Канцлер Империи (бывш. Дж)

— От вашего вопля? Вроде нет, но повторять все равно не надо. Полезли, что ли, наружу?

Мы вылезли, и я обозрел окрестности. Никаких особых разрушений не наблюдалось, кроме двух упавших деревьев, но одно из них точно было сухое. В общем, и чего мне в Гатчине не сиделось?

С самолетом ничего не случилось, и через десять минут я летел домой. На небе висела луна, на земле, где надо, горели огоньки, так что после пятидесятиминутного полета я спокойно сел в Гатчине. В кабинете разделся, сполоснул морду холодной водой, развел кофе покрепче и начал ждать новостей. Впрочем, первая даже не дала мне толком хлебнуть кофе — в Риге землетрясение! Слабое, балла три — три с половиной, жертв и разрушений нет, но паника скоро будет.

.... ... ... ...! — подумал я и велел передать, что если тамошние власти допустят панику, то уж о жертвах среди них я позабочусь сам. И попросил переключить меня на нашу итальянскую группу.

— Пока все спокойно, — доложили мне, — жители предупреждены, но погода на редкость мерзкая, почти шторм, дома они покидают неохотно. Многие нецензурно ругают Голицына и вас, причем некоторые даже по-русски. Процентов тридцать вообще не верят и отказываются выходить на улицу.

— Не хотят — не надо, — вздохнул я и налил себе новую чашку. До толчка оставалось еще двадцать минут, и тут динамик снова запищал — срочный вызов.

— Началось! — услышал я возбужденный голос из Мессины. — Первый толчок произошел минуту назад, только что был второй, заметно сильнее. В городе пыль, почти ничего не видно, кажется, занимается пара пожаров...

— Информируйте меня о ходе спасательных работ каждые полчаса, — велел я и откинулся на спинку кресла. Предстояло обдумать, что я буду говорить Вилли, если он попросит устроить небольшое землетрясеньице где-нибудь в районе Елисейских полей.

Глава 11

Просто удивительно, насколько подготовка к боевым действиям сейчас отличается от ситуаций в четвертом и шестом годах, — не мог не признать я в середине января девятого года. Перед японской войной был совершено невообразимый бардак. Перед черногорской — он же, но уже в вообразимых количествах. А теперь даже и придраться-то толком не было к чему... Наверное, наши все же чему-то научились, а главное, сказалось большое количество немецких офицеров, участвующих в операции. Так что укрепрайоны были вовремя построены и заняты. Они имели нумерацию с первого по пятый, первый — у Ляодуна, оборонялся в основном японскими частями под видом китайских добровольцев. Второй и третий занимали наши под командованием Каледина, эти не маскировались ни под кого. Четвертый и пятый — это были немцы, то есть тьфу, еврейские казаки во главе с Людендорфом. Верховным главнокомандующим был объявлен Гоша, но вот ведь дела — сам он сидел в Питере, а на месте событий присутствовал только небольшой огрызок Главного штаба во главе с Куропаткиным. Зато имелась большая группа военных наблюдателей, которая, собственно, и являлась настоящим командованием Дальневосточной группы войск, а заправлять там будет сам Шлиффен. Над ним стояли только два императора, Гоша и Вильгельм. Черногорская империя прислала батальон своих бойцов (у нее больше не было), ну, а Курильское королевство собиралось действовать исключительно на море.

Январь прошел в непрерывных попытках противника нащупать слабые места в нашей обороне, но попытки эти предпринимались небольшими отрядами хунгузов, так что даже в проходах между укрепрайонами их легко останавливали пулеметным огнем. Но к границе уже потихоньку подтягивались части настоящей армии — по данным разведки, в первом эшелоне наступающих должно быть около миллиона человек.

Пока еще Китайская Республика не объявляла войну ни Манчжурии, ни Монголии, а набеги на наши укрепрайоны сходили за бандитские выходки местных отморозков, англичане и американцы непрерывно гнали в Китай пароходы со всяким вооружением — в основном, конечно, несусветным старьем. Однако Гоша уже разродился двумя нотами, в первой из которых сообщал, что, если правительство КР не обуздает своих бандитов до мая девятого года, то Россия оставляет за собой свободу действий по защите своей собственности в тех краях. А во второй мировое сообщество было проинформировано, что в случае войны с Китаем Желтое и Восточно-Китайское моря будут объявлены зоной боевых действий, в котором любой корабль, кроме российского или черногорского, сможет плавать только при наличии у него специального пропуска, выдаваемого представителями этих держав. Мировое сообщество в лице Англии, Франции и Штатов взвыло, но Гоша твердо подчеркнул, что терпеть ситуацию, когда по морю к нашим противникам будет подвозиться то, что способствует войне против нас, он не намерен, а все с этим несогласные могут объявлять войну России хоть завтра. Франция притихла, а Штаты даже остались довольны — теперь отпали последние сомнения в том, что Россия будет воевать с Китаем сама и всерьез.

Для подготовки внутреннего общественного мнения император в своем новогоднем выступлении объяснил, почему мы должны воевать за вроде бы чужие нам Манчжурию и Монголию.

— Все очень просто, — сказал Гоша и отпил воды из стакана, причем это было слышно в динамиках. — К власти в Китае пришли оголтелые бандиты, которые никогда не удовлетворятся уже имеющимся у них. И если мы не остановим их неисчислимые полчища в Манчжурии, на следующий год нам придется оборонять Читу и Иркутск. А ведь стоит китайцам где-то перерезать Транссиб, который там идет вплотную к границе, и все — с Забайкальем, Хабаровским краем и Приморьем можно прощаться. Разумеется, правительство по дипломатическим каналам делает все от него зависящее, чтобы не допустить войны, но также и предпринимает необходимые действия для укрепления наших группировок в Манчжурии и Монголии.

Тем временем наконец-то был рожден первый международный документ про мою Антарктиду. Читая его, я в восхищении хлопал глазами — это надо же было так запутать вроде не очень сложный вопрос! В общем, Антарктида объявлялась достоянием всего человечества, не могущей принадлежать ни одному отдельному государству. А дальше шел длинный график платежей — с кого и сколько за это России причитается. В общем, платежная программа была рассчитана на десять лет и в сумме составляла около трех миллиардов долларов. Это, так сказать, была первая часть. Вторая же заключалась в том, что право любой деятельности там имели только Норвегия — на острове Петра Великого, Англия — пока уточняется, но все равно это мелочь на северо-западе, остальное — князь Найденов. Следить за соблюдением данного документа будет Международный Антарктический Комитет, за ввод своего представителя в который надо платить Найденову, Англии и Норвегии в соотношении площадей правообладания. Эта часть была еще не утверждена, но имелся Машин комментарий: "Вот хрен им, а не дележка по площадям. Делить деньги будем в соотношении объемов! Дядя, с тебя обоснование, почему.".

А ведь действительно, подумал я, Антарктида же не обычный материк, и тупо считать по площади тут нельзя. Нет, у него, конечно, есть и общие ценности — то есть земля, на которой можно что-то и кого-то разводить, внутри которой лежат полезные ископаемые... Это будет одна составляющая ценности, которую, действительно, можно считать по площади. Но ведь общепринята и другая, по степени выгодности географического положения. Насколько я в курсе, особым спросом пользуются места, лежащие на пересечении чего-то с чем-то — водных и сухопутных торговых путей, например. Кажется, с этим моему материку малость не повезло... Нет, понял я через минуту, это ему с хозяином не повезло, слишком тупой достался. Антарктида же лежит на пересечении меридианов! Причем не двух-трех, а вообще всех, что есть в природе. Значит, это записываем отдельным бонусом к моему куску. И переходим к главному, то есть антарктическому льду. Это совершенно уникальное образование, не имеющее аналогов на всей остальной планете! Ведь тут в нетленности хранится то, что сыпалось из космоса на Землю в течении миллионов лет. Вот, например, когда-то в недалекой древности упал в Индии железный метеорит, и что? Небось и остыть толком не дали, тут же отволокли на кузню и перековали в колонну — сами можете в Дели съездить и посмотреть. То, что падало в Европе, пошло на ВИП-мечи и доспехи. Однако ведь не только метеориты с неба плюхаются... У Уэллса марсиане приземлились в Англии. Но ведь гораздо вероятнее их появление в более безлюдных местах — в амазонских джунглях, например. Но там, если пришельцы вовремя не превратятся в ушельцев, их сожрут крокодилы с пираньями, а сам корабль, будь он хоть из мифрила, в тамошнем гнусном климате быстро съест ржа. Если корабль сядет в Сибири — экипажем займутся комары и медведи, а кораблем — местные жители. Их хоть и немного, но они предприимчивые, лет за двести точно по гаечкам растащат. А вот в Антарктиде он может миллионы лет лежать в толще льдов!

То есть главное богатство пятого континента — древние льды! И чем древнее, тем дороже. Скажем, то, что до тысячи лет, вообще льдом не считаем. До десяти тысяч — это лед третьей категории, сильно уцененный. У норвежцев, кстати, скорее всего другого и нет. Далее, с возрастом от десяти тысяч лет до миллиона лед пойдет по второй категории, это уже сравнительно качественная вещь и стоить должна подороже. Ну, а первая категория — это возраст больше миллиона, и такой есть только у меня.

Я быстро записал свои озарения и отправил их ее величеству племяннице.

В середине февраля проездом к месту событий Петербург посетил Шлиффен, который еще из Германии телеграфировал, что хочет со мной встретиться, так что я лично встретил его на станции и отвез в Гатчинский дворец. Генерал сразу взял быка за рога:

— Господин канцлер, — сказал он, — я уже стар, и это моя последняя война. В то же время это первая в истории война нового типа — война моторов и миллионных армий, вооруженных автоматическим оружием.

— Насчет старости, — усмехнулся я, — так некоторые в вашем возрасте только начинали карьеру и заводили себе двадцатилетних девочек...

Это я не к месту вспомнил своего предшественника. Блин, нет чтобы ему сразу двух девочек завести — глядишь, и ухайдакали бы болезного еще до Берлинского конгресса... Вслух же продолжил:

— Но вообще-то ваша мысль понятна, я и сам собирался предложить вам перед фронтом слегка подлечиться.

— Спасибо. Не знаю, важно ли это, но хочу уточнить — я не прошу у вас молодости и еще одной жизни. Но эта война может затянуться, и я хотел бы иметь возможность работать столько, сколько нужно, не отвлекаясь на старческие недомогания и не думая, успею ли закончить начатое.

— Принято. Значит, так. Сеанс скорее всего будет завтра в обед. Сейчас — пройдите в отведенные вам апартаменты и постарайтесь думать именно о том, что вы мне только что сказали — то есть про работоспособность, про то, что самые вредные с вашей точки зрения болячки должны исчезнуть, и так далее...

Сеанс "туда-сюда" прошел буднично. Я завязал Шлиффену глаза и провел его в небольшую комнатку, где меня ждал Гоша. Пять шагов вперед — и мы уже в гостиной коттеджа на Торбеевом. Я включил комп, потом несколько раз ткнул курсором в некорректные кнопки, чтобы он похрюкал, затем достал из тумбочки фен и подул генералу в лицо сначала холодным, потом теплым, потом горячим воздухом. После чего взял генерала под локоть и через вновь открывшийся портал провел его в Гатчину. Два десятка шагов по коридору — и мы снова в моем кабинете. Я снял Шлиффену повязку с глаз.

— Вы знаете, — поделился он со мной, — такое впечатление, что я стал моложе лет на пятнадцать. Даже аппетит появился! Кстати, позвольте вопрос — говоря о том, что некоторые в моем возрасте только начинали карьеру и... э... ухаживать за девочками, вы имели в виду не себя?

— Нет, — рассмеялся я, — Горчакова. А насчет аппетита — через двадцать минут тут обед, и обещал быть его величество. Не составите нам компанию? Тогда посидите вот здесь на диване, после сеанса нужно немного покоя, а я вас минут на десять покину.

— Можно ж было догадаться, — корил я себя по дороге в "Дом", — что после лечения у дедушки возникнут забытые потребности, тем более что я и малость заострил на этом его внимание перед сеансом... Но ничего, импровизации у Танечки обычно получаются неплохо.

Изюминкой обеда было блюдо из сублимированных продуктов — в данном случае картошки и мяса. Для большего впечатления исходные, почти невесомые пакетики были поданы тоже. Производство сублиматов недавно наладил Иркутский консервный завод, и теперь пайки нового образца начали поступать в войска.

— Суточная норма для бойца весит сто грамм, — пояснил я, — для готовности содержимое пакета надо вымочить и разогреть.

Услышав это, Шлиффен отодвинул тарелку с супом и в три присеста умял второе, потом прислушался к своим внутренним ощущениям, довольно кивнул и сказал:

— Весьма и весьма неплохо, но на сутки может оказаться маловато.

— Так ведь то, что вы съели, весило сорок грамм, — пояснил я.

— И насколько такие продукты дороже обычных?

— В несколько раз. Так что для сидения в обороне лучше использовать нормальную еду, а вот при глубоком наступлении или снабжении частей, оказавшихся в окружении, это будет то, что надо.

Гоша с задумчивым лицом ковырял вилкой в своей порции. Судя по всему, величество прикидывало, под каким бы предлогом накормить этим своего министра двора барона Фредерикса. Ибо надоел он всем в Зимнем хуже горькой редьки, но не гнать же столь заслуженного и ни разу даже в мыслях не отклонившегося от генеральной линии человека только за то, что он непроходимый дурак!

— Как начнется война, — посоветовал я Гоше, — можно устроить большой патриотический обед. А я за это время найду в окрестностях Питера часть, где солдат кормят хуже всего, и пусть эти повара из своих продуктов и готовят блюда к тому обеду. Будет, так сказать, пример единения с народом. Ну, а чтобы он получился поосновательней, можно будет проследить, чтобы кто не надо перехватить помимо стола ничего не мог...

— Я думал, — рассмеялся Шлиффен, — что только его величество кайзер склонен к таким шуткам. Скажите, не вы ли его научили?

— Мы об этом даже не знали, — пожал плечами я, — но чего же тут удивительного, если хорошие мысли приходят в голову сразу нескольким умным людям?

Сушеные в вакууме продукты появились у нас в общем-то случайно. В Георгиевске не так давно было сделано две установки вакуумного напыления по заказу моторного завода, и по результатам их использования было решено загрузить данной продукцией только что построенный Таганрогский станкостроительный завод. А он, туды его в качель, пошел гнать брак... В общем, к моменту появления первой рабочей установки в наспех сколоченном сарае уже стояло десять нерабочих. Ну, я и вспомнил молодость, когда, будучи лаборантом в Институте кристаллографии, готовил такое мясо на списанной вакуумной установке — ибо в то время я ухаживал за девушкой, увлекавшейся горным туризмом. Так что теперь Таганрог продавал свой брак в Иркутск, а склады постепенно заполнялись субстанцией, по виду более всего напоминавшей крысиные какашки.