то, чтобы сделать это, а потом либо сообщу сам, либо начну ломать тебе кости, — от полного отсутствия эмоций в голосе Балу становилось не по себе.

— Ребята, нам надо успокоиться, — встрял замерзший Малой, он стоял на холодном полу в одном белье. — Расслабьтесь, чё вы как эти…

— Не лезь, тебя не спрашивают, — не поворачиваясь, сказал Балу всё тем же нарочито бесцветным голосом. — Глазастик. Я жду.

— Да пошел ты! — оскалил жёлтые зубы бессмертный герой-любовник и попытался оттолкнуть Балу.

— Привет, парни! — стена-экран ожила, явив нам лицо Рутланда. Он непринуждённо улыбался.

— Здравствуй! — первым отозвался Балу, закрывая нас от всевидящего ока босса.

— Простите, что звоню так поздно, просто у меня машина сломалась, а завтра нужно будет съездить в центр. Не подкинете меня? Можно без водителя, я сам справлюсь.

Балу кивнул. Ни один мускул не дрогнул на его лице:

— Конечно, никаких проблем.

— Спасибо, ребята, очень выручили, — улыбнулся Рутланд. — Тогда завтра на старом месте в обычное время, хорошо?

— Да, я понял.

— Пока-пока, — Морган отключился, экран погас. Мы молчали.

— Ну охренеть… — сказал Малой и помчался одеваться.

Разумеется, Рут звонил нам вовсе не для того, чтобы попросить машину на завтра. Фразы были условными, оговорёнными заранее, и, если знать, как они расшифровываются, можно было понять, что дела идут хуже некуда. Нас обнаружили, и теперь Нейрокорп захлопывала ловушку. Вся организация должна была сняться с места и небольшими группами покинуть оцепленный район. Что-то мне подсказывало, что охота будет идти именно на нас. Быстро же полиция среагировала…

— Хватаем вещи и выходим! — рявкнул Балу, метнувшись в комнату и натягивая рабочий комбинезон. Глазастик и я последовали за ним, лишь Азимов ворчал, стоя в коридоре:

— Лучше б меня разобрали на запчасти в Нейрокорп… Для чего все эти мучения?

Голос робота действовал на нервы. Я и так был готов запаниковать. Подсознание с каким-то садистским удовольствием подсовывало картинки, на которых в башне Нейрокорп, этаже на тридцатом, открываются технические ворота, и из них бесшумно вылетает рой небольших серебристых вертолётов. Рубленая, хищная форма корпуса. Без иллюминаторов и пилотов. Массивные «животы» десантных отделений несут в себе саму Смерть — пока что безобидную: сложенную, чтобы занимать минимум места. Но это ненадолго. Скоро она распрямится в полный рост, поигрывая мускулами из стали, скрытыми под кевларовой кожей и керамическими доспехами с надписью «Полиция». Расползётся по трущобам, обыскивая каждую щель, затопит серо-чёрными стальными метастазами весь район.

Улей.

Безликий, безмозглый и беспощадный. Не терзающийся сомнениями и моральными дилеммами.

Ты даже не сможешь посмотреть в глаза своему убийце, поскольку он будет далеко-далеко, выше облаков, и технически будет совершенно чист. Он не наводит на тебя оружие, он не спускает курок. Он лишь нажмет на кнопку, выпуская зверей из клетки. Остальное произойдет без чьего-либо участия. Некого винить в твоей смерти, некому мстить.

Все движения я выполнял автоматически, несмотря на отчётливую слабость в коленях.

— Наверное, камеры… — бурчал себе под нос Глазастик, сбегая вниз по лестнице. Позади нас громко топал Балу и лязгал металлическими пятками по бетону Азимов.

— Да, точно… Иначе как бы они так быстро…

— Да заткнись ты уже! — рявкнул Балу. — Хватит истерить!

Мы выбежали на улицу, едва не выбив дверь подъезда, и сразу же нырнули в переулок. Как настоящие крысы — чувствовали себя в безопасности только в тёмном закрытом пространстве. Метель усилилась, в тридцати метрах уже ничего не было видно, но на холод лично я внимания не обращал, поскольку была намного более весомая причина заходиться в приступах дрожи.

— Куда ты нас ведешь? — спросил я у Глазастика.

— Под землю! — запыхавшись от бега, отвечал он. — В канализацию, туннели метро, куда угодно.

— Они же их перекрыли! — крикнул Малой. — Должны были!

— Прорвёмся! Там больше шансов, чем на поверхности!

— Нет уж, я не пойду! — этот идиот остановился как вкопанный. У него в глазах невооружённым взглядом была видна едва сдерживаемая истерика.

— Нет времени ждать! — рыкнул на него Глазастик, но не помогло. Малой шагнул назад, очевидно, намереваясь убежать, но я не дал ему этого сделать, аккуратно, чтобы не повредить мозги, дал в лоб.

— Встать! — рявкнул я, и юнец тут же торопливо поднялся с земли и послушно потрусил за нами.

Немного позже я поймал благодарный взгляд Глазастика.

В канализации было на удивление тепло. Пахло сыростью и плесенью. Мы шли, изредка кашляя в клубах плотного пара, вонявшего грязью и мыльной водой. Туннель постепенно сужался.

— Стоп! — скомандовал Глазастик. — Надо перестроиться. Стволы никто не забыл?

Насчёт этого можно было не беспокоиться. С пустыми руками никто и не шел, но, к сожалению, оказать реальное сопротивление новокопам могли только я, Балу и Азимов. Штурмовая винтовка Глазастика и пистолет-пулемёт Малого были, бесспорно, красивыми игрушками, но архаика есть архаика — полицейских они могли разве что поцарапать.

— Азимов, иди первым. Эйдер, ты второй. Я в центре, Малой позади меня. Балу, замыкающий.

— Угу, — кивнул здоровяк.

— «Угу»... — передразнил его Глазастик. — Спину прикрывай. И заряди что-нибудь, что может туннель обрушить.

Темнота. Зловещая тишина. Поначалу она давила, как тяжёлый мешок, заставляла сгибаться, чтобы казаться меньше и незаметнее, но потом, когда мы к ней привыкли, другие шумы стали едва ли не оглушительны. Журчание воды, шаги, чьё-то тяжёлое дыхание, крысиный писк, непонятные вибрации, идущие от земли, бряцанье оружия. Казалось, наш небольшой отряд производил шум, сопоставимый с целым духовым оркестром, и куда проще было бы просто идти и кричать: «Ау, полиция, мы тут!», чем вот так вот красться с грацией слона в посудной лавке.

— Кто-нибудь вообще знает, куда мы идём? — прошептал Малой.

— Вперёд, — буркнул Глазастик. — Топай давай.

Замечательно. Только сейчас я осознал, что ни у кого из нас нет ни схемы туннелей, ни плана действий. Всё, чем мы занимались — чистой воды импровизация.

— Темп не сбавляем, держим направление, — Глазастик, будто услышав мои мысли, решил подбодрить команду. — Спокойно, куда-нибудь да выйдем!