Радиоволна или соло втроем.

— Дымов, я не могу с вами ехать и не поеду!

— Ну не поедем значит все. В чем проблема, Марго? Я разве тебя заставляю?

— Ирка готова уже аборт сделать лишь бы поехать с тобой. Ты представляешь, на что девчонку толкаешь?

— Я? — Дмитрий недоуменно повел плечом. — Я ее, Марго не толкаю ни к чему. Я женился на ней, чтобы она имела возможность родить ребенка в браке, но если она не хочет его рожать, это исключительно ее решение и ничье более.

— То есть уговаривать ее сохранить ребенка ты не станешь?

— Ни в коем случае. Иметь ребенка она будет лишь по собственному желанию, чтобы потом у нее не было поводов упрекать меня, что это я повесил ей на шею подобную обузу.

— Какая обуза, Дымов? Это твой ребенок! Понимаешь? Твое продолжение в этом мире. Твой наследник. Если Ирина сейчас не совершит какую-нибудь глупость, у тебя будет славный мальчишка, Дымов, уж поверь мне, и возможно со временем еще появятся... А вот если сейчас она учудит что-то, чтобы избавиться от него, можешь не надеяться, детей у вас точно не будет.

— Учудить или не учудить, это она сама решать будет. Я вмешиваться ни при каких обстоятельствах не собираюсь. Возможность иметь ребенка я ей дал, а вот воспользуется она ей или нет пусть сама решает. Мне недостает только этими бабскими проблемами озадачиваться. Марго, ну посуди сама: как мужик может что-то указывать женщине в этом вопросе?

— Дим, — Маргарита перешла на просительный тон, — ей не достает твоей поддержки. Подставь ей плечо и все будет наилучшим образом.

— Я даю все, что в моих силах. Большего не могу, извини. Не нравится, пусть разводится.

— Ты просто циничный мерзавец, Дымов. Ведь прекрасно знаешь, что Иришка на такое ни за что не решится.

— Уж какой есть, — безразлично повел он плечами. — И это ее право терпеть меня таким.

Тяжело вздохнув, Маргарита вышла из кухни и, услышав как за спиной Дмитрий снова включил телевизор, раздраженно поморщилась. Бывший одноклассник упрямо гнул свою линию, не считаясь ни с какими возможными потерями на пути. И при таком раскладе его альянс со смотрящей ему в рот и при этом жутко бестолковой племянницей становился чем-то вроде гремучей смеси прямо у нее под боком. Это озадачивало и злило одновременно. И угораздило ее вляпаться в такую ситуацию...

Она вошла к себе в спальню и, встав у окна, распахнула створки. Ночной воздух тут же дохнул на нее прохладой, и она, прикрыв глаза, с удовольствием подставило ему лицо. Хотелось абстрагироваться от навалившихся проблем и забыть о них, но мысли упрямо возвращались к словам племянницы. Маргарита чувствовала, это не пустая угроза. Ира, истосковавшаяся по заботе и поддержке мужа, в попытке найти и назначить кого-то ответственным за все свои неприятности, неожиданно сама для себя определила, что лучше всего на эту роль подходит ребенок. И теперь эта глупышка наверняка попытается что-то предпринять, чтобы вернуть расположение мужа и избавиться от источника своих бед, не понимая, что ошиблась в его определении. И ведь не объяснить ничего этой бестолковке. Как только речь заходит "о ее Димочке" ум напрочь у девчонки отнимается, точь-в-точь как у матери. Хотя, что греха таить, когда-то и у нее самой, подобно ей, сердце лишь от одного его имени обмирало, и не стой у нее за спиной отец, может и сама бы она тогда в омут любви с головой бы сиганула... Проклятье, и почему у нее сил не хватило образумить и подобно отцу объяснить, что союз с таким уперто-твердолобым мужчиной, не видящим кроме своих больше ничьих интересов, ничем хорошим не закончится ... Хотя понятно почему... Плевать Иринка хотела и на ее объяснения и на заботу. Никто она для нее, и авторитета никакого у нее нет. Не верит племянница, что она лишь о благе ее заботится и печется. На редкость закомплексованная и неблагодарная девочка, хотя причины такой стать у нее, конечно же, были... но с другой стороны, у кого их нет?

Маргарита в раздражении тряхнула головой и постаралась, заблокировав все мысли, вызвать в сознании вариационное поле, чтобы иметь возможность предсказать возможные пути развития ситуации. Однако собственная заинтересованность глушила четкость восприятия информации. А потом и вовсе ей начало казаться, что смерть еще не рожденного младенца приблизилась уже вплотную и начинает душить чувством вины за невмешательство в ситуацию. И неожиданно для себя она увидела Иру в ванне с горстью таблеток в руке. В горле мгновенно пересохло, а ноги стали ватными.

Пересиливая дурноту, Маргарита отринула картинку и ринулась в ванную комнату.

Распахнув к счастью незапертую дверь, она увидела как племянница, открыв аптечку, вытрясает из пузырька на ладонь таблетки ее сильнодействующего снотворного. Не раздумывая, Маргарита ударила ее по руке, и таблетки разлетелись во все стороны.

— Ах ты дрянь! — следующий сильный удар пришелся по щеке Ирины.

Схватившись за щеку, она села на край ванны и безудержно разревелась. А потом, мешая слова с рыданиями, горестно начала причитать:

— Я не хочу рожать... мне страшно... я хочу на курорт... у меня больше нет сил... ну почему я такая несчастная? Лучше вообще умереть, чем жить так...

Выглядела племянница при этом настолько жалко и потеряно, что накативший на Маргариту гнев разом улетучился, и прижав ее к себе, она стала гладить ее по волосам, ласково утешая:

— Ну прекрати, прекрати, Иришка. Ну с чего такие мысли? Ведь все у тебя хорошо. Замужем за любимым человеком, сама здорова, он тоже, ребенок тоже хорошо развивается и растет и даже токсикозом тебя практически не мучает, что бывает крайне редко. Ну что ты истеришь на пустом месте? Прекращай! Не гневи Бога.

— Я хочу на курорт. У меня больше никогда не будет возможности поехать в такое красивое место...

— Все у тебя будет. Еще сотни раз на курорты поедешь. Не придумывай и не загадывай такого, не надо.

— Нет, не поеду...я чувствую, я знаю, это у меня последняя возможность хоть где-то побывать, — не унималась Ирина.

— Ты сейчас сама себе прогнозируешь безрадостное и унылое будущее. Зачем? Зачем ты это делаешь? Чтобы поспорить со мной и доказать, что я говорю тебе неправду?

— Я ничего не прогнозирую, я лишь знаю, что сейчас у меня есть возможность поехать на курорт, а этот гадкий ребенок все портит... Не хочу.... Не хочу его рожать... Меня вон мама родила и все... вся жизнь у нее закончилась... все... она кроме нашего дома и фермы своей и не видела ничего... Я не хочу так! Не хочу! — ее плечи вновь затряслись от рыданий, а слезы хлынули из глаз с новой силой.

— Ир, прекрати и успокойся. Нельзя так истерить, ты портишь и свою нервную систему и ребенка.

— Вот и хорошо, что порчу... я не хочу никакого ребенка и все равно найду способ от него избавиться. Вы не заставите меня его рожать. Не заставите!

Ира попыталась вырваться из ее объятий, но Маргарита не отпустила. Она вдруг ясно ощутила состояние того маленького комочка жизни, что был внутри ее племянницы, и его ужас от осознания собственной нежеланности и готовности перестать бороться за жизнь и замереть. Это ощущение настолько потрясло ее, что еще крепче прижав к себе племянницу, она с чувством выдохнула ей в ухо:

— Я поеду с вами, Ира. Поеду... и ты побываешь на этом своем сказочном курорте. Но если ты когда-нибудь еще раз посмеешь сказать такое о собственном ребенке, я забуду, что ты моя родственница, и навсегда откажу вам обоим от дома... Такое можно сказать в состоянии аффекта лишь однажды... Если хоть когда-нибудь у тебя вновь появятся такие мысли, то я перестану тебя считать человеком достойным не только уважения, но даже сострадания... Ясно тебе?

— Правда поедете, тетя?

Маргарите с тоской подумалось, что похоже из всей ее чувственной тирады племянница услышала лишь это.

— Если поклянешься больше никогда не винить в собственных неприятностях своего ребенка и не желать ему смерти, то поеду.

— Конечно, тетя, — Ира радостно закивала, поспешно отирая остатки моментально высохших слез, — я обещаю.

Маргарите почему-то показалось, что потребуй она сейчас от племянницы все время прыгать на одной ноге или ходить, постоянно держа кукиш в кармане, она бы и это, не задумываясь, пообещала, совершенно не уразумев недопустимости того, что только что была готова вытворить, лишь бы добиться желаемой поездки.

"Будем надеяться, что это проявление токсикоза, и больше подобное действительно не повторится", — тяжело вздохнув, подумала она и поспешила вернуться к себе в спальню. Видеть радостную улыбку на зареванном лице Иры ей было почему-то крайне неприятно. То ли претил способ, которым племянница добилась желаемого, то ли вообще раздражал ее вид после всего того, что она услышала из ее уст.

Через неделю маленький гидросамолет, завершая их многочасовое путешествие, доставил их на небольшой островок, и они очутились на сказочно красивом пляже, омываемом лазурными океанскими волнами.

Маргарита вышла на мостки, к которым пришвартовался гидросамолет, и замерла, обозревая окрестности.

— Как же здесь красиво, — радостно выдохнула у нее за спиной Ира, вышедшая следом за ней.

Иронично усмехнувшись и проронив: "я рада, что тебе нравится, и после столь долгого перелета у тебя хватает сил восхищаться местными красотами", Маргарита шагнула в сторону встречающей их обслуги.

Двое из трех встречающих их темнокожих аборигенов пошли доставать багаж, а третий проводил к большому одноэтажному деревянному строению с открытой верандой, в котором располагались ресторан с баром и администрация, где они в обмен на путевки получили большой ключ с биркой и цифрой 8, а затем провел к затерявшемуся в тени прибрежных пальм и пышных кустов рододендронов симпатичному бунгало с тем же номером.

Войдя внутрь, Маргарита оказалась в маленькой прихожей, потом заглянула сначала в одну ванную комнату с джакузи посередине, потом в еще одну с душевой кабиной, и затем прошла в большую гостиную. Бросив свою дамскую сумочку в одно из мягких кресел, она шагнула к раздвижным дверям с одной стороны и, сдвинув створку и увидев широкую двуспальную кровать, шагнула к точно таким же на противоположной стороне, но и в другой спальне кровать оказалась абсолютно идентичной.

Саркастично скривив губы, Маргарита обернулась к идущей следом Ире:

— Не знаешь, на что надеялся твой муж, заказывая для меня такую спальню, что я любовника здесь найду или у него другие планы?

— Тетя Рита... Ну зачем Вы так? Скорее всего, это стандартный набор мебели, которую не меняют...

— Именно, Ириш. Все так и есть, — тут же подтвердил вошедший за ней Дмитрий. — Марго, чем ты недовольна? Хочешь, чтобы я потребовал отпилить полкровати? Боишься на ней потеряться? Не бойся, если потеряешься, позови, и мы тебя мигом разыщем. А могу и Иришку к тебе спать отправить, чтобы мне не бояться ее ночью рукой или ногой во сне пихнуть... Она ж все-таки теперь не одна.

— На это, Дымов, и не надейся. Ни с кем из вас спать не буду. Не хочешь спать с Ирой, вон на диване в гостиной спи.

— А это вариант, — Дмитрий уселся на широкий и мягкий диван в гостиной и даже слегка попрыгал на нем, — классный диванчик, удобный... Пожалуй, я так и сделаю.

— Дим, ну ты что? — Ира плаксиво скривилась. — Зачем тебе на нем спать? Кровать очень широкая, хоть обмахайся руками, меня не заденешь...

— Ира, не спорь. Я ж высыпаться не буду, если все время в подсознании держать, что ты рядом, и я могу тебя толкнуть или зацепить. И вообще, безопасность ребенка, прежде всего.

Он поднялся и, шагнув к еще одной двери, скрылся за ней:

— Так, а тут у нас похоже еще одна прихожая и выход на пляж... Удобно. Ну что, мне все нравится, — подвел он итог, возвращаясь обратно. — Теперь давайте, девчонки, определяйтесь, чья какая спальня, и я вам загружу туда ваши чемоданы.

— Ир, выбирай, что тебе нравится. Мне абсолютно все равно, — повела в ответ плечами Маргарита.

— Тогда я здесь, — Ира шагнула в ближние к дивану двери.

— Прекрасно, а я значит, туда, — Маргарита взяла с кресла свою сумочку и вошла в двери напротив.

Для Маргариты день приезда пролетел незаметно в разборе вещей и знакомстве с островом.

Островок был маленьким, всего девять бунгало, семь из которых были меньше чем их, всего на два человека, и во всех жили пожилые семейные пары, преимущественно немцы, а самое крайнее девятое, такое же как у них, вообще стояло пустым. Немецкий язык Маргарита не знала, поэтому в маленьком ресторанчике и на открытой веранде бара пообщаться ни с кем не смогла.

Огорченная этим неприятным открытием, она подошла к бармену с вопросом о возможном досуге, и тот рассказал ей, что ежедневно утром и вечером маленький катерок ходит на большой соседний остров, где есть парк развлечений, много кафе и клубов, дискотеки, в том числе и ночные, теннисные корты и даже небольшой аквапарк, и если здесь ей будет скучно, она может ежедневно проводить время там.

Эта информация ее несколько утешила, но когда она вечером рассказала о ней Дмитрию, он в категорической форме заявил ей, что как только она попробует уехать с острова, в этот же день он звонит в их турфирму и добивается переноса дня отъезда и тут же вместе с Ириной возвращается домой.

— Дымов, у тебя с головой как? — раздраженно поморщившись, Маргарита опустилась в кресло в гостиной. — Во-первых, я вам не нянька и не сиделка, чтобы быть постоянно к вам привязанной. А во-вторых, если ты устроишь Ирине такой стресс, она может прямо в самолете от истерики родить.

— Марго, ты раз в жизни можешь посвятить две недели отпуска беременной племяннице? Кстати, если она тебя настолько раздражает, что ты ищешь любой повод, чтобы свалить от нее подальше, зачем соглашалась с ней сюда ехать?

— Я согласилась вас сопроводить сюда, чтобы в случае, если она почувствует себя плохо, иметь возможность ей помочь, но ходить за вами следом и каждую минуту контролировать ее я не обещала.

— А как ты можешь узнать, что ей нужна помощь, и помочь, находясь на другом острове?

— Я могу чувствовать ее состояние, и если почувствую, что ей плохо, найму катер и вернусь.

— Я не верю в такие способности, уж извини. Это ты можешь, кому другому мозги пудрить ясновидением и гаданиями, а я на эту белиберду не ведусь. Так что или ты находишься на острове с нами, или мы с Ириной возвращаемся обратно. И вообще не надо драматизировать, я не прошу ходить за Ириной следом, отдыхай, купайся, вон в баре сиди, но будь в пределах досягаемости. Ты ведь знаешь, я в английском не силен, пару слов и то с трудом связать могу, а уж что говорят в ответ, и вовсе не понимаю. Поэтому если что случится, толком с обслугой и не объяснюсь. Поэтому прошу, не устраивай мне таких стрессов, не надо. Я к ним не готов и быть готовым не хочу.

Поняв, что его не переубедить, Маргарита сокрушенно покачала головой и поднялась из кресла:

— Вот диву даюсь, до чего ты упертый, Дымов. Ладно, хочешь, чтобы я безвылазно сидела на этом острове все две недели, ради Иры посижу, но вряд ли это доставит тебе то удовольствие, на которое ты рассчитываешь.