Река снов.Том 1.

Учись дышать в петле,

Учись свой кофе кипятить

На свечки фитиле,

Учись не помнить серых глаз,

Учись не ждать небес,

Когда ты встретишь смертный час,

Как свой Бирнамский лес.'

Звучит! Или стихи Киплинга про галеру. Это вам не солдатские песни про то, что когда девок нет, сойдет и старуха, а когда нет и старухи, сойдет и обозная кляча. Что интересно, эти стихи в Старом мире написали два штатских, которых на войну взяли только военными корреспондентами. Наверное, они еще и очкариками были, а оттого к службе в строю не годились...

Чудные вещи творились в Старом мире: военные стихи писали негодные к службе, а солдатам кофе в паек включали...

Под окном засигналил 'полевик': пора было ехать. Время обеда и время опять пораскинуть мозгами. Что-то засиделся я в Гуляй-Поле, а что делать дальше — пока не очень понятно. Пора бы вдохновителям этого 'похода по Дороге Снов' подать некий недвусмысленный знак, куда, как и когда... Нельзя сказать, что лечение котов и купцов, изредка перемежаемое расстрелом вампиров и посуды, меня утомляло, но отдых имеет свою границу, за которой ты не восстанавливаешь силы а, наоборот, теряешь их.

Я вышел, сел в машину и сообщил водителю, куда ехать. В голове звучало 'Моя красная роза побелела'... Тьфу, зараза, привязалась!

А вообще ладно, лучше пусть в голове вертится эта баллада, чем воспоминания, как развеивали астральных тварей, которых выпустили каскеленские колдуны от безысходности. Или на что было похоже лицо командира второй роты после удара саблей на стене, которую мы почитали самой низкой и несложной в преодолении, но которую взять так и не удалось до удара третьей роты ее защитникам в тыл...

Хоть самому пой: 'Роза красная моя, сердце часто бьется...' Или это не та песня? Да, не та, но все равно! 'Для любви не названа цена, лишь только жизнь одна, жизнь одна!'

Вот так, под собственный вокал о розах, я и прибыл к гостинице. Доплатил за номер, оставил фляжку в нем и пошел обедать.

Обед омрачило одно происшествие, которое могло показаться мелочью, но я был готов увидеть в нем некую серьезную подоплеку. Я не смог есть пирог с капустой и запить его морсом. Не лезло в меня кислое. Странно, я всегда его охотно ел, и даже лимон. А теперь даже откусить кусок пирога противно. Пришлось заказать вместо морса чай. Отпив чаю, попробовал снова укусить пирога, но опять стало противно, и я отложил пирог окончательно. Меня с детства приучили не оставлять на тарелке ничего съедобного, и этому девизу я всегда старался следовать, потому и сейчас испытывал дискомфорт. Но демоны с этим пирогом, а вот со мной что происходит — просто организм выделывается или это более серьезный симптом какой-то трансформации организма? Первый шаг-внешность изменилась, второй шаг — кислое есть не могу, а потом что — превращусь в цербера для борьбы с вампирами? Или в четверорукого, как Кали, сокрушителя демонов? Да, так можно и дойти до серьезного нервного расстройства, выискивая в мелочах глубокий смысл и прослеживая связь капусты в пироге с тайнами миропорядка...

Ладно, побреду в гостиницу, может, после сна что-нибудь пройдет — или отвращение к кислому или паникерство...

Но послеобеденный сон не оправдал надежд, а наоборот выбил из колеи. В нем я трижды проникал в Черную башню и трижды погибал в ней. Один раз меня сожрала гигантская зубастая пасть, в которую превратился портал ворот, когда я через него проходил. Второй раз меня изрубили в схватке посреди какого-то зала. Третий раз наступил во время перехода по нескончаемому коридору — я просто очередной раз шагнул и рассыпался прахом. Видимо нарвался на какое-то защитное заклинание, преграждающее дорогу посторонним. Вот и почувствуй себя хорошо, если за какой-то час столько раз просыпаешься от ощущения, что ты умираешь...

Несколько успокоив рвущееся наружу сердце, я попытался проанализировать увиденное во сне. Исследовательский мазохизм особо не помог. Где находилась Черная башня во сне — непонятно. Выглядела она каждый раз по-другому. Однажды — черным столпом среди ровной степи, однажды — мини-замком, скорее стилизованным под крепость, чем реальной крепостью. Третий раз — семибашенный замок, а Черная башня была его донжоном. Выглядела она всегда прилично и не заброшенно. Встречали меня в бою полуорки, зомби и какие-то карлики. Оружие у них было только холодное. Колдовством они не пользовались, колдовство скрывалось в самой башне. Главного обитателя Цитадели Ужаса я не увидел. И источника его силы тоже.

Немного набралось информации, и не факт, что она достоверна, раз Черные башни разные. Есть лишь ощущение, что Властелин Ужаса не желает лично убивать пришельца. Или ценит свое время выше, чем визит врага, или он в состоянии, подобном стазису, и может работать только опосредованно. Или вообще погулять вышел.

Воспоминания о снах и размышления окончательно испортили мне настроение, и я решил никуда не идти и всю вторую половину дня провалялся в номере. Чтобы не лезли в голову воспоминания о харазском походе, заменил их воспоминаниями о службе у барона Иттена.

Время службы было спокойное, сытное, но монотонное. Поэтому я сразу много вспомнить не мог (кроме того, что встретил там свою жену). Потом стало вспоминаться все больше и больше.

Сначала комический случай с бароновым братцем-близнецом. Когда 'настал момент такой', пошел он в типично аборигенский замковый сортир, выполненный в виде машикули. То есть встроенная в стену башни выступающая наружу будочка с отверстием в полу, откуда все излишнее падает в ров замка. И провалился в отверстие. После чего довольно долго висел на одной руке. Позвать на помощь боялся, думая, что закричит и оборвется. А внизу ров с водой, в котором хоть и не плавают кровожадные твари, но купаться опасно и отвратительно. После спасения братца барон Аугустин таки тряхнул мошной и построил в своей башне нормальный туалет. Видимо, вообразил себя на месте братца. И правильно, потому что братец тонкий, но жилистый был. Из-за небольших размеров и провалился, но силы хватило держаться. Барон же мог и застрять, но на одной руке его тело бы точно не удержалось. Потом все семейство оценило,что так жить приятнее и удобнее.

Жилось мне там спокойно и сытно, ибо участия во внутрисемейной и межсемейной политике я избегал. В основном я лечил барона и его братца от перепоя и обжорства, сопровождал их на охоту и выезды в гости, и иногда помогал штатному баронскому охотнику на нечисть изводить ее в округе. Детей у барона с Имри не было, а жена принципиально не на что не жаловалась, а лечилась сама при помощи молитв разным богам. Они ее, видимо, не оставляли, и моя помощь ей потребовалась всего пару раз, когда она получала травмы. Братец барона уже успел овдоветь, а от брака имел двух дочек, которым было 15 и 16 лет. Старшая даже пыталась меня соблазнить. Нельзя сказать, что она мне была не по вкусу (за исключением обычной для аборигенов неряшливости), но я не рвался к связи с девицей, начитавшейся разных романов про любовь и желающей немедленно претворить свои впечатления от книг (читай — фантазии) в жизнь. И сложности с бароном мне тоже были не нужны. Поэтому я сосредоточил свое внимание на дочке замкового библиотекаря к собственному удовольствию и к удовольствию барона. Чем я был доволен, вы, конечно, догадались, а барону досталось удовольствие от того, что я не проник в его семейство. Девица Эли на мою холодность и то, что я ее променял на другую девицу, обиделась и с месяц со мной демонстративно не общалась. Потом у нее начался роман в письмах с одним юным соседом, и стало не до меня.

Была еще эпическая охота на тур-ящера, но это феерическое приключение требует отдельного рассказа. Испокон веков главными развлечениями баронов были охота, война и пиры. Ну и турниры, которые могли считаться смешанным развлечением. Сейчас жизнь несколько изменилась, войны стали пореже, а турниры вообще отошли в область истории, поэтому героем можно себя проявить большей частью на охоте. Потому аристократы стараются выбрать животное для охоты покрупнее, чтоб можно было голову его на стенку прикрепить и всем рассказывать, как он такую ужасную и огромную бестию убил. Наиболее выигрышно смотрятся на стенке головы дракона, водяного коня и тур-ящера. Вот на них и пытаются охотиться жаждущие славы аристократы. Аристократы постарше и с меньшими амбициями охотятся на медведей, лосей и оленей. Знавал я и барона Рина, который охотился на тварей из Дурных болот. Но общество его считало крайне эксцентричным, аж до неприличия. И головы тварей на стенку не повесишь — они очень быстро портятся после убиения. Поэтому эксцентричный барон мог показывать только снимки убитых им порождений Дурных болот. Для того у него в свите был фотограф.

Вот братец и однажды подбил моего барона на охоту на зависть всем. Драконы еще существуют, но редко появляются в заселенных местах. Возможно, раньше их было больше, ибо у доброй половины баронов и герцогов на гербах изображены драконы целиком или порционно, а в семейных преданиях содержатся рассказы, как их предок огнедышащую тварь убил. Если это не древние сказки, то воина, убившего дракона, надо было действительно почитать как героя, ибо я разок видел свежеубитого дракона и не представляю, как можно его убить мечом или копьем, да еще после этого в живых остаться. Разве что ядом, ибо магия дракона не берет. В гербе барона Аугустина драконья голова была, родоначальник, убивший дракона, тоже имелся. Поэтому два остолопа — близнеца решили так же, как предок, убить дракона. Но драконы, как я уже говорил, ныне редки, хотя и не исчезли совсем, а лезть на край мира, где они точно есть, братцы не хотели. Водяной конь тоже отпал, ибо охотники были способны переносить воду только в виде бульона или чая. Оставался тур-ящер, тем более его вполне можно было бы назвать нелетающим драконом. И началась великая охота. К ней месяц готовились, месяц добирались, неделю охотились и месяц возвращались.

Злые языки среди соседних баронов потом ехидничали, что на охоту братцев подвигло желание получить 'рога' тур-ящера, из которых делают средство, повышающее потенцию. Но я думаю, что барон Аугустин согласился на предложение братца больше из-за того, что у него был законный повод выскочить из-под каблука свой жены, баронессы Имри. И он в этом преуспел. Два с лишним месяца путешествия плюс еще три месяца, во время которых Имри 'обижалась' в гостях у маменьки. Она бы обижалась еще дольше, но в тех землях был обычай, что если жена отсутствует четыре месяца и более, то муж имеет право жениться на другой. Ибо не в силах дольше воздерживаться. А так почти полгода барон Аугустин жил полноценной с его точки зрения жизнью, то есть жил, как хотел, а не как прикажет супруга.

А охота на тур-ящера сильно напоминала древнюю, еще из Старого мира, поэму об охоте на Снарка. Поэма была малость абсурдная, и охота получилась местами абсурдная. И идея охотиться на тур-ящера у двух красавцев, которым не 18 лет, а давно за сорок, была такая же, и исполнение не лучшее.

Пока мы добирались до места, поэма почти ежедневно вспоминалась мне, особенно ее строка про 'был частенько с рулем перепутан бушприт'. Потому что братец забраковал труды слуг по упаковке багажа и сам распределил багаж по-своему. Далее он составил перечень того, что в каком тюке хранится. После чего листок благополучно потерял. Слуги, выполнявшие его команды, остались в замке, поэтому никто не помнил, что и где. После недели каждодневных поисков, что где лежит, капитан дружины предложил, наконец, все пересмотреть и составить новый список (я ехидно молчал всю неделю). Братцы решались еще три дня, и после очередных безуспешных поисков щипцов для завивки усов таки согласились.

Приготовление оружия для охоты — это была отдельная глава поэмы абсурда. С копьем и мечом, естественно, уже не актуально охотиться на крупного зверя. Наличные 'энфилды' и маузер 11 миллиметрового калибра были слабоваты. Потому решили заказать гномам пару жутких монстров калибра приблизительно 10го, только не гладкого, а нарезного. Заряд дымного пороха был под стать калибру, поэтому ружье должны были носить двое слуг, а стрелять нужно было с опоры вроде пулеметной треноги, только попроще. Гномы заломили за изготовление немалую сумму, поэтому у охотников зародилась мысль уменьшить цену, сделав ружья дульнозарядными. Тогда оно будет дешевле, ведь не потребуется изготавливать затвор и подгонять его. Поскольку заряжание с дула долгое, то в случае промаха тур-ящер мог бы затоптать охотничков. И меня вместе с ними. Поэтому я подговорил капитана, и мы таки внедрили эту мысль братцу, а потом сдался и барон. Ружья изготовили казнозарядными.

Был еще 'мозговой штурм'— брать доспехи на охоту или не брать. Победила мысль, что хоть в доспехах, хоть без них человек не выживет, если по нему тур-ящер пробежит. Взяли только легкие кольчуги и шлемы на случай стычки с разбойниками по дороге.

Выйдя на охоту из охотничьего лагеря, мы, ведомые проводником, обнаружили стаю ящеров и стали осторожно сближаться. Ветер дул на нас, поэтому запахи наши ящеров не беспокоили, и не пришлось мазаться 'маскирующим средством'. Ибо есть экстремалы — охотники, которые подползают буквально на пистолетную дистанцию и стреляют из обычной винтовки в пару убойных мест, в которые попасть можно только почти в упор. Чтоб подбираться на полсотни шагов, приходится маскироваться и бороться с человеческим запахом. Рецептов отбивания 'русского духа' несколько, из них весьма популярен способ с фекалиями самого ящера. Было нас восемь. Проводник, 4 ружьеносца, два охотника и я. Удачно сблизиться помог небольшой овраг. Мы пробрались по нему, затем довольно долго ползли и вылезли на небольшой холмик, заросший кустами. Стая паслась в отдалении, а отбившийся от нее ящер был совсем недалеко, шагах в трехстах.

Штуцеры установили, братцы выцелили добычу и выстрелили залпом. Пелена дыма закрыла все. Я забеспокоился, ибо слыхал, что сейчас тур — ящеры стали малость пугаными, и стая их при выстреле срывается с места и бежит, куда глаза глядят. Так можно и оказаться на ее пути. Томительное ожидание миновало, но из дымовой завесы ящеры на нас не вылетели. Когда дым развеялся, стал виден обстрелянный ящер, ошалело вертящий башкою и присевший на задние лапы. Но вроде как не собирающийся падать. Его собратья были уже далеко. Браться защелкали затворами, перезаряжая ружья. Ящер малость оклемался и направился в нашу сторону. Шел он, пошатываясь, но постепенно восстанавливался. Когда ружья были перезаряжены, и братцы стали ловить цель в прицелы, я быстро отбежал вправо и вперед, чтоб оказаться вне дымзавесы. При этом я малость рисковал, что эта тушка пойдет на меня, но сидеть в дыму и ждать, размышляя: 'попали-не попали, затопчут-не затопчут' было опасно. А для ящера у меня есть сюрприз. Он хоть и близок к дракону, но магией берется. Ящер уже не шатался и медленно набирал скорость, Что-то в его силуэте мне не понравилось, но тут опять грохнули ружья, отвлекая мое внимание. Ящер, видимо, получил в голову опять, опять же присел на задние лапы, но выправился и продолжил разбег. Видимо, попадание было касательным. И его еще раз оглушило. Ладно, лучше недовольный работодатель, чем растоптанный работодатель. Я активировал амулет и резко выбросил вперед правую руку. Безголовая туша ящера пролетела вперед еще десятка два шагов, затем колени ее подогнулись, и она еще пропахала по земле, прежде чем остановиться.