Дар. Общий файл v1.4 pre-release

Еще бы я не понял, в руках многих, окажись они на моем месте, он мог бы кардинально извратить вселенную. Так вот я поставил, по сути, очень важный эксперимент. В одиночестве с Камнем я провел полтора месяца. Я один влиял на него, ни одного человека не было на много миллионов километров вокруг, и в результате, насколько я понимаю, возник новый мир. Но, по крайней мере, я не угробил старый! Становилось понятно, почему джихадисты охотились за Камнем — он мог создать Аллаха, достаточно было бы одного искренне верующего фанатика на орбите Нептуна, и наша вселенная приобрела совершенно иные очертания...

В руках физиков из Объединенного института ядерных исследований он подгонял реальность под теории, там, где теории не удавалось подогнать под реальность. Кто бы мог подумать, что технологический скачок последних десятилетий был обеспечен не учеными, а паранормальной каменюкой. Глядя на мое задумчивое лицо, Горбовский понял, что я осознал всю ответственность сказанного.

— Ваша кровь попала на Камень, и теперь вы — Связанный. К сожалению, разорвать вашу связь с Камнем мы не можем. Мы даже не понимаем до конца ее сути и смысла. Я вообще-то сторонник простых методов, но ваше убийство может спровоцировать очень серьезные последствия, как в 2085 г, когда появилось Польско-Украинское море разделившее Европу. Да и исход, при котором Камень останется в иной вселенной, нас не устроит. Как и появление всяких посторонних лиц, владеющих магией, а также изменение фундаментальных законов нашего мира. Вот поэтому, мистер Кларк, когда мы вернемся на Землю, через пару недель, мы подвергнем вас радикальной психокоррекции. Вы как специалист по психоинженерии должны понимать, что процедура эта абсолютно безопасная и безболезненная. Вы свободны, мистер Кларк!

На деревянных ногах я встал с кресла и вышел. Кирилл провел меня по коридору, я шел за ним, а мой разум бился в беззвучной панике. Радикальная психокоррекция, действительно, была абсолютно безопасной для физического здоровья. Переменные магнитные поля, мягкие психотропные препараты, гипноз и НЛП не могли убить тело. Эффект был прост. Человек ложился спать и засыпал навсегда, а через неделю вместо него просыпался кто-то другой. С его памятью, навыками. Но другой душой, как сказал бы человек религиозный. Смертность от суицида среди подвергшихся процедуре достигала половины за первый год. Пять лет переживал только каждый десятый... Настолько тяжелым был конфликт между памятью и новой личностью. Обычно этой процедурой заменяли смертную казнь.

Страх за свою шкуру застилал для меня все другие мотивации. Я понял, что надо бежать. А для побега мне нужна была Ингрид, причем здоровая и полная сил.

Новая каюта была значительно комфортабельнее. Отдельный санузел, большой экран, которым я не замедлил воспользоваться, чтобы прочитать новости. Что же, две недели большой срок. За это время я должен был или привести Ингрид в порядок или самому научиться колдовать.

* * *

Лучшие лекари после друидов — это маги огня, ведь что есть жизнь, как не медленное горение? Они же и самые бесполезные в бою. Мы стоим на земле, всегда готовой поделиться с нами силой, нас везде окружает воздух и даже в пустыне можно сконденсировать из него достаточно влаги, чтобы хватило на ледяное копье. А огонь постоянно горит только в нас самих. И если рядом нет другого источника, приходится отдавать его с болью и кровью.

Ингрид сейчас расплачивалась за это. К сожалению, великий магистр магии земли Тайскринн явно на лечении не специализировался. Нет, срастить перелом для него было плевым делом, и именно этим навыком и завоевал доверие селян, но более сложные вещи ему почти не давались. К тому же, в списке отрицательных эффектов на Ингрид до сих пор висела пара заковыристых проклятий повелителя вод.

Я с грехом пополам занимался хозяйством, пока Тайскринн медитировал, погрузившись в землю по пояс, рядом со своей праправнучкой. Судя по его оговоркам, маг земли был настолько стар, что успел поучаствовать в Войне шесть веков назад. Последнюю сотню лет, уже начав терять силы и переругавшись со всеми сотрудникам кафедры прикладной магии Конунгбургской Академии Колдовства и Волхвования, он проводил в скитаниях и исследованиях природы волшебства.

На третий день Ингрид полегчало настолько, что она могла самостоятельно ходить.

Я нашел, как открыть внутриигровой атлас Мира. Пускай эта вселенная все больше становилась настоящей, но раз уж я до сих пор считал ее игрой, у меня оставалась особая 'игровая' магия — справочники, меню интерфейса, панели быстрого доступа к навыкам, запрос информации о статистике персонажей и многое другое.

Все складывалось замечательно. Ингрид планировала пройти дальше на запад через перевалы, а затем повернуть на юг в направлении южной столицы Империи Нидерле, Царьграда. Картийский хребет отделил бы нас от атакующей армии, а дорога по располагавшейся за горами полупустыне, предназначенной для двадцатого-тридцатого уровня, хотя и была тяжела, но гораздо менее опасна, чем путь вдоль берега, оккупированного республиканцами. До рекомендованного в зоне военных действий сорокового мне еще было слишком далеко. В столице она обещала выбить для меня пропуск в библиотеку Императорского Полимагического Университета, где я бы мог прочитать некоторые сохранившиеся книги магии воздуха.

Ингвар с еще парой таких же хитрожопых стариков привез нам припасы в дорогу, а заодно попросил меня показать им пару чудес. Я не отказал в просьбе, все же от этого зависела безопасность моего путешествия по этим землям. Мы отошли подальше в лес, и я немного призвал ветер и поиграл им с листьями. Порадовав представителей местного самоуправления, я помог им перегрузить припасы. Через пару дней мы собирались выступать. Я пожал руки старейшинам.

— Мы будем ждать вашего возвращения. До свидания, фервальтенд, — сказал один из них и именно в этот момент Тайскринн вышел из избы.

— Фервальтенд, говоришь — лицо Тайскринна исказила ярость, — а я-то смотрю маны много, а признаков инициации нет.

Он топнул ногой, и я начал погружаться в землю. Сейчас я понимаю, что, наверное, мне стоило кричать, звать на помощь, корчить из себя невинную овечку, в конце концов, фервальтенд — "владеющий" — было официальным обращением не только к магам в стране воздуха. Были все шансы отговориться, тем более Ингрид бы встала на мою сторону. Но я запаниковал. А вы не запаниковали бы, если бы вас начали хоронить заживо? "Падение пера" с ростом моего уровня превратилось в некое подобие левитации. Именно его я и применил, чтобы выдернуть себя из раскисшей почвы и зависнуть на высоте полуметра над землей. Старейшины очень быстро и по-молодому бежали к ближайшим кустам.

— Глянь, правда, не обманули. Настоящий люфтфервальтенд! Ничего, шестьсот лет назад вас бил, и сейчас справлюсь.

Тайскринн взял прислоненную к стене мотыгу как посох и ударил рукоятью в землю. Шарообразный ком где-то полметра диаметром подскочил вверх. Маг пассом уплотнил землю до твердости камня, затем мощным ударом ногой с разворота отправил его в мою сторону. Призвав вихрь, я разминулся с камнем. За спиной раздался треск падающего дерева и крики кого-то придавленного. Я непроизвольно оглянулся и увидел сломанную березу. Когда я повернул голову обратно, перед геомантом висело еще два снаряда, которые он отправил в меня ударами кулаков.

Удушение не оказало никакого эффекта на моего противника, лишь усилило ярость. Я с трудом увернулся от еще нескольких камней и трехметрового гранитного шипа стремительно вылезшего из земли подо мной. Уворачиваться я еще некоторое время мог, но никаких шансов на победу у меня не оставалось. Мне просто было нечем атаковать! Хотя постойте, деревянная мотыга! Я мстительно взорвал рукоятку в руке Тайскринна. Не съем, так хоть надкусаю! Правая половина его торса покрылась многочисленными царапинами, кисть руки пробило несколькими крупными щепками указательный и средний пальцы вывернуло под неестественными углами.

— Ах ты тварь! — Ошеломленно выругался Тайскринн. Зашипев от боли, в одну секунду он вправил вывихи и насел на меня с утроенной яростью. Кое-как мне удавалось сохранять дистанцию и уклоняться от атак. Как и в дереве, в почве есть воздух и мне удалось пару раз повалить взрывами противника на землю и развалить летящие в меня комья, но мои силы быстро кончались.

Огненная стрела опалила щетину на лице, безнадежно испортила мою шевелюру и больно обожгла ухо. Ингрид стояла пред своим прадедом, и клинок из чистого пламени был направлен в его грудь.

— Сейчас же прекратите оба! — прокричала она и рассеяла пламя. — Деда, ты же сам создал унитарную теорию колдовства! Уж ты-то должен понимать, что маг воздуха нужен нам и чем скорее, тем лучше!

— Ты мне, девчонка не указ — хрипло выдохнул геомант, восстанавливая дыхание, похоже, битва и ему далась нелегко. — Знаю я вас. Увидела смазливую мордашку и все голова отключилась... Я не слышал, что ли, о чем вы шепчетесь, блудодеи?

Тайскринн прикоснулся большим пальцем ко лбу девушки, она тут же потеряла сознание, а затем подпрыгнул. Земля вокруг него побелела, а поляна прогнулась, как будто пленка воды хотела превратиться в каплю. По краям опушки появились каменные шипы.

-Не убежишь, сволочь, добью! — проревел маг, подпрыгивая еще раз.

Действуя чисто интуитивно, я вложил все свои силы с заклинание левитации и кинул его в Тайскринна. Результат превзошел все мои ожидания. В результате хитрого резонанса с заклинанием земли бедный маг взмыл на высоту нескольких десятков метров. Ветерок, дувший с гор, относил матерившегося волшебника в сторону Ароса. Судя по иконке рядом с портретом цели, заклинание должно было продержаться еще двенадцать часов.

Опушка походила на последствия вечеринки пьяных гигантских кротов. Одну из лошадей почти разорвало пополам попаданием камня. Другая запуталась поводом в кустах. Телега чудом уцелела. Я поспешил к Ингрид. Оглушение почти прошло. Открыв глаза, она увидела меня и прошептала:

— Живой, — и прижалась ко мне всем телом. — А, где дед?

— Вон, летит, — махнул я в сторону удалявшегося силуэта. — Живой и невредимый. Только очень злой.

Отстранилась от меня и пристально всматривалась в фигурку на фоне облаков

— На полдня... Сильно и стильно! Разрывать связь с родным элементом — это даже не все магистры могут! Только, пожалуйста, больше не пользуйся эффектами интерференции стихий, они непредсказуемы.

Я слегка укусил Ингрид за шею и сжал грудь, накопившийся адреналин требовал выхода, однако, как нельзя не вовремя, ушиб палец об Олега. Похоже, этот трансцендентный кусок известняка теперь решил еще и мою личную жизнь контролировать! Пока я скакал на одной ноге, держась за отбитый мизинец, появились сбежавшие старейшины. Они с трепетом осматривали перепаханную поляну, поломанные деревья, каменные иглы, монолиты на краю леса и полуразваленную избушку. Теперь в их глазах светилась не хитрость, а глубокое уважение. Они молча поклонились мне.

— Кверти, нам надо уезжать. Я бы не хотела встречаться с дедом ближайшее время. Пару, скажем, лет. Десятков лет.

И я был с ней солидарен. Мы запрягли лошадь и впятером с трудом вытолкали телегу на образовавшийся склон. По дороге я напевал: "Я тучка, тучка, тучка и вовсе не колдун". Благоговейное перешептывание наших провожатых говорило о том, что скоро в этой местности появятся новые эпичные сказки про последнего из повелителей воздуха.

На ночь мы остановились в большой деревне где, несмотря на все наши отговорки в честь меня устроили праздник. Стол ломился от яств. Крестьяне пели древнюю песнь воинов воздуха.

Was wollen wir trinken, sieben Tage lang,

was wollen wir trinken, so ein Durst.

Was wollen wir trinken, sieben Tage lang,

was wollen wir trinken, so ein Durst.*

*начальные строки гимна Люфтваффе федеративного княжества магов воздуха.

Я же любовался новыми достижениями "Ветер камень точит" — останьтесь в живых после встречи с великим магистром Тайскринном, "Earth, Storm and Fire"— предотвратите гибель вашего компаньона (Трикс или Ингрид) в бою с великим магистром Тайскринном, "Rogues do it from behind"— спаситесь из форта Ингельхайм, не убив никого, и свежеполученным двадцатым уровнем. А ночью мы наконец-то отдали дань другой магии, той для которой нужны лишь двое.

Пара дней пути по запущенному имперскому тракту привела нас к первому перевалу. Этой дорогой и до вторжения республики почти никто не пользовался. Империя не контролировала предгорья, да и кочевники в степях расположенных на той стороне хребта не давали развиваться торговле. Однако древний тракт упорно сопротивлялся времени. Невысокие горы, покрытые широколиственным лесом, напоминали мне Апеннины в Италии, где я когда-то провел отпуск.

Солнце только начинало свой путь по небосводу. Лошадь медленно перебирала копытами вверх по склону. Я долго думал, как правильно построить разговор, но потом махнул рукой. Реакцию волшебницы я все равно предсказать не сумел бы. Ингрид лежала на скамье в фургоне и щурилась как сытая кошка.

— Помнишь наш сон, где ты жгла живых мертвецов?

— Конечно!

— А наш сон с Триксом? Когда он помог мне в бою летающих кораблей?

— Помню. А к чему ты клонишь?

— Я из другого мира. Из того мира летающих кораблей и путешествий между планетами, — сказал я.

Ингрид вскинулась и подсела ко мне:

— Ты хочешь сказать, что тебя послали к нам гномы?

— Нет, солнце, не гномы... Как бы тебе объяснить... Сейчас покажу, — и я полез в фургон. Олег нашелся почти сразу, — Вот кто меня сюда прислал.

— Милый, ты перегрелся? Это же камень! И я давно хотела спросить, зачем ты его с собой таскаешь?

— Во-первых, не я его таскаю, а он сам за мной таскается. Во-вторых, не камень, а Краеугольный Камень Мироздания! — со значением сказал я.— Можешь звать его Олегом, он не против, по-моему.

Ингрид непроизвольно отстранилась от меня. Я ее понимал. Ехать по дебрям с безумцем в одном экипаже — дело неприятное.

— Подожди. Я докажу. Попробуй его поцарапай.

Волшебница достала кинжал и ткнула им в Олега. Кончик обломился. Ингрид явно почувствовала какое-то магическое возмущение. Она сформировала небольшой язычок ярко голубого пламени и попыталась поджечь кусок лишайника на одной из сторон камня. Пламя сменило цвет на зеленый, а затем рассыпалось бабочками.

— Похоже, ты ему понравилась. Мне за попытки воздействия только так досталось! — сказал я, потирая шрам на брови.

Вы когда-нибудь видели, как кошка играет с лазерной указкой? Тогда вы можете представить, с каким азартом Ингрид вцепилась в камень, и с каким результатом. До конца дня я ее не видел. Она сидела в фургоне, колдовала, рисовала на дне магические фигуры, бубнила заклинания. Изредка фургон озарялся всполохами света, и появлялись загадочные запахи. Я с трудом уговорил ее пообедать. К вечеру на нее было жалко смотреть. Под глазами залегли тени от усталости, а правое веко невротически дергалось.

— Я ничего не понимаю.