— Поменьше откровенничай о своем висоратстве на разных углах, — посоветовала парнишке.
— Почему? — искренне удивился он.
— Люди бывают разные, — ответила я туманно. — А как ты умудрился?
— Попал в аварию на мотоцикле, — бесхитростно ответил Радик, совершенно не вникнув в мое предупреждение. — Долго болел, лежал на вытяжке. Сильно ударился головой и после этого стал видеть тех, кто живет в любом из нас.
Я с опаской посмотрела на него. Так и есть, ненормальный.
— И кто живет внутри нас? — спросила участливо, словно рядом сидел тяжелый душевнобольной.
— Они разные, — не стал ломаться парнишка. — Например, у тебя пушистый и мягкий, а временами увеличивается, будто хочет обнять и поделиться своим теплом.
Радик улыбнулся, а я задумалась над его вменяемостью. Пожалуй, не нужна мне такая странная способность как у него. Хочу подобно богам метать молнии и ругаться с небес громовым голосом. Зря, что ли, пожертвую своей головой?
— Значит, это "он"? — приложила ладонь к сердцу.
— Не здесь. — Юноша переместил мою руку в область живота.
Я засмеялась:
— Тут у меня один зверь, который громко рычит, когда голоден.
Радик поддержал мой смех. Простота и доверчивость парнишки подкупали. Он чем-то походил на Петю, но вел себя по-детски и непосредственно. Меня же, не наигравшуюся в свое время, тянуло к юноше, как если бы старшую сестру тянуло защищать и опекать неразумного брата. Да, наверное, именно так чувствуют себя старшие сестры.
Я смутилась от неожиданно нахлынувших ощущений.
— Спасибо, — открыто улыбнулся Радик.
— За что?
— От твоего зверя душа горит.
— Совсем запутал, — стукнула его по плечу. — Страшный фантазер. А волны видишь?
— Когда как. Плохо удается. Как слепой, — поделился парнишка, и я посочувствовала ему. — Но постоянно практикуюсь. Надеюсь развить видение.
— У тебя все получится. А кто сидит внутри тебя?
— Не могу разглядеть, — ответил он с огорчением. — Беспрерывно спит и не показывается.
Да уж.
— Ты, Радик, не распространяйся о своих способностях, — дала совет. — Мало кому понравится узнать, то внутри него сидит безобразная чувырла или прожорливый каннибал.
— Уже понял, — кивнул он. Видимо, успел попасть в неприятную ситуацию.
Парнишка ел плохо, и я поругала его за плохой аппетит.
— Худосочный и бледный как поганка, потому что мало ешь. В чем душа держится?
— Успеется, — отмахнулся он. — Представь: наращу массу, ты меня не узнаешь и не пустишь на порог.
После того, как Радик, наконец, отчалил со своей кастрюлей, я завалилась на кровать, размышляя о судьбе, уготовившей крутой поворот ничего не подозревающему мальчику. Конечно же, теперь невидящие родители Радика не надышатся на него, надеясь, что он выбьется в люди. Значит, у юноши появились потенциалы, и ему разрешили носить дефенсор.
Раздумья и разглядывание пятен на потолке были прерваны Аффой.
— Официально предупреждаю тебя, соседка, — сказала она серьезно. — Завтра после экзамена поедем в клуб восстанавливать потраченные нервы. Мой четверокурсник достал билеты, так что к четырем будь готова к веселому мероприятию.
— Развлекательные заведения мне всю плешь проели. Никуда не хочу, — скривилась я и рассказала девушке о поездке в "Инновацию", закончив повествование тем, что Мелёшин благополучно доставил меня к крыльцу родного института.
Она слушала с большим вниманием, всплескивая периодически руками и громко вздыхая.
— Везучая, — сделала вывод соседка. — Мне вовек туда не попасть. Ты соображаешь, что побывала в самом-самом-самом...
— Соображаю, — оборвала ее. — Афка, если позавидуешь — обижусь. Думаешь приятно, когда на тебя смотрят как на бедного родственника? Не спорю, обстановка там фантастическая, но я лучше схожу во "Встречу" в район невидящих.
— А Мелёшин-то каков! — не скупилась на эмоции девушка. — Слушай, неспроста он в кафе повез, а потом по городу катал. Он на тебя запал!
— Ну, ты скажешь. Он же лип к своей Изабелке как банный лист и сюсюкался с ней.
— Значит, специально сюсюкался, чтобы ты заревновала.
— Ага, ревность среди цветущих вишен в центре столицы, — скривилась я. — Изабеллу не переплюнуть.
— Сдалась она тебе, — пожала плечами соседка. — Изабелла на порядок выше Эльзы и ценит себя как очень дорогую вещь. Она использует твоего Мэла, как использовала набитые кошельки до него. Если Мелёшин ускользнет из ее рук — не беда. Изабелла не опустится до мелочного выяснения отношений. Найдется полно желающих на красивую обертку — не Мэл, так кто-нибудь другой.
— Не утешай, Афка, бесполезно. К тому же Мелёшин меня бесит, — я демонстративно махнула рукой и порадовалась тому, что блондинка трезво оценивает ситуацию и не страдает от болей в сердце. И тут же одернула себя. Я, что ли, страдаю? Это пусть Мэл переживает, когда его подружка найдет другого кавалера, которого будет доить. А еще меня разволновало мимолетно присвоенное девушкой "твой Мэл".
Аффины мысли не стояли на месте. Пока я разбиралась в своем отношении к Мелёшину, она переключилась на Петю.
— Интересная партия разыгрывается, — сказала задумчиво. — А Петя... Он твой парень?
— Вроде как, — подтвердила я неохотно.
— Не похоже. По-моему, он назвал тебя своей девушкой, чтобы похвастаться перед друзьями.
— Чем тут хвалиться? — развела я руками. — Погляди на меня.
— Не в открытую, конечно, и не вслух. Зато поднял значимость среди однокурсников.
— Нет, Петя не такой. Он скромный.
— Твой парень предпочел собрание, а на следующий день не поинтересовался, доехала ли ты, или Мелёшин вышвырнул тебя под колеса по дороге. Каким словом назвать подобное равнодушие?
— Ну... Петя не привык, — продолжала я защищать спортсмена.
— Глупая ты, Эвка, — пожурила девушка. — Отношения не построить на привычке. Зачем мучиться, если сердце молчит?
Я промолчала, не зная, что ответить.
— У меня вообще складывается впечатление, что твой Петя какой-то толстокожий, — вынесла резолюцию соседка.
— Аф, я сама предложила не провожать меня, а пойти на спортивное собрание.
— Всё равно, — не уступала она. — Когда мужчина питает чувства, от них кругом вибрирует. А Петя питает?
— Не знаю, — растерялась я. — Но он научится.
— Ну-ну, кот ученый. Так пойдешь завтра в клуб? — девушка перевела разговор в основное русло.
— У меня особых денег нет. Не приглашать же Петю. Он до сих пор не отошел от потрясения в "Инновации".
— Иногда полезно потрясти нервишки, — заключила холодно Аффа. — Потребуется один висор на проезд туда и обратно, и пять-шесть висоров, чтобы заказать чего-нибудь. А если какой-нибудь парень угостит, вообще получится бесплатно.
— Для чего нестись куда-то и тратить деньжищи непонятно на что, если можно поесть в общаге?
— Тебе бы о еде беспрерывно думать, — упрекнула девушка. — Забыла сказать самое главное. В "Одиночество" не попасть с улицы. Туда вход только для своих и по связям.
— Спасибо, находилась по изысканным заведениям — ноги болят.
— Не спеши отказываться. Это клуб для слепых. — При ее словах я навострила уши. — Но и висораты туда вхожи. В клубе соблюдается нейтралитет: на ношение дефенсоров* закрывают глаза, и там нельзя применять заклинания.
— По-прежнему не понимаю, зачем мне туда ехать. Лучше полежу в швабровке, кашу сварю.
— Непробиваемая! — вскочила соседка. — Отучишься в институте, и будет нечего вспомнить, кроме бесконечной зубрежки, а ведь вокруг тебя столица. Сто-ли-ца! — повторила она. — В клубе выступают лучшие музыкальные и танцевальные группы! Номера — закачаешься! Завтра как раз состоится сборный концерт. Вход ограничен, и билеты розданы два месяца назад. Если не понравится, сразу уйдем.
— Подозрительно, что ты усердно меня заманиваешь, — просканировала я девушку, сощурив глаза.
— Там будет выступать Костик. Он посвятит мне особенную песню. А с Лизбэт ехать не хочу, она не любит смешанные заведения. Говорит, это вредит её репутации.
Ясно, за стенкой живет брезгливая особа с идеальной биографией.
— Ладно. Послушаем твоего певуна и сразу вернемся обратно.
— Хорошо, хорошо! — захлопала в ладоши Аффа. — Как скажешь, так и будет.
— Есть небольшая проблема. У меня работа, — сказала я и пояснила: — Подрабатываю в архиве по два часа ежедневно.
— Успей, Эвочка, пожалуйста! — девушка сложила умоляюще руки.
С подработкой я расправлюсь, а как быть с осмотром у Альрика? В свете опасных намерений неизвестных особ в отношении моей персоны стоит держать язык за зубами и впредь просачиваться незаметной тенью в лабораторию профессора.
— Придется выкручиваться, — почесала я нос.
— Обещаю, не пожалеешь! Вечеринка будет в тысячу раз лучше, чем в снобистской "Инновации".
— Будем надеяться, — пробурчала я.
______________________________________________
defensor* , дефенсор (перевод с новолат.) — защитник
4.1
Утром в институте я внимательно вглядывалась в лица встречных студентов, и в особенности девушек, в надежде заметить на чьем-нибудь лице злорадство по поводу моей укороченной прически. Попытка распознать виновницу с треском провалилась: или народу было откровенно наплевать на смену имиджа, или эмоции умело скрывались.
В столовой Мэл долго рассматривал мой новый состриженный вид, и, похоже, пребывал в растерянности. Почему-то ему не понравилось увиденное. Можно подумать, я сама без ума от трех уцелевших волосинок.
Завтрак получился скромным, но вкусным.
— Почему постриглась? — спросил Мелёшин.
— Жевательную резинку закатали.
— Кто? — процедил он свирепо, вызвав у меня секундный приступ испуга. Укажи я сейчас на виновника, не сомневаюсь, Мэл растворил бы его не хуже подноса.
— Не знаю, не заметила сразу, — поведала печально.
— Надо было мне сказать, я бы отклеил. Не пришлось бы отрезать.
— За очередной долг? Нет уж. Предпочту налысо.
Мелёшин потер лоб, а потом сказал, констатируя:
— Тебе неприятно сидеть рядом со мной.
Я опешила.
— Ну, почему же... — забормотала невнятно и смешалась. — Вполне. Общаемся как цивилизованные люди. Подносы мои уносишь. Просто отлично.
— Уношу, — сказал Мэл. — Продолжай.
— Что продолжать?
— Что думаешь, то и говори. Сидим, общаемся...
— Ты, Мелёшин, когда запеканку не поешь, делаешься странным. Ну, я побежала, мне нужно занять очередь на экзамен, а то опять проползу в последних рядах. Обед, наверное, отменяется, да?
— Наверное, — согласился Мэл каким-то уставшим голосом. Он так и не притронулся к завтраку.
Экзамен я сдала в первой половине дня, не успев толком разволноваться. Совсем не ожидала, что получу четверку у Лютика. Выбралась из экзаменационной аудитории и попала в кольцо ожидающих своей очереди.
— Ну, как? — накинулись желающие узнать подробности. — Зверствует?
— Нормально. Пока спокойный, так что успевайте.
Народ забегал под дверями, перепроверяя надежность спрятанных шпаргалок. Знают, что не удастся ими воспользоваться, и все равно надежда на авось тлеет из сессии в сессию, от экзамена к экзамену.
У подоконника толпилась кучка парней, и среди них Мелёшин, не спешивший на встречу с преподавателем.
По пути в архив я столкнулась с Капой, поднимавшимся по лестнице.
— Отстрелялась?
— Уже. А ты готов?
— Учил как проклятый и проспал. Надеюсь вымучить трояк.
— Удачи!
— Что-нибудь случилось? — удивился начальник, когда я появилась в архиве в неурочное время.
— Сдала экзамен. На четверку!
— Поздравляю, — проскрипел Швабель. — Наведите порядок на вверенном стеллаже. Совершенно не успеваю, сшиваю новое поступление дел.
По причине экзаменов архив пустовал, поэтому прокрасться к заветному пополняемому делу ПД-ПР не представилось возможности. К окончанию рабочего времени у меня отваливались руки, передвигающие и перемещающие тяжелые кожаные переплеты с нижних полок на верхние и обратно в соответствии с каталогизационными карточками.
Со сгорбленными от усталости плечами я направилась к Альрику, понадеявшись уговорить его провести осмотр. Увы, профессор принимал экзамен у четвертого курса нематериалки, поэтому попасть в лабораторию катастрофически не получалось. Пометавшись по холлу, я решила забежать в институт по возвращению из клуба.
В указанное время Аффа зашла за мной. Девушка преобразилась: собрала волосы в высокий хвост, навела яркий боевой раскрас, облачилась в короткую юбку и сапоги на высоком каблуке. Увидев мой неизменный наряд, она сделала тоскливое лицо.
— Ничего получше нет?
— Получше нет, — развела я руками.
— Ну и ладно. Что сдавала?
— Общую теорию у Лютика. На четверку, — ответила я с гордостью. — А у тебя что?
— Гадания и предсказания. Выпал вопрос по хиромантии, а я его выучила тяп-ляп. С грехом пополам ответила, зато по гаданию на кофейной гуще отыгралась. Усредненно на четверку натянула.
— Молодец, Афка, выкрутилась! Погадаешь мне при случае?
— Почему бы и нет, — согласилась девушка. — Но у гаданий очень низкая вероятность реализации. Побежали, а то не успеем к началу. Скоро должен быть автобус.
Аффа надумала срезать, и, одевшись, мы ринулись по тропинке к дыре в решетке и побежали вдоль дороги, мимо проезжающих машин. Только остановились передохнуть рядом с вросшей в снег обшарпанной автобусной остановкой, как через несколько секунд подъехал транспорт со следами ржавчины на кузове, фыркающий выхлопами и трясущийся, точно безнадежный больной.
В полупустом салоне Аффа рухнула на сиденье и, отдышавшись, сказала:
— Хорошо, что успели. Следующий подошел бы через полчаса. Не расслабляйся, ехать три остановки.
С одной стороны дороги простиралась широкая полоса редких деревьев и кустарника, по которой петляла эстакада с толстенными трубами, уходящая вдаль. С другой стороны тянулась окраина знакомого района, по нему я проезжала на Мелёшинской "Турбе". Затем автобус свернул наискосок на боковую улицу и поехал мимо безликих приземистых серых домов с редкими захудалыми балкончиками. За окном быстро темнело, и в салоне включили тусклую подсветку.
— Сейчас выходим, — толкнула меня Аффа. Хорошо, что предупредила, а то, заглядевшись, я уехала бы в неизвестность.
Выгрузившись из транспорта, мы поспешили по узкой дорожке. Автобус уфырчал, чадя черным дымом. Редкие фонари, освещавшие дорогу, давали мало света, поэтому Аффа чертыхалась, периодически проваливаясь высокими каблуками в снег.
По дороге я поглядывала на светящиеся окна в домах. Кое-где за шторами мелькали тени, но попадались хозяева, не стеснявшиеся показывать убранство помещений случайным прохожим. Освещенные окна представлялись мне кадрами из немого кино, показывавшими обрывки чужой жизни.
Я порядком продрогла, когда Аффа неожиданно притормозила, и мой нос впечатался в её спину.
— Почти дошли, — сказала соседка. — Поднажмем.
Впереди возвышался трехэтажный торговый павильон с освещенными окнами и горящей вывеской, однако девушка направилась в обход магазина, в темноту зимнего вечера. Мы очутились на заднем дворе, окруженном темными прямоугольниками зданий, по всей видимости, нежилых. Дворовая площадка была в беспорядке заставлена машинами и мотоциклами. Яркий фонарь освещал тыльную сторону павильона и кучкующуюся молодежь. В группках смеялись, громко и возбужденно переговаривались, курили.
